Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Случилось это ещё в советскую пору! Учился Я "заушно" в строительном техникуме. И был у меня друг "Татарин". Тоже такой же "заушник" горемыка как и я сам. Приезжаем на сессию. Надо курсовую по Сопромату сдавать а у нас не то что курсовой нету, Мы только Тему помним!! И то что Препод сказал что можно одну Тему двоём делать. Ну Он то думал что два одинаковых кусовых проекта а Мы думали что можно один проект, двоём "пропихнуть". Порыскали на очном, нашли одну девчёнку у которой таже Тема. "Отблагодарили" как следует. Перекатали через "Волшебную Лампу". Очницы в Общаге "пояснилку" за ночь начиркали. Всё готово! Ждём последний день сессии. Чтоб уже наверняка сдать! Татарин говорит: "Обождём. Куда Он с подводной лодки то денеться! В последний день подпишет на тройку и это было". Короче. Заходим вдвоём. Гордые как "Варяг"! Курсовую на стол. Препод на Нас "глаза рублями" говорит "Может у Вас и одна Зачётка на двоих?" Одному подпишу а вот второй пусть думает где Он собираеться за 3 часа Курсовой найти! Берёт мою зачётку и ставит законную тройку! Вышли с Татарином в коридор. Думаем что делать. В это время звенит звонок на перемену между парами. И тут татарин, "ну не голова а Дом Советов!" Спрашивает или паралельники тоже сегодня сдают. Говорю "Конечно. только у "Людмилы"! В соседней Аудитории! Татарин останавливает очника-первокурсника. Даёт ему Три рубля и говорит: Скажи Людмиле Васильевне что Её в учебную часть к телефону. Понял? Тот в ответ: Да без проблем! И вот представте себе такую картину. Людмила, "водоизмещением" как Броненосец "Потёмкин" на шпильках "на всех парах" проноситься мимо Нас и в другое Крыло бегом! Зашли с Татарином к ней в лабораторию, нашли "наш" проект уже "принятый" в стопке. Забрали в Тобус. Вышли -стоим как ни в чём ни бывало. Минут через 5 поднимаеться по лестнице наша Людмила и говорит: - Хм. Шутка какая то дурацкая. В учебной части и телефона то нету. Я чуть "в Осадок" не выпал! Короче, стираем Фамилию в угловом штампе. Пишем туда Татарина. Девчёнки с группы титульный лист к Пояснилке перписали. Приходит наш Препод. Препод:-Ещё желающие сдать есть? Татарин:- Конечно! Препод:- Я сказал что без Курсовой не приходи! Татарин: А кто Вам сказал что Её у Меня нет???? Немая сцена. Достаёт Курсовой, ложит его на стол. Всё -Картина маслом! Препод в осадок выпал!!! И говорит: -Где Ты его взял, Мне по барабану! Но кто умудрился за 20 минут из воздуха- курсовую сделать. Тройку заработал уже за смекалку! Ставит тройку "и Все в сметане"!!! Теперь Я точно знаю, что где Татарин с Удочкой сидит, там Еврею с сетями делать ну абсолютно делать нехрен!!
Спасибо, morcowkin. Напомнил тут студенческие времена. На стройфаке есть такая дисциплина – Теория упругости. Вкратце, это область сопромата, уже когда материал не может достойно сопротивляться нагрузке и как он ведёт себя при разрушении. Рассказывать и объяснять абсолютно нечего. Только дикие формулы и формулы. Курс вёл высокий, красивый молодой человек по фамилии Дунаев. Эдакий Ален Делон, только покрупней. Носил шикарные костюмы, яркие галстуки. На девчат наших смотреть было больно, когда Дунаев заходил в аудиторию. Заходил, приветливо здоровался. Вместо переклички немного рассказывал о Париже, Стокгольме и прочих столицах, куда ему приходилось «мотаться» на различные конференции. С ехидцей спрашивал, на чём остановились на прошлой лекции. Нормальным людям не понять было на чём остановились и спотыкаясь диктовали ему из конспектов последние формулы. Дунаев подхватывал и, на память, чесал дальше. Вот и сессия. Пришло время сдавать теория упругости. Конспекты были у всех, но что по ним рассказывать на экзамене неизвестно. Старшекурсники успокаивали и уверяли, что Дунаев – лапочка. Время экзамена. «Лапочки» нет. После часа ожиданий подъезжает на Волге наш Дунаев. Просит прощения и велит всем сразу зайти в аудиторию. Прошагал между рядами и раздал билеты. Сообщил, что отойдёт на пол часика. Категорически запретил пользоваться учебником. Конспектами – пожалуйста. Прошёл час, второй, третий. Всё все сто раз выучили накарябанные формулы. Мандраж сменился усталостью. Разбрелись в ожидании. Наконец, Волга приехала. Все успели подготовиться? – спрашивает. Все – загудели мы хором и почувствовали, что мандраж вернулся. Значит так, - говорит Преп – те, кто чувствует, что знает на пять, садится в первый ряд, кто не уверен – размещайтесь за вторыми столами, а если кого устроит троечка – будьте любезны, на последний ряд. Все, как по команде ринулись на последний ряд и буквально поприлипали к задней стене комнаты. Что-то мне подсказало и я, внаглую, сел за стол Дунаева, лицом к нему. - Вы уверены в своих знаниях? - Конечно - отвечаю. - Я рад за вас. Вашу зачётку. И ставит мне «отлично». Шум, грохот – половина группы рванула за первый стол. Когда утихомирились, Дунаев спросил, кто следующий, отложил исписанный лист взял наугад, другой билет. Естес-сно, тот ни в зуб ногой. Вам неуд – объявляет «Лапочка». Все с первого ряда, вновь меняют дислокацию на прежнюю. Все успокоились? Теперь так, – объясняет новые правила Дунаев, - Вызываю всех по списку. Всем ставлю «хорошо», кому мало - приходит завтра. Все довольные и спокойные быстренько стали подходить и получать обещанные чевёрки. Экзамен закончился. Но несколько человек к столу не подошли. Покажите ваши зачетки, попросил Преп. Посмотрев на оценки за прошлые сессии, кое-кому поставил пятёрки - Тот студент, что не сдал, не ушёл? Верните его! Тройка устроит? – спрашивает Преп. - Да, спасибо. Дунаев удовлетворённо улыбается и ставит ему «хорошо».
Дело было в апреле. А вернее – в конце января. Короче – давно это было. Как раз справляли начало семестра. Не повезло. Явился друг Сашка с рюкзаком, чего съесть, и торбой, чего выпить. Он в ту пору опять влюбился. Не так чтобы очень, но все-таки. Что ж тут поделаешь? Пришлось принять участие. То есть не в его личной жизни – в дискуссии на эту тему. Мы ж как приличные люди увлеклись и загрузились прилично. Пока могли. Сашка в пьяном виде становится очень дотошен. Пристает ко всем с вопросами о смысле. А тут вот не стал. Говорю же – влюбился. Я тоже все больше на закуску наваливал. Солонину с чесноком. Под самогонку самое то – лучше не бывает. Короче – проявил усердие. Так что на утро, мой, измученный каникулами организм выдавил «SOS» и залег на диван. Захандрил. Забулькал. Часа три образумить его пытался. – Вставай, – уговаривал. – Надо в сортир… – А не пошел бы ты в пень! – упиралось тело. – Тебе надо. Ты и вставай. Пришлось признать его аргументы, принять пилюль и призвать эскулапа. Тот явился стремительно – часа через три. Решил: аппендицит. Сам не справится. Вызвал «скорую». «Скорая» никого не вызывала. Загрузила и выложила на операционный стол. Дальше люди в белых халатах потрошили меня под задушевные беседы о буднях профессии. Я в ответ лихо матерился. Дамочка на соседнем столе, прослушав мой речитатив, впала в кому без анестезии. От восхищения, видимо. У нее резали полип из прямой кишки, так что побыть в отключке выходило даже за благо, я думаю. А еще я решил, что неплохо бы жить хирургом. Вырезать из людей разные гадости. Балагурить. Дамочки к тому же – вот как эта – раздвинут для тебя все сами – даже просить не надо. Еще потом конфет принесут или коньяку… Решил, что стану. И мог бы стать. Да вовремя спохватился.
Раскопки моего ливера, между тем, закончились обрядом зашивания и вывозом пациента в сад. То есть в ад. Это я отчетливо понял, когда наркоз отошел. Нет в природе звуков кошмарней ночного храпа в реанимации. Каждый скрежет прямо в мозг! Сосед в реанимации попался виртуоз. Привыкнуть к своим руладам возможности не давал. Как только я адаптировался к обычной ритмике, тот начинал причмокивать, стонать, завывать и хрюкать. Иногда замолкал. Пукал. И начинал с начала. Круче него мог быть только наш общажный сторож дядя Вася. Тот так пил чай из блюдечка – на чердаке стекла дребезжали. И храпеть умел – я как-то на сборах был, так над нашими палатками самолеты взлетали – разве что с ними сравнивать. Есть мужики с устойчивой психикой. Я к ним не отношусь. Это точно. Попытался успокоить себя, что храп – все-таки не лекция по сопромату, но не вышло! Говорят, можно здорово захотеть и горы передвинуть. Так что, если бы в голову того хрыча с соседней койки случайно слетел с орбиты ближайший спутник, я б нисколечко не удивился. Не выгорело. Жаль. Отсутствие аппендикса мешало сосредоточится. Пришлось прибегнуть к подручным средствам. А под рукой не было ничего кроме ломтиков льда из пакета на брюхе. Позиция выдалась не фартовой. Только злость сохраняла целкость. Я лупил в соседа как герои Панфиловцы – прямой наводкой в лобовую броню. На какое-то время это меня развлекло, но ситуацию не изменило. Сосед ревел в углу всеми дизелями. Похоже, танки заходили на боевой разворот. Когда закончился мешок, я нашарил на полу сразу четыре тапка. Успех меня почти окрылил, но мужику с башкой в наркозе, тапок в глаз – слону дробина. Поддал газу. И хоть те что! Выкидав все тапки, я задумался, в каком виде должен буду покидать эту палату. В том смысле, что ног всего две. А тапок заготовлено? Вот то-то и оно! Впрочем, тапки – и те закончились. Истомленный этими мыслями, я, послал горячий привет врачу, который не прирезал гада еще в операционной и, наконец, уснул. Во сне я был героем – Панфиловцем. Готовился к рукопашной. Выпил сто грамм наркомовских. «За себя и за того парня»… Проснулся разбитым и израненным. Рано. Потому как в жизни чего-то отчетливо не хватало. Танки ушли. Моторы заглохли. Пригляделся. Сосед исчез вместе с храпом и следами бомбежки. На его кровати определился блондинистый субъект в халате, под который можно спрятать все. Даже крылья. Пришлось ущипнуть себя за нос. Не мог аппендицит так скоро перейти в райскую жизнь. Или хоть в паранойю. Похоже, блондин разделял это мнение. – Перевели в интенсивную, – пояснил, кивнув на пустую койку. – Повезло ребятам! – обрадовался я. – Угу, – не понял доктор. – За тобой через час. Сможешь? – Ну да! – подтвердил я. И испугался. – В интенсивную! – И так сойдешь. В обычную. Пришлю эскорт. Выздоравливай! Легко сказать: «Выздоравливай», если через час придет медсестра, а у меня из одежды – бинты в районе пупка. Решил дополнить гардероб хотя б трусами. Приступил. Со стороны должно было выглядеть, будто внезапно оживший манекен попробовал приодеться – можно двигать всем, кроме живота и тем, что к нему прикрепилось. Совершив несколько акробатических трюков, я насадил-таки трусы на ноги. По одной. Подтягивал кверху по-змеиному – сложным движением мышц. На одевание ушло минут сорок. Из чего следовал вывод, что мужик я обстоятельный. Только копуша. Тут явилась девушка. В халатике. Хорошенькая! Немного смущалась. Но я-то был уже на коне! В смысле – в трусах. Вместе мы перелезли в каталку – я мужественно стискивал зубы; она трогательно поддерживала, где придется – и покатили меня к новому обиталищу. Палата включала в себя пять депрессивных лежебок и один стол. – Жизнь продолжается, – прохрипел сосед слева. – На месте жмура – новый урод. – От урода слышу, – вступилась сестричка, и я проникся к ней… Благодарностью? – Отросток отрезали? – не унимался мужик. Сестричка зарделась. Что было странно при ее профессии. – Харэ гундеть! – гаркнул сосед справа. По виду форменный генерал. Хотя какой там к чертям генерал в общей палате. Тот, что слева, ушлый попался. Спорить не стал. Перешел к анекдотам. Активизировался. Сосед с койки напротив заливисто захихикал. Пятый упорно молчал. Стойкий выдался. Железный Дровосек, одним словом. Говорят, что положительный настрой способствует выздоровлению. Вы пробовали смеяться с разрезанным брюхом? Я гугукнул, потом хрюкнул, потом заткнул рот полотенцем и начал шарить по полу в поисках тапка. Есть такая профессия – пидор по жизни. Тот, что слева, увлекся. Языком так чесал – в пору стилистом подрабатывать. Виртуоз. Тут сестричка опять за меня вступилась. Выдержала паузу. Сплошным напряжением лицевых мышц. – Больной, – говорит. – Не прекратите сейчас же, попрошу врача рот вам зашить! – Лучше анус! – парировал пациент. – Договорились! – решила девушка и выскользнула из палаты. В возникшей заминке я задремал и ничего не знаю до следующего утра. Утром с визитом явился Сашка и кротко поговорил с соседом слева, пока я ковылял в туалет. Превентивно. На случай дальнейших провокаций. После его ухода тот долго дул губы. Наконец, не удержался. Высказал, что он – творческая натура. Дрозд певчий. А воспитанные друзья лежачих больных так не поступают… Нажрался яблок и стал бурчать животом. Пришел обход из одного врача и двадцати курсантов. Когда в палату влез последний, в ней кончился воздух. – Мужики, – предупредил сосед слева. – Если кто сейчас на меня сядет. Я перну. И мы взорвемся. Юмор пациента принят не был. Скорее наоборот. – Этот вчера напрашивался? – поинтересовался главный. – Готовим кляп. И перешел к моей койке. – Кто его так? – задал вопрос. – Я… – потупил глаза один из курсантов. – Молодец! – похвалил. – В следующий раз грызть не надо. Лучше скальпель использовать… Мы – врачи – ужасные циники, – пояснил мне, чтоб не волновался. – Спасибо за подсказку, лекарь, – съязвил я и отвернулся к стенке. Обход закончился. Сосед слева некоторое время имел несчастный вид. Потом освоился и как бы сдох. Были все приметы, пока не пришли медсестра с санитаром. – На живот! – скомандовала. Пациент тут же воскрес счастливым образом. И сделал попытку залезть под стол. – Замри, спирохета! – порекомендовал санитар. – Давай уже, Склифосовский! – смирился больной. – Стравинский – моя фамилия…. – Тогда сыграй – Сча исполним, – заверил санитар и употребил шприц. – У–у–у! – затянул сосед, продолжил парой куплетов «Вставай, проклятьем заклейменный» и снова затих. – Вывози! – скомандовала сестра, глянула на меня и улыбнулась. – Надеюсь, его в интенсивную потом, – пожелал я и улыбнулся загадочно. – Как есть – Певчий дрозд, – отметил сосед напротив. – Может теперь отрежут что-нибудь? – А может – зашьют… – предположил «генерал». Педант, одним словом.
Дальнейшие дни потекли буднично. Оттого стремительно. Выписали меня. Пришел прощаться. К сестричке, главным образом. – Хотел выразить благодарность, – говорю. – Не знаю как. – Знаешь... И тут бы и наступить прорыву в отношениях. Ан, нет. Секс в страну еще не пришел. Размножались по ходу дела и по зову партии. Вот и вся история. Только еще не совсем. Прошло время. Оклемался я. Сижу дома. Телек посматриваю. В дверь звонок. Там Сашка. Проведать пришел. А из-за спины медсестричка выглядывает. Из моей реанимации. Глазки потупила. И все в ней прекрасно. Региной зовут. – О, как! – порадовался. – Сошлись мы, – услышал от Сашки, – пока тебе передачи таскал. – И понял: вот она – его влюбленность. А все что раньше – одно томление было. Голливудский сюжет – признаю. Но очень уж это у них здорово получается! Думаешь: вроде бы – горе, а на тебе – счастье. Компенсация, одним словом. Вот как раз и Эдита Пьеха в передаче затянула свое бессмертное: «Кто-то теряет, а кто-то находит…» Да. А кто-то все-таки теряет. Насовсем. Аппендицит, например.
- Хочу себе разрядку сделать - посмотреть на что-нибудь жалостливое и порыдать. - Приходи ко мне – я тебе свой курсовой по «Сопромату» после проверки покажу!
http://www.anekdot.ru/an/an1101/o110114.html#19 Порывшись в интернете, я нашел того самого Юру, с которым боролся с крысами и его рассказ.
Было это давно. Жил я в деревне и было мне лет девять. А рядом с нашим домом жила одна престарелая вдова. Муж у неё был кузнецом, да заболел. И спасти его не удалось. Детей у неё не было, жила она одна. Ну и кое-какое хозяйство — куры утки, гуси всё, как обычно в деревне. А этот сосед незадолго до смерти построил новый хороший сарай — саман, все соседи гуртом строили. Так вот, жили в этом сарае утята, и повадилась крыса их воровать. Соседка нажаловалась нам, а нас, детей, тогда было в селе много, ребята мы были проворными, и крыса была обречена! Пошли мы всей гурьбой разбираться. Там на полу лежали доски, и крыса подрылась под них. Мы, конечно, эти доски, которые лежали на земле, подняли, нашли нору – коротенький тупик, в котором никого и ничего не было, кроме недоеденных утят. И рядом с норой поставили капкан. Ну, и наутро пришли посмотреть. Капкана нет, ага! Значит в нору утянула! Опять подняли доски. И нашли всего лишь изувеченный капкан. Пустой! Крыса там побывала, на дужках осталась шерсть, но её самой не было. Зверюга ушла, разогнув железные дужки «пропеллером» — одну вперёд, а другую — назад, так, на пару сантиметров! Нельзя сказать, чтобы мы сильно удивились, или опечалились, что крысу не пришлось добивать, но всё же были поражены, как маленькая крыса могла так погнуть железо. Такой капкан ведь и лису удержит и собаку небольшую. А в тесной норе места не было ни для кого, только для крысы! Но, именно её шерсть там и осталась! Капкан никто из нас выровнять не смог, силы не хватило ни у кого, а соседку к этому мужскому делу мы даже не привлекали. Так он и валялся дома, в моём личном сундуке вместе со всякими железяками! А я учился и учился! Учил физику, а затем и сопромат. И был поражён, найдя однажды в ведре с остатками эпоксидной смолы скелет неосторожно забравшейся туда крысы. Такие тоненькие кости — много тоньше железа. И я понял, что не крыса это железо гнула, нечем ей было гнуть! А освобождало её нечто другое, гораздо более сильное! Что-то такое, что ей помогало, но… вряд ли было умнее её самой! Сила без ума? Капкан мог раскрыть каждый школьник, наверное, из любого класса! Выправить согнутые дужки не мог, а открыть — пожалуйста! Так что же там было, в этой тесной норе, кроме крысы? С тех пор прошло уже много лет. Так сложилось, что войны с крысами я не прекращал и угробил их предостаточно. Кроме того, я выучился, сильно поумнел и много чего повидал! Изрядно постарел. Есть у меня кабинет и письменный стол, а на нём, кроме компьютера, много умных книг. И есть много вещей, очень интересных, над которыми — ей право — стоит подумать. Но, в нижнем ящике стола лежит тот старый, уже изрядно ржавый, изувеченный капкан, который неизвестная Сила не сумела открыть. И на его дужках до сих пор есть остатки серой шерсти. Выправить его руками, без инструментов я так никогда и не смог… Я иногда достаю его, смотрю на эту странную вещь и думаю, а выжила ли тогда эта удачливая крыса? Этот, в общем-то, неважный вопрос меня, почему-то сильно интересует. То, что утят она красть перестала — факт! И куда она исчезла? И каково ей было, когда на её заклиненной ноге гнулось железо? И неужели у Силы, которая уместилась в тесной норе и согнула дужки так, что я не смог их руками выровнять, не хватило ума просто отжать пружину? Что за ум стоял за этой Силой? Крысиный? Ответа до сих пор нет, и я не знаю, будет ли при моей жизни.
В те времена, когда история КПСС была самым главным предметом и ее ставили первой парой, наслали на наш технический вуз серьезную комиссию из столицы, сборную из технарей и общественников. Дошла очередь проверять меня. Мои разгильдяи почувствовали важность момента, были сосредоточенны и активны и занятие прошло вполне прилично. Когда оно закончилось, ко мне подошел один общественник из этой комиссии и позвал меня работать к себе на кафедру научного коммунизма. (Почему? Где мой сопромат и где его научный коммунизм? Как же мне ему вежливо отказать, ведь у меня на их предметы аллергия, идиосинкразия и диатез). Ответила так: «Нет уж, спасибо. У меня какой сегодня закон Гука, такой же будет и завтра, а у вас гибкая линия партии.» Он засмеялся и пожал мне руку, и я не помню, чтобы когда-нибудь мне еще так горячо и понимающе жали руку. Во все времена можно понять друг друга. Кстати, мои мальчики-механики расслабиться мне не дали. Когда я их поблагодарила за помощь, они сообщили, что если б они знали, что это проверяют меня, а не их, они бы так не старались-убивались. Нахалы конечно, но как же мне всегда было с ними интересно.
Один батюшка строил церковь. И все бы хорошо, но колокольня все время падала. Построят - упадет. Снова построят - снова упадет. И вот явился к батюшке ангел божий и изрек: "Вмуруй жену свою в фундамент и в веках простоит Храм твой". Жену юную батюшка очень любил, но Господа тоже любил. И храм строить нужно. Погоревал, поплакал, попрощался с женой (а она была барышня богобоязненная, надо так надо) и таки замуровал.
Мы заочники. Сидим на паре сопромата. Препод: - Балки крепятся тремя видами: шарнирное, полушарнирное и статичное, так сказать, "жёсткое защемление". Студент (работает на шахте): - У нас был случай. У мужика в бане спёрли трусы, пришлось надевать джинсы на голое тело. Защемил молнией половой орган аж до крови! Вот это было жёсткое защемление, а у вас так, баловство какое-то...
Главная проблема при изучении таких предметов как ПТЦА, ТЭМЦ (теория электромагнитных цепей), ТАУ(теория алгоритмов управления) и сопромат - это на лекции не сбить во сне ногой пустую,недавно выпитую, бутылку из-под пива, стоящую под партой. Которая катясь по аудитории слегонца привлекает внимание...
В дополнение истории о деревянной защите космических кораблей. Похоже на байку, но рассказал мне это весьма авторитетный человек. При проектировании первых ракет у американцев возникла одна неразрешимая с их точки зрения техническая проблема. Дело в том, что после зажигания ракета не должна начать взлетать, пока двигатели не наберут определённую мощность. Время это небольшое, но те единицы секунд до достижения нужной тяги ракета не должна отрываться от земли. Сделать устройство, резко отпускающее ракету в полёт в нужный момент у американцев не получалось, а наши “коллеги” делиться технологиями с супостатами, естественно, не очень желали. Но шила в мешке не утаишь, промышленный шпионаж возник вместе с появлением промышленности. Америкосам удалось завербовать кого-то из какого-то КБ, где занимались данным вопросом. Каково же было их удивление, когда они узнали, что русские просто прикручивают ракету к стартовой площадке специальными болтами. Никакой гидравлики и механики. Расчет произведёт любой студент, сдавший сопромат хотя бы на тройку. При достижении необходимой подъёмной силы у болтов просто срывало головки, и ракета, в буквальном смысле отрываясь от земли, устремлялась в небо.
- Алло, Маша! Ты где, скоро вернешься? - Я пошла пересдавать сопромат доценту Петрову, надеюсь, уложусь за полчаса! - Маша, Петрову полчаса мало. Я вчера за целый час уложилась только на тройку!
Экзамен. Преподаватель говорит студентке: - Вы не готовы, я ставлю вам двойку. Вам с вашим лицом замуж надо, а не сопромат сдавать! Студентка берёт зачётку и в слезах направляется к двери. Преподаватель смотрит ей вслед и говорит: - Постойте! Давайте мне вашу зачётку! Исправляет ей в ведомости "2" на "4" со словами: - Вам с такими кривыми ногами мужа, пожалуй, не найти...
Канада. Торонто. В центре города - здание какого-то не то суда, не то минюста провинции Онтарио, не то чего-то еще юридического. Рядом - скульптура. Скульптура должна аллегорически изображать беспристрастность местной Фемиды. Автор отошел от навязшего в зубах образа дамы в повязкой на глазах и безменом в руках. Для простоты использовал (видимо) более понятный многонациональному и мультикультурному населению Торонто образ. Стоит что-то типа качелей, длинная доска с опорой посередине, на одном конце - маленькая собачка, на другой - большой лев. Доска стоит горизонтально, т.е. типа вес льва в глазах правосудия равен весу собачки. Для тех, кто не въезжает в аллегорию - все это описано простым английским языком на постаменте. Всего предложений 8-10. Я не дочитал, было недосуг. Маленькая деталь. Законы физики и правила сопромата никто еще не отменял. Фигура льва весит мб тонну, а фигура собачки - раз в 5-7 меньше (судя по габаритам, я, разумеется, их не вешал). Ось "качелей", конечно, не крутится, там все фиксировано, но все-таки разница в ФИЗИЧЕСКОЙ нагрузке по разные стороны "доски" таки должна быть солидная... И как бы автору не хотелось показать зрителю, что вес собачки типа равен весу льва - это осталось лишь художественным преувеличением. Чтобы конструкция оставалась в равновесии, физически не деформировалась и не перевернулась - применен простой прием, известный из курса физики за 6 класс - изменены длины "рычагов". В итоге, тяжелый лев сидит значительно ближе к центру конструкции, а легковесная собачка - соответственно, намно-о-о-ого дальше. Иначе все нафиг свалилось бы, невзирая на равенство зверюшек перед лицом закона. В итоге зверюшки вроде как бы и равны... Только большой и тяжелый лев - вот он, тут, рядышком. А та собачка - где-то там, на отшибе, достаточно далеко от центра. Аллегория получилась на славу - не чета тетке с безменом и завязанными глазами. "Когда начинают действовать законы физики - юридические законы бессильны" (Ф. Кривин)
