Поиск по автору:

ПРО ТАЕЖНОГО ВИТЯЗЯ.
Места у нас в приморье дикие и если где-нибудь между Хабаровском и Владивостоком повернуть и двинуть пешим на Восток к морю японскому, то есть большой риск не увидеть людей уже никогда. Ни больше ни меньше. Ну и собирательские народные промыслы здесь все еще не в диковинку. В нашем случае люди собирали кедровый орех. Зима. Бригаду в несколько человек закинули в куда-то в сихотэ-алиньские дебри, дали мешки, не хитрое оборудование и харч. Бухло не давали точно, потому что все точно знают, сколько его не взять с собою, в тайге зимою его не хватит даже для согреву. Ребята были подневольные и трАктора им тоже не оставили. Но один из таежных романтиков оказался запасливым и эгоистичным на столько, что в разгар собирательской страды понарошку заблудился, по тихой навинтил по отрогам, развел костерок и всосав запасенный результат брожения продуктов брожения, заслуженно прилег. Ну если бы не костерок и не телогрейка, то и истории бы не случилось, но история случилась. Спина у него поджарилась. Ну телогрейки они на то и телогрейки, чтобы тело разогреть, особенно если долго не переворачиваться. Добрел бедолага до барака, так здесь охотничьи домики называют, пошарили они гуртом по столу и полатям в поисках лекарств, но нашли скорее снадобье – рулон замерзшей барсучьей шкуры, остатки от вчерашнего ужина. Про целебные свойства барсучьего жира в наших краях не знают только умалишенные. Остальное просто, сердобольные подельники разогрели, размотали и примотали снадобье к пострадавшей спине, как и положено, мехом наружу. Говорят, скоро больной пошел на поправку, но когда консилиум порешил скинуть с него подпругу, шкура не отвалилась. Не отвалилась она и на следующий день, более того кому-то показалось, что она стала держаться еще лучше, а кто-то даже предположил что она и вовсе… приросла. Хуйня, скажете вы, такого быть не может. Ну-ну, они даже кличку ему дали, только почему то - Олень. Долго ли скоро ли, но трактор за ними вернулся. Те, кто рассказывал эту историю, тем кто рассказывал мне, говаривали опосля, что Оленя давно не встречали. Не местным он был, может уехал куда, а может свыкся, замкнулся в себе да одичал, но когда его видели в последний раз, он все еще был в барсучьей шкуре.

Как-то на рыбалке ночью у костра, мой дядька Вова выдал народную пословицу. Не помню по какому случаю, но помню что я долго ржал. Загуглил - ничего похожего. Решил поделиться, сохранить народную мудрость. Ну как мудрость, это скорее констатация нетривиального сочетания - незатейливого удовольствия с крайним неудобством:
- Хорошо кобылу ебать, но далеко целовать бегать.

С Димкой мы уже давно познакомились, в такие годы друзей на всю жизнь найти уже достаточно сложно, но нам повезло. Он после меда работал врачом в поликлинике, а я на десяток лет старше предприниманил и был уже во втором браке. Летом, почти каждые выходные, начиная с пятницы, мы гасились на даче у общих знакомых с шашлыками-песнями, картами, ночными купаниями, подругами и женами. Наше место отдыха находилось от города в километрах пятнадцати, а как внезапно кончается водка в самом начале веселья, я думаю соотечественникам рассказывать не стоит. Ну и как раз такой случай.
Чтобы ночная дорога мне одному не показалась бесконечной, а заодно и расширить программу досуга, в мою резвую япошку набилось человек семь. Это сейчас, зная о том, что давно в долгу у фортуны, я, отрабатывая грехи, езжу чрезвычайно аккуратно, а в те рысаковские времена мог оказаться за рулем трезвым только по недоразумению. Ну и...
Деревня конечно ближе, но уж сильно не хотелось самогона - поехали в город. Со мной Димка, моя вторая жена, которую в дальнейшем повествовании я буду называть «его пьяная дочь», только для того что бы не портить себе настроение воспоминанием о втором браке, Димкина пятая подруга, чета хлебосольных дачников и кто-то еще. Приехали, через гастроном заехали к Виталику, брату первой Димкиной супруги, где-то на задворках частных домов накрыли капот, закусили и вытрусили с Виталика папиросу. Ближе к полуночи было решено ехать в гости к моему второму тестю, ну как и обещал, настояла его пьяная дочь.
Мой второй тесть, Степан, в то время был еще крепким, жилистым дедком со шкиперской бородкой. Он только ушел на пенсию, и, выселенный моей второй тещей на задворки в его родовой частный дом, об этом не сокрушался. Потихоничку припивал, вел незамысловатое хозяйство, лукаво прищуриваясь улыбался в усы и прикидывался глухим. Вернее прикидывался глухим он только при общении с тещей, чтобы "не слышать" ее пиздежа, ну и с пьяной дочерью и даже иногда, когда та бывала трезвой. Забывался наверно. Меня же, при наших встречах, он слышал прекрасно и отвечал на вопросы не поворачивая головы. Поздно конечно, но «он будет только рад» победило.
Дед еще не спал и был только рад. Сноровисто нырнул в погреб за соленьями, метнул на газ сковородку. Мы хороводом сдвинули к центру кухни стол и через двадцать минут на столе уже дымилась солянка. Напару с Димкой вкуренный косяк нетерпеливо просил жрать. Накатили за гостеприимного хозяина, за веселых гостей, за кого-то еще и интеллигентный Дима, поначалу чувствующий себя неловко, расслабился. Когда дед Степан в очередной раз обходил со сковородой стол, Дима как любой воспитанный человек попытался сделать ему комплимент за вкусный ужин. Меня к тому моменту уже слегка прибило по смеху. Зная тестеву мимику, я заметил как он чуть кивнув улыбнулся в усы, но его пьяная дочь, краем уха услышав Димины слова, крикнула тому через стол:
- Говори громче, дед глухой!
Диму же, в отличие от моего хи-хи, накрыло хорошими манерами. Он встал, тронул за плечо проходящего со сковородой деда, слегка нависнув над ним поймал его взгляд, потыкал указательным пальцем в сковороду и выразительно округлив глаза, проорал хозяину в ухо:
- ОЧЕНЬ ВКУСНАЯ СОЛЯНКА!
Дед Степа чуть присев от Диминого восторга, через мгновение очухался и лукаво улыбаясь, покивал Диме головой:
- Кушай, кушай!
Я, уже съезжая со стула, из последних сил пытался сказать Диме о том, что дед не глухой и тем более не дебильный.
Ну и я с тех пор нет-нет да и проору кому-нибудь на ухо за столом:
- ОЧЕНЬ ВКУСНАЯ СОЛЯНКА!

Вот бы Ксению сообща!

Дядя Сережа однажды поведал. В то, уже постсоветское, время он служил капитаном катера в морском, научном учреждении и жил во Владике. Работа в теплый период года была связана с постоянными отлучками на непредсказуемые периоды и приличной временной загруженностью. Даже если бы он и захотел заиметь дачу для летнего отдыха, что достаточно спорно при возможности беспрепятственно отдыхать на тогда еще диких, живописных и заповедных приморских островах у него…, короче он не захотел. Он захотел и нашел в одном из приморских поселков часовой доступности, одинокого дедка, с которым и наладил взаимовыгодное сотрудничество на долгие годы. У дедка, как и водится на селе, был дом с большим земельным участком, уйма свободного времени ну и свойственное простым пенсионерам небольшое безденежье. Широкой души дядя Сережа не нравиться деду не мог. Он приезжал в село по весне на выходные, с парой-тройкой корешей, бригадой они весело засаживали пустующие грядки чем попало и энергично отдыхали. Деда снабжал деньгами и всем необходимым и в течении сезона иногда наведывался по огурцы и помидоры. Как обычно однажды пришла осень и дед отзвонил про «пора копать картошку». Проверенной бригадой в три рыла они прибыли на уборку, ударно победили урожай и к вечеру накрыли в избе шикарный стол. Из морепродуктов на столе не было только омаров -
не водятся, ну а из водки водилось все. Далее от его лица и его низким с хрипотцой басом:
- Ну выпили, закусили. Старый быстренько раскис и на лавку завалился. А мы слово за слово и пропиздели часов до трех. Бросили на столе все как было, залезли на русскую печь - кое как утолклИсь. Проснулся ни свет ни заря – слышу, дед тапками шоркает по полу, то ковшом брякнет о ведро, то табуретку зацепит. Чувствую мужики тоже проснулись, перестали храпеть и зашевелились. Ну полежали, дед все вошкается внизу. Думаю, деду "поправиться" надо, а он старой закалки и стесняется налить, не свое ведь. Спрашиваю:
- Че, старый, бродишь?
Дед кряхтит:
- Чо, чо, напоили дурака старого, уснуть теперь не могу, да и башка болит.
Я ему:
- Ты налей стопца да похмелись, может полегчает.
Дед чего-то там набулькал, пошуршал притих. Лежим в темноте, слушаем. Кореша хихикают втихаря. Вроде притих дед. Ну полежали, уже самим не спится, спрашиваю деда:
- Ну че? Полегчало?
Дед помолчал:
- Да вроде полегчало, - говорит.
Еще подумал:
- Но чую - не надолго!
Ну мы с печки и свалились, тоже пошли похмеляться.

Знакомая одна рассказывала. Матершинница, кстати, как и все мои старозакальные, знакомые продавцы. Перестроечные годы, и у нас в приморье только начали открываться частные магазины. Людмила Петровна к тому моменту уже была пред пенсионного возраста и устроилась в один из таких к своей давней подруге. Подруга эта трелевала из поднебесной разные хозяйственные ништяки, а время от времени заказывала контейнеры с товаром, с "Западу" отечества. Работа была простая, из орудий труда огромные антистрессовые счеты и кассовый аппарат Ока, от модного «каркулятора» она по-старообрядски отказалась бесповоротно. В один из полувыходных дней, когда Петровна работала одна, в магазин позвонили, позвонили из Москвы. Девушка на проводе попросила:
- Примите пожалуйста факс для Смирновой! Петровна услышала фамилию хозяйки и согласилась:
-Давайте!- сказала Людмила Петровна, взяла авторучку и плотнее прижала трубку к уху.
В трубке противно запищало. Расшифровать писк она не умела, и отложив авторучку за ненадобностью, повесила трубку. Вскоре снова позвонили. Девушка в трубке вежливо сказала, что у нее что-то не получилось. А хуле, подумала Лидия Петровна, наберут на работу дур и хотят чтобы у них что-то получалось. Но вслух Петровна ничего не сказала, она была вежливым продавцом, хотя и любила матюкнуться. Она заняла позицию на табуретке и прислушалась к Москве. Москва молчала и дышала в трубку.
– АЛЕ!, крикнула ей в ухо Петровна.
– Да, вздрогнула Москва, стартуйте.
Петровна слегка напряглась, и на всякий случай приготовилась к скандалу:
- Че?
- Стартуйте, вновь приказала Москва.
- Я не понялА, опешила Петровна и зависла.
Девушка в трубке продиктовала номер:
- Это ваш факс?
Номер Петровна узнала, особенно пять последних цифр, и согласно кивнула:
- Ну.
- Когда я скажу стартуйте, настаивала девушка, нажмите кнопку и повесьте трубку.
- Стартуйте!
Петровна вспомнила про большую красную кнопку за спиной, о которой ей говорила хозяйка, резво вскочила и хлопнув пятерней по стене с кнопкой, кинула трубку на телефон. Заебала, не успела подумать Петровна, как снова зазвонил телефон. Петровна посмотрела на часы - пора закругляться. Она задвинула щеколду на входной двери, телефон не унимался. Она нервно сняла трубку:
- Да! Звонила знакомая. Они недолго побеседовали, Петровна рассказала ей про ебанутых москвичей и попрощалась до вечера. Телефон, не успев принять на себя трубку, снова зазвонил. Терпению ветерана прилавков приходил конец.
- Але, там снова заговорила Москва, а в дверь магазина громко постучали. Девушка в трубке продолжала:
- У нас что-то не получается…
В дверь магазина стучали все сильнее и казалось ногами. Петровна, не отпуская от уха трубку, прыгнула к окну. За окном стояла милицейская машина с включенной мигалкой, а на крыльце магазина долбились в дверь два автоматчика с собакой:
- У нас не стартует, продолжала девушка.
- Блядь, крикнула Лидия Петровна в трубку, ломанувшись к двери, и с грохотом уронив со стола телефон, успела закончить фразу:
- Я хуй знает, кто у вас там не стартует, а у нас уже менты с автоматами приехали!

В самом центре нашего городишка, на крутом и высоком берегу Уссури, не так давно построили церквушку. Сейчас церковь белоснежная, с новыми золотыми куполами выглядит очень живописно. А лет пятнадцать назад она больше походила на серую недостроенную мечеть, с крестами на трех многоугольных минаретах. Службу уже тогда в ней правили регулярно, о чем частенько и напоминали колокольным звоном. Ну как колокольным…, какие колокола таков и звон. А колоколами служили отрезанные верхушки кислородных баллонов. Неблагозвучные и надрывные переливы пострадавших стальных баллонов, вкупе с подвижническим азартом местных иерихонских лабухов, вместо божественного внушения могли вызвать разве только зубную боль, либо досрочный листопад. Мои тесть с тещей, в своем домике у самого ее подножья, пребывали тогда в стадии привыкания к неведомым звукам. Был выходной, мы с супругой пришли к ним в гости, и к тому времени уже сидели с тещей и тестем на веранде, то ли за чаем, то ли не за чаем. Началось. Тесть скривился и скосил глаз на колокольню:
- У них звонарь молодой.
Теща кивнула.
- А с чего вы взяли? - поинтересовался я.
- Сам послушай, - сказал тесть и намахнул чаю.
Я прислушался, стараясь уловить какой-то ритмический рисунок. Услышать мелодику будущего маэстро я даже не пытался по указаным выше причинам, а ритм просто не получалось. Неистовствовал звонарь не долго. Он слегка обозначил начало и быстро ускорился. По ходу, не ровно нагнетая напряжение, к середине произведения притормозил, как бы обдумывая, либо смакуя только ему понятные колокольные нюансы, лихорадочно достиг апогея и тут же финишировал рваной триолью.
Посветлевший от чайной церемонии тесть, усмехнулся и лукаво стрельнул глазом в сторону колокольни:
- Кончил!

В догон за вчерашней историей про молодого звонаря, еще одна околоцерковная и тоже музыкальная. Ну хотя бы для того, чтобы исчерпать тему. Пришло однажды время c аудио кассет перейти на СD. Выгреб из машины и гаража остатки кассет, набил пару пакетов и отдал теще, может что и понравится. Музыку я слушаю разную, но в основном это был вменяемый отечественный рок. Теща к тому времени только ушла на пенсию, и все лето пропадала во саду ли в огороде. На ее крыльце стояли две огромные дискотечные колонки, оставленные сыном, и задавали солнечное настроение всей округе. Для полноты картины нужно представить театр будущего представления. Дом ее стоит на крутом, под сорок пять градусов, склоне. Над головой, сразу за небольшим огородом - церковь, снизу дорога к церкви, огибающая с двух сторон тещин участок. Если ты стоишь посреди огорода - видишь все, но и минус огромный - все видят тебя. Отзвонила воскресная служба, и прихожане, большей частью женщины, пестрыми летними стайками потянулись вниз по склону, огибая тещин участок. Теща, в известной огородной позе, заняла почетное место на верху, посреди огорода, как и положено - головой к храму. Если бы в этот момент очередную песню затянул Гребенщиков, никто бы и не заметил – просто продолжение воскресной службы, но в магнитофоне был заряжен сборник, и микрофон у Бориса вырвал Шнур. Задорный и ритмичный музыкальный проигрыш даже успел слегка поднять всем настроение. Ничего не подозревающая теща, мирно щипала траву, некоторые прихожане лениво обернулись на верх. Так бы и ушли медленно, не переходя на рысь и не оборачиваясь затравленно, и теща бы осталась стоять на грядке, а не неслась вниз к магнитофону, но Шнур кое-как вытерпев вступление, заорал:
- А вы пришли сюда, затем чтоб веселиться. И потанцевать, если повезёт. А песня моя она как птица. В воздухе летает и бешено орёт.
Камон, эврибади – двигай жопой суки, бляди!

Как-то темным вечером, зимой меня выгуливал Джим, настоящий, здоровый пес с глазами на 180 баллов IQ по выразительности, и на 40 см от пола по высоте - норвич, короче. По пути мы решили заскочить в аптеку. В аптеке было пусто и тихо. Через пару секунд, на звук хлопнувшей двери, из подсобки вышла девушка. Мы поздоровались, я что-то попросил и она, не долго поискав требуемое в стенных шкафах за ее спиной, присела на корточки прямо передо мной, почти полностью скрывшись за деревянным прилавком. Была видна только ее мелированная макушка. Шарила в оздоровительных сусеках она довольно долго, а нетерпеливый Джим, любопытствуя по сторонам, нервно дергал поводок. Я чуть психанув, резко подтянул его к себе и нарочито строго, любую иронию он чувствует на расстоянии даже не принюхиваясь, громко сказал:
- Стой на месте!
Мое требование, эхнувшее в пустом фойе аптеки, прозвучало убедительно и угрожающе, и через секунду, в довершение его сути, я добавил:
- И не дергайся!
Беспокойная макушка за прилавком застыла и медленно стала приподниматься. По размеру и выражению глаз, медленно восходящих над глянцевой поверхностью прилавка стало понятно – это ограбление. Или изнасилование? Разобравшись в ситуации, я психотерапевтически заулыбался и кивнул себе под ноги:
- Это я ему, и показал поводок.
Девушка немного расслабилась, и улыбнулась в ответ.
Хотя..., я оценивал ее возраст - чуть за тридцать, судя по ее гримасе ужаса…
Не, точно ограбление.
Ну а она постеснялась посмотреть, что же все-таки было на поводке.

В мореходное училище я поступил со второй попытки, не озаботился хорошей характеристикой после десятилетки, но так как школу закончил в 16 лет, у меня да армии оставалась фора в один год. Этот год я провел на биохимическом заводе и начинал, как и водится в рабочей среде, с учеников слесаря. Время СССР было в самом соку. Биохимический завод, под прикрытием легенды производства каких-то сельхоз дрожжей, перерабатывал гектары приморских лесов в щепу, травил ее хим. реактивами и выдавал на гора один из компонентов ракетного топлива. Мужикам в ремонтно-механических мастерских было похеру, что завод выдавал окромя зарплаты. Они, каждый делали свое дело, и все вместе уже приближались к коммунизму. Новые веяния, в сфере улучшений производительностей труда, они щелкали как орехи и успевали, не отходя от станка, отработать шАры. Одним из ветерков к нам в цех задуло молодую нормировщицу. Юрий Иванович - начальник цеха в эту хрень не верил и исполнял свои обязанности, организовывая рабочий процесс по старинке. Хорошо, надо сказать, исполнял. Отвлекаться на столичные придумки у него не было ни сил ни желания, и он отправил неприкаянную трудовую единицу "из конторы" прямо в гущу процесса. Ходи мол и делай, чему тебя учили. Нужно сказать, что обилие всевозможных станков и прочих орудий труда, вкупе с богатой сырьевой базой из всевозможных металлов и прочего, вдохновляли наших цеховых мастеров на творчество. Чего они только не производили, «не отходя от станков» и мимо заводских нужд. Проходило это все и мимо нормировщицы. При мне почетный пожилой фрезеровщик, заканчивающий на вертикальном фрезере очередной шАровый колун, достойный столичной галереи, поставив станок на автоматическую подачу, не задумываясь, обозвал его клином для нужд сырьевого цеха, что она и старательно записала в блокнот. Потрепанные жизненным опытом мужики чувствовали, что в очередной раз свежий ветерок может задуть в рабочие карманы, и нормировщицу особо не жаловали. На перекуры, сбитым большинством, они собирались в кузнице, пили чай, травили байки и ожидаемо курили. В тот раз, когда нормировщица зашла в кузню, все уже сидели кто за столиком «забивая козла», кто на лавке с папиросой. Шурик - наш кузнец, весельчак и балагур лет под сорок, прыгал на одной ноге, с раскаленной железякой в руках вокруг наковальни механического молота, и напрыгивая второй ногой на рычаг его привода, под негромкие стуки травил очередную байку. Нормировщица демонстративно посмотрела на часы и обратилась к нему:
- А почему все курят, а вы работаете?
- А потому что, - Шурик продолжал подпрыгивать и стучать в такт молотом:
- Хуй железный, пока... он ударил еще пару раз перебивая себя, и "якобы ей послышалось" добавил:
- Куй железо говорю - пока горячо!
В этот, то ли в другой раз, Шурик и рассказал нам свою очередную историю:
Его теща с тестем жили в частном доме и как водится в наших краях и местных огородах, кроме всего прочего выращивали картофель. Если посадку, прополку и окучивание обычно проводили как придется, копали его, ввиду особой утомительности процесса, всей семьей. Скорее, всеми живыми ее поколениями. Когда в конце августа выдается пару выходных, солнечных дней это мероприятие становится особенно массовым. Рядом на смежных соседских участках, чаще всего не огороженных, и имеющих условные границы, так же многолюдно.
Ну собрались они значит, копают и копают, соседи рядышком копают, дедки и бабки, внучки и Жучки - все здесь. Ну и Шурик голый по пояс, копал-копал, пока от крестьянского надрыву срать не захотел. Производительность у него резко упала, да и какая будет производительность если все думки не о том как выкопать, а где свое закапывать. Он не много постремАлся, на виду у всех семенить к сортиру, но здраво рассудив, что дело житейское, решился. А сортир с блаженством прям рядом, всего с десяток шагов, с двумя высокими ступеньками. Забрался в него Шурик, спустил портки и взгромоздился над толчком. Неудобно после унитаза. Если на зоне не научился сидеть на кортах, так и будешь всю жизнь позорно покачиваться на носочках, и придумал Шурик, для пущего равновесия, упираться третьей точкой в дверь, башкой, то есть. Придумал, надо сказать давно, и раньше у него очень удачно получалось, даже по старым новостям из сортирной библиотеки пробежаться, но только не в этот раз. В этот раз, он впопыхах забыл накинуть изнутри дверной крючок.
Для начала, привлекая внимание публики, он громко объявил свой выход, но не Але Опом, а надрывным и протяжным:
- БЛЯДЬ! сделал ошеломительный кувырок через голову и зрелым клубнем выпал на грядку:
- Нихуя себе! - сказал Шурик приземлившись. Вот ведь как затейливо посрать приключилось. Что люди подумают?

Давненько это было и этот, теперь всем известный жест, знали далеко не все взрослые.
Я проезжал мимо домика старой знакомой, и подумав о том, что давно не виделись, решил зайти поздороваться. Она предложила чаю, мы немного поговорили, и я уже собирался уходить. С ней на даче был внук Андрей, маленький, щуплый пацаненок лет пяти. Адриановна сказала, что учит его считать на пальцах, и окликнула:
- Андрюшка, иди покажи дяде Леше чему мы с тобой научились!
Андрюшка подскочил, и подняв тоненькую ручонку, показал указательный пальчик:
- Вот!
-Что, вот? - спросила Андриановна.
- Один!
- Молодец, – похвалила она, - А дальше?
Он, продолжая держать руку перед собой, при помощи второй руки загнул указательный, вспоминая последовательность помог разогнуться среднему, и смотря в глаза бабушке, протянул ей маленький фак:
- Вот!
Я постарался не заржать, а Адриановна, не зная о тонкостях данной распальцовки, возмущенно посетовала:
- Ну что ВОТ, Андрюша?!
Андрюша недоуменно повернул голову и сфокусировался на своем произведении. Глаза у него неожиданно округлились, он резко закрыл палец ладошкой второй руки, и прижав к груди ручонки, испуганно пискнул:
- Ой!

Администрация президента разослала ведущим российским компаниям предписание присылать позитивные новости, которые представляют руководство страны в выгодном свете, передает агентство Reuters, изучившее документ. Ранее сообщалось, что Кремль разработал для глав субъектов РФ план по сбору положительных новостей о работе местных властей в регионах.
-Дык, совсем запамятовали, сударе, высылали уж:
«Узнал ваш муж, прекрасная маркиза, что разорил себя и вас.
Не вынес он подобного сюрприза, и застрелился в тот же час.
Упавши мертвым у печи, он опрокинул две свечи,
Попали свечи на ковер, и запылал он как костер,
Погода ветреной была, ваш замок выгорел дотла,
Огонь усадьбу всю спалил, и в ней конюшню охватил,
Конюшня запертой была, а в ней кобыла умерла.
А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!»

Дима, друган, рассказывал. История из мединститута как и та, что про мужской половой хуй.
После сдачи зачета, один из юных врачевателей подошел к преподу и протянул зачетку. Тот повертел ее в руках, поставил пятерку и отдавая студенту констатировал:
-Пиздато.
-Заебись!- Кивнул довольный гиппокрад.
Препод тряхнул ушами, и медленно сняв очки, уточнил:
-Зачетка, говорю, БЕЗ ДАТЫ.

Мужики возвращались с осенней рыбалки, в дюралевой лодке типа «Казанка», на подвесном моторе. Экипировка уныло-стандартная, как и положено было обычным советским «браконьерам», поздней осенью: шапки ушанки, отвернутые болотные сапоги, штаны ватные (свободный покрой, мотня до колен), телогрейки традиционные (серые в чешуе) – всех четыре комплекта.
На Уссури, холодина в ноябре под -20, а с ветром, и как пишут метеорологи «по ощущению»- холодина, просто пиздец. Ну и несутся они «Вихрем» гонимые, с ветерком значит, и морды у них нихуя не алые, словно щечки барышень на морозце, а серо-лиловые, что конечно тоже очень красиво, если бы не их зверские выражения - страшнее гребанных викингов. А хуле, сутки почти не спали, скулы свело, получается только мычать да материться, пальцы от ледяной воды онемели-не гнутся, и водка давно не согревает тихим счастьем, а только притупляет немного. А дома еще жены.., кому просто помолчат, а кому и по роже ни за что – злые мужики, браконьеры - одним словом.
В те времена по Уссури еще сплавляли с верховьев лес, и в местах, где плывущие бревна направляли в нужное место на выкатку, вдоль русла к протокам, отворотами устанавливали боны. Это связанные по несколько бревен, и соединенные между собой длинные плоты, наподобие тротуара на воде. В общем, в тех местах, где эти боны стояли, чтобы реку пересечь, нужно было перетаскивать через них лодку. Особо сноровистые лодочники лихачили, и перескакивали их на скорости, в последнее мгновение сбрасывая газ, и опрокидывая вперед мотор, чтобы он не зацепился «сапогом» за бон, и не оторвал транец и половинку кора-бля.
Наша команда сгруппировалась, и привычно прыгнула. И все бы закончилось довольно уныло, если бы в одно из бревен кто-то, где-то и когда-то, не вбил железнодорожный костыль. На другую сторону они приводнились со скрежетом и распоротым днищем:
-Муу, блядь! - замычали рыбаки и приготовились к погружению. Рулевой закусив удила, ввалил полный. По началу лодка стала разгоняться, пытаясь выйти в глиссирование аки торпедный катер, но затем одумалась и пошла посадочной глиссадой уставшей пчелы. Паники не было и спасаться никто не спешил, да и куда спасаться, когда из спасательных средств только ватники, да ласты наоборот, а на лодке так куда сподручней, до берега еще оставалось метров семьдесят.
Для дальнейшего повествования, еще нужно упомянуть про течение в Уссури - упоминаю: течение в Уссури, когда она достаточно полноводна, такое, что если ты плывешь в размашку против течения без сапог, и не напрягаешься изо всех сил - ты плывешь назад. Ну а если изо всех, стоишь на месте.
В общем лодку быстро сносило. Берег понемногу приближался, а декорации на нем стремительно менялись. При ранее планируемом курсе, нашим героям после прыжка предстояло после еще чуть подняться против течения, и пристать в безлюдном месте, но при сложившемся раскладе, их уже несло мимо городского пляжа с мангалом и оживленным осенним пикником.
К тому моменту лодка уже полностью скрылась под водой, а ее положительная плавучесть, обеспеченная забитым в банки пенопластом, и еще булькающими ватниками рыбаков, не давала ей залечь на дно.
Почти в полной тишине, не считая мерно, с натугой бубнящего под колпаком мотора, еще не захлебнувшегося водой за спиной рулевого, и совсем не слышного с берега, они неумолимо приближались. Кто первым из отдыхающих, снова почувствовал себя маленьким, доподлинно не известно. Когда по очереди, вслед за выпученными глазами своих недавних собеседников, все повернулись к воде, они увидели как в полной тишине, разрезая бюстами речную рябь, и гоня перед собой богатырскую волну на них стремительно надвигается отряд из четырех, «как на подбор», одинаково серых и зловещих истуканов. О чем думали все эти люди в тот момент? Может, лихорадочно припоминая чем заканчивается сказка Александра Сергеича, писали в штаны и ждали появления Черномора, а может это было так давно, что Сашка все это сам и видел, даже чешую на телогрейках, а потом и выдал за сказку? Никто ведь все равно не поверит.

Владивосток, Эгершельд и самое начало 80-х.
Многочисленные корпуса двух морских училищ на высоком морском берегу, обдуваются томящим июльским ветром, коридоры учебных аудиторий пусты и безмолвны. Курсанты, в основной своей массе, разъехались по отпускам и ушли в морские практики. Нашей роте, будущих судовых механиков, в этот год учебная программа приготовила практику судоремонтную. После морских и заграничных приключений прошлых лет, такая перспектива ничего кроме уныния не внушала, но как оказалось зря. На судоремонтном заводе, куда нас спровадили практиковаться, нужды в недоделанных специалистах явно не испытывали.
В первый день сбора у проходной, мы в полном составе получили дневные талоны на питание в заводской столовой, и разбрелись по территории. Ничего интересного, скажу я вам. Ржавые борта судов у причальных стен, промасленные спецовки мотористов, унылые производственные цеха – херня полная, если бы не СТОЛОВАЯ. Чудо, а не столовая. За пятнадцать минут до открытия, рота уже гребла копытами у ее дверей, и жадно раздувала ноздри, вдыхая съедобные ветры из столовского вентилятора. Что нужно человеку в девятнадцать лет кроме знаний, тонко чувствовали мы – пожрать. После бурсовских «бадяг», и стратегических консервов со штампом «неликвид», от которых, даже спустя сорок лет, только от заклинания «тефтели из частиковых пород рыб в томатном соусе» с ног сбивает изжога, наш дружный рой густо накрыло божественным нектаром. На следующий день, с утра всосав талоны мы, в ожидании обеда, разбрелись кто-куда, но подальше от грустного ВСРЗ.
Все местные из нас, Владивостокские то есть, мгновенно оценив, чудесно свалившуюся, не контролируемую «лафу», занавесили практику и подались по домам к мамам. Что еще нужно девятнадцатилетнему курсанту кроме старой доброй мамы, ну и школьной подружки? И самые продвинутые из наших не местных, ушли жить к другим добрым женщинам, и хоть и к чужим, но зато молодым мамам. И слава Природе, город портовый, и как бы не хотелось какой-то из дам запастись терпеливым целомудрием, просто «хотелось», часто оказывалось сильнее. По слухам, дамы попадались и очень добрые, но наши немногочисленные герои-матросовцы явок не сдавали, и выживали как могли по одиночке. Ожидающих же большой, но чистой любви к ровесницам - нас, неприкаянных, и оставшихся в подавляющем меньшинстве, судьба тоже не обидела. Она дала нам массу свободного времени подумать о вечном, и толстую пачку жрачных талонов «за тех парней», на каждый божий день. Просто пришел наш час, ведь любая система обязана время от времени давать сбой. Получив в 8.00 талоны на проходной, мы проходили по дороге через весь завод, и сквозь дыру в заборе возвращались досыпать в еще теплые и не застланные шконки.
Самым трудным занятием в этот период жизни, внезапно оказалась ежедневная необходимость к 8.00 оказываться на заводской проходной и получать продуктовые карточки за всю роту. Морская рациональность скоро взяла свое, и на осуществление этой технической процедуры, немногочисленной командой стал снаряжаться один человек. Ну как снаряжаться, жребием и перспективой получить пиздюлей, за сорванный акт чревоугодия. Накидывали еще идею, сшить гонцу красную повязку для пущей убедительности, чтобы на вопрос: –А где все? Он вскидывал руку к козырьку и кричал:
- Уполномоченный девятой роты для получения талонов прибыл! – но проржались, и оставили все как есть.
Через пару дней здорового питания, уже освоившись, и не боясь сглазить прущую удачу, мы уже не втуливались стеснительно, по трое-четверо за один столик, а восседали каждый за персональным, без пробелов заставляя его тарелками и блюдцами.
Я подозреваю, что и поварих мы здорово радовали, когда вместо ежедневных, угрюмых, чумазых и неудовлетворенных рабочих харь, на них глянет вдруг, растворенное в полуденном солнечном свете, благодарное, осоловевшее счастье. Чтобы не раздражать особо нервных трудяг вселенской несправедливостью, и своим не здоровым аппетитом, мы завершали действо еще до обеденного гудка, и раненые в живот из последних сил возвращались, и расползались по кубрикам. А что еще нужно сытому и выспанному курсанту, если вечером тебя еще ждет самоволка с портвейном и приключениями, в который раз начнете вы… - и правильно!
Пиво! Расположенный рядом с мореходками продовольственный магазинчик, не мудрствуя лукаво выкатил пивную бочку не на улицу, а во двор, прямо к нашим окнам. Неудачно то, что пиво было на розлив и у нас не было канистры, и снова повезло уже с осветительными плафонами. Одно ловкое движение и плафон превращается…, превращается в трех с половиной литровую банку. Продавщицы были в теме с прошлого сезона, и даже не прибегали к мерным кружкам. Опять не повезло с тем, что «спалившись» с заряженным плафоном, был риск, заставлять себя следующие три года отдавать долг отчизне в ВМС, но был Нюша наш незаменимый организатор, и нам с ним фартило. Хотя он и считался почти местным, с нами ему было интереснее, и Нюша зарядил пустым плафоном первокурсника Климова.
Климов казался пройдохой под стать Нюше, и ему сгонять за пивом было как раз по рангу, да не просто не «впадлу», а сильно в радость. А хули, чего бы и не по пивку с полуофицерами мать их высочеств, когда почти «на шару». Проследив из окна, как наливается янтарем наш матовый сосуд, мы лениво опрокинулись на панцирные сетки. Через пару минут пришлось вскочить от громового дуплета в нашу дверь, похоже Климов на полном скаку въебался в нее ботинком, почти одновременно с головой. Он залетел в кубрик, оторвал от груди наполненный, и чудом не расплесканный плафон, протянул вперед, и загнувшись из последних сил выдохнул:
-Дежурный!
Не вопрос. Всосать три литра пива в жару и без кондиционера, тренированному курсанту… Вчетвером же, теряли время только на отрыв победного кубка от предыдущего, даже животы не вздулись. Климову было нельзя, он с трудом справляясь с волнением и одышкой, упал на пол и закатился под первую попавшуюся шконку. Привычно вкрутив разряженный плафон в евойный патрон, мы распахнули окно и выдохнули. Дежурным, оказался наверно лучший, из возможных вариантов. Сложно адекватно оценивать чужой, старше твоего возраст, когда ты еще совсем юн и таким пока не был. Ну если на вскидку – он был еще не батя, но и на танцы уже не ходил.
Каптри открыл дверь, не спеша сделал пару шагов вперед и осмотрелся. Мы уже стояли по «смирно», но по-дембельски, с заслуженной ленцой в глазах.
-Самоподготовка?- поинтересовался он в пустоту.
-Такточнотарищкаптретьранг,- играя в давно нам известную игру «кто первым обоссытся», сказал кто-то из нас, насколько возможно серьезно. Дежурный, пряча в усах лукавую улыбку, кивнул, но уходить явно не собирался:
-А Климова никто не видел? Я чуть было не икнул, справляясь с отрыжкой, ну надо же какая популярность на первом курсе. Мы, вспоминая как он мог бы выглядеть, задумались. Внешне, являя собою что-то среднее, между поручиком Ржевским и еврейским интеллигентом, дежурный улыбался глазами и в черные усы:
-Ну и Климов,-офицер не спеша продолжал развлекаться: - А мне сказали что он сюда побежал. Климова вложили, подумали мы. Дежурный взялся за стальную дугу кровати, и резко сдвинул ее в сторону. С задержкой в десятую секунды, вслед за кроватью последовала пара климовских ботинок, и приглушенно стукнула об пол под матрацем. Офицер, расплывшись в улыбке, обвел нас взглядом, и проделал тоже в другую сторону – трюк повторился, но до эффекта пресловутого, двадцать пятого кадра, Климов явно не дотягивал. Кто-то из нас потихоньку зарыдал. Дежурный наклонился, и зацепив матрац рукой, откинул его в сторону. Такого подвоха Климов не ожидал. Уцепившись посиневшими пальцами в панцирную сетку кровати, он еще мгновение смотрел в пустоту над собой, еще не понимая, что стал видимым. Его по детски подвижное лицо, с выпученными серыми глазами и закусанной от старательного напряжения губой, одновременно выражало страх, отчаянье и восторг. Мы сложились. Дежурный из-всех сил стараясь удержаться от рыдательных конвульсий, но решив нас добить окончательно, наклонился еще ниже, и глядя Климову глаза в глаза выдавил:
-Так вот ты какой, Климов!

Июльский, морской ветер, плавно колыхая светящиеся небом шторы, задувал в окно… размечтался бля. Не было у нас никаких штор, зато было прекрасное настроение, предвкушение вечерних приключений и вся впереди жизнь!

Тем, кому нравиться после каждой истории менять трусы, эту можно пропустить.
Такого тревожного неба я еще не видел. Серо-черная мгла в полном безветрии, затянула его до самых краев, застив без следа, пока не упавшее за горизонт мартовское солнце, и оттенив, ставшее каким-то нереальным, свечение еще зимнего таежного пейзажа, зловеще нависла, и в полном безмолвии обрушилась ночным снегопадом.
Четвертый день зимней рыбалки закончился и пополуночи, в натопленном охотничьем бараке, допив оставшуюся водку, мы расползлись по нарам.
Утренний лес был бесподобен, на всем что не было «с головой» засыпано невесомым снегом и еще торчало, выросли не по размеру пышные, белоснежные шляпы. Снегу выпало по пояс. Нам, впятером на двух джипах, предстояло возвращаться домой. Выехали рано и с настроением, несмотря на глубокое похмелье, севшие батарейки моих фотокамер и предстоящую дальнюю дорогу. До ближайшей деревни было около ста сорока километров, и измученные безрыбьем организмы, обещали немного, часа три-четыре, потерпеть, но только до сельпо. Засыпанная снегом лесовозная дорога лежала через перевал, и со стороны горной речушки, от которой мы отъезжали, подъем был пологим и очень длинным, километров тридцать. Поначалу, взбивая через крыши машин на обочины, пушистый и невесомый снег, двигались без остановок, но километров через десять дорога пошла круче. Идущая впереди машина стала останавливаться все чаше и чаще, то и дело протягиваясь лебедкой, а наша лебедка завоняла паленным китайцем и превратилась в пассажира еще по пути на рыбалку. Зато у нас были лопаты, до хуя лопат, даже лишние. Идущий впереди «Патрол», с вынесенными за крылья колесами, помогал нам мало. Колея у нашего «охотника» была Уже, да и еще холодный снег, снова ссыпался в колеи, почти не оставляя следа. Мы отпускали их подальше, без конца сдавали назад для разгона, и разогнавшись на сколько получится, продирались дальше до очередного тупика. Вскоре в машину мы с Витьком уже не залазили, а оставались на очередном наносе, херача изо-всех сил лопатами, пока Юрок гонял джипа туда-сюда. При его приближении, мы запрыгивали в стороны на сугробы, заваливаясь по шею в снег. Есть не хотелось, мы только пили, курили, ссали, пардон, курили и снова пили, ну и копали. Уже к полудню прикончили остатки газированного «Буратино» и скоро допили всю воду. Теплое, по-мартовски, солнце расплавило снег, и талая вода, слившись с нашим пОтом, прямо внутри утепленных «непромокаемых» курток и штанов, стекала в низ и хлюпала в сапогах. День, был бесконечным. Уже не радовали глаз ни весеннее солнышко, ни веселые пятнышки мочи вокруг машины, абстинентно-оранжевые после глубокого бодуна и грустного «Буратино». Уже смеркалось, когда мы докопались до вставшего «Патрола», лебедка скончалась и у них. Ближе к полуночи уже с трудом, от темноты и усталости, понимая куда копать, бросили лопаты. Стоя в сугробах попили чаю, история рассказанная перед сном о местном охотнике, промышлявшем в этих гиблых местах, настроения никому не прибавила. В этой истории охотник, будучи в тайге один, сломал ногу, и отдавая себе отчет в том, что до весны никто его не хватится – застрелился.
Расселись по машинам. Брошенный под печку у пассажирского сидения, и без конца набиваемый снегом чайник, за нами не успевал. Мы с Витей не могли напиться.
Те, кто сегодня рулили и иногда помогали нам лопатами, еще били копытами и звали в даль, пешком. Я сказал, что они охуели и даже если идти не до деревни, а ближайшей лесозаготовки, по такому снегу уйдет двое суток, тогда как силы уйдут через пол часа. Но они пошли, да бодро так, вначале. Наперед зная, как это будет, я тоже пошел, перепроверить, но и я ошибался. Мои силы попросили еще пожить уже через пять минут. Воздуха просто не было, а сердце выпрыгивало из груди и впервые в жизни болело. Мне где-то сорок пять на тот момент было, да и в слабаках вроде не числился, обидно конечно вроде как самым дохлым оказаться, но здравый смыл подсказывал не надрываться окончательно. Я пожелал всем счастливого пути и повернул назад. Батя мой, бывший охотник промысловик, и сотоварищи его, время от времени блукали в зимних таежных завалах по трое-четверо суток, и ничего приходили, а тут по дороге чай не заблудишься, да и через кусты-буреломы не ломиться куда как проще – нужно просто отдохнуть.
Скоро вернулся и Витя:
-Бляааадь!- выдохнул он и упал на заднее сиденье. Разговаривать не было сил, мы отсасывая по очереди из чайника, пытались прийти в себя. Минут через сорок, по едва подсвеченному луной снегу, медленно заскользили черные пятна – нагулялись остальные. Юрок хлопнул дверью и откинулся рядом.
-Дошли до вершины? – поинтересовался я, он помотал головой.
Витю лихорадило. Гораздо позже я прочитал про горную болезнь, особенно при перенапряжении организма, которая дает о себе знать с высот порядка 2500 метров, а в районах с морским климатом с 1000-1500. Симптомы один в один, словно с нас списывали. Но тогда мы даже не думали о том, на какой высоте находимся, и все списали на похмелье и усталость. А находились мы, как выяснилось позднее, уже почти на вершине нашего 1400 метрового перевала.
Нагретый печкой, и сухой с мороза воздух, высушивал глотки и понемногу, вымокшую за день одежду. Сон не шел. Мы ерзали на сиденьях, пытаясь устроится поудобней, и в основном молчали. Я достал из-под ног подопустевший чайник, наверно в сотый раз выскочил из машины, и стараясь не провалиться глубоко, накинул в него несколько горстей снега:
-Будешь? – я захлопнул дверь, и повернувшись в темноту, окликнул Витю. А через пару секунд я заржал, а может все заржали одновременно, я уже не видел. Витино тело зашевелилось, больно прокряхтело, и нависло между спинками передних сидений, опухшей мордой. Блеснув из темноты лихорадочными глазами, он дрожащей рукой ухватился за чайник, опустошенно и хмуро посмотрел сквозь него, и севшим голосом поинтересовался:
- Не Буратино?
Утро было совсем другим, кое-как отдохнувшей и не многословной командой, мы попили чаю, получилось даже с лимоном, догнались сублимированной лапшой и настроились на долгую работу. Часам к трем пополудни мы уже ехали по плоской вершине перевала, почти не откапываясь, и через несколько минут покатились вниз. Спустя пару километров крутого, извилистого спуска по южному склону - снега как не бывало. Даже не верилось.
Уже за деревней, отдохнувший и расслабленный, с чекухой конька на пассажирском сиденье я заключил вслух:
-А зато мы теперь знаем, что такое ебать-копать! – Мужики согласно кивнули.
И снега в эту весну мы больше не видели.

Чуду, и выжившим мальчикам, привет!
В один из прекрасных, летних дней, нам с Жекой снова посчастливилось выжить, на этот раз, благодаря воздушному шарику.
По порядку. Откуда брался этот взрывательский зуд у подростков, мы не анализировали. Он просто зудел, а безнаказанные запасы пороха и капсюлей, в охотничьем шкафу моего бати, ушли в опасный минус.
Карбид, в общеупотребительном виде, уже надоел до чертиков. Все сосуды которые можно было спиздить, и плотно заткнуть пробкой, были взорваны, а консервные банки выходить на орбиту, отчаянно не желали. Наши уцелевшие глаза просили огненных зрелищ, а чуткие уши - глухоты. Хочь ложись да помирай - так хочется, чего ни будь взорвать.
Чувствуя нутром, что необходимые знания где-то рядом, я начал книглить и накнигнил книгу. Справочник по химии для поступающих в ВУЗы. Моя старшая и единственная сестра уже заканчивала школу, и чего-то с ним мутила.
ГлАвы про взрывоопасные соединения и их синтез "для чайников", лоховатые составители справочника, пропустили, пришлось читать все подряд и между строк. Остановился на газах.
Блюдя баланс, доступность – эффект, конкретно на ацетилене и кислороде. Дословно там было почти так: взрывная сила смеси ацетилена с кислородом, в несколько раз сильнее взрыва гремучего газа.
Я аж глаза протер, как перло.
Может всему виной был прошедший первомай, но кроме воздушного шарика, в схеме дальнейшей реализации этой идеи, в голову ничего не приходило. Представить себе анорексично-лопоухого подростка, обратившегося к аптекарше: - Тетенька, дайте гандон.- Я не мог.
С шариками оказалось еще сложнее, их не было вообще и нигде. Искали долго, не день и кажется не неделю. Уж и не помню каким образом мы его добыли, может убили октябренка, но прекрасный день настал.
Надробили в бутылку карбида, напялили шарик и вуаля! Хотя нет, еще нужно сходить на завод, и упросить дядю сварщика перднуть в шарик, из кислородного баллона, на опыт по химии, просто пиздец - как сильно нужно. Добрый дяденька перднул, не вынимая папиросы изо рта, и вот теперь - вуаля. Очень доброго дяденьку взрывать не хотелось, и мы с Жекой, задыхаясь от радости, неслись сломя голову, с красным шариком в безлюдное место, словно обдолбанные пятачки на день рожденья Винни, пока в кустах, у дырки в заводском заборе, он не лопнул.
Детство кончилось внезапно, как и тот прекрасный день.
Взорваться нам с Жекой так и не случилось. Наступающая на яйца молодость, внезапно сменила мои приоритеты, и как началось…
Очнулся, мне почти тридцатник и я снова на родине. В монтажной бригаде. Я и два моих брата, тех, что через три… этой самой, колена – троюродные то есть. Ну и бугор, как у любого, если он в бригаде - Серега.
Красавчег. Он у нас был сварщиком. Тем что от Бога. Он варил что угодно, когда угодно, где угодно, как угодно и в каком угодно состоянии. Не выпуская беломорину из зубов, даже под маской. Порой смотришь издалека, дым вокруг него, из под маски, из-под полы и рукавов, а ты и не знаешь, варит он или просто перекуривает. Сколько ему было лет на тот момент, может сорок, а может и семьдесят пять, мы не знали, потому что, как сказал однажды один из простодушных братьев:
-Серый, у тебя морда как будто из мудей сшита.
Ну и рассказал я однажды своей любимой бригаде, про мою неосуществленную детскую мечту.
Бригада сказала щаз, шесть сек. Бляяяя! Этот энтузиазм, да против фашистов. Мы еле утра дождались. Кто-то принес резиновую перчатку. Кислорода, карбида и пропана у нас было столько, что хватило бы запустить в космос, весь наш строящийся, домостроительный комбинат. Но комбинат мы не хотели. Мы надули перчатку по рецепту, и вышли через черный вход в пустой двор. Сверху на надутую перчатку положили здоровенный эмалированный отражатель, типа небольшого таза, с отверстием в середине дна под патрон, и приготовили запал – метровый кусок проволоки с ветошью на конце. Встали вокруг:
-Добровольцы есть?-спросил я, все промолчали. Подожгли запал.
–Жребий,- продолжил я, но Серый не дал мне закончить:
-Ссыкуны молодые, дай,- сказал он, и выхватив у Олега проволоку сделал пару шагов к тазу.
Мы сделали по два шага от эпицентра, и косясь назад, отвернулись. В последнее мгновение, видя, что Серый уже тыкает горящей ветошью в дырку, откуда светилась перчатка, я успел крикнуть:
-Ебало отверни! - и заметить, что он успел отвернуться.
Как въебало!
БЛЯА-АДЬ!
Как обухом по голове. И звук не киношно-громовой и раскатистый, а резкий словно удар хлыста. Звенело не в ушах, звенела голова. Когда я через силу выпрямился, и повернулся, Серый стоял на коленях жопой к ракете и мотал башкой. Мы подскочили, и поставили его на ноги. Не далеко зазвенел, вернувшийся из космоса таз. Нужно было собирать раненых, и срочно уебывать. Поддерживая, неотдупляющего Серегу под локти, мы на полусогнутых, словно обосрамшись, втащились в цех, у Серого под ухом застыла струйка крови. С другой стороны цеха, через главный выход, рабочий люд валил на улицу, а в нашу сторону, что-то орал, маленький и говнистый, цеховой начальник. Главный подрывник таращился по сторонам, и быстро приходил в себя. Увидав, беснующегося вдалеке шефа, Серый дергал нас за рукава и скороговоркой повторял:
-Пацаны, пацаны че он говорит?- А мы ему:
-Он говорит что ты молодец, Серый, и привет передает.
-Ага, блядь, и еще говорит что медаль тебе дадут, Заслуженный-Контуженный.

Про собачий разум было намедни. Я не сумасшедший собачник, но порою он, их разум, просто не постижим. Про своего пса не буду, дабы не упрекнули в предвзятости.

Наш городишко разделен рекой на две части. На левом берегу частный сектор, а на правом многоквартирные дома, в основном пятиэтажки. В них и живет основная народная масса. Лет двадцать назад, на левом берегу реки, к тому времени уже долгие годы, традиционно функционировал городской рынок. Туда, на выходные, съезжались автолавки из городских магазинов, ближайших сел, крестьяне везли что Бог послал, ну и прочие «спекулянты».
Из городской части, в основном на автобусах, к часам девяти утра и чуть пораньше, подтягивалось голое и голодное население.
В районе городского Дома культуры, это самый центр, в то время обитала очередная стайка собак, наверно такие есть и в любом другом городе. Шкуродеры у нас особо никогда не зверствовали, и сокращали собачье поголовье, видимо, если только поступали жалобы на их агрессивность. Почти все, кто в то время регулярно по субботам и воскресеньям «скуплялся» на рынке, наблюдали такую картину:
На автобусную остановку подходили собаки, могла быть одна, чаще две или три. Они спокойно стояли в толпе в ожидании автобуса, интеллигентно пропускали основную массу народа, и не спеша залазили в числе последних пассажиров. Хвостатые проезжали одну остановку до моста, хоть это и совсем рядом , еще одну через длинный мост, чинно сходили на нужной и трусИли на рынок по своим делам.
Общее расстояние не больше километра, казалось, почему бы им и не пробежаться, собакам, или людям почему не прогуляться. Скажу почему – не удобно и опасно. Мост длиной метров восемьсот. Узкие пешеходные дорожки, по обе стороны движения, даже не ограждены леерами, а автомобильное движение весьма интенсивно. Раньше машин конечно поменьше было, так за то и страшнее они были гораздо. Ну и сильно не уютно, особенно в межсезонье гулять над рекой, ветрено у нас. Возвращались они тоже автобусами, зайцы короче, а не собаки. Хотя иногда, в хорошую погоду, и пешочком прогуливались.

Ученые уже пишут о наличии собачьего интеллекта, многим это было понятно и без ученных, меня вот что удивило:
Многие наверняка встречались с такой ситуацией в человеческом мире в качестве наблюдателя либо наблюдаемого.
Например, в маленький городок приезжает «столичный» человек, явно выпадающий из привычного визуального ряда, одеждой, манерами даже осанкой. И оставаясь в наблюдаемом меньшинстве, он старательно изображает полное безразличие к повышенному вниманию ко своей персоне.
Так и эти особи в автобусе, прекрасно зная, что это о них разговаривают, на них смотрят и указывают пальцем, изо всех сил старались показать полное безразличие. Видно только, что глаза неподвижно напряжены, но даже ухом не поведут.

Инстинкты, подражание. Ну допустим. Была у бабушки собачка, которая вместе с ней каждую неделю по выходным на автобусе ездила на рынок. Потом она отрывалась от бабушки, шкуляла кости у рыночных мясников, и наевшись снова присоединялась к бабке. Потом бабушка почила, собачка одичала, но вспомнила сытный маршрут, дни недели и время. Не будучи жадной, решила не крысятничать позвала с собой друзей, научила их пользоваться общественным транспортом. Остальным просто оставалось скопировать ее поведение. Оставим их с их привычками и подражательством.

У моей тещи было два пса. Миша и Боб. Миша взрослел вместе со своим рахитом, и превратился в здорового, длинного, круглого и черного крокодила. Миша сидел на цепи, тогда как Боб был вольным.
Боб, расхристанный пудель, с удовольствием ездил с тестем на машинах, путешествовал на море, спал на диване с подушкой и гулял где хотел. Однажды днем Боб возвращался оттуда где хотели и его, подошел к своему дому и увидел такую картину.
Трое пацанов стоят у его дома и через забор дрочат Миху. Один из них особенно старался. Он корчил рожи, чего-то блямкал языком, показывал Мише жопу и всячески оскорблял.
Миша к тому времени был достаточно раскайфованным, и уже состоявшимся псом. Тесть с тещей перебрались в построенный совсем рядом новый дом, и отдали Мише свой старый. После будки, в трехкомнатном пентхаусе, хоть и первый этаж зато на горе, в условиях стеснен он не был. Летом Миша обычно любил отдыхать в затененной прихожей, за прикрытой входной дверью, а когда его что-то заинтересовывало, но было в лом подниматься, он просто толкал деревянную дверь лапой, и осматривал владения, пока она снова медленно закрывалась.
Еще Миша сильно не любил насмешек. Однажды тесть гладил его пузо, и шутя сдавив его с боков ладонями, заставил Миху случайно перднуть. Все бы ничего, но смеяться тестю явно не стоило, что Миша ему тут-же и объяснил, хотя и невербально, но очень убедительно.
Короче, сейчас он скрежетал натянутой цепью по проволоке, ведущей из дома во двор, и громко нервничал. Самый распоясавшийся задротыш уже недвусмысленно показывал Мише, чего бы он с ним сделал если бы Миша вдруг отвязался. И с Мишей и даже с Мишиной мамой. А у Миши развязаться, и сделать тоже самое с мальчиком, никак не получалось.
Утомленный Боб понаблюдал за этим безобразием со стороны, не спеша подошел и молча схватил самого шумного пацана за жопу.
Какую неожиданность принес мальчик домой в шортах мы не знаем. И еще мы не знаем какими рефлексами, инстинктами, и примерами руководствовался Боб, а ведь и дразнили даже не его. И кто научил Боба хватать мальчиков зубами за жопу, причем самых противных?
Мой тесть Вася?

Время летит, вроде вчера было, а прикинул, уж лет двадцать минуло.
К чему это я. Ну вот, уже и не удерживаю в памяти длинную мысль, хотя…
Конечно.
Уже в то время, что бы целенаправленно встретить на Владивостокских дорогах этого выкидыша советского автопрома, нужно было бы отчаянно поманьячить. Нам с Лехой повезло. Закончив дневную маяту по городским базам, и не успев выбраться из владика до пикового часа, мы заторчали в его выпускном отверстии второреченской пробкой.

Тот, с кем нам повезло, стоял впереди нас. Те кому повезло еще больше, сидели прямо в нем, в обшарпанном, цветом выцвевшей, морской волны, ушастом Запоре. Самых счастливых было человек шесть или семь. Они, раскачивая его изнутри, поочередно и сразу по несколько, высовывались в открытые окна, все одинаково короткостриженные и любопытные, словно пригородные нерпы. Посчитать их было невозможно.
Правее, на соседней полосе, апокалиптическим реквизитом из Безумного Макса, их догнал и остановился рядом монструозный Краз. Ну как рядом, он был над ними, рядом были его, по крышу Запору, колеса и совсем рядом выхлопная труба. Бездонной черной дырой диаметром в большую пивную кружку, она зияла прямо в открытое окно Запорожца.

Было достаточно жарко, но кондиционер мы пока не включали. Мы ловили приятный сквознячок, монотонные городские звуки и равнодушно глядели по сторонам.
Наше внимание привлекли крики, и какая-то движуха впереди.
Одна башка из Запора что-то кричала водителю Краза, вторая башка ей вторила и обе ржали. Мы прислушались:
- ГАЗАНИ! - кричали веселые бошки.
Оглохший, в своей деинновационной кабине, кразовский водила то ли долго не мог разобрать, то ли не верил своим ушам, но наконец включился.
Может у него не было чувства юмора, а может наоборот, но он газанул.

Отрабатывая неожиданный форсаж, Краз задумавшись поднатужился, и наконец взревев раненым чудовищем, выпустил из желудочного тракта все, что неспешно копил и бережно удерживал в себе долгие годы. Упругий поток густого черного дыма вперемешку с ошметками ударил в открытое окно Запорожца.
Было похоже что из Краза вылетели даже водительские трусы.

Запоровский салон накрыла мгла. Беспокойные бошки перестали просвечивать сквозь стекло, а из всех дыр Запора повалил густой черный дым. Отовсюду, казалось даже из его выхлопной трубы. Коптилка работала как часы. Уж не знаю чем ребята надеялись закинуться, но воняли они наверняка долго.
Небритый кразовский водила распластался на своем огромном, словно отвинченным от телеги, рулевом колесе, и бился в конвульсиях. Вот уж кого действительно торкнуло.
Ну и нас с Лехой не хило зацепило.

Мы с Лехой на ЗИЛе возвращались из Находки. Лето, жара и в седлах уже скоро как сутки. Запарились значит жопы. Проезжаем по высокой насыпи вдоль веселой речушки-ручейка прямо под нами, Леха тормозит и говорит мне:
- Пойдем ополоснемся.-
А меня раскумарило уже, почти засыпал:
-Не,-говорю, и закурил, все равно сна не будет пока не тронемся. А Леха пошел, почти поехал по крутому склону к речушке с кустиками. Долгонько он ходил, может гиенам чего на ужин накладывал. Я увидел его уже плескающимся в ручейке. Довольный такой, стоит по колено в воде без штанов. Красивый. Не высокий, но хорошо прокачанный – атлетик типа. А мимо нас машины едут, много машин и Леха в речушке как на ладони. Забирается, довольный хлопает дверью:
- Заебись, - говорит, - жопу помыл!
- Ну, отвечаю,- и люди наверно так подумали.
- Че подумали?
- Заебись, подумали. Один чувак устало в машине курит, а второй в ручье жопу моет. Гы-гы!

Жил был мужик Петрович. Мужик был слесарем и жил сему полагающе – от аванса до зарплаты и впритык. От зарплаты до аванса тоже получалось, хотя и было труднее психологически, а вот от зарплаты до зарплаты было бы совсем скучно.

К профессиональному росту мужик Петрович не стремился, может по причине крайней близорукости, хотя благодаря ей и спрос с него был мизерный. Он и с учителем-то, будучи еще школьником, здоровался только после того как его обнюхает, а испортить себе зрение еще сильнее путем самообразования и внеклассных чтений, не мог потому что не видел букв.

Зато и зримые преимущества были. Незримое им советское телевидение он только слушал, и потому гипертрофированные яйца балетных танцоров с голубого экрана Петровичу не маячили, и как его зрячих коллег по горячему цеху не раздражали.

Две толстенные, словно от разбитого бинокля линзы, примотанные к башке, совместно с сердобольными товарищами помогали ему кое-как справляться с нехитрыми обязанностями на работе и время от времени расписываться в платежной ведомости.

После окончания очередного ссудного дня и получения аванса, трудовая ячейка вкупе с Петровичем, традиционно накатила три корпоратива на пятерых, и разбрелась по домам.
Путь к родовому гнезду Петровича лежал через разгороженный школьный стадион. Обычный стадион - футбольные ворота, трава по колено, не большой но очень уютный.
Как и положено, смеркалось.

Сумерки Петровича сгустились пуще остальных, но дойдя до футбольной штрафной он различил в створе ворот несколько сидячих фигур. Футболом как и балетом Петрович не увлекался и хотел было пройти мимо, но его окликнули:
- Эй, мужик!
- Чего, - на всякий случай прибавил ходу Петрович.
Одна из фигур встала и двинулась наперерез. Здоровый футболист, отметил Петрович, если он еще и нападающий, продолжал отмечать Петрович, то - хуй убегу.
- Купи штакетину, мужик! – Перегородил ему дорогу здоровый.
Сбоку, с товаром наперевес, приближался второй.

Нихуя себе ночной базар, снова подумал Петрович, но от навязчивого предложения отказаться не успел.
Штакетина прилетела со стороны правого углового, щелкнув по выключателю на затылке Петровича.

По причине двойной анестезии, окончание текущих суток Петрович вспоминал вяло, а в последующие выходные в ясное сознание приходить не хотелось. На пару с соседом, они не спеша врачевали напрочь заплывшую синевой физиономию пострадавшего, дегустировали спиртовые компрессы и поминали аванс.

И все бы так буднично и закончилось, если бы не чудо. В понедельник рано утром, продрав похмельные глаза, он им не поверил. Петрович испуганно поозирался, медленно осмотрел свои ладони, покрутил перед глазами пальцами – так и есть. Он видел все, даже остатки мазута под ногтями.

На звуки матерных междометий из кухни примчалась его испуганная жена, и увидев сияющую радостной синевой физиономию Петровича, испугалась еще сильнее.
- Я вижу! – заорал ей Петрович.
Ну пиздец, подумала жена, не иначе белку. С чего бы еще мужику так радоваться понедельнику?
А Петрович прозрел.

История о его чудесном исцелении быстро стала заводской сенсацией, и вызвала массу негодований других слабовидящих граждан. И какого, извините, еще раз простите ради всего святого, хуя, строят из себя все эти окулисты с офтальмологами, резонно рассуждали они. Приладить к голове две лупы и дурак-то сможет, а ты попробуй-ка штакетиной от недуга избавить да еще в сумерках. Это ж какое дьявольское мастерство надобно иметь, чтобы так филигранно диопртию навинтить? Хуяк - и с минус восемнадцати аккурат в единичку, даже в дальнозоркость не перевалило и опять же, глаза не разъехались. А учитывая размер слесарного аванса так и даром почитай получилось. Свезло - одним словом, Петровичу.

Что уж там приключилось в прежде недальнозоркой башке, доподлинно неизвестно. Мужики накидывали конечно варианты про то, что глаза от удара просто встали на место и даже предполагали где глаза были до этого. А Петрович только улыбался, да поглядывал по сторонам зорко.

Эффект оказался стойким. Через пару лет Петрович правда пожаловался мужикам на то, что зрительная острота притупляется, так они ему рецепт быстро предложили напомнить. Отказался Петрович, да и на пенсию уж пора было.

Восьмидесятые заканчивались.
Работал у нас на строительном участке мужичок, не помню чтобы он там что-то вырабатывал. Может быть днем жил, а ночью сторожил, но за работой я его никогда не наблюдал.
Колёк был вроде бы и не старый, но определить его возраст точнее было сложно. Как будто бы он всегда был таким. А вот фамилия у него была выдающаяся - скоро узнаем.

Коллектив сбился почти сплошь из бывших и настоящих зеков - нормальный коллектив. Дружно бухающие коллеги, переживая сухие андроповские времена, пили все что вставляло, «не отходя от станка».

Станок, не считая сверлильного, был только токарный, но чаще не отходили от сверлильного. На нем Сергеич, наш участковый токарь, тоже когда-то досидевший и осевший неподалеку, словно барным миксером взбивал клеевые коктейли. В том смысле, что механическим способом отделял спиртовую составляющую от клеевой.

Последняя безжалостно утилизировалась, а от спиртовой можно было склеить, разве только ласты. Но как говорится, кто не рискует – не пьет даже шампанского, да чай и не для натираний заморачивались.

Какую там отвертку навертели Сергеич с Кольком накануне, народ не знал, а Сергеич и вовсе на работу не вышел. Как выяснилось позже, Колек бы тоже не вышел если бы ушел, но он остался.

Мужики, по обыкновению, еще до обеда согревались чайком в задымленной каморке электрика, а сам хозяин слегка задерживался на выезде.

Шурик вернулся веселым, хлопнул дверью и обстучал от снега валенки:
- А че вы с Шарапчиком-то сотворили? – широко улыбался Шурик, одновременно что-то подавая из рукава на стол. Мужики вопросительно промолчали.
- Обосрался Шарапов, ... жопу словил! - Шурик уже ржал.
- Сидит там в сугробе без штанов...., блюет и плачет:
- Отпи-и-и-лся Ша-ра-пу-шка!

Наверно не было дальневосточных моряков восьмидесятых, которые бы не слышали про чудесное питерское пиво тех лет. А из тех, кто попробовал, воспевали его все без исключения.

Питером наши моряки называли Петропавловск-Камчатский. Однажды повезло с ним познакомиться и мне. Я имею ввиду питерское пиво. Более того, оно первое со мной и поздоровалось.

Отслужив от полудня четырехчасовую вахту, мы втроем спрыгнули с трапа на причальную стенку и устремились к портовой проходной.
Сам Петропавловск кроме снежной вершины ничем не отличался от других соцреалистических портовых городишек, тем более зимой. Мы долго ехали по бесконечной улице вдоль побережья и скучно добрались до пункта назначения.

Неприметное, прямоугольное строение впустило нас внутрь, и немного согрев, пригласило к прилавку.
Столики в небольшом, сумрачном помещении были почти пусты, но очередь из страждущих к разливной колонке не иссякала. Наконец заполнив нашу канистру и две трехлитровые помощницы, мы вооружились пивными кружками и в предвкушении чуда уселись за стол.

Первая банка приблизилась к кромке оребренной пивной кружки, и уверенно наклонившись, устремила вниз мерцающий темным янтарем водопад. Увлекаемые потоком, почти невидимые пузырьки ударились о дно кружки и взорвавшись упругой белоснежной пеной устремились вверх, в самом конце нависнув над ее влажными боками. Ну не чудо?

- Поставь! - вдруг тихо, но очень проникновенно, донеслось из банки. Разливавший замер. Я поднял глаза.

Просвечиваясь сквозь банку прямо передо мной, в дверном проеме нарисовалось трое чуваков. Все примерно в одинаковых позах. Через мгновение связанные чем-то невидимым воедино фигуры, едва передвигая согнутые в коленях ноги, в полном молчании, медленно поплыли в нашу сторону.

Отмотанная чуть назад пленка рассказала бы непосвященным, как трое участников кампании по реализации свежеприобретенной национальной идеи - интенсивно скоротать зимний вечер за 4 рубля и 12 копеек, чуть было ее тут же не потеряли.

Бутылка выскользнула из рукава одного из адептов и ударилась о крыльцо прямо на входе в пивную. Она отстрелила первую ступень вместе с горлышком, треснула сеткой, и продолжая из последних сил удерживать содержимое, облокотилась на сугроб.

Поднимали бутылку втроем.
Они предстали перед нами в момент, когда озвучивали решающий этап спасения. И вот уже воедино склеив троицу общей идеей, потерпевшая торжественно приближалась к нам.

Мои спутники невольно раздвинулись. Грааль с «Русской» проплыл к столу, и бережно удерживаемый тремя парами рук, наклонился над початой банкой:

- Да-вай, - голосом немногословного медиума, вновь заговорило наше пиво.

Держащаяся до этого лишь силою мысли бутылка, испустив содержимое в банку, чуть скрипнула кусочками и безвольно рассыпалась на стол.
В миг просветленное пиво едва уловимым всполохом отразилась в глазах волшебника, хитро подмигнуло, и обведя нас ликующим взглядом камчатского ерша, протяжно пропело:
- Здо-рО-ва!

Я тогда арендовал небольшой офис совместно со знакомым адвокатом.
Он большей частью находился в отъездах и кабинет был в нашем полном распоряжении.
От входа в кабинет налево и прямо стояли три стола с ПК-ашками, а направо, почти от стены до стены, достаточно высокий диван.

Утро было не многолюдным, снова запищал бесперебойник и я решил наконец починить барахлящую за диваном розетку. Отодвинул его от стены, перелез и копаюсь стоя на корточках, полностью скрывшись за спинкой.

В дверь не громко стукнули, судя по голосу зашла женщина. Пройдя вдоль дивана она обратилась к моей коллеге с каким-то вопросом. Любой вопрос относительно недвижимости требует ответа объемного, в том числе для того чтобы по реакции собеседника понять что до него дошло, или в сложных случаях хотя бы увидеть в его глазах искорку понимания.

К тому моменту, когда моя коллега начала отвечать на вопросы клиентки, я уже открутил розетку от стены. Вернее, из стены она выпала сама, продолжая держаться за нее проводами, а я тихо сидел за спинкой дивана, и разглядывая крутил ее в руках.
Если вы уже и предвидите продолжение затянувшейся сцены, для меня это стало полной неожиданностью.

Я не знаю в точности, что выяснил Луиджи Гальвани в опытах с электричеством и лягушачьими лапками. Но это работает, я вас уверяю! Может поразительному лягушачьему эффекту способствовали слякоть и влажные подошвы ботинок…

Я случайно подключился к электричеству, словно черт из табакерки выпрыгнул из-за дивана и сказал:
– Блядь! - уже под самым потолком.
Шучу, конечно. Испытанный на себе лягушачий восторг я проорал, вдобавок с грохотом чуть не перевернув диван.

Не думаю, что наша утренняя посетительница унесла с собой что-то полезное. Возможно, она даже не сразу вспомнила как ее зовут.
Мы с ней радушно попрощались, дали визитку и предложили обращаться к нам и впредь.

Эту историю я не выдумал и не прочел. Мне ее рассказали еще вначале 80-х, но не от первого лица, и если вдруг окажусь баянистом – не серчайте. И осторожней в высказываниях, я то на лавры участника событий не претендую, а вас могут заподозрить. Хотя, дело житейское.

Как и водилось во времена моей юности, двое молодых людей разного пола, испытывая друг к другу положенные разнополым особям влечения, страшно хотели уединиться. Нет, не так, пардон. Им очень хотелось уединиться. Было бы страшно, если бы они оказались однополыми, но нашим пока везло.

Не очень повезло с местом уединения. Им оказалось студенческое общежитие, причем лучшая ее часть - девичья. Парочка, незамеченная вахтершей, шмыгнула в комнатку девушки на втором этаже и, ну ворковать. Долго ли коротко ли, дошла очередь и до чая. Девушка отправилась по соседкам искать чайник и заперла полюбовника от греха и вечернего обхода на ключ.

Паренек бы и рад был поскучать в короткой разлуке, но евойный желудочный кишечник не позволил, и призвал бедолагу немедленно и бесповоротно. Парень был смекалистым и развернув на полу старую «комсомолку» положил смекалку прямо на печатный орган ВЛКСМ. Рассказывали, наложил наспех но красиво . Дальше было красиво на любителя, конечно не так зловеще как во вчерашней истории про «говнобазуку», зато чрезвычайно загадочно.

Идеальный план был скомкан совместно с помощницей «комсомолкой» , близкими голосами в коридоре и скорым звуком ключа в замочной скважине. Лихорадочно заканчивая уничтожение улик, обеспечивающее чинное чаепитие, пока еще герой-любовник, надеялся на благополучный исход.

Оставалось только избавиться от неожиданного свертка, чуть скривить нос, указав подруге на зловонный ветерок из открытой форточки, и как говориться – концы в воду. Он размахнулся и кинул, и даже попал в окно, но только чуть ниже открытой форточки в которую целился.

Если когда ни будь вы услышите историю с таким же началом, но пересказанную со слов девушки, не рассказывайте окончание. И я не буду. Пусть все по прежнему думают, что ее босоногого друга, прямо через распахнутое окно второго этажа, унес зловонносрущий дракон.
Но мы то с вами догадываемся. Что значит навалить по-английски.

Лесотехнический техникум родного городишки выдал Лехе диплом наладчика деревообрабатывающих станков, назвал это путевкой в жизнь и отправил в армию. Отгуляв два года по черно-белой путевке Леха вернулся в место старта и с энтузиазмом начал вить молодое гнездо. Сразу после малосемейки завелась жена, а вслед за ней и первая дочь.
Однажды, строительная контора в которой он работал, предложила ко всем Лехиным способностям присовокупить знание сварного дела. А че и не присовокупиться, пораскинув в уме прогнозируемым бюджетом подумал Леха, и отбыл в соседний городишко на двухмесячные курсы.

Будущих электро-газосварщиков подселили в двухэтажный деревянный барак к штукатурам-малярам и как казалось весьма удачно. Штукатуры маляры по своему обыкновению были представительницами противоположного пола, а легко-падкого в греховушку Леху это не могло не радовать.
Вечерами народ не скучал. На дискотеки для рабочей молодежи организаторы не раскошелились, зато по вечерам, когда разнополые и многонациональные студенты закрепляли полученные знания Агдамом, коммунистические затевалы веерно но стабильно отключали электроэнергию. Ну а про лучшего друга для молодежи - темноту, лучше и не придумаешь.

Любовные романы то и дело вспыхивали в темных студенческих комнатках, длинном черном коридоре и даже на лестничных площадках. Очень не хотелось целомудриться и Лехе. В один из слепых променадов по коридору, Леха, перекатывая в карманах томительное воздержание, услышал приятный девичий смех и завороженно на него последовал.

Почему все так просто получается в темноте можно только догадываться. Быть может сказывается наше пещерное прошлое, но легко отбив девичью особь от собеседников, он не мешкая приступил к соблазнению. Страстные поцелуи совместно с последующим увлеченным ощупыванием, подтвердили у Лехиной избранницы наличие нужных, вторичных половых признаков, а ее покладистость недвусмысленно поощряла и подталкивала к остальным.
Продолжая восхищаться моментом и удушать жертву страстными поцелуями, Леха уже подумывал как зазнобу поудобней приладить к подоконнику, но зажегся свет...

-Ты не представляешь!- Рассказывал он мне потом эту историю:
-У нее морда... как у сомА!- Леха строил гримасу ужаса, и сцепляя руки в кольцо над своей головой, продолжал стенать:
-Как сковорода!
-Так ты че, Лех? - Держался я за живот: - Рыбешку то, так и не загарпунил?
- Ты че,- крестился испуганно Леха:
- Даже не раскоряжил, прости меня, Господи!

«Автомобильный номер — индивидуальный регистрационный знак (номер) автомобиля. Он обычно изображается на световозвращающем листе металла или пластмассы (номерной знак) на передней и задней сторонах машины, или на бумажной основе и размещается под передним (ветровым) или задним стеклом транспортного средства.»

Это из Википедии. Ну Википедии тогда еще не было а бумажную основу я уже чувствовал. А вот синеглазые дорожные мухи жужжали наверно всегда. Настал момент когда гаишники в очередной раз озадачились нашей безопасностью или чем-то там еще, и стали нахлобучивать водителей за отсутствие подсветки гос.номеров.
Мы в Приморье к хорошему автопрому привыкли быстрее чем остальные, но в японских тачках штатное номерное место не подходило к нашему формату знаков. Их номера не вытянутые как у нас, а гораздо короче и выше, скорее квадратные. Чуть позже кооперативы стали заполнять внезапно возникший спрос на рамки с подсветкой для номерных знаков которые цеплялись к бамперам, но поначалу номера вдавливали внутрь подсвеченного номерного углубления дугой, причудливо изгибали ломанной бабочкой – кто как нафантазирует.
Я нафантазировал лениво но изобретательно. Каждый раз перед отъездом в ночную командировку, как минимум раз в две недели, я отрывал по возможности аккуратно кусок от какого ни будь картонного ящика со «сникерсом» или «марсом» и тут-же в торговом павильоне черным маркером рисовал заветные буквы и цифры. Отсутствие каллиграфических навыков с лихвой компенсировалось старанием и ожидаемым триумфом.
Получалось очень трогательно. Изготовленный муляж я прикреплял скотчем на штатное номерное место и в ночную дорогу.

Менты конечно меня тормозили, и очень обидно вначале не обращали внимания на по-рождественски подсвеченную сиротливую картонку, но только до того момента пока не начиналось мое выступление:

-Отойдемте чуть,- вступал я, жестом приглашая отойти. Они с удовольствием следовали за мной, видимо предвкушая начало торгов «без протокола». Но привычный им сценарий на этом заканчивался:
-Видно что написано на той картонке?
-Ну видно, - соглашались все поголовно:
- Но сам номер то не подсвечен?!- Начинали они запутывать сами себя, называя индивидуальный регистрационный знак, номером либо госномером. И я продолжал:

-Номер, это не штампованная железка с цифрами и буквами, а уникальное сочетание цифр и букв присвоенное конкретному автомобилю. (Господи, как я красноречив)
-Согласны?
Пока они начинали задумываться я продолжал:
-Вот позвольте, -я осторожно тянул руку и вынимал свой тех.паспорт из цепких ментовских лапок:
-Триста семьдесят пять, - читал я техпаспорт вслух:
- Верно? Верно! – с удовольствием отвечал я нам обоим:
- И обратите внимание, в техпаспорте он написан на бумажке, а тот не освещенный на железке. Одно и то же? - Заставлял я их кивнуть:

- А тот освещенный снова на бумажке, ну пусть на картонке. Хотя какая нам теперь разница. Правда? И видно превосходно!-
Убийственная и очевидная логика поражала их до глубины души.
После вводного курса авторской нумерологии я чуть ли не хлопал служивых по плечам , снисходительно позволяя им сокрушаться по поводу собственной дремучести.
И прекрасно прокатывало до одного случая.

В тот раз нас остановили по дороге в Хабаровск. На Бикине. Молодой летеха бодро проскрипел по морозному снежку, и обойдя седан по кругу, навис над открытым окном:
-Здравствуйте.- Потом представился, и попросив документы, поинтересовался:
-Почему регистрационный знак не подсвечен? – Я слегка озадачившись нетрадиционной формулировкой, попытался качнуть вопрос в удобную мне плоскость:
-Гос. номер, в смысле регистрационный знак, как вы его назвали - это присвоенное автомобилю уникальное сочетание...- начал было я и замолчал.

Его живое, худощавое лицо осветилось улыбкой не хуже моего картонного номера. Лейтенант с нескрываемой радостью закивал, прихлопнул меня по плечу, и радушно показав на будку, чуть ли не побежал впереди:
-Пройдемте!-
Вот что называется - человек подготовился. Он может даже незаметно кашлянул перед выступлением, так проникновенно и даже торжественно звучал его голос:
- Почитайте пожалуйста,- протянул он мне приготовленные томики. Похоже мы с ним были на одной волне, мы даже могли бы играть в одном театре. Я вежливо попытался отказаться, но он так же вежливо настаивал, и открыл на закладочке. Я бегло пробежал по буквам, просмотрел названия книжек - там было все. И кодекс об административных правонарушениях, и ГОСТ с обязательным приложением Требования к установке – было все. А-А-А-А!
И не так как в сегодняшних электронных юридических справочниках с интерактивными ссылками, а так: ссылка, Хуяк - книга с закладкой, еще ссылка, снова Хуяк- другая книга. Я заулыбался и кивнул:
-ЗдОрово!
Летеха был польщен, и заполняя протокол улыбался совсем по-детски. Честно отработал.
Да и настроение мне поднял почти задаром.

В Кремле хотели позитивных новостей перед выборами.
Вуаля!
Чем не рождественское чудо для будущего-прошедшего президента:

«Жительница Татарстана провалилась в люк и нашла пропавшего мальчика. Он обрадовался, запрыгал»
http://www.newsru.com/russia/28dec2017/boy.html

Ну во первых здорово, что вторым в яму свалился не педофил а баба. Вторая хорошая новость, что не на мальчика.
А если бы вслед за бабой в люк свалился еще и мужик вообще – Бинго! Новая общественная ячейка, в прямом смысле. А в переносном - благодарный электорат. А мальчик бы только отряхивался и веселился:
-Блядь, вы как снег на голову! А как там у вас на верху, тоже все хорошо?

Всех с наступающим и каждому по Рождественской сказке!

Уморильщик.
Намедни было про немцев и рекламу пропитки для дерева.
Судя по скучным комментам, не многие из здешних читателей пропитаны духом деревообработки.
Наш город называется чуть ли не Лесопилкой и жители, особенно пенсионеры, его суровому названию соответствуют.
Зачастую у местных, соображающих «на троих», количество пальцев рук на всех участников такое же. Суровый люд. А с пропитками разными древесными лаками морилками – мы вообще на ты.

Рассказывали мне про одного мастера-морильщика. С бухлом тогда было не очень, а морилку на завод прислали чуть темнее «Рома Негро» по цвету, но удивительно аппетитной по спиртовому запаху. Не знаю как там обстояло с «дубовыми нотками» да и деревянных дел мастер не особо не заморачивался - всосал поллитра и подзабылся. Когда врачи привели его обратно в себя, и показали в зеркале его черное отражение, древесный мастер вновь захотел из себя выйти.
Морилка отработала свой знак качества и окрасила его организм целиком, и снаружи и внутри, в черное дерево. От настоящего негра он отличался только белками глаз - они тоже стали черными.

ПРОЛОГ:
«В США уже в этом году обещают начать продажи секс-роботов для женщин. Создатели новинки уверены, что роботы-мужчины привлекательнее, чем другие секс-игрушки, так как умеют намного больше бездушных вибраторов. Они способны обнимать владельца, запоминать его привычки и даже вести светскую беседу.
Идея создать робота-мужчину захватила основателей калифорнийской компании Realbotix после того, как в прошлом году они открыли продажу женской версии робота. Говорящая секс-кукла, исполняющая все сокровенные желания своего владельца, стала настолько популярной, что инженеры решили создать и мужскую версию, пишет The Daily Mail.
Роботом будет управлять приложение для искусственного интеллекта под названием Harmony, которое синхронизируется с начинкой и позволяет андроидам общаться, учиться новым навыкам и удовлетворять все сексуальные желания владельца. Создатели заверяют, что клиенты могут подключить робота так, что его бионический пенис всегда будет в полной боевой готовности и сможет работать бесконечно долго. Потенциальные покупатели смогут выбирать внешность, тип телосложения и цвет кожи робота, а также размер и форму его гениталий.
"Если женщины так заинтересованы в получении удовольствия от вибратора, представьте себе, как они будут чувствовать себя с роботом, который может их обнимать", - говорит основатель Realbotix Мэтт Макмуллен. Он уверен, что к его роботам будущие владельцы будут относиться не только как к секс-куклам, но и как к компаньонам.
В настоящее время в открытой продаже есть только женские версии андроидов, которые стоят около 11 тыс. фунтов стерлингов, что эквивалентно 850 тыс. рублей. О стоимости роботов-мужчин пока не сообщается.»
http://www.newsru.com/


Нудный, серый дождь стучал и стучал не переставая в окна угрюмых домов, по зонтикам и шляпам спешащих куда-то прохожих. С пожелтевших уже деревьев срывались и тяжело шлепались в лужи промокшие листья, а ветер подхватывал и гнал их наперегонки словно маленькие разноцветные кораблики. Бежать никуда не хотелось, хотелось полусонным валяться на скомканных простынях, томиться бездельем, листая еще пахнущие типографской краской газеты, и отхлебывая горячий кофе.
Так бы наверно и случилось, доведись ему проснуться немного раньше…

В нетерпеливом и даже немного мужественном порыве, Эдик перевернул андроида на бок, и засадил ему свой нефрит по самые помидоры. Индикация полученного женской особью удовольствия, помигала фиолетовым на «удовлетворительно» и погасла.
-Ну ты и блядина! – вслух усмехнулся Эдуард, и едва успел пораскинуть мозгами про сплошные баги, как в окно ударился почтовый дрон.
Запрограммированный на легкий флирт андроид, решив поддержать разговор, произнес:
-ЕбалА! – и кокетливо хихикнул. Или хихикнула.

Андроебом Эдик стал совсем недавно, буквально вчера, и для себя до сих пор не определился с их половой принадлежностью. Понятно что робот - он, но само слово робот навевало детские ассоциации с новогодними утренниками, коробками от телевизоров на головах и от этого слегка коробило.

Если бы она сказала «ебАка», Эдик бы еще стерпел. Он и сам то был не очень высокого мнения о своих сексуальных способностях, но эта сука намекала на его умственную ограниченность:
-Заткнись, дура! – Эдик в сердцах щелкнул подругу по затылку.
-Лю-би-мый!- счастливо пропела подруга и отключилась до вечера.

Эдику взгрустнулось. Начитаешься всякой херни в новостях – голова кругом. Тут в людях с двумя вводными «мальчик-девочка» уже навыдумывали вариантов – не разберешь, кто на ком жениться и зачем. Так еще Андроидов добавили, «владельцы будут относиться не только как к секс-куклам, но и как к компаньонам».
Нихуя так «светлое будущее» вырисовывается. Ну ка их всех перетасовать на варианты: В шведскую семью, с их неудовлетворенной полиаморией, да пару разнополых андроидов - не будешь знать от кого жопу прикрывать. Хорошо еще если живой настигнет, а вдруг этот, неутомимый, со странным по размеру бионическим хером?
При таком раскладе педики просто - венец творца. Вообще наверно не парятся кто-кого, прикинул, по настроению что ли: -Чур я мальчик! – и ну строгать что получится.

Ладно потом додумаю, совсем запутался Эдуард, а теперь еще этот кредит…850 тысяч рублей - совсем охуели. Хоть бы производители с андроебарями не продешевили, а то живую бабу вообще в кровать не заманишь. Как прикупит себе генитальный по форме и гениальный по настроению – хуй угонишься.

В стекло опять брякнуло:
-Иду уже, - сполз с кровати Эдик и по пути к окну сам себя рассмешил.
Щас вон дрона выебу. Пусть потом разбирается почтальон он или почтальонша.

Неспешная история из двух самостоятельных частей.

Часть первая.

Травмат - резинострел «Хорхе», у меня уже давненько, лет десять как. Приобретал по необходимости. Работа моего агентства предполагала, в том числе, организацию безопасных взаиморасчетов клиентов по сделкам с недвижимостью, а отмахиваться топором от лиходеев и тунеядцев было не солидно. Пистолет был куплен, зарегистрирован, вложен в кобуру и слава Богу не пригождался несколько лет, до одного вначале приятного, зимнего вечера.

Мы с супругой, по случаю или просто так, проведали моих старичков, приятно поужинали. Знаете такие небольшие мамины котлетки с подливкой и пюрешкой, ее же капусткой остренькой и хрустящей, розовые и упругие маринованные помид… достаточно. А еще приятнее я «накатил» граммов двести-триста Медового Сэма от отца-производителя, и когда наши обутки захрустели по вечернему снежку обратно домой – каюсь, о голоде и мировых войнах я даже забыл думать.

Моим восьмидесяти пяти килограммам живого весу, выше упомянутые граммы добавили только блеску в глазах, блуждающую улыбку и супружескую игривость.
Неспешной ходьбы «под ручку» до нашего дома не более восьми минут. Мы уже прошли половину пути, и подходили к оживленной автобусной остановке в самом центре городишка.

Снова смеркалось. Бдь! Из подошедшего к остановке автобуса вывалила толпа и рассыпалась по сторонам. Если бы не неожиданное продолжение, тех, кто двинулся нам на встречу я бы никогда и не вспомнил. А так - их было трое, три черных силуэта. Два чувака, один длинный другой короткий и мелкая женская особь.

Метров за семь до нас, длинный изобразив одновременно Бабу Ягу и Кащея Бессмертного, вдруг страшно поскакал в нашу сторону. Немного охуев от неожиданно-сказочного шоу, я успел отцепиться от супруги, вытащить из карманов руки и податься вперед чтобы не опрокинуться. Все произошло очень быстро и скользко. Мы сцепились, я его как-то нагнул, и натянув на его башку куртку, зарядил левой куда-то в область головы. Акцентированно не получилось, но на бок в сугроб он завалился.

В этот момент я и вспомнил про пистолет. А как вспомнил. Будучи без кобуры, он вылетел у меня из-за ремня за спиной, брякнул о заледенелый на тротуаре снег и откатился метра на три. Кто и что делал в те мгновения пока я его догонял, поднимал и спускал с предохранителя, я не в курсе, но когда выпрямился и вытянул его перед собой, подбегавшим ко мне Длинному с МалЫм он уперся чуть ли не в морды:

- Стоять, пидорасы!- Это было третьим, что я сделал не по инструкции. Первым было отсутствие кобуры и вторым, в ее нарушение, патрон уже был в патроннике, что конечно не могло меня не радовать.
Стрелял бы я в следующее мгновение, сделав они в мою сторону еще хоть пол шага? О, ДА! Да, да, да, да….как освобожденный Джанго! Пока не расстрелял бы всю обойму.

Сейчас есть такой модный понт к месту и без подтверждать собеседнику, «Я тебя услышал», эти же двое свое понимание и веру в справедливое возмездие мне проиграли пантомимой. Они мгновенно сдулись двумя черными гандонами коротким и длинным, чего-то невнятно проблеяли, и шарахнувшись в сторону боком, боком постарались побыстрее раствориться в темноте.

И хуле…? Я испытал странное чувство. Выведенный из состояния блаженства, и за считанные мгновения взведенный до крайней степени возбуждения организм, требовал выплеска энергии, меня словно разрывало изнутри:
-Бери их в плен блядь!- кричал мне внутренний голос, когда я увидев порванный рукав своей новой, жиганской куртки уже было кинулся в догон, но жена звала домой убедительней. Хотя домой мы пока не пошли.

Старый знакомый рассказал случай из своей юности.
Дело было поздним и морозным, зимним вечером. Их с товарищем подкараулила компания гопников, и так как силы были не равными, оставалось «рвать когти». Ну Юра и рванул, сначала по дороге, потом через забор, оторвался вроде. Потом по инерции и для надежности еще через один, и бежит по снежному огороду. Вдруг его вырубает неожиданным ударом по лицу чем-то острым и тяжелым. Поднялся с колен, от погони вроде оторвался. Осмотрелся, вокруг никого и ничего подозрительного. Лицо пощупал - в крови. А потом он их разглядел. Те кто постарше наверно помнят эти всегда огромные при свете дня - толстые, зимние, женские панталоны. «С начесом»! Они бывало подолгу болтались на общих бельевых веревках и пугали детей. Именно они, не отжатые после стирки и задубевшие на морозе висели гильотиной на веревке, вдоль которой мчался потерпевший. Вот такими были наши, отечественные СНОГСШИБАТЕЛЬНЫЕ ТРУСЫ.

Были недавно у моих старичков, на батянин день рождения. Он у него совместно с Иисусовым наступает.
Наелись, напились и я отвалился из-за стола на диванчик - дух перевести.
Балдею, разговоры пытаюсь поддерживать лениво, а перед моими глазами мОшки мелкие вьються. Я раз махнул по носу, второй - кричу:
-Ма! У вас дрозофилы развелись! – А маман моей восьмедисятник вот-вот и слух уже не детский, мне в ответ:
-Чего?
-Мушки, говорю, фруктовые – дрозофилы. От цветов наверно?- Мама в ответ:
-Не, там лук под диваном, перебрать надо.
На следующий день звонит батя, сдерживаясь хихикает:
- Как, - спрашивает, - ты фруктовых мушек вчера назвал?
-Дрозофилы. – Говорю. Слышу истерику на том конце провода. Папа с трудом сквозь смех:
-Понятно……, дрозДофилы….-плачет, - А то мама мне сейчас говорит….(неразборчиво):
-Че говорит?- Пауза со стуком.
-Говорит…, педофилов в кучу собрала…, и на балкон заморозить вынесла!

ТРАВМАТ. (Продолжение Истории от 14.01.2018)

…Мы пошли в милицию просить защиты от хулиганов. Хотя, на самом деле, не совсем так. Давно не испытывая иллюзий относительно работы наших законов, судов и всей системы организации правопорядка я «шел подуть на воду». Не хотелось бы услышать когда то и вдруг на допросе:
– Кто-кто там пьяный на сограждан с пистолетом кИдался?…

Однажды, мы с компанией тогда еще занимались торговлей, я «подуть» поленился.
В один из наших магазинчиков, бодрой, весенней блохой впрыгнул пизденыш участковый и из отдела бижутерии конфисковал два ящика китайских ножей. Это так в протоколе было записано, с понятыми конечно - все по закону. Только ножи эти были сувенирными ножичками-муляжами боевых ножей «крокодила» и «бабочки». Лезвия при длине шесть с половиной сантиметров имели трех миллиметровый обух, а при попытке заточить для карандашей, с них облетал анодированный слой и проступал металл желтого цвета. К чему это я, читайте дальше.
На всякий случай я позвонил девчонкам в торговый отдел администрации и рассказал об инциденте, меня заверили что это «фигня» и рекомендовали забыться. Я так и сделал, и не было бы этого отступления в повествовании, если бы однажды мне не пришла повестка на допрос. Женщина майор холодно заявила о том, что в отношении меня возбуждено уголовное дело и шьют мне незаконную торговлю холодным оружием.

-Да ну что Вы, прАво?,- охуеет нормальный человек от такой подачи.
А женщина в серой юбчонке – ЕБЛЫСЬ, на стол «Заключение экспертизы» основанное на лабораторных исследованиях. И вы, О-П-А… И блядь, лезвие оказывается боковую нагрузку какую-то охуенную выдерживает, и твердость ему китайские кузнецы хлеще булата наклепали:
- Пиздец тебе, барыжный товарищ!- А вы снова глазами хлоп-хлоп:
–Ну эта, вы ручку стальной ложки высуньте в тугую щель, так на ее то «боковую нагрузку» почитай только, что коня нельзя повесить.
-А не ебет, а не ебет! Вот заключение, вам на первый раз - в тюрьму, а нашему пизденышу участковому - звезду лучистую!

Я к Жене, другу прокурору, Женя ржет:
-Не печалься, говорит,- ступай себе с Богом, гуляй там себе на просторе.
А мне офицерша дословно:
-А чож вы сразу не сказали что у вас такие друзья? - А у меня слов то было столько, что даже и не было. Поэтому и шел сейчас «дунуть», но домой я все-таки по пути заскочил, и оставил пистолет.

В просторном фойе ГУВД в этот вечерний час было не людно. В окне дежурного, откинувшись на спинку стула, маячил майор. Рядом стоял еще один служивый и они, коротая дежурство, лениво усмехались и перебрасывались репликами. Очко в их окошке было плотно задвинуто куском плексигласа и голосов слышно не было. Я завис по пояс в окне и с законопослушной улыбкой:
-Здравствуйте! – Майор повернул глаза в мою сторону, посмотрел мимо, отвернулся и без кивка продолжил беседу. Зная свой не выдержанный характер, заодно списывая собственную нетерпеливость на недавнее возбуждение и алкоголь, я настроил себя на вечность. Минут через пятнадцать вечность закончилась - меня они не замечали.
Я слегка стукнул в окно:
-Можно вас отвлечь? – Знаете такую невербалку, «как ты меня достал»? Это когда сначала медленно-медленно к тебе поворачивается голова, а глаза с трудом отрываемые откуда то снизу, из космоса потом долго и удивленно фокусируются на тебе. Майор проделал это красиво и без вопроса выплюнул:
-Че.- Я это прочитал по губам. «Че», блядь? Мне просто стало скучно валяться на диване темным и холодным, зимним вечером. И ничего лучшего, как отвлечь от выполнения служебных обязанностей и доебать доблестного стража порядка, я не придумал:
-Да тут напали на нас…
-И че.- Я его почти не слышал.
-Куртку порвали…- он не отреагировал.
-За штуку баксов…- майору стало скучно и он отвернулся. Троллить этого козла в открытую, тем более подшофе, было опасно. Я прикинулся дураком. Подождав еще пару минут громко постучал по закрытому очку и проорал словно в танк:
-Скажите, а как это у вас делается?
-Что делается?
– Ну это, заявление что ли? - Майор вряд ли заглотил наживку с моим новым образом, но люк открыл.
-Пишите. - Я окинул взглядом фойе – ни стола, ни бумаги с ручкой. Супруга протянула мне авторучку. Майор стараясь навсегда вычеркнуть меня из памяти снова отвернулся. А я снова постучал и радушно улыбнулся:
-А на чем? Здесь бумаги нет.
-У меня тоже нет.- Я улыбнулся еще шире, ну ты сука.
-А че ты лыбишься? - Понравиться майору мне решительно не удавалось, да и вряд ли его беспокоили мысли о том, за чей счет он живет.
Я продолжал стоять. Кроме меня его никто не беспокоил, даже не звонили, и еще дольше выдерживать паузу было уже не нагло, а глупо. Еще через несколько минут он это прочувствовал и поднял трубку. Сверху спустился молодой человек «по гражданке», провел меня по темным коридорам в свой кабинет и после получасовой писанины мы расстались.

Продолжения этой истории я не ждал, но она продолжилась уже на завтра легко и просто.
У меня в конторе, к тому времени, уже года два работал агентом молодой чел. Ему тогда было лет двадцать пять и после армии он уже успел послужить контрактником. Кроме того, что мы вместе работали, мы оба «тащились» от «Сплина», и часто балдели на совместных рыбалках. Да, еще и соседями были. Мы как соседи и познакомились. Я обычно курил в окно, и со своего третьего этажа и частенько видел его бодро забегающим в подъезд. Опрятный, подтянутый. Однажды я свистнул, махнул подняться ну и вот с тех пор.
С утра значит в офисе, я начинаю накидывать ему историю про Короткого и Длинного, а он меня перебивает:
-А с ними маленькой засранки не было?
-?- А он мне в ответ называет их имена, фамилии и где живут:
-?
-Этот Длинный - нарик конченный, мы с ним по малолетке в одной компании ТАК тусили, ну и тех знаю. А евоный папа – народный депутат, вот. - А моя супруга рядом стоит:
-Как фамилия говоришь? – И достает из сейфа папку с документами. Улица такая то, дом такой то? Он кивает, а супруга протягивает мне листок:
- Телефон его мамы.
-?
-Они у нас сделку оформляют.
Ну мама конечно мне ответила что сын никуда из дома совсем не выходит и только и делает что смотрит телевизор, а желание кого ни будь угандошить ему совсем не присуще и даже невыносимо чуждо.
Тем не менее, насмотревшись телика, на следующий день он пришел. Предварительно заручившись посредством мамы, моим пониманием якобы неудачного розыгрыша, и вообще «дурацкой ситуации», он принес объявленную мной сумму на лечение куртки, промычал «извините», а я забрал заявление.
Спрашиваю потом у своего коллеги:
-А как ТАК, вы «тусили»? – А как, говорит, выловим кого ни будь в темноте, отмудохаем и «ноги». И немного удивился:
- Обычно никто не сопротивлялся:
- Ну вы и уроды,- сказал я ему, а он кивнул.

Сначала вообще не смешно, потом смешно так, что даже не верится что было так не смешно...

Минкомсвязи отнесло сайты с функцией комментирования к организаторам распространения информации
26 января 2018 г.

Минкомсвязи РФ считает, что наличие у того или иного сайта функций, позволяющих пользователям оставлять комментарии, является достаточным основанием для включения ресурса в реестр организаторов распространения информации (ОРИ).

Согласно определению из закона, организатором распространения информации "является лицо, осуществляющее деятельность по обеспечению функционирования информационных систем и (или) программ для электронных вычислительных машин, которые предназначены и (или) используются для приема, передачи, доставки и (или) обработки электронных сообщений пользователей". С точки зрения Минкомсвязи, комментарии являются электронными сообщениями.
К настоящему моменту в реестре ОРИ, который ведет Роскомнадзор, насчитывается всего 98 записей, хотя количество сайтов, на которых пользователи могут оставлять комментарии, исчисляется десятками, если не сотнями тысяч.
По закону организаторы распространения информации обязаны хранить на территории России данные о фактах приема, передачи и обработки голосовой информации, письменного текста, изображений, звуков, видео- или иных электронных сообщений пользователей в течение шести месяцев с момента окончания осуществления таких действий, а после вступления в силу "закона Яровой" 1 июля 2018 года этот срок будет увеличен до одного года и компаниям также придется до полугода хранить содержимое разговоров, сообщений и другой контент пользователей. Эти данные компании должны предоставлять по запросу уполномоченным органам, например ФСБ.
https://hitech.newsru.com/article/26jan2018/ori_rules

1985 год. Двухкассетников на судах, особенно стоящих на Японских линиях, в то время было в избытке, так что переселяясь с парохода на пароход я, для облегчения процесса, переносил кроме зубной щетки только гитару и любимые кассеты.
Перед очередным отходом из Находки (порт Восточный) в Японию и сразу после таможенного досмотра, меня вызвали с вахты в машинном отделении по громкой связи. Вызывал первый помощник капитана. Для тех кто не в курсе что это за должность поясню. Отношение к мореплаванию как к таковому этот помощник не имеет, и в его должностных обязанностях возможность участия в процессе мореходства прописана в последнюю очередь.

ПРИКАЗ Минморфлота СССР от 09-01-76 УСТАВ СЛУЖБЫ НА СУДАХ МИНИСТЕРСТВА МОРСКОГО ФЛОТА СОЮЗА ССР (2018) Актуально в 2018 году.
«126. Первый помощник капитана подчиняется капитану и непосредственно отвечает за политико-моральное состояние судового экипажа.»

Захожу я в кают-кампанию, он сидит за столом и в руке крутит кассету.
-Твоя?- спрашивает. Я посмотрел на подкассетник, от руки авторучкой написано Scorpions и название альбома.
-Моя.
-А ты знаешь что эта группа запрещена в СССР? – Я вспоминаю что недавно был в гостях у однокашника и он мне записал Розенбаума на том что попалось под руку. И ему в ответ:
-Я как только узнал об этом, сразу стер нафиг. Там Розенбаум.
-Чего?! Тем более! – Взвился первый: -Ты слышал че он поет? – Я к тому моменту только прилетел из Питера, был проездом, видел его афишу и немного преувеличил:
-Я только из Питера, там весь город его афишами обклеен!
Первый не унимается и зовет второго помощника с магнитофоном.
-Хорошие там песни,- говорю. – Лирические, есть казачьи, про коня и эта еще про…. Утку!
-Про кого?- Первый посмотрел на меня поверх очков:
-Включай.- Второй заряжает кассету.

С песней я не угадал. После пары аккордов, Саша бодренько так и одновременно по актерски проникновенно, не подкачал:
Я — Сэмен, в законе вор,
Сам себе я прокурор,
Беня Крик мне друг, сестра — Нехама,
Мне братишкою — прибой,
Молдаванка — дом родной,
И судьба моя — Одесса-мама.

Товарищи офицеры переглянулись и вылупились на меня. Я постарался не заржать.
-Не, -говорю. - Про утку другая.
Дослушать песенку не получилось. Первый повертел кассету в руках:
-Отдам по приходу. Сотри или выкинь, но чтоб здесь я этого больше не слышал.

Тому кто ностальгирует по СССР скорее всего ничего уже не объяснишь. Может молодым? А молодым, чтобы ничего не напутали «Запрещенные барабанщики» в песне про голод очень в тему пропели:
- Делай выводы сам, мальчик!
...Но сначала вообще не смешно. Снова.

Про МАРКЕТИНГ PRO

Шарюсь сегодня на АлиЭкспрессе, изучаю солнечные батареи. Про одну из них читаю в отзывах покупателей. Отзыв из России. Ник зашифрован сайтом - R***a. Сам отзыв скопирован: "большое спасибо за качественный продукт! я хотел бы заказать больше. я рекомендую этот продавец!"

Батя на днях позвонил, спрашивает:
-Знакомые предлагают яйца домашние по 100 рублей. На вас заказывать?- Я спрашиваю супругу:
-Яйцо домашнее по 100 рублей брать будем?- Кивает, отвечаю что возьмем десятка три.
-Хорошо, - говорит.
На следующий день пересекаемся в городе, он отдает пакет, лезу за деньгами - не берет ни в какую. Говорю спасибо, разъезжаемся. Поздно вечером, зависнув у открытого холодильника с «чего я еще не пробовал?», вспоминаю про происхождение яиц и про то, что их предлагали по 100 рублей. Кричу супруге:
- Батя денег за яйцо не взял. – Лениво анализирую вслух:
- Можно и по триста заказывать.

ПРО ШЛЯПУ.

Градусник за окном, на две ветреные недели залипший на минус двадцати семи, ожидаемо заставил думать о тепле и внезапно - захотеть элегантно выглядеть грядущим летом. Из глубин подсознания, оторвавшись от «Сердца ангела», на меня накидывал мятый льняной костюм, еще не тронутый эстетической косметологией Микки Рурк, а возникший из недавно пересмотренного «Китайского квартала» неподражаемый Николсон, предлагал его дополнить своей, но соломенной федОрой. Льняной костюм, продолжая оставаться в подсознании, в нем же легко трансформировался в более привычные джинсы. Шляпа же, задавая тон всему моему новому образу, в бейсболку трансформироваться отказалась.
Шляп я отроду не носил, ну разве что хлопковую, стилизованной под ковбойскую и только на морских пляжах, и в процессе изучения шляпной эстетики узнал, что нужный мне фасон носит, упомянутое выше, загадочное имя «федОра».

Российский Дальний Восток, читай Сибирь, место для поиска летних соломенных шляп сомнительное. Ближайшее из «соломенного», что может прийти в голову и на нее спьяну сесть, здесь называется чучелом и сгорает на масленицу. Гугл же, помимо картинок красивых и разнообразных федОр, издевательски обозначал их стоимость. Европейская цена отдельных экземпляров легко перевешивала бетономешалку запланированную к покупке будущим летом, и вдохновляла уже не так сильно как навязчивый образ. Оставалась надежда на более демократичных китайских братьев с Алиэкспресса.

Местный поисковик слегка перестраивая приоритеты со «шляпа мужская» на «мужская шляпа» щедро забрасывал меня кепками и женских панамами, и иногда разбавлял избыточное разнообразие ковбойских шляп редкими федОрами. Изобретательно формулируя запросы и заодно погружаясь в глубины китайской шляпной индустрии день на третий я вплотную подобрался ко своей. Из множества вариантов форм, пропорций, материалов, цветов, производителей и продавцов были отобраны претенденты на мою голову. Январь закончился, морозы пока не уходили.

С трудом продравшись сквозь спектр отзывов по-разному довольных покупателей со всего мира, я склонился к трем- четырем вариантам. Оставалось выбрать одну из них и подобрать нужный размер. Здесь обошлось без западнИ, но с китайской засадой.
На перевернутого ваньку-встаньку я конечно не похож, но при росте 175 см, размер моей башки, как бы это сказать поделикатней - шейсятого диаметра. К слову сказать, приделанная к ней шея - голове под стать, и самопроизвольно болтаться ей не позволяет. Эта спарка особых неприятностей мне не доставляла, ну может быть в детстве - я научился плавать попозже остальных детей, которым в отличие от меня не приходилось поддерживать на плаву голову здоровенного мужика. Да и к рубашкам, которые почему то подбираются по размеру ворота, у меня претензии. Судя по рукавам до моего колена у рубашек с сорок вторым размером ворота , шьются они исключительно в угоду огромным и модным гориллам.

С головными же уборами проблем у меня не возникало. Отчизна знала и заботилась о своих разноголовых героях. В мореходке, в месте моего полного первого и надеюсь последнего гособеспечения, она приготовила для нас изделия с большим разбросом в крайние стороны, правда только двух вариантов- БОЛЬШИХ и маленьких. Основному контингенту, не определившемуся со своим размером, они такими и становились, мне же большая была в самый раз. Бурсовские однокашники с усредненным пятьдесят седьмым, выбирали себе БОЛЬШИЕ и приобщившись к модной курсантско-нигилистической тенденции 80-х, весело заправляли в них уши. Мои же уши «как у всех» в шапку не влезали и оставались торчащими на морозе абсолютно «по-форме». Глядя на свое красивое отражение в зеркале, мне хотелось себя сфотографировать и где-нибудь незаметно повесить.

Короче - нужную шляпу до нужного мне размера китайские шляпники не дотянули, остановившись на 58-ми. Ненужные были, две модели на Алиэкспрессе, видимо срисованные, либо завезенные из СССР в конце 70-х. В описании так и значилось – БОЛЬШИЕ размеры. Их форма, цвета и фактура меня на мгновение унесли в прошлый век и включили советское радио. Кажется пел Бюль-бюль Оглы хотя могло быть и хуже.
Образ пивного советского диссидента меня уже давно не вдохновлял, и я продолжил поиски шляпы для воплощения своего. Слегка отчаявшись здесь, я решил посетить Ебэй и сходу сжал яйца китайского поисковика. На мой жесткий запрос: «шляпы 60 размера» ебейка трусливо, но четко накинул, сверху вниз:

«Русская военная армия черный Зимняя шапка размер 60 см».
- Сука, в точку!- Крикнул я, посмотрел в пургу за окном, и поделился находкой с супругой. Следующей шла:
«Русская военная армейская звезда значок черный зимняя шапка размер 60 см»
За ней :
«Российские военные КГБ зимний мех шляпа шапка ушанка».

Вскоре Черно-бледное Однообразие слегка разбавила:
«Русская серая, военная, зимняя шапка ушанка шапка с советским значок!!!»
Модный показ продолжили:
PILOTKA SOVIET ARMY, за ней: «Новый унисекс Российской Армии СССР зимняя меховая шапка ушанка с кокардой»- горизонтально поделенная на красный и синий ушанка с двуглавым орлом,
«Советский мутон "papaha" 1970/для полковников и генералов/размер 60!!!» и танковый берет. Для нетрадиционно суровых тоже придумали ушанку, но уже страшно розовую:
«Russian PINK Faux Fur Ushanka Hat with Star Badge/Size 60 cm»


Дефиле зимних шляп завершала летняя коллекция кепок: «оригинальная русская армия летняя кепка "ратник"!!!», и всесезонная бескозырка.
За ними следовали менее брутальные:
«Реплика WW2 немецкой военной элиты Люфтваффе офицер кепка, 57, 58, 59, 60cm»
И «Второй мировой войны немецкий элитный беззвучном офицер кепка W белый подбородок».

Была еще одна летняя и даже в сеточку, но следуя суровым традициям шестидесятых размеров она называлась зимней и вдобавок пляжной:
«Женские мужские зимние пляжные федора джаз шляпа солнцезащитная шляпа воздухопроницаемый.»
Нахуя китайцам зимние пляжные шляпы шестидесятого размера я пока не разобрался, че-то по ходу мУтят.

Крайнюю суровость российских шляп, кроме немцев, разбавили своими дерьмо-шапками подлинные британцы:
«Подлинный британский темно-синий/морской белый и синий со свининой моряков шляпа», «Подлинный британских королевских военно-воздушных сил ВВС офицеров (WO)», «Британской армии-Mtp Combat дерьмо шапка-совершенно новый-размер 60 см-DFN778» и еще чей то иностранный легион.
Ковбои со своими игрушечными шляпами в мужскую номинацию не попали, а дефиле весело завершил: «Исламский мусульманин, мужская шапка кашемирцев - череп кепка».
Как говаривают усталые покупатели с Алиэкспресса - приятных всем покупок, и - получу посылку-отпишусь!
PS
Свою я все таки нашел.
Шляпа уже в пути, по прибытии надеюсь натянуть.

Под ветром, на льду
Не идти, ни стоять
Когда она кончится?
#ЭТАЗИМБЛЯДЬ.

ПРО ЛЕТО
Короткие и по настоящему смешные истории - большая редкость, и наткнуться на такую чаще получается не по автору, а совершенно случайно. Имея это ввиду, люблю истории подлиннее и просто веселые. Снова имея это ввиду, хочется предупредить что на «сестру таланта» вы здесь скорее всего не натолкнетесь, как будет обстоять с другими его родственниками пока не знаю, но рассказать попытаюсь.
Поэтому все, кто хотел по-быстрому и безумно талантливо - высаживаемся, остальные - располагайтесь поудобней.

Я тогда благополучно прибухивал. Благополучно не потому что прибухивал, а потому, что одновременно с этой незатейливой радостию, получалось обеспечивать свою семью нормальным достатком и еще пару десятков сотрудников – работой.
Не будучи по молодости самодостаточными в этом увлечении, мы самозабвенно бухали семьями, с пятницы до понедельника выезжая на дачу с друзьями. Случались конечно и веселые будни, но чаще уже с наступлением холодов и без особого ущерба для дела.
Тот август был в самом разгаре, и с удовольствием скомкав рабочий день к обеду, в три пополудни мы, двумя семьями с детьми, уже шуршали по раскаленному асфальту из города к прохладному озеру. Повествованию в лад нужно добавить, что погода хоть и была замечательной, но после продолжительных дождей восстановилась совсем недавно.

Программа отдыха была стандартной, и даже не напрягая память, могу предположить купания детей, расслабленный треп и неспешное приготовление ужина, ожидание которого чрезвычайно скрашивали холодные закуски, и наполняли содержанием предварительно охлажденные, горячительные напитки.
Шашлык же в пятницу считался дурным тоном, и замаринованный к вечеру, ждал субботы и прибытия остальных, отставших в городе, и изможденных летом друзей.
Все бы так стандартно и приключилось, если бы не налетевшие на ночь в открытое окно, комары.

На следующее утро было решено, надкусанных детей отвезти к бабушкам в город, и уже после сосредоточится на исполнении обязательной программы.
Справедливо полагая, что к обеду все рассосется, я намахнул утреннюю стопку и к обеду красноватым огурцом загружал пострадавших в машину.
Решив прилично выглядеть только сверху, отрубленные по колена топором джинсы менять не стал, и по пояс взбодрившись ледяной водой, поменял рубаху.
К потерпевшим примкнули и сочувствовавшие, рассчитывая приятно скоротать часок –другой под кондиционером, и с меняющейся за окном картинкой. Короче загрузились все, и задвинув дачную калитку камнем, отчалили.

В достаточно просторном седане, Марк-2 («чемодан» для знающих) вместе с детьми нас было шестеро. Дорулив до города, мы высадили на автобусной остановке Ольгу, уже взрослую дочь друзей, дабы лишний раз не рисковать с гаишниками в центре, и тут же неподалеку планировали передать бабушке мою падчерицу Юльку.
Тещи дома не оказалось. Записка в двери гласила о том, что она находится на городской даче у своей старшей дочери. Я тронул туда.

Для полноты картины поясню что, ту часть города в которую мне предстояло заехать, от основной его части отделяет железная дорога с высоченной насыпью и оборудованный переезд – только один. И дорога эта Транссиб. Бл@дь!

Оторвусь на минуту - накипело. Она пересекает наш маленький город в пяти или шести местах. Упыри из РЖД, решив сэкономить на всех остальных, вместо строительства виадуков и тоннелей ликвидировали один из переездов вовсе, пустив городской транспорт в объезд крюком в пару километров, а с остальных убрали дежурных, поставив ловушки-аппарели. Теперь переезд закрывается как и раньше, минут за пять-семь до появления поезда, а открывается уже не по кнопке дежурного, а когда поезда уже и не слышно, и неожиданно проторчать 20-40 минут в километровой очереди, в центре города, за пол километра до цели маршрута-дело обычное, но для меня чрезвычайно нервное.

Ладно, переехали. Теща там и оказалась.
Немножко погорячившись, я предложил по дороге назад, подвезтись с нами до дому и увесистой теще, в тесноте…- как говориться. Еще более погорячившийся Андрюха, выйдя босичком на травку и поглаживая пузо, сощурился от солнышка или собственной доброты и затмил мое благородство своим:
-Дык, давай и Люду подкинем. Заодно!
-?- Я посмотрел в сторону, недоумевающей Люды, весом с добрый центнер, а Андрюха посмотрел на себя и на багажник седана. Решив, что путь близок, мы благородны а лишний анекдот не помешает, я согласился.

Андрюха закинулся в багажник, и свернув зародышем, насколько позволяло пузо, свое не длинное и плотно упитанное тело, скомандовал трогать. Я отключил ему свет, осторожно вывел перегруженную машину на асфальт, и через несколько минут уже подъезжал к переезду.

Перед крутой, т-образной развилкой, направо через переезд или налево откуда мы только что выехали, и когда уже было поздно остановиться и чего-то предпринимать, из-за деревьев выглянул часовой. Одинокий и безлошадный, долговязый хер с полосатой палкой в руках и физиономией двоечника стремил наше путешествие к финалу. Хер поднял палку я остановился, и в предчувствии возможного лишения прав, словил первую порцию адреналина:

-Здравствуйте!- Это я ему сказал, что сказал он я не расслышал, но судя по его ожидающей морде, явно не «счастливого пути». Я хлопнул себя по нагрудному карману, и собрав остатки непринужденности на лице, устало-снисходительно улыбнулся.
Документов в нагрудном кармане не оказалось. Не было их и в другом нагрудном кармане по причине отсутствия такового, в чем я убедился тоже.
Искренне полагая, что они где-то рядом я проверил те места где они могли быть и, о-а! Вспомнил! Хлопнул себя по лбу, открыв дверь легко выпрыгнул из машины, наклонился и дернув рычаг багажника, посмотрел назад как приподнялась его крышка (капот, для знатоков).
То как она приподнялась, напомнило мне о том, над кем я ее только-что захлопывал, и который будучи не в курсе событий, мог в любое мгновение выпрыгнуть наружу веселым, табакерочным чертом. Еб@ть!

Я прыгнул к багажнику и медленно до щелчка додавил крышку. Хер с палкой и рацией в руках удивленно на меня посмотрел. Представление явно не задавалось. Я снова сел за руль и хлопнув дверью предложил «товарищу милиционеру» меня подождать, пока я мигом сгоняю за документами.
Хер не заглотил, а я уже додумывал план. Сдаваться было нельзя, дышать и проверять наличие перегара на теще не хотелось, а на похмелившихся, и безбожно фонящих друзьях - было бесполезно. Я завел заглушенный двигатель. Юннат наклонился и заглянул мне в глаза.

-Ребенок замерз, - почему-то сказал я человеку, с плавящимися от жары подошвами, показал головой назад и дернул «автомат». Оказалось - не туда. Жопа перегруженного «маркушника» вздрогнув приподнялась, хотя должна была опуститься. Он снова посмотрел удивленно, вытянул перед собой рацию и сосредоточенно посмотрел на кнопки.
Моему мозгу, лихорадочно просчитывающему варианты и последствия, явно не хватало оперативки. Я передвинул рычаг «автомата» на «вперед», а Хер усердно насилуя радиоприбор ловил голоса свыше.
Издеваться над новичком мне было неудобно и поэтому чуть потупив взор, и расфокусировав мимо взгляд, я втопил педаль.

Двухлитровый, нетурбированный «Марк» натужно загудел, даже не пытаясь пробуксовывать, медленно проплыл мимо долговязого «регулировщика» и заложив крутой вираж, сильно накренившись вправо - ушел налево.

Я разгонялся по пустынной главной и думал. В салоне уже давно было тихо. Затеряться в знакомом с детства «улусе» труда не составляло, даже если гаишный экипаж был по эту сторону переезда. Хотя и это было вряд ли. Излюбленным местом городских гайцев, в это время года - был въезд в город по ту сторону железной дороги, и как раз в это время суток, когда уже утомленное и расслабленное население, начинает возвращаться с многочисленных пригородных водоемов домой.
Там они и правили палками свое материальное положение в купальный сезон.
А студента этого, визави моего недавишнего, потому высадили в безлюдном месте, что б не мешал, рассуждал я и приготовился к виражу.

Еще раз заложив налево прямой угол я поехал на юг, на выход из города только с той стороны железной дороги где переездов через нее не было.
Но пока основным было - подальше затеряться.
Эта дорога тоже была главной и пустынной и просматривалась на столько, что даже если бы ее попытался пересечь велосипедист, я бы успел отреагировать. Ехал я быстро, велосипедистов не попадалось и появилось время подумать о пассажирах.

Людмиле, с ее еле живым центнером, становилось с нами явно не по пути, тем более в свете того, что я собирался предпринять далее. Слегка взбледнувшую, я ее выпустил.
А план нарисовался такой.
Под железной дорогой, за самыми крайними домами отдаленного микрорайона в котором я когда-то жил и работал, под железной дорогой был проезд. Ну как проезд – квадратная дыра шириной в пару метров. Я думаю сделана она была из технологических соображений, дабы дорогу с ее насыпью, являющую собой еще и дамбу, не перемыло очередным приморским наводнением.
Местные пользовались этой дыркой когда им было лень взбираться на насыпь - если пешком, и на мотоциклах когда нужно было что-то спиздить с местных так и недостроенных предприятий, это если ночью.
Мы же с моим друганом Лехой и на его «Урале» сквозь эту дырку еще до работы, лет десять назад, частенько успевали сгонять на карасевую зорьку. И, мне вспоминалось с трудом, что проезжал я там еще и на своей первой «копеечке». Был риск, что эту дырку в очередной раз обрыли от несунов, ну уж очень заманчивой казалась перспектива продолжить летний праздник вдали от городской суеты и неуместных засад.

А хуле, обдумывал я свой хитрый план, если не пролезем в дыру - отпустим Юльку с бабушкой, им здесь еще и ближе, да зависнем где ни будь по эту сторону пока все не утихнет. Зато если пролезем - похерим всех зайцев сразу.
Расклад был таков. Если недоделанный милиционер расколдовал рацию и дозвонился до шабашников - они уже проехали на встречу, но только по ту сторону железки. Нам, заехавшим к ним в тыл, останется беспрепятственно продолжить движение на Юг. Если же постеснялся и звонить не стал, равно как и не дозвонился, то колесный экипаж продолжит ловить пьяных на въезде в город и нас, только выезжающих за город на отдых, останавливать не станут точно.

Предпоследний заяц торопливо прощался с жизнью от уверенности в том, что о существовании этой дыры они не знают, а последний просто восхищенный таким трюком, уже собирался самоубиться.

Малозаметный съезд к проходу оказался не перекопан, но сильно заросшим. Со скрипом продравшись через одеревеневшие кусты, я выпрямил машину и аккуратно просунул в дыру капот – зеркала не влезали. Открыв окна, и слегка оглохнув от гвалта встревоженных кузнечиков, я захлопнул зеркала и просунулся дальше.
-Вроде проходим, - вслух подумал я, остальные продолжали думать молча.

Стараясь не раскачать машину на неровностях, с миллиметровым зазором то к одной стене то к другой, минут через пять я вывел зеркала из ущелья и сдерживая ликование перевалил машину со склона вниз. Глушитель, противно заскрежетав на вершине выдержал, капот отрисовывая вертикальную панораму медленно опускался вниз, и открывал прекрасный вид на ……. водную гладь.

БЛ@ДЬ!!! – Молча подумал я, понимая что обратного пути не стало. Ну, как говориться – и йух с ним!

Я вспоминал как проходила дорога раньше. Самое ее начало еще было видно. Сразу съехав с насыпи налево, нужно прижаться к ней максимально близко и так метров семьдесят, почти до забора. Здесь дорога еще где-то выглядывала, где-то просвечивала из под воды. Потом перед самым забором направо и до него, потом вдоль на некотором отдалении. Если левее - свалишься в канаву, правее – в болото.
Дальше, по направлению между крайними к болоту домами - по наитию, туда где дорога и выходила наверх.
Задача усложнялась тем, что ориентир-забор вплотную к насыпи не примыкал, и заканчивался вместе с затопленным огородом метров за тридцать до и перпендикулярно ей же, а рассмотреть где именно нужно повернуть направо мешало зеркало воды.
Я прикинул риски, максимум - зарыться в болото или кювет по капот и успеть заглушить двигатель, и минимум – застрять по дороге и метров двести брести аки посуху. Перевернуть широкого Марка на такой скорости, которую я планировал было невозможно.

Нужно упомянуть о том, что машина эта ни разу не «выдОвая», а как раз наоборот от повышенной проходимости – заднеприводная. Езда на ней по грязи - весьч быстрая и увлекательная и основана исключительно на инерции. Причем ваша реакция в этом же деле легко уступает случаю и везению. Те, кто гонял по ухабистой грязи, меня поймут.

Я закрыл окна. Три последних абзаца сего опуса были спрессованы в несколько секунд я поехал, а пассажиры замолчали еще сильней.
Не быстро, и не притормаживая, в одном ритме до поворота- пару раз тряхануло, в салоне вскрикнули.
Я снова вспомнил про Андрюху, но заржать было некогда. Ооочень примерно поворот – попал! Поворачивая, чуть потерял ход. Буксанул, чуть добавил, двигатель взвыл, но зацепились и я ускорился.
Поворотов больше не было. Была прочерченная мысленно плавная дуга, длинною метров в сто. Я сказал держаться и добавил газу.
Дальше деталей не помню: нас покручивало, подкидывало, стекла залепило мутью и грязью, кто-то еще вскрикивал, пытаясь удержать траекторию я бешено вращал баранку и пожалуй таращил глаза.

Через несколько долгих секунд, на прощанье взвыв болоту в пологой яме, мы выскочили на твердь. Я дернул рычаг багажника и пошел за Андрюхой.
-Нихуя себе!- Потер затылок Андрюха, с трудом покидая гнездо.
-Пиздец! – Согласился я, и мы продолжили лето.

…ПО АГЛИЦКИ ГОВОРИЛИ

-Ванцмо!( ones more) – Без устали выкрикивала нам полутораметровая Раиса Никитична, неутомимо меряя шажками кривых и жилистых ног проходы между школьными партами, и мы снова повторяли за ней хором. Я не помню, чтобы она улыбалась.
Иногда она останавливалась перед одним из нас, и пронзительно глядя в упор прозрачными, бледно-голубой стали глазами, обращалась по фамилии:
-Ванцмо, ВариводА!- Когда она просила повторить одно из слов, которое считала английским, Серегу – можно было ложиться спать. Не заикаясь, мой друган - пятиклассник Серый, мог послать только на хуй и только на родном языке. Спрятав, под учебник недорисованного нупогодишного волка, он медленно поднимался из-за парты, силясь вспомнить что за слово только-что мусолил весь класс, и глядя в пустоту начинал дергать головой. Со стороны могло бы показаться, что Серега уже вовсю декламирует – нихуя, отнюдь то есть. Он мычал и тужился до тех пор, пока преподаватель испугавшийся его надувшихся на шее вен, не обращался к другому.

Если бы она обратилась ко мне, даже в десятом классе, по-английски и с вопросом: - Что ты знаешь кроме трех десятков английских слов, счЕта до двенадцати и алфавита до «U»? Я бы переспросил: -Ванцмо, Раиса Никитична, ванцмо?!

Как я сдавал экзамены в школе, и были ли они вообще не помню, но твердая четверка у меня была. Необходимости изучения английского, даже не смотря на батянин легкий на подъем ремень, в средней школе 70-х я уловить так и не смог. В мореходке уже уловил, хотя и не потому что собирался прочесть в оригинале дедушку Вилли, либо эмигрировать. Стимул был серьезней.

Данная нам армейско-флотская отсрочка, в случае провала любого очередного экзамена тут-же аннулировалась, равно со знаниями и навыками будущих офицеров запаса, и уже без дополнительных медкомиссий нас был готов принять на три года Военно-Морской Флот в качестве боевых матросов.

Судя по предлагаемому мореходкой курсу английского, механический профиль выбранной мною специальности, плотного общения с иностранцами не предполагал. Не предполагал этого и лингафонный кабинет. Он был, и в нем даже проходили занятия, но от обычной аудитории его отличало лишь присутствие оборудованных столов и наушников, которые никогда не включались.
Технические переводы в нашем исполнении так же очевидно - не планировались, так как основные, изучаемые нами дизелЯ: «Бурмейстер и Вайн», «Зульцер» и «Ман», изготавливались даже не американцами.

Явно просевшие по глубине и разносторонности курсы английского языка на всякий случай насытили антиимпериалистическим содержанием.
А то, думали наверно методисты, запиздишься вдруг на «свободном-английском» где-то в чужой сторонке, наслушаешься "без словаря" разного да и пошлешь на хуторок всех членов Полит Бюро с их орденами и одышками - поминай потом как звали комсомольца.

Пииты из ВКПб придумали для нас натуралистичный трэшак, красной нитью прошедший через весь период обучения - незабываемый топик про ебалу КУму:

Главный его злодей, империалистический натуралист и режиссер с очень дорогОй и тяжелой аппаратурой, приехал на киносъемки в джунгли и спросил незадачливого аборигена: -Кэн ю кэрри хэви вэйт? На что нигер Кума, желая подправить свое материальное положение переноской съемочной аппаратуры, кивнул.
До того времени Кума «векид он раббэ плантэйшен» и к тому моменту уже серьезно подзаебамшись кивнул: - Иес, сер, нах! - И чего-то потащил.

Апофеозом унылой сюжетной линии, в которой «маст оф зе пипл ливд бэдли», и ожидаемо «зэй вэ пуэ», был осуществленный империалистом кровожадный план. Короче, этот зловредный хер накидал в джунглях под деревом свежей говядины, влез на него с кинокамерой и «затаился в ветвях». Кума же, обделенный природной смекалкой и инстинктом самосохранения, как раз тащил тому ублюдку один из «хэви вейтов».
В это самое время большой, страшный и зубастый «лайэн» уже доел говядину и ждал второго. Срежиссированное поглощения второго, к тому моменту когда он подоспел, и снял коварный оператор сделав «э вандефул саунд филм».
Мы же, оценив английский юмор, назвали КУмой нашего старшину - тоже смуглого, неутомимого и ебанутого от природы чувака.

По мнению тех же методистов, оказавшись за рубежом нам достаточно было объявить : « - Ай эм а кадет оф а мэрин скул» и добавить между прочим : -« Зэ скул из нот фа фром зэ сэнте оф зэ сити.» - И уже без разницы, где сам то сейчас находишься и как найдешь дорогу домой: – Да, и за Куму еще ответите- чтоб вы сдохли! В смысле: - Такого идейного сами отвезете, суки!- Ну да ладно.

Проверить свое умение в разговорном английском мне все же пришлось. Весной 1985 наше судно оказалось на линии Канада-Куба. К тому времени я уже много раз бывал в Японии, и на урбанизированные пейзажи Ванкувера взирал спокойно. Несколькими группами, а поштучно нас на волю не выпускали, мы выбрались в центр - отбыть обязательную программу рашен симэнов в пивном стрип клубе «Апельсин».

Довольно быстро насмотревшись на танцующие вульвы, мы бродили по городу, смотрели по сторонам и лениво фотографировались. Непостижимым миром мимо меня прокатил кабриолет с яркими и разноцветными девчонками, они весело смеясь, о чем-то мне прокричали, но я конечно не разобрал. Стало немного тоскливо. Флиртовать на английском эти пидорасы меня не научили, кричать девчонкам вслед «ай лав ю вэри мач» было неудобно, а что я бы мог сделать «виз плэжэ» они знали и сами.

Гуд бай Канада. Перед возвращением на пароход мы заскочили в небольшой магазинчик. Потыкав пальцем в жвачки и еще какую-то мелочь я заплатил и вспомнил про мороженное. Я подошел к наклонному морозильному прилавку и рассмотрел содержимое. Мороженного, в том виде которое я себе представлял, не было. На своем «японском» опыте я знал что мороженное может быть и в том виде, которое я себе представить не мог. Продавец, худощавый парниша, моих двадцати, дружелюбно улыбался и хотел помочь. Самое время, подумал я и накинув на хавальник англосакскую артикуляцию вопросил:

-Ду ю хэв айскрим? – Бывшие со мной в группе, молодой четвертый механик и моторист с погонялом Лысый, на меня подозрительно посмотрели. Продавец с готовностью улыбнулся еще шире и напрягся. Я напрягся еще сильнее и повторил: -Ду ю хэв айскрим?
Глаза у парнишки как-то неловко забегали, он словно пытался передо мной извиниться. Ничего себе как ему за мой английский неудобно, подумал я, но пока не сдавался. Я ткнул пальцем в замороженные вафельные трубочки, с открытыми светло-коричневыми торцами:
-Айскрим? - Парень закивал, и что-то рассказывая мне на птичьем языке, показал на соседнюю витрину. Я глянул и туда – мясо и что-то похожее на колбасные.
–Не,- говорю,- Мне три айскрима, - выкидываю количество пальцами и тыкаю в трубочки. Изнасиловать собственный рот английским «three» в присутствии коллег - язык отказался.
-Держи, сказал я Лысому протягивая вафельную трубку, - должно быть вкусно! – и угостил механика. На ходу утасовывая мелочевку в пакет, я обернулся к Лысому:
-Ну как?- Лысый плямкнул языком и кривясь посмотрел вдаль:
-Соленое, что-ли?
-Какое?- Я достал свою и пытаясь попробовать на ходу, чуть не выбил себе зуб:
– Б..черт подери! – Вблизи, звонкая и абсолютно ледяная вафля, напоминала мороженное меньше. Я рассматривал уже внимательней. Надувшийся пива четвертый механик видимо еще не проголодался и молчал, а Лысый громко хрустел:
-Лех, а может это не мороженое?
То-то мне цена уж больно высокой показалась, уже догадался я. Оставив анализ своего английского на потом, я отобрал у Лысого вафлю:
-Это мороженное, Лысый, только мясо - оставь на закуску!

-Ну ты ебалА, англичанин епт! – Протягивая отгрызенную сосульку сказал Лысый, злорадствуя по поводу моего фиаско.
-Да ладно, нормальный английский. Был бы совсем плохой, ты бы сейчас вообще может хер грыз, а так вон почти колбаса получилась. И на себя посмотри, кстати.
-А че я?
За сколько ты сегодня помазОк прикупил?
-Три пятьдесят хуябриков. И че?
-Ну считай. Вчера пекариха пальто кожаное в «секонде» за десятку купила, тоже хуябриков, но не важно - как новое. Переводим товары в рубли. Пальто на находкинской барахолке 400-500 рублей.
А помазков твоих в ГУМе - как грязи, по 3 руб. 50 коп. То есть ты конвертировал свои 3,50 доллара в три в 3,50 рубля-один к одному получается. А она 10 долларов в 500 рублей. Иначе говоря продала доллары по курсу один к пятидесяти.
Лысый почесал затылок.
-А вот еще, умножим твои 3,50 потраченные на помазок, на ее обменный курс 50. Итого, итого … итого - ты купил помазок за 175 рублей а зарабатываешь 120. Знатную лохмашку оприходовал! Пойдем уже, обмоем.
Ну а по поводу «канадских» языков, к стыду своему, я узнал гораздо позднее.

ОБМЫЛИ

В поселковой столовой обед был в самом разгаре. Тогда в наших краях еще были поселковые столовые. Местные, конечно харчевались по домам, а те трактористы – комбайнеры кому до своей деревни было далековато и здесь не брезговали , да копейки то стоило.
Помимо тех кто в страде участвовал, захаживали и другие с черпаками в глубоких карманах, хотя и "страдающим" перепадало, если втихую. Ну сидят значит за трапезами потихоньку, а тут Колек-молодой механизатор, радостный заскакивает. Присаживается к товарищам за столик, глаза горят:
-Мужики,- говорит,- я «Муравья» себе прикупил!- И сияет весь празднично. А Терентич - сторож амбарный, тут-же за столом от ночного бдения гляделки расслабляет, и спрашивает:
-Обмыл?- И серьезно так смотрит, как на экзамене.
-Не, еще!- отвечает простодушный Колек, и вставать уже намерился за супом с котлетками значит.
-Постой,-говорит Терентич, - и смотрит так мудро и печально на Колька простодушного:
-Как сына прошу, обмой.- И мужики рядом сидящие, прониклись, закивали согласно – мудрые мужики-то:
-Да уж, кто-кто а Терентич хуйни не посоветует.

И Колек проникся тожеть. Прыгает он на своЕго насекомого и газу с пылью - до Сельпо.
Возвращается Колек радостный, а место его центровое перед нею, огромный такой Катырпиллер занял, ковш евоный передний высотою чуть ли не со «столовку».
Дорожники краевые на нем, как на такси пожрать сюда гоняют. Ну да хер с ним, что муравья с окна видно не будет, не город чай - свои все. Припарковался Колек перед ковшом и праздновать поскакал.

Наливают они потихоньку, слова хорошие про Муравья Колькиного шепчут, закусывают.
А дорожники те, что на Катырпиллере , свое всосали по-быстрому, закусили и дальше – дороги страдальные править. Запрыгнули в свою холобуду, ковш подняли и взревели гарью. Накоптили заразы прямо в дверь открытую, лязгнули гусеницами и уехали.

Допили и мужики свое:
-Ну пойдем, -говорят, - Колек, прокатишь! Вышли они на крыльцо: -Ну показывай,-говорят, - Зверя своего насекомого, - и смотрят по сторонам. И Колек смотрит, смотрит - нету зверя. И осталось от муравья то- жестянка жеваная с гнутыми усами, да глаз "на бекрень" в бензиновой луже.

ВЕЛИКАЯ СИЛА
Мы наверно на втором курсе мореходки тогда учились. Потому что на третьем, когда почувствовали свободу, в город выбирались уже исключительно «по-гражданке».
Ну и шараебимся по Владивостокской набережной с друганом-однокашником Игорехой и по форме. Мичманки, треугольники тельняшек из под фланок, ремни конечно с якорями. Может и вермута уже всосали, но не факт. Ну а мысли то одни на уме, те которые сразу после «пожрать» в восемнадцать лет - с девахами зазнакомиться. Поздний вечер лета.

И время такое – твое самое, когда веришь в невозможное как в обыденность. Сейчас выйдет вдруг из темноты красивая, юная брюнетка, пожалуй в джинсах, или блондинка… - Привет! – запросто так скажет, и улыбнется. И ты, робость свою юношескую не почувствовав даже, обалдеешь от ее красоты: - Здравствуй, - и закружитесь под звездами.

Стоим значит с Игорехой на влажном песке у самой воды - не дрочим, чуть пятимся от ленивых волн – тупим.
Слышим – шумная компания, голоса вперемешку с девичьими, приближается по асфальтовой дороге за нашими спинами. Опасность от «местных» пиздюлей в те времена была очень прочувствована, но уходить от пьяных голосов и идти далеко в обратную сторону - сильно не хотелось.

Напряглись - дальше стоим, типа в даль смотрим и косимся назад затылками.
Не заметить нас было нельзя, фонари сверху и к морю - светили нам прямо в глаза. Кто-то из индейцев улюлюкнул в нашу сторону. Ну да, начинается!
-Вот ведь незадача, сказал: -Блядь!- кто-то из нас. Очко то, если оно правильное, завсегда «сыграет», ну и наши протрубили полундру в унисон.

Все кто носили флотско-армейские ремни знают как это делается. Левая рука хватает ремень за бляху, одновременно его расстегивая при помощи правой, длинным движением вправо-вверх выдергивает его из шлевок, вытянутая вперед уходит влево, давая мгновение ремню погасить колебания и вертикальным хлестким ударом правой сверху вниз, ремень защелкивается удавкой на запястье правой.
Мы отщелкнулись ремнями - тренировки епт, и повернулись на встречу.

Японские монголо-татары наступали. Несколько человек двигались прямо на нас, трое или четверо обходили по песку справа и от моря.
В жизни случаются такие мгновения когда выбор сделан, а уже позже понимаешь стыдно тебе за него или нет. За эти мгновения нам стыдно не было. Мы стояли спиной к спине, и хотя вряд ли напевали в уме нашего, девятой роты, «Варяга» - не бежать не отступать не собирались.

То, что случилось дальше, в ступор повергло и нападавших, и осажденных…
Я услышал девичий голос, первые слова не расслышал или не помню, но судя по всему его услышали и все нападавшие, которые вдруг остановились.
Мы стоим, они стоят. Темные силуэты без деталей, напротив слепящих фонарей, две или три девушки уже под самыми фонарями и одну я рассмотрел. Она была......... похожа на ту, с которой мы кружились под звездами и смотрела она прямо на меня. И я на нее смотрел. И все на нее смотрели.

И она сказала, громко отвечая кому-то, не отводя от меня глаз:
- Посмотри какой он красивый! - !»№;%:?*)_*?:%;№»№;%:?*)__)(*?:%;№»№;%:?*)(*?:%;№;%:?*
Они все потоптались немного, и тихо растворились в вязкой, приморской темноте.

Мы с Игорехой возвращались молча и историю эту вслух никогда не поминали. Зубы на месте, ни переломов, ни ссадин – о чем разговаривать?
И я не знаю, что все это означало.
Может бы лучше - нас отпиздили?

Девятой роте ВМУ ММФ 1984 и командиру нашему Дмитриеву Ю.И.- Салют!

Батя мой работал на флоте мотористом а до того, сразу после мореходки, и кочегаром довелось на самом настоящем пароходе. Пароход этот вдобавок еще и ледоколом был, и ходил в Арктику.
Про машину паровую рассказывал, про лом кочегарный «понедельником» его называли. Тяжеленный и длинный значит - как понедельник. Кочегары его засовывали под «крабов» - это спекшиеся и еще красные пласты, сгоревшего каменного угля. «Понедельником» они поддевали их снизу, взламывали этих «крабов», вытаскивали из топки наружу и поливали морской водой - студили.
Вот где баня то была- «по морскому»! Он это мне еще в детстве рассказывал:
- А в гальюне рядом с «толчком»,- говорит- стояли свинцовые водолазные башмаки. У нас на ледоколе были штатные водолазы и придумали этот трюк.
- Какой трюк?!- спрашиваю.
-Такой,- говорит,- трюк. Если вдруг в качку лютую приспичило «по-большому», напялил эти башмаки поверх своих, и «заякорился» над толчком.
И нипочем тебе качка - не бегаешь потом из угла в угол по гальюну, со спущенными штанами, и не размазываешь дерьмо по переборкам.
Мудрые у нас деды, но секретами не с каждым делятся.

Подозреваю что эта шутка в узких кругах расхожа и история может оказаться в "повторных", но я "как на духу" сегодня посмеялся впервые. Тезке моего друга виднее).

Есть у меня друг – врач, и врач - подруга. Именно в такой очередности. Врач-подруга живет с нами в городе, а друг в другом – за 120 км.
Подруга врач хоть и рядом живет, но видимся редко и беспокоить не удобно. Я ее перед Новым годом, 31-го серьезно поздравить настроился – вина с конфетами купил, объехал пол города – ее не нашел. Телефон не доступен, поликлиника на замке в больнице говорят не дежурит, а квартиру сменила. Я дом знаю и даже какой-то подъезд опросил на предмет проживания гражданки – не получилось. Потом созвонились. Сказал ей о своем намерении, а она смеется: - Чего это ты вдруг вспомнил?

А никто из нас тогда даже и не болел. На новогодние каникулы экспромтом решил нарисоваться, квартиру уже знал, из дома выехал, думаю позвоню, скажу что еду. А она отвечает что в гостях. - Ну ладно, отвечаю, - потом заскочу. Так и не «заскочил». Вино выпили давно с гостями нашими, что бы в машине не перемерзло). Думал, восьмого марта уже дождусь, снова вина с конфетами…) а тут вдруг моя супруга приболела. Подругу врача беспокоить не удобно, подумает вдруг: - «Нашел ведь - когда приспичило».

А мы то знаем, что вылечиться в наших поликлиниках можно только случайно – не на луне чай живем. Ну а другу, и уже потом врачу Диме я могу звонить всегда. Проконсультировались. Дима назначил что смог дистанционно - у него выбора не было, и сказал что делать дальше.

У супруги температура вроде и не большая, но очень неприятная и не понять, что болит то-ли поясница, то-ли живот. Сделали УЗИ, супруга сходила к гинекологу, та ей сказала что «по женски» все ОК и даже справку какую-то дала – «ЗдорОва» типа.

Сегодня снова звоню Диме и передаю трубку супруге. Они беседуют, супруга рассказывает, потом односложно отвечает, потом смеется. Я взял трубку попрощался с Димой и чуть позже спрашиваю у супруги:
- А че ржали то?
-Да Диме рассказывала про то что была у гинеколога, и она в справке написала «ЗдорОва», а Дима говорит что лучше бы написала «Как у всех».

СМАЙЛИК С ВОСТОКА

Я здесь уже рассказывал одну из Лехиных историй, про то как он соседскую руку в милицию относил, но его следующий блокбастер даже Лехе выдумать не под силу. Поэтому не уверен, что недавняя - совсем НЕБЫЛИЦА:

Леха контрактником служил какое-то время в вооруженных силах. Чего-то там на полигонах настраивал, обеспечивал выезд мишеней что-ли, но речь пойдет не о нем, а о его «прифронтовом» товарище – тоже контрактнике. На оставшихся в живых участников драмы, на всякий случай, накинем камуфляжу и немного затаимся.
Пусть Леха теперь будет – Миклухой, а его друг естественно – Маклаем.

Леха, то есть Миклуха, покончил с военным контрактом и встал на «запАсный путь», а Маклай продолжал служить отечеству за деньги, до тех пор пока не «зарядил» в челюсть беспредельно наглому «срочнику».
«Срочник» этот - назовем его Ублюдок, был сыном Отечественного фельдмаршала и отбывал службу по призыву из каких-то семейных соображений.

Может военная династия того требовала, хотя был слух, что он так от правосудия скрывался.
Ну и закрутилось. Ублюдок фельдмаршалу, фельдмаршал генералу, генерал прокурору, прокурор суду….- Маклая в турьму – назовем ее Профилакторий.

Дали Маклаю не много, но это не та «мелочь» которая «приятно» - полторашку. Ну не тюрьма конечно, а «зона» в пригороде Уссурийска – Зурбагана то есть.

В Профилактории том была своя ферма на которой зеки отрабатывали преступные заслуги, не свободным трудом. Ферма выращивала свиней и сбывала мясо туда куда его обычно сбывают – всюду, ну может кроме Израиля.

Парень Маклай деревенский, к труду привычный и не конфликтный совсем. За короткое время он себя зарекомендовал еще и ответственным, и стал командующим всего свиного отряда. Ну а че там, все по науке - кормежка, навоз да убой.

Технологию Маклаю объяснили, и вручили ключи от кормовых закромов. Корма то понятно, что не понять из чего - комбикормА разные без опознавательных знаков, казалось бы - только водички свинкам подливай. Ан нет. Нужно было еще и подмешивать.

То, что нужно было подмешивать - назовем Диетическая добавка, находилось в отдельном складе в белых мешках. Про вкус и запах их содержимого Маклай не упоминал, может и не воняла она вовсе, но уж на вкус он ее не пробовал наверняка. И вот вначале - почему.

Все надписи на этих мешках были по-восточному неразборчивыми. Из восточных языков Маклай знал только до-ши-рак-ский, но лапши в мешках не оказалось, в них был белый порошок. А вот «Веселый Роджер» - улыбчивый смайлик, в виде ЧЕРЕПА с КОСТЯМИ и размером в полмешка, намекал Маклаю потерпеть до ужина.
Маклай особо не задавался смайликом - на сигаретах дескать и не такое рисуют. Сыпал да подсыпал себе, свиньям то есть, - как диетологи прописали. До поры до времени.

Настала пора считать цыплят. Немного вернувшись назад, Маклай пояснил, что ко всем инструкциям которыми его снабдили «ученые», прилагалось неукоснительное требование соблюдать сроки забоев – лучше раньше, чем позже назначенной даты.

Дата настала, процесс завершили - грустно конечно, но так жизнь устроена смирился Маклай. Смирился он и с тем что не досчитались одной свиньи. Смирился до утра - в тот день уже было поздно искать. А на следующий день Маклаевы руки до поисков пропажи не дошли – занимался свежеванием, да и не спешил особо, а как оказалось зря…

На третьи сутки вызывает его начальник: - Свинью нашел?
Маклай по-военному: - Так точно, товарищ начальник!
Начальник: - Забей ее сегодня, и разделай.
Маклай: - Она уже сама забилась!
Начальник: - В смысле?
Маклай: – Взорвалась!
Начальник: – Прикалываешься?
Леха (Миклуха то есть): - Че?
Я : - В смысле?
Маклай: – Разорвало ее там за сараем.
Мы все, вместе с начальником: - Как «разорвало»?
Вы все, вместе с нами и с начальником: - Как «разорвало»?
Маклай: - В КЛОЧЬЯ НАХУЙ! Убирать надо идти - феромонами уже воняет.

В КУРСЕ?

Сегодня заказал машину в конторе, септик откачать - в частном доме живу. Приехала цистерна, мужик новый за рулем. Ну он шланг в бочку засунул, стоим скучаем - машина говно качает. Мужичонок лет до сорока, мелкий, худощавый рукавицой себе по носу шмыргнул:
-Ну и погода, - стоим, щуримся на ветру.
Спрашиваю: - Куда говно сбрасываете?
-Да, там и там, - говорит.
-В очистные?
-Да нет у нас никаких очистных, в городскую канализацию, ну там вроде отстойники есть ну и в речку. Да че ей будет – шмыргает рукавицей по носу, - земля вон какая здоровая, - щурясь смотрит на меня в упор:
-В курсе какая земля здоровая? – Я неопределенно пожимаю плечами.
Он:- Охуенная! Потом что-то вспоминает, снова смотрит на меня:
- Ну все на Земле остается.- Я согласно киваю. Стоим. Машина гудит. Говорю:
-Мой товарищ недавно в Америке по Колорадо на лодке спускался, так они свое говно с собой возили.
-Зачем?!
-Ну что бы в речку не сбрасывать, в контейнере.
-Но бегемоты же там срут?!
-Там нет бегемотов.
-А где бегемоты?
-В Африке.
-А крокодилы?
-Да тоже вроде нет, - я задумался. – Там же горы. Мужичок щурясь на меня против солнца:
-А бегемоты страшные, - немного подумал, смотрит на меня:
- Страшней крокодилов. В курсе?- Я на всякий случай кивнул. Молчу.
-На негров охотятся. Негры их пиздец как боятся. – Задумался:
-Крокодил чо – просто укусит и все. Как собака. А бегемот, он это… два дня будет за негром бегать,-чуть подумал. Пока не догонит. У них же пасть знаешь как открывается? - он вертикально распахивает руки. Я киваю.
Потом показывает раздвинутые кисти рук: -У крокодилов че? А у бегемотов…
Он снова распахивает руки: -Как…-подыскивает слова.
-Как чемодан! –Помогаю я ему. Он энергично кивает. Молчим. Он снова задумывается, бросает на меня пару коротких взглядов, словно собирается открыть тайну:
-А негры, они это…- подбирает слова.
-Че?- спрашиваю.
-Как эти… - как собаки! В курсе?

Здесь как-то попросили морских историй «хороших и разных». Пока вспоминаю «хорошую» -расскажу «разную».

На флоте у моряков, издревле существует ленивая традиция стирать одежду так -
привязать к свободному концу загрязнившуюся вещь и на ходу бросить ее в море.
Но вы пока не горячитесь, разгоняясь бегом по набережной - прилаживать к своим "свободным" концам грязные носки. В морском контексте «конец» это веревка, «на ходу» - значит при движении судна, ну а «море» оно и в Африке - море!

Наш моторист Лысый - он же вдобавок и моряк, привязал значит конец к фальшборту на самой корме, к свободному концу конца привинтил свою грязную тельняшку, да и выкинул ее в океан стираться, на ходу конечно. Во самую кильватерную струю – это такой пенный след от движения судна)).

Атлантическую «Стиралку» Лысый переключил в позицию «хлопок» и «не сильное загрязнение» – то есть на время четырехчасовой вахты. Он уже был ученый к тому моменту, потому что накануне таким же методом стирал свою спецодежду – робу, по-нашему.
С робой правда получилась немножко «ой ведь незадача» - она стиралась всю ночь, и свой черный цвет кардинально сменила на «парусиново – льняной» гламур, а расставаться с черными полосками любимой тельняшки, Лысому совсем не хотелось.

Пока тельняшка стирается, про тельняшки - как вид, следует добавить отдельно. Те, кто был их вынужден носить не отдавая дань моде, и не маскируясь под «митьков» - стараются без крайней необходимости тельняшки не надевать, и вот почему.
После стирки и выкручивания вручную, а иначе нам и не доводилось, тельняшка удлиняется вдвое и с трудом напяливая после просушки, ее приходится долго укладывать, чтобы пока не примет первоначальную форму и не «подскочит» - не бугрилась под штанами в районе колен. Уж не знаю что тому виной - может хлопок, может старинные секреты вязания но Лысый, не успев утомиться морской романтикой на берегу - не снимал тельняшку даже в тропиках.

Пробили склянки окончания вахты – Лысый на корму. Тянет-потянет и вытягивает конец, к концу которого привязан еще один конец, но уже подозрительно полосатый. Догадавшись что полосатый конец это и есть его тельняшка, Лысый кликнул нас и мы порадовались улову вместе с Лысым.

Тельняшки получилось метра три с половиной. Коллегиально размыслив, что три метра тельняшки Лысому не понадобится даже в длинном рейсе, половину было решено отрезать и приспособить под половичок - дабы «задать тон» его моряцкой каюте, и от рукавов отрезать лишнее - под «морские» хозяйственные тряпочки.
Так мы и поступили, и забыли до тех пор - пока Лысый снова не разнообразил наши монотонные, ходовые будни.

С трудом напялив на себя с утра полосатый шланг, Лысый отстоял вахту, а когда вернулся в каюту и стянул робу - он обнаружил на себе вместо тельняшки - полосатый бюстгальтер, не по размеру широкий и с кокетливо оттороченными бахромой, укороченными рукавчиками.
-Ба! Да ты просто – морской пират, Лысый!
Мы его так успокаивали потом - как могли:
-Не переживай,- говорили, - главное - бюстгальтер уже соорудил. А сиськи - они сами вырастут!
-Салют, Лысый! Помним, любим - если живой, а ежели нет - еще и скорбим! (Леха "Высокогорск")

Прикол в этой истории будет в самом ее конце, но не могу отказать себе в удовольствии вначале окунуться в атмосферу ей предшествовавшую.

Мое детство закончилось, скакнув в отрочество вместе с переездом нашей семьи из бабушкиного дома в барак.
Барак, слава Богу, был не лагерным – так назывались убогие деревянные жилые строения нашего рабочего городка.
В переулке Первом-Барановском их было три. Два одноэтажных десяти квартирных, и один двухэтажный с двумя подъездами. Стояли они достаточно просторно, на самой окраине города в окружении частных домов и подпертые с тылу рекой.
Точнее - основное русло Уссури было почти за километр, а подпирала нас ее протока, отделявшаяся от реки чуть выше по течению перед нами, и снова вливавшаяся в реку - нас чуть поодаль.
Остров, который образовывали река и одноименная ему протока - назывался «Бешеный Эрик», так он называется и сейчас.

Почему пионерский лагерь, находившийся на Бешенном Эрике носил имя Вали Котика и на нем расположился мы не знали. Но о вероятности того, что однажды всех пионеров с их блудливыми вожатыми, очередным наводненим унесет в свелое будущее - догадывались даже октябрята.

Не знали мы еще тогда - как неведомая «ебическая сила» заставляла разнополых коллег и сослуживцев двух прилегающих к протоке заводов, все теплое время года хаотично - словно потерпевшими кораблекрушение робинзонами, разбредаться по заросшему зеленью острову и жизнеутверждающе трахаться под каждым кустом.

В весеннее половодье Уссури сливалась с протокой воедино, накрывая с головой наш остров и твердь до самого горизонта, они мчались дальше до океана и потом впадали в Миссури.
Индейцы Фенимора Купера казалось были совсем рядом, и если я ничего не подзабыл – кажется мы с ними тогда дружили дворами.

Вид всего нашего деревянного и неокрашенного микрорайона, вместе с его сараями, не подготовленного человека мог бы вогнать в вечный ступор, но нам было комфортно. Комфортно еще и потому, что родители (хотя бы один из них у всех у нас были) - всегда были на работе. Ремни и затрещины они доставали уже по вечерам, оглашая гулкую округу несправедливо обиженными воплями.

Мы - это все кто обитал в этом мире, и на работу не ходил. Хотя, кроме нас и тех кто ходил на работу была еще бабка Пашка, пара алкоголиков, местный сумасшедший – Хайгитлер, он исправно учил местных малолеток «кидать зигу», две или три вечно беременных мамаши и Виталя.

Всем нам было от трех до восемнадцати, а сколько было Витале мы точно не знали. Виталя очень любил мотоцикл и не работал потому, что всегда ходил в гипсе, а когда я его увидел впервые он был похож на белый вертолет.
Потом, случалось, у него в гипсе поочередно покоились разные руки и ноги, но вертолетом он мне нравился больше всего.
Представьте себе загипсованного от пупа до самой шеи человека с расставленными в стороны руками. Разве не здорово? Хотя возможно его и загипсовали так не из-за красоты, а для того чтобы он не смог ездить на мотоцикле.
Девушки к Витале не ходили, наверно потому что он не мог обниматься, от скуки Виталя учил нас играть в карты и на бильярде.

Все мы, без деления на пол и возраст - были одной компанией. Делились конечно по играм, если допустим играя в «козла» был риск на своем горбу провезти Виталия в его вертолете выбор был за тобой - играть либо быть зрителем, а лапта, чижики, горки, рогатки, секреты, классики и шпионы – по желанию.
Так же толпой ходили и на речку. Те, кто постарше следили за малышней, все купались и до черноты загорали.

Была еще такая релаксовая фишка, как рисование на загорелых спинах друг друга, причем в двух вариантах:
Либо ты рисуешь на чьей-то спине мокрой палочкой, макая ее в консервную банку с водой, затем посыпаешь нарисованное, раскаленным на солнце песком и потом, сдувая лишний песок - являешь миру прилипшее к коже творение. Или рисуешь сухой заостренной щепкой, оставляя на загорелой до черна коже отчетливый белый след. Либо рисуют на тебе, и если играете в слова или буквы и ты не угадал нарисованное – снова меняетесь.
Потом, изможденные солнцем мы возвращались к баракам таща куканы с наловленной рыбной мелочью для вечерних соревнований дворовых котов.

За пару лет до моего окончания школы, в бараке наша семья уже не жила. Отец получил квартиру, и хотя мы переехали в центр, с друзьями я и моя старшая сестра Ленка - продолжали общаться.
Конец школе, экзамены в мореходку и морская медкомиссия.

Шестьдесят человек в трусах на босую ногу, мы бегали из кабинета в кабинет.
Прикрывая один глаз мы разглядывали М Н К и Х/З, и как могли описывали свои цветовосприятия. Еще мы загнувшись, раздвигали свои ягодицы и сначала позволяли доктору полюбоваться видом издали, чтобы составить общую картину, а потом прикрыть свой глаз и заглянуть каждому в очко по отдельности. После дышали в мешок, давили эспандер, приседали и прислушивались. На прощание кому-то показав зубы и по очереди залупив каждый свое дерматологу - выстроились перед кабинетом приговоров.

В кабинет нас запускали человек по десять. Дошла очередь и до меня. За столом у окна сидели несколько врачей, мужчины и женщины, и морской офицер. Будучи уже в трусах, мы выстроились в шеренгу вдоль стены и по очереди, услышав свою фамилию, выходили на несколько шагов вперед, останавливаясь напротив стола.

Что предполагал этот этап медицинской комиссии, кроме объявления окончательного ее результата - нам не объясняли. Может они опасались чтобы в стройные ряды морских офицеров случайно не затесался горбатый или глухонемой, но нас просили вначале представиться, потом повернуться в профиль и затем спиной.

Представился и я, затем повернулся профилем а когда повернулся к ним спиной - пауза затянулась. Кто-то из врачей сдержано хихикнул.
На свой счет этот всхлип не воспринял. Пауза затягивалась уже подозрительно. Старший комиссии явно сдерживаясь чтобы не заржать в голос, все-таки выдавил:
- Вы уверены, что хотите стать моряком? – Пока я переваривал вопрос, всхлипнула одна из врачей за столом.
- Да. - Уверенно кивнул я.
- А танкистом не хотели? – С трудом соблюдая врачебную этику, врачи ржали внутри себя покашливая и привзвизгивая.
- Нет. - Я все еще стоял спиной к столу и прислушивался.
Подозревая что это на долго, я повернулся сам. Старший медленно приходил в себя:
- А танк откуда?
- Какой танк? - завис я. Старший судорожно дернул в мою сторону указательным пальцем:
- На спине…. У вас….. и …… Звезда! – Через мгновение до меня дошло.
- Годен! – Сказал старший, - идите.
- Только вместо танка нарисуешь якорь! - Очухался морской офицер.

Нарисую бля - вспоминал я, никогда не бухавший и терявший сознание лишь на мгновение единожды в своей жизни.
Вспомнил конечно – жара, речка, Серега Цыган, я, может Вован или другой Серега и Женя Лаптев – младший братишка моей одноклассницы, который и накорябал на моей спине танк со звездой. Октябренок херов.
Потом я снова завис…
Только было это год назад - прошлым летом!
Отрочество медленно отпускало меня в юность.

«Правительство Японии намерено активно поддерживать разработку летающих автомобилей для того, чтобы решить проблему с пробками в стране, пишет ТАСС со ссылкой на местные СМИ.
Как сообщается, японское Министерство экономики, торговли и промышленности подготовит поправки в законы и окажет помощь компаниям, которые занимаются созданием данной техники.» http://tass.ru/ekonomika/5035641

«В автосалоны LADA поступили автомобили LADA XRAY 2018 модельного года с новыми опциями, повышающими комфорт и безопасность.
Топ-комплектация Luxe с пакетом Prestige и специальная версия Exclusive получили систему круиз-контроля и ограничения скорости. Управление новыми функциями вынесено на рулевое колесо. Система автоматически поддерживает нужную скорость без воздействия на педаль акселератора и препятствует превышению скорости, заданной водителем.» http://www.lada.ru/press-releases/114443.html

Припев:
Не улетай не улетай
Еще немного покружи
И в свой чудесный дивный край
Ты мне дорогу покажи

И хоть он очень далеко
Ты долетишь туда легко

Преодолеешь путь любой
Прошу возьми меня с собой
Возьми меня с собой ...