Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Филимон Пупер
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Мой родственник, скажем Юра - тренер по волейболу. Когда-то работал со сборной Белоруссии, а сейчас тренирует женскую команду одного американского университета. Рассказывал, как он в самом начале американской карьеры учил одну девчонку на тренировке правильно бить по мячу: - При ударе главное внимание уделяй не кисти, а запястью. Какие там у тебя мышцы в пальцах, в запястье – вот где главные мускулы. И не прикрывай его рукой, когда выпрыгиваешь, наоборот, подними запястье повыше над сеткой, разверни его на противника – и бей! Ну вот давай запястье сюда, я покажу.
Протягивает руку и видит, что девочка, к которой он обращался, стоит вся пунцовая от стыда, в глазах слезы, а остальные смотрят в пол и сдавленно хихикают. - Ну что стоишь, - продолжает Юра, - клади сюда запястье.
Девочка разворачивается и в слезах убегает в раздевалку. Юра в полном недоумении от такого поворота дел. Второй тренер, Боб, отводит его в сторону: - Ури, я не знаю, какие там у вас в России методы тренировок, но тут Америка. Тут за такое можно и с работы вылететь за sexual harassment. Я, может, и сам не прочь ее полапать, но нельзя же так, при всех, прямым текстом!
И тут до Юры доходит. Он в запале перепутал два английских слова и на протяжении всего монолога вместо wrist – запястье говорил breast – грудь.
Про моего однокурсника Ваню Пинягина я уже рассказывал: https://www.anekdot.ru/id/1231466/. Сын священника, он вместе со всеми состоял в комсомоле и сдавал научный атеизм, но и рудименты веры сохранил – например, ходил в церковь на Пасху, рискуя нарваться на комсомольский патруль и вылететь из института. Хотя чему тут дивиться, в подобном двоемыслии жила вся страна, я тоже ухитрялся совмещать проклятия сионизму на политинформациях с посещением синагоги, а мацу – с любительской колбасой. Вот с этим Ваней у меня однажды вышел любопытный теологический спор с практическими последствиями.
Дело было на летней практике в Одессе. Руководительница практики сразу сказала, что мы ей даром не нужны, отчеты в конце месяца она подпишет, а пока можем гулять. Вот мы и гуляли, наш третий товарищ Алик потом сочинил песенку, в которой посвятил по куплету Аркадии, Лузановке, Ланжерону и остальным одесским пляжам. Что-то такое: А на пляже Комсомольском Очень много комсомольцев И двадцатых, и тридцатых, И сороковых годов. Все они с семейным грузом И лежат с открытым пузом. Так лежать до самой смерти Комсомол всегда готов.
Дней за десять мы незаметно прогуляли все деньги. Когда опомнились, осталось порядка двух рублей на троих. Слать родителям телеграммы было стыдно, а написать письмо и ждать почтового перевода – это минимум неделя. Устроились на полставки на соседний консервный завод, думали заработать и поесть консервов на халяву. Однако получка оказалась через ту же неделю, а халява обломилась только Алику, он попал на жарку кабачков и обожрался этими кабачками на три года вперед. Нас же с Ваней определили в жестяной цех таскать жесть для банок, ничего съедобнее брезентовых рукавиц там не водилось. Алик при первой же попытке вынести для нас кабачки попался на вахте, отобрали и прогрозили жалобой в институт.
Не буду описывать все наши попытки раздобыть денег, а то никогда не перейду к главному. Упомяну только, что в Воронцовском сквере какой-то мужик играл со всеми желающими в шахматы по 50 копеек за партию. Перворазрядник Алик легко выиграл полтинник – видимо, чересчур легко, потому что играть с ним вторую партию мужик наотрез отказался, как Алик ни подбивал его на реванш. Играть со мной мужик тоже не захотел, показал на Алика и сказал: «Ты его брат». Вот на Ваню с его деревенской физиономией он клюнул. Ваня был шахматист уровня Остапа Бендера, но мы рассчитывали, что с нашей отработанной на экзаменах системой подсказок Алик сможет подсказывать ему ходы. Не вышло, их перемигивания разоблачили уже ходу на пятом, и дальше болельщики заставили нас с Аликом стоять за Ваниной спиной и беспомощно наблюдать его разгром и потерю только что добытого полтинника.
Под конец этой эпопеи наш с Ваней дневной рацион составляли полпорции супа в столовой на углу – 7 копеек, хлеб – копейка, горчица бесплатно, на ужин – два пирожка с горохом по 4 копейки штука. Пирожки с творогом по 5 копеек были отвергнуты как непозволительная роскошь. В день перед получкой не осталось и этого. Алик остался есть свои кабачки, а мы на последние две копейки купили в столовой по куску хлеба, намазали погуще горчицей и сидели глотали слюни.
В это время на раздаче второго образовался затор, полностью перегородив обзор для кассирши. Раздатчица первого, воспользовавшись паузой, налила несколько тарелок, поставила их на прилавок и ушла. Я подкрался и незаметно утащил тарелку рассольника. Думал, что Ваня последует моему примеру, но он неожиданно сказал: – Ты что, украл? Не надо, верни. Грех. Господь накажет. – Вот бы чья корова не мычала, - возмутился я. - Тоже святой Иоанн нашелся. Списывать тебе не грех, фальшивый отчет о практике сдавать не грех, мужика с шахматами обманывать можно, а за паршивый рассольник господь накажет. Они тут тоннами воруют, свиней кормят. Ни от кого не убудет, если мы съедим по тарелке. – Ты не понимаешь. Нет заповеди «не списывай» или «не обмани». А «не укради» есть. – А как же «не прелюбодействуй»? С Адкой же ты спишь без венца и даже без штампа в паспорте. – Прелюбодеяние – это измена жене или мужу. А заповеди «не чпокайся без брака» тоже нет. Господь невыполнимых условий не ставит. – Продуманный у тебя господь. Ладно, жуй свою восьмую заповедь, а я супчика наверну. Он сегодня вкусный, – я проглотил несколько ложек и демонстративно причмокнул.
Тут к нам подошла работница столовой, вытиравшая столы. Я напрягся: наверное, засекла, как я украл рассольник, будет скандал. Но она обратилась к Ване: – Что не ешь, студент? Суп не нравится? Я и не думал, что она нас запомнила. – Денег нет, – буркнул Ваня.
Работница принесла тарелку рассольника, такую же, как у меня, поставила перед ним. – Вот спасибо, – обрадовался Иван. – Я завтра отдам с получки. – Да ладно, кому твои копейки нужны. Всё равно спишем, много наварили сегодня.
Глядя, как Ваня хлебает свой суп, я не удержался и поддел его: – Что, теперь не ворованый? Теперь господь не накажет? – Теперь нет, – серьезно ответил он. – А тебя покарает, вот увидишь.
Божья кара настигла меня стремительно, уже на выходе из столовой. Что там было в десяти казнях египетских? Мор, чума, саранча, кровавые реки и пёсьи мухи? Ну вот примерно так. Пёсьи мухи точно летали перед глазами, пока я дотащился до общежития и забурился в сортир. Дальше последовали реки, не особо кровавые, но бурные. Но облегчение облегчения не принесло, я валялся пластом на кровати, задыхался, покрывался холодным потом и вообще помирал. А самое обидное, что рядом скакал абсолютно живой и здоровый Ваня, поевший того же рассольника.
Назавтра Ваня с Аликом накупили с получки жареной рыбы, чебуреков, лимонада и бог весть чего еще и устроили пир горой. Я смотрел на них в полном отчаянии, пустота в желудке боролась с тошнотой, я дико хотел есть, но есть не мог. Прострадал так еще два дня, потом отпустило.
Человек менее стойкий после такой демонстрации уверовал бы во что угодно. Но это был бы не я. Я рассказал об этом случае родителям. Мама всплеснула руками: – Там, наверно, пшенка была в рассольнике? – Ну да, была какая-то мелкая крупа вместо перловки. А что? – У тебя аллергия на пшенку, мы в два года обнаружили и больше никогда ее дома не держали.
Гугл говорит, что у взрослых аллергии на пшено не бывает. Но у меня она есть, я убедился в этом позже на военных сборах: в дни, когда на обед была пшенка, я не мог даже подойти к столовой, начинались уже знакомые симптомы египетских казней. Так что успокойтесь, провидения, кармы и божьей кары не существует. Мой жизненный опыт это подтверждает: миллионы конченых сволочей счастливо доживают до старости, и еще больше хороших людей страдают без всякой вины. Чтобы люди не творили зла, нужно не атата по попе от виртуального старца, а вполне земные законы, в крайнем случае – страх получить в морду от реального человека.
Мой приятель Макс однажды спас негра. Дело было так.
Он запарковался у своего дома в богатом чикагском пригороде и увидел, что неподалеку два копа крутят руки высокому бритоголовому парню с антрацитово-черной кожей. Макс – убежденный демократ, голосовал за Обаму и в вечной войне между полицией и черными болел за последних. Подошел и поинтересовался, что тут такое делается.
– Он околачивался в вашем районе без видимой причины, – пояснил коп. – Наверняка высматривал, кого бы ограбить. – Да это же Боб, – мгновенно сымпровизировал приятель. – Он ухаживает за травой на моем дворе уже три года. Должно быть, смотрел, у кого из соседей не стрижен газон, чтобы им тоже предложить свои услуги. – Это так? – спросил коп у негра. – Так и есть, сэр! – Ладно, живи! – копы отпустили парня и уехали.
Негр бросился Максу чуть ли не в ноги: – Сэр, вы меня спасли! Я ваш вечный должник. Если бы они меня взяли, я загремел бы лет на десять, не меньше, столько за мной всего числится. Сказать по правде, я действительно собирался залезть в чей-нибудь дом. Но теперь всё! Больше ни к кому в этом районе не полезу и всем своим запрещу. Сэр, если у вас будут какие-нибудь проблемы, приезжайте в Гарфилд-парк и спросите Джебба. Меня там каждая собака знает.
Года полтора спустя, проезжая поздно вечером через Гарфилд-парк, Макс пробил колесо. Машину тут же окружили несколько черных парней с мрачными рожами. – Ребята, я не хочу неприятностей, сказал им Макс. – Просто дайте мне сменить колесо и уехать. – Конечно-конечно, – нехорошо улыбнулся один из парней. – В обмен на твой бумажник и телефон. И радиолу. Да и ботиночки у тебя ничего себе.
И тут Макс заметил среди нападавших знакомый антрацитово-черный бритый череп. – Привет, Джебб! – радостно крикнул он. – Вот и свиделись. Долг платежом красен, не так ли? Скажи своим парням, чтобы поменяли мне колесо и отпустили.
На лице негра не дрогнул ни один мускул. – В толк не возьму, о чем лопочет этот белый, – произнес он. – Живо гони всё, что ребята просят!
И он первым ударил Макса в челюсть. Макс повалился на грязный асфальт, страдая не столько от боли, сколько от черной неблагодарности.
Это был не тот негр. Макс, при всей его любви к чернокожим, так и не научился толком их различать.
Есть у нас знакомая пара, скажем, Вася и Люся. У них дом в неблизком, но весьма дорогом пригороде, в гараже два крокодила – Порш Кайен и Мерс GL какой-то. Всё в кредит, естественно. Васиной зарплаты на прокорм этого зоопарка хватает с натяжкой, причем натяжка из разряда «презерватив на глобус», но понты важнее.
Позапрошлой зимой Вася с Люсей, прикинув очередной раз презерватив к глобусу, решили, что дальше так жить нельзя и надо на чем-то экономить. Встал вопрос, на чем. Звериная сущность капитализма состоит в том, что, достигнув однажды какого-то уровня потребления, потом очень трудно с него слезть. Избавляться от кредитов – страшная потеря денег и геморрой, реже ходить в рестораны – друзья обидятся, экономить на детях и вовсе западло. И так далее, какую статью расхода ни тронь, она визжит, кусается и яростно сопротивляется секвестру.
В конце концов Люся убедила мужа начать с малого и попробовать экономить на бензине. С учетом недавнего подорожания аж до четырех баксов за галлон и прожорливости обоих крокодилов сумма должна была выйти нешуточная. Если я не ошибся в расчетах, то долларов 50 или даже 70. В месяц.
До этого судьбоносного решения рабочее утро в семье выглядело так. Вася на Порше доезжал до станции метры (ударение на первый слог, местная электричка), оставлял там машину на парковке и поездом ехал в центр на работу. Через полчаса Люся отправлялась на Мерсе по тому же маршруту, но по дороге еще завозила детей в школу и садик. Теперь решили Мерс оставлять в гараже, а всю развозку делать на Порше по схеме Вася – дети – Люся.
Накануне детям прокапали мозги на тему «надо рано встать и быстро собраться, чтобы папа успел на поезд, потому что папа теперь будет ездить с нами, потому что мы будем экономить». Дети прониклись, но, как водится, одно-другое-третье, в результате выехали впритык в Васиному поезду все на нервах. Примчались на станцию, когда поезд уже стоял на платформе.
Вася пулей вылетает из-за руля, проносится по перрону и в последний момент услевает в закрывающиеся двери. Люся облегченно вздыхает, пересаживается за руль, чтобы везти детей в школу... и обламывается. Васе думать было некогда, он действовал на автомате. Выходя из машины, как обычно заглушил двигатель и сунул ключи в карман.
Вариантов в общем никаких, не бросать же машину на площади – хотя бы потому, что там нельзя парковаться. Люся звонит Васе и требует его с ключами взад. Вася матерится последними словами – на работу гарантированно опоздал, пропустил важное совещание, босс голову снимет – и выскакивает на следующей станции.
Тут его ждал еще один сюрприз. Оказывается, станция, на которой он сгоряча вылез, – это такой буранный полустанок в лесном массиве между двумя жилыми районами. Там останавливаются далеко не все поезда, ближайший – часа через два. На три мили кругом ни одного живого человека, последние уехали с Васиным поездом.
Позапрошлая зима выдалась в Чикаго не такой снежной, как нынешняя, но очень холодной и ветреной. Люся с детьми продрогли даже в теплой машине. Через час из тоннеля показался Вася, весь занесенный снегом, насквозь промерзший (одевался в расчете на двухминутную пробежку от метро до офиса), в сбитых модельных туфлях, хромающий на обе ноги (а нечего было спортзал прогуливать). Добрел до машины, приоткрыл дверцу и просипел:
– Люсенька, дорогая, давай теперь экономить на чем-нибудь другом!
Друзья летели с родины предков Баку домой в Чикаго с полуторагодовалым ребенком. В самолете рассыпали банку с молочной смесью. Идут по аэропорту. Мама – восточная красавица в черном брючном костюме, вся усыпанная белым порошком. Папа с бородой абрека, в черной футболке, весь усыпанный белым порошком. Между ними идет ребенок, тоже немножко в белом порошке, и орет на весь аэропорт: – Какайин-какаин-какаин-какаин!
Это он пытался воспроизвести песенку «Калинка-калинка» из любимого мультика.
Думали, все аэропортовские службы по борьбе с наркотиками сбегутся их арестовывать. Но нет, обошлось. Только две таможенные собаки подошли, понюхали и пошли прочь.
>Мне кажется, что у истории от 11 сентября 2004 где баба приковалась >пирсингом на пизде к кроватной пружине, есть продолжение. Оно должно >быть!
На самом деле продолжение там было довольно банальное. Девушка после освобождения все же дозвонилась хозяину квартиры, и он успел замести следы до прихода жены. Я, честно говоря, к концу уже задолбался писать. История и без того длинее некуда.
Черт: А вот озеро лавы, в котором ты проведешь вечность. Я: Вообще-то мы под землей, так что это магма, а не лава. Черт: Ты понимаешь, что вот поэтому ты здесь?
Просили рассказать, как проходила моя адаптация в США. Я было отказался: всё как у всех, но потом вспомнил кое-какие моменты и решил, что от сайта не убудет, если расскажу.
Ехал я не на пустое место, а к родителям и брату, они уже 5 лет жили в Нью-Йорке. Брат пообещал кормить нас первый год, пока я найду работу. Но прокормить – это одно, а поселить – несколько другое. Я с дочками занял в их маленькой квартирке спальню, родителей вытеснил в гостиную, а брату остался только матрац у входной двери. Мою беременную жену в самолет не пустили, она осталась рожать и должна была прилететь с младенцем позже, превратив квартиру из общежития гастарбайтеров в цыганский табор. Брат потряс друзей-программистов, мне нарисовали резюме (абсолютно правдивое), и уже через три недели по приезде я отправился на первое рабочее интервью.
Мой несостоявшийся будущий начальник вглядывался в мое резюме, находил там какую-нибудь аббревиатуру и спрашивал: – What is SuperCard? – It’s a programming language, – отвечал я. Он молчал еще минуту и задавал следующий вопрос: – What is RPG? – It’s a programming language.
Аббревиатур было много, знакомых интервьюеру среди них не попалось. Я шел в программировании своим путем, единственным более-менее мейнстримовым языком, который я хорошо знал, был FoxPro, к тому времени изрядно устаревший. Наконец начальник объявил, что я overqualified, и в их фирме с банальным бейсиком мне будет неинтересно. Тогда я возгордился, а позже узнал, что это просто вежливая форма отказа. Выслушав описание интервью, брат задумчиво сказал: – У Сэма в конторе есть какая-то программа. Надо спросить, на чем она написана.
Тут я подхожу к главной цели данного мемуара: рассказать о Сэме Полонском. Фамилию я изменил, но читатели, знавшие этого великого человека, несомненно его вспомнят.
Сэм, в то время Семён, приехал в Нью-Йорк из Кишинева еще в 70-х. Устроился в какую-то фирму электриком, но фирма вскоре разорилась. Сэм пошел работать на завод, но грянул кризис, и завод отправился вслед за фирмой. Сэм понял, что с правами человека и оплатой за труд в Америке всё хорошо, но с уверенностью в завтрашнем дне надо что-то делать.
От стресса он угодил в больницу. Посмотрел в палате по сторонам и нашел ответ на свой вопрос. Кризис или не кризис, но болеть и лечиться люди не перестанут. Работать надо в медицине. Но кем? Сэм посмотрел вокруг еще раз и нашел золотую жилу. Его окружали медицинские приборы.
В каждом госпитале имеется великое множество различной аппаратуры, от термометра, который засовывают вам в ухо, до аппарата МРТ, в который вас засовывают целиком. Еще столько же оборудования разбросано по офисам частных докторов. Всё это требует профилактического обслуживания, по-английски Preventative Maintenance, или пи-эм. И если в каком-нибудь пульсометре достаточно раз в год заменить батарейку, то какой-нибудь аппарат ИВЛ надо проверять каждый месяц, там протокол тестирования на 10 страниц и 150 пунктов, и не дай бог пациент помрет на этом аппарате, а потом выяснится, что один из 150 пунктов был пропущен.
Вот Сэм и стал делать эти пи-эмы, научился их делать очень хорошо и спокойно делал бы до пенсии, если бы не его сын. О старшем Сэмовом сыне я знаю только то, что он человек глубоко религиозный и сделал Сэма счастливым дедушкой то ли шести, то ли восьми внуков. А младший Стасик, он же Стэнли – личность незаурядная, в отца.
Стас с детства помогал отцу в работе. На следующий день после школьного выпускного он объявил: – Папа, я открыл компанию. Зарегистрировался в мэрии, снял офис и нанял секретаршу. – Молодец, сынок. Университет, значит, побоку. И чем твоя компания будет заниматься? – Пи-эмами, конечно. – Кто тебе их закажет? – Пап, смотри. Ты меня когда звал на помощь? – Когда аврал и не хватало рук. Перед комиссией. Или если госпиталь закупал много однотипных приборов, и через год им всем одновременно наступало время обслуживания. – Вот. И так ведь в каждом госпитале. Сегодня аврал в одном, завтра в другом. И тут я буду приходить им на помощь. – И кто будет делать эти пи-эмы? – Мы с тобой. – У меня вообще-то уже есть работа. – Но ты же поможешь? А потом мы что-то придумаем.
Идея сработала. Сэма в госпиталях знали, их завалили заказами. Сэм, который к тому времени уже был менеджером по оборудованию в одном из госпиталей, вечером менял костюм на спецовку и шел помогать сыну, но им надо было еще человек 10. И Сэм придумал, где их взять.
Это был конец 80-х, из умирающего СССР валом повалили эмигранты. Наяна (NYANA, New York Association of New Americans), принимавшая до этого по тысяче человек в год, стала принимать по 50 тысяч. Она давала им какое-то пособие, помогала оформить документы и снять жилье, направляла на курсы английского и не очень понимала, что делать дальше. И тут пришел Сэм, создал при Наяне курсы медицинских техников, отобрал несколько десятков человек с инженерным образованием и хорошими руками и стал учить своему делу. Первый выпуск он взял в компанию Стасика, последующие пристроил в разные госпиталя. Обслуживание медоборудования – довольно узкая ниша, это не программирование или такси. Выпускники Сэмовых курсов заняли эту нишу целиком. Они работают (работали 20 лет назад) во всех нью-йоркских госпиталях, составляют там большинство технического персонала и благодарны Сэму по гроб жизни. Самые способные и упорные сделали карьеру, стали менеджерами и директорами. Один из них – мой брат.
Через несколько лет лавочка закрылась: большие компании почуяли золоую жилу и стали заключать прямые договора с госпиталями на обслуживание всей техники. Но откуда эти компании брали работников? Правильно, из выпускников Сэмовых курсов. Теперь у Стаса и Сэма не было договоров на пи-эмы, но были свои люди в госпиталях, которые эти пи-эмы делали. И был еще один козырь. Сэму надоело учитывать пи-эмы в Ворде и Экселе, человек по имени Анатолий написал для него простенькую компьютерную программу, которой все люди Сэма привыкли пользоваться. Стас резко переквалифицировал компанию и стал вместо пи-эмов продавать программу. Но ей надо было добавить красоты и функциональности. Они наняли второго программиста в помощь Анатолию и стали искать третьего.
И вот тут мне выпал выигрышный билет. Именно в этот момент мой брат вспомнил, что у Сэма есть какая-то программа, и решил поинтересоваться, на каком языке она написана. Это оказался FoxPro, я подошел к этой вакансии как ключ к замку. Я начал работать по специальности через 28 дней после приезда. По-моему, это рекорд «колбасной эмиграции».
90% успеха любой компьютерной программы – это правильное ТЗ, а нам ТЗ делал Сэм, который знал о пи-эмах всё. На пике у нас было 25 человек персонала и больше 300 госпиталей, в которых стояла наша программа. Как мы извращались с виртуальными машинами, обслуживая эти 300 госпиталей на однопользовательском FoxPro – это отдельная песня. Мы сделали версию для наладонных компьютеров (смартфонов еще не было) и еще много интересного. Потом компанию купила большая корпорация, у них были свои представления о бизнесе, многих сократили, я отправился в самостоятельное плавание. Сэм ушел на пенсию, через несколько лет он умер в довольно юном для Америки возрасте, в 70 с небольшим.
Он ко всем нам относился по-отечески, но меня выделял. Говорил: «Ты такой же шлимазл, как мой старший сын». Сейчас Ханука, положено есть латкес – картофельные оладьи. Я каждый раз вспоминаю, как Сэм приносил на работу целый таз этих оладьев, которые пекла его жена. Другая ханукальная традиция – делать подарки детям. Я считаю, что Сэм подарил мне Америку. И не только мне.
Один паренек в интернете рассказал случай из своей жизни и, кажется, сам не понял, какая шикарная мотивационная притча у него получилась.
У них в институте устроили соревнование по запуску бумажных самолетиков на дальность. Это была рекламная акция известной фирмы, победителю полагалась бесплатная поездка в Москву. Парень умел складывать самолетики не хуже других и был не прочь съездить в Москву. Пришел в спортзал, где это происходило, получил по жребию номер ближе к концу и стал ждать своей очереди.
Оказалось, что организаторы слегка просчитались. Спортзал был самым большим из доступных помещений, но всё же не очень большим, метров 30 в длину. Вскоре один из участников запулил самолет так, что он перелетел весь зал и ударился в противоположную стену. Остальные стали кричать, что это нечестно, превзойти такой результат невозможно, соревнование потеряло смысл, и надо срочно менять правила (как?), найти помещение побольше (где?), перенести турнир на улицу (там ветер и снег) или еще что-то сделать, чтобы всё было по справедливости.
Один наш паренек решил не скандалить, а в свой черёд спокойно запустить свой самолетик, и будь что будет. Пока он готовился к броску, кто-то из возмущавшихся вышел из зала и не закрыл за собой дверь. Самолет подхватило сквозняком и вынесло через дверной проем наружу, получилось, что он пролетел весь зал и еще пару метров коридора. Судья сообразил, что может прекратить скандал и определить победителя так, что никто не сумеет возразить, и пошел мерить расстояние.
Друг рассказал, как они с женой покупали елку. Взрослые вроде люди, оба с высшим образованием.
Приехали в Home Depo (для неамериканцев: хозяйственный, площадь торгового зала гектара два). У входа елочный базарчик. Купили лесную красавицу. Пушистая, торчит во все стороны равномерно. Надо увязать. Погрузили елку в тележку, поехали в торговый зал за веревкой. Вы себе неувязанную елку в магазинной тележке представляете? Ага. Всех зазевавшихся покололи, очередь перед кассой разогнали просто начисто.
Ладно, заплатили, выехали, стали увязывать. Оказались у того же базарчика с обратной стороны. Обнаружили, что в метре от них стоит мекс с бухтой шпагата, всем купившим елки вяжет их совершенно задаром. Смотрит на них в полном изумлении. Пришлось сделать ему презрительные лица, типа твой шпагат - это совсем не наш шпагат, у советских собственная гордость.
Наконец увязали елочку, поехали к машине. В салон не лезет, в задний багажник не лезет, верхнего багажника нет. Положили прямо на крышу. Привязали через открытые окна. От души, чтобы по дороге не свалилась. Стали садиться в машину. Ага. Двери, оказывается, тоже привязаны. Законы топологии, блин. Народ вокруг уже хихикает. Перевязывать заново никакого желания. Черт с ним, не так часто они в этом Home Depo бывают. Полезли в машину через окна. Жена худенькая, а сам товарищ помучился. Но втиснулся в конце концов. Под бурные аплодисменты.
Приехали к родителям жены (туда, собственно, елка и покупалась). Ножниц в салоне нет. Узелок где-то на крыше остался. Вылезать через окно на глазах у соседей не хочется абсолютно. Жена позвонила родителям, нарвалась на младшего брата. Диалог: - Мы елку привезли. - Ну? - Вынеси ножницы, развязать надо. - Сама поднимись. - Я не могу. - Почему? - Ну мы елку привезли. - Так. - Ну она привязана. - И что? - Ну будь человеком, вынеси ножницы. - Зачем?
Уговорила в конце концов. Брат взял ножницы, вышел. Когда понял, в чем дело, - сел, где стоял. Не в сугроб только потому, что сугробов еще не было. Освободил их только когда как следует оторжался.
Самое обидное, что их ребенок эту елку в тот же день уронил. Хорошо еще, что не на себя.
Живу в Америке, в многоэтажном доме с бассейном. Среди соседей - заурядная американская пара средних лет. У них есть дочь, красавица блондинка по имени Келли. Действительно очень красивая, она даже снималась в какой-то местной рекламе.
На днях в бассейне я случайно подслушал разговор Келли с подругой. Ниже следует ее монолог в приблизительном переводе с английского, без передачи особенностей речи, только суть.
- Вчера вечером у моих родителей были гости. Я как раз принимала ванну и вышла в гостиную в банном халате, чтобы пожелать им спокойной ночи. Одному из гостей понравился кролик, вышитый на груди моего халата. Мне он тоже очень нравится. Другой гость спросил, что вышито на спине. Я не знала, поэтому я сняла халат и развернула его спиной, чтобы посмотреть. Там оказался тоже кролик, только побольше. Только я не поняла, почему все гости так смеялись и почему рассердилась мама.
Пожалуйста, не думайте о блондинках чересчур плохо. Красавице Келли не так давно исполнилось четыре года.
Был в 2011 году в Одессе. Зашли поесть в ресторан в самом центре, практически на Дерибасовской. Смотрим, недалеко у входа стоит сам Анатолий Вассерман в своей знаменитой жилетке и каким-то людям что-то втирает об истории дома напротив. Поели. Очень вкусно, но о-о-очень долго. Часа три там просидели, если не больше. Выходим – Вассерман стоит на том же месте и рассказывает тем же людям о том же доме. Зная немного Анатолия Александровича, не очень удивились, но всё же спросили одного из слушателей. Оказалось, они за три часа обошли центр и вернулись к началу экскурсии.
Я тут недавно рассказывал, как командированные в Индии вместо говяжьей тушенки купили банки с молоком. Говорят, вранье. Ну, не исключено: случилось не со мной, сам я в Индии никогда не был, мог принять выдумку за чистую монету или что-то напутать при пересказе. Зато мне в ответ рассказали еще одну историю, очень похожую, но с другим финалом.
Опять два наших деятеля за границей, только на этот раз где-то в Европе, Бельгия или Голландия. Захотели выпить, пошли в супермаркет за закуской. А закуска вся дорогая, а валюты мало, жаба давит по-страшному. Вдруг видят очень дешевые относительно всего остального консервные банки, опять же с коровой.
На сей раз деятели оказались чуть поумнее, заподозрили, что может быть молоко. Потрясли банку - вроде не булькает. Попытались прочесть этикетку. Оба были те еще полиглоты, но разобрали, что слово "cow" (или его голландский аналог) в тексте есть, а слова "milk" нету. Чего еще? По цене предположили, что внутри какие-нибудь хвосты или требуха, но решили, что под водку сойдет.
В банках оказалась темно-зеленая масса явно растительного происхождения, типа протухшего шпината. На вкус страшно горькая, кислая и соленая одновременно, есть невозможно в принципе. Делать нечего, пришлось идти за закуской еще раз, подтвердив, что скупой платит дважды. Но загадочные банки не выкинули, при случае показали переводчику. Он долго смеялся.
Это тогда консервы для животных были в диковинку, а сейчас вы все умные, у каждого дома либо "Вискас", либо "Чаппи". Ну-ка, что на них нарисовано? Правильно, на "Вискасе" - кошечка, на "Чаппи" - собачка. То есть общий принцип изображения такой: либо тот, кто в банке, либо тот, кто эту банку кушает.
Голландия - страна сельскохозяйственная, в супермаркете продавалась витаминная добавка для коров, одна банка на ведро силоса.
На днях была годовщина восстания декабристов, а никто и не вспомнил. Не в тему они сейчас: возбухали против царя, конституцию хотели внедрить, опять же на площадь вышли.
Когда их вешали, у Муравьева-Апостола, Каховского и Рылеева оборвались веревки. До них в России 50 лет никого не казнили, отвыкли ручки-то. Вопреки традиции, их не помиловали, а стали вешать повторно. Взойдя второй раз на эшафот, Рылеев сказал: - Великое счастье умереть за Отечество. А я, счастливейший человек, умираю за Отечество дважды.
Санта-Барбара по-русски. Или даже индийская мелодрама. Кому нужен сюжет для слезливого сериала – берите, дарю.
Жил, значит, такой Александр Степанович. Да он и сейчас здравствует. Мужик крутой, но справедливый. Из тех, кто умудрился вынырнуть из мутной волны девяностых с неплохим капиталом, репутацией и почти без крови на руках.
Имел он сына Антошу от первого брака и дочь Вареньку от второго. Первая жена его благонравием не отличалась, и на время ее загулов он забирал сына к себе. Загулы всё учащались, наконец бывшая продала квартиру мутным риэлторам и исчезла, а Антон окончательно поселился у отца.
Парень оказался толковый, с папиной хваткой, поведения самого примерного. Степаныч хотел было отправить его учиться в Лондон и потом пристроить к своему делу, но Антон проявил отцовский характер, уезжать отказался и поступил на психфак в родном городе. Жил по-прежнему у отца. А чего не жить, места хватает с избытком, кормят вкусно, отношения с мачехой нормальные, с сестрой – лучше не бывает. Счастливая семья, ни одной тучки на горизонте. Степаныча только напрягало, что у сына нет девушки. И тут пришла беда откуда не ждали.
Вернулся Степаныч домой среди дня и зашел в комнату сына, что-то ему там понадобилось. Думал, сынок в институте. А он – вот он, на диване сидит. А на коленях у него… Варенька! Целуются. И руки в таких местах, что никаких пристойных объяснений, одни непристойные. А Вареньке семнадцать лет, только-только школу закончила.
Первая реакция понятна: дочери оплеуху, ублюдка этого избил до крови. Потом вопрос: – Ты хоть предохранялся, придурок? – Не от чего пока, я ее берегу. А в будущем, конечно, будем, я понимаю про кровосмешение. – Какое нах будущее? Нет у тебя никакого будущего. Собираешь сейчас вещи и исчезаешь навсегда. На Колыму за золотом, в тайгу за шишками, в Чечню добровольцем. Страна большая. Варенька: – Папа, не надо! Я Антошу люблю с самого детства, я без него жить не смогу. – Сможешь как миленькая. А у тебя, красавица, на ближайшие пять лет маршрут один: учеба – дом. И гувернантку к тебе приставлю, чтобы глупостей не наделала.
Вроде разрулил. Только от былого счастья в доме и следа не осталось. Полный мрак. Дочка ничем не занимается, целый день сидит и смотрит в стену. В институт провалилась, вместо сочинения написала тысячу раз слово «Антоша». Однажды, когда гувернантка не уследила, вены порезала, другой раз таблеток наглоталась. И доведет же дело до конца, характер отцовский.
И тут Степаныч получает письмо от бывшей. Так и так, лежу в больнице с циррозом печени, последние деньки на Земле считаю. Решила напоследок с тобой поквитаться за всё то зло, что ты мне причинил. Знай же, подлец, что сынок Антошенька, которого ты у меня отобрал, на самом деле не твой сын. Я его от Жорика родила, помнишь Жорика? Живи теперь с этим.
Да, был у них в молодости сосед Жорик, красавчик и бабник. Подался тоже в бизнес, да не туда свернул, нарвался на пулю. Задумался Степаныч. Три дня думал. Велел разыскать Антона и привезти. Говорит ему: – Сейчас есть такой тест ДНК, по анализу крови определяют, кто кому родственник или не родственник. Я договорился, завтра пойдем сдавать. – Бать, – говорит Антон, – а ведь если окажется, что я сын Жорика, значит, инцеста никакого нет и мы с Варенькой можем пожениться, так? – Выходит, так. Поживи у меня, пока ответ придет. Но Вареньку не трогай, скажи ей только, чтоб больше не вешалась.
Через сколько-то дней Степаныч приходит домой счастливый, как в прежние времена. Лыбится во все 32 зуба. Показывает справку, там написано: родственные связи исключены. – Вот, – говорит, – как удачно всё обернулось. Нет никакого кровосмешения. Живи спокойно, сынок… то есть, наверно, зятек уже.
По этой справке Антоше выдали новые документы, на отчество Георгиевич. Как только Вареньке исполнилось 18, они поженились. И жили, действительно, счастливее всех на свете. Детей только долго не могли завести, обнаружилась какая-то несовместимость. Но в наше время да с деньгами и это не проблема. Когда время стало поджимать, родила Варенька двух чудных деток от анонимной пробирки из банка спермы.
Только на этом сериал не кончается. Есть у него второй сезон.
Наши дни. Степанычу под 70. Антону за 40. Что-то он стал себя плохо чувствовать. Пошел проверился – лейкоз. Про лечение врачи говорят: есть несколько довольно безнадежных способов и один надежный. Пересадка костного мозга от родственного донора. Вот только родственных доноров у Антоши йок. Мать и Жорик в могиле, Степаныч ему по крови не отец, Варенька не сестра, дети не дети.
Опять задумался Степаныч. Три дня думал. Пришел к Антону в больницу: – Не знаю, как тебе и сказать. Но сказать надо. Соврал я тогда. Справку попросил подделать. На самом деле я твой отец. Так что спроси у врачей, где мне тут провериться для пересадки. – Бать, не волнуйся. Мы давно это знали. Ну, не знали наверняка, но подозревали. Поэтому и своих детей не завели. Придумали про несовместимость, а сами всю жизнь предохраняемся. Варя уже сдала анализы, ее костный мозг мне подходит, скоро операция. Всё нормально. – Ну ничего себе. А скажи, когда ты догадался? – В первый же день, когда ты пришел такой довольный с этой справкой. Я же психолог, да и тебя знаю с детства. Вот скажи: если бы на самом деле выяснилось, что я не твой сын, разве ты смог бы радоваться? Только и думал бы о том, что тебе наставили рога.
Мои нью-йоркские друзья, программист Костик и его жена Маруся, неожиданно для себя воспитали тиктокера. Ванька года два как бросил университет (поставил на холд, по его собственному выражению) и пилит видосики. Ладно хоть не какой-нибудь пранк или кринж, а с уклоном в бодибилдинг. Качает на камеру бицепсы и трицепсы и показывает, чего накачал. Имеет успех. У него больше миллиона подписчиков, полный дом образцов спортивного питания и спортивной одежды, которые ему присылают для рекламы, зарабатывает больше отца. Живет по-прежнему с родителями: миллион фолловеров – это хорошо, но миллион фолловеров плюс мамины котлеты – гораздо лучше. Дальше от лица Костика.
"Делаю зарядку в бэйсменте, вдруг является Ванька: – Папа, не шевелись! Подержи руки вот так. И лезет за телефоном. Я спрашиваю, чего это вдруг. Мало тебе собственного позора, решил и из отца звезду ютюба сделать? Он объясняет, что кто-то обратил внимание, какие у него выпуклые вены на руках, и спросил, как он этого добился. У бодибилдеров это верх крутизны, люди делают специальные упражнения и пьют специальные препараты, чтобы получить такие вены. Ваня ответил, что ничего не делает, у него они выпуклые от природы, у отца такие же. И пообещал показать мои руки. Миллиону подписчиков, меня не спросив.
Руки – это, конечно, не хер, но тоже мое тело и мое дело. Не хочу их светить где попало. Чтобы миллион идиотов оценивали мои вены. Не дай бог еще коллеги увидят. Мне плевать, что он там кому обещал. Мне хватило позора, когда поехали с Ваней в Костко за продуктами. Налетели какие-то малолетки: «Ой, Айвен, смотрите, Айвен! А можно с тобой сфотографироваться?». А он стоит довольный, кривляется. Как шимпанзе в зоопарке. Я еле сбежал, чтобы в кадр не попасть.
Две недели от него прятался в собственном доме. Раньше в одних трусах рассекал, а теперь всегда с длинным рукавом. Нигде не мог расслабиться, ни в душе, ни в сортире, всё казалось, что за мной следят. У меня в детстве была такая фантазия, что за мной наблюдают инопланетяне, снимают всю мою жизнь на камеру и потом показывают в своих инопланетных кинотеатрах. Теперь этот кошмар вернулся. Если вдуматься, за нами и так постоянно следят всякие Сири, Алéксы, Цукерберги и окей-гуглы, но тут как-то совсем явственно вышло.
Глянул в тикток, а мои руки уже там. Всё же подловил где-то, паршивец. Присмотрелся, а там на фоне наша с женой спальня, сын никогда туда не заходит. Значит, Маруся тайком сфотографировала, больше некому. Спрашиваю: – Марусь, за что? Мы же 25 лет в одной упряжке, прошли и Крым и Рим, и вдруг такая подстава. Скажи честно, почему ты это сделала? – Потому что у тебя красивые руки. Мне захотелось их показать. Смотри, 10 тысяч лайков, тысяча комментариев, всем нравится. Мне это приятно. – Нельзя же так. Поставь себя на мое место. А если я сфотографирую твою грудь и выложу в интернете? Там уже лайков будет не 10 тысяч, а миллион, что ты тогда почувствуешь?
Смотрю – покраснела, задумалась. Ага, стыдно стало! Спрашивает робко: – Это правда? – Что – правда? – Ты правда думаешь, что у меня красивая грудь и она наберет миллион лайков?
Вот и пойми этих женщин. То ли развестись с ней, то ли, наоборот, взять отпуск и махнуть вдвоем куда-нибудь на Арубу. Устроить второй медовый месяц. Заодно и от этого тиктокера отдохнем."
Я человек скромный, пышных торжеств не люблю, поэтому свадьбы у меня фактически не было. Так, съездили в загс на троллейбусе, вечером чаю попили, и все. Брак, правда, оказался недолговечным, но я не думаю, что это как-то связано с отсутствием свадьбы. Мои родители тоже поженились подобным образом, а прожили почти 50 лет душа в душу.
Ладно, отвлекся. А рассказать хотел о том, как через пару месяцев после нас выходила замуж лучшая подруга жены - вот у них свадьба была по самой полной программе. Отец жениха - шишка на ровном месте в каких-то Больших Мудрищах, там и праздновали. Кортеж из 20 машин, семь мостов, три Вечных огня, две машины по дороге потеряли. Столы в спортзале, гостей как семян в огурце, начиная лично от мудрищенского мэра и далее по нисходящей. Еду и питье я даже описывать не берусь. Музыкальное сопровождение - тут тебе и местное ВИА, тут тебе и частушки под гармошку. Кстати, первый раз видел, как люди поют частушки не на сцене на публику, а для себя. Мэр у них, оказывается, большой любитель.
Подарки тоже вручали оригинально. Встает дяденька: "Дорогие Максим и Настя, мы с тетей дарим вам холодильник" - и тут же два амбала вносят в зал холодильник. Следующий дяденька таким же макаром дарит стиральную машину, потом телевизор, видак и так далее, вплоть до старушенции, которая подарила два эмалированных ведра. Кажется, только стенной шкаф не вносили, подарили на словах. Московские гости с конвертиками оказались совершенно не в кассу.
В один день это мероприятие, конечно, не уложилось, остались ночевать в двухкомнатной квартире молодых. Спальню забили подарками, так что Настя с Максимом еле-еле добрались до кровати, а гости расположились во второй комнате: мы с женой, как недавние молодожены и самые наглые - на диване, остальные штабелями на полу.
Следующее утро. В гостиной все проснулись, но вставать не торопятся: времени полно, да и одна ванная на десять человек не располагает к спешке. Лежим, вяло переговариваемся. Из комнаты молодых слышны голоса. Слов не разобрать, но интонации восторженные. Потом разговор стих, и послышалось характерное ритмичное постукивание: туки-тук, туки-тук... Мы понимающе переглядываемся: происхождение звуков совершенно очевидно, у ребят продолжается брачная ночь.
Проходит несколько минут. Диспозиция та же, но частота и громкость стуков возросла настолько, что напоминает уже пулеметную очередь. Понимание в наших глазах сменяется восхищением: вот Максим дает! Похоже, все мужчины в гостиной примеряют услышанное на себя и явно не в свою пользу.
А стук все громче и чаще. Прямо стены трясутся. Такое впечатление, что в соседней комнате работает отбойный молоток. Мысли уже не о Максиме, а о Насте: как она, бедная, такое выдерживает? И, как ответ на наши мысли, из комнаты доносится отчаянный Настин крик: - Перестань! Идиот, что ты делаешь! Хватит!
Тут, конечно, все присутствовавшие в гостиной джентльмены в чем были повскакали с постелей и кинулись Насте на выручку, сталкиваясь лбами у дверей в спальню. Наконец самому проворному удалось распахнуть дверь, и в то же мгновение смолк грохот. Мы ворвались в комнату.
Представшая перед нами картина сильно отличалась от ожидаемой: Настя, живая и невредимая, в ночной рубашке, сидела на кровати, Максим, тоже одетый – на корточках в противоположном углу комнаты. Вся комната была не только заставлена бытовой техникой, но поверх еще завалена инструкциями от нее и сорванной упаковкой. А в центре разгрома красовалась виновница происшедшего – автоматическая стиральная машина.
Эти голубки, оказывается, в первое супружеское утро занялись не любовью, а разглядыванием подарков. А особо понравившуюся стиральную машину даже включили в розетку – насухую, без воды. В режиме стирки она тихонько постукивала, а когда дошла до режима отжима, вот тут-то и началось...
- В 90-е настоящая свобода была, не то что сейчас. - Не путайте свободу с безнаказанностью. - Сложно перепутать. Раньше воровали свободно, теперь безнаказанно.
Любят здесь похвастаться юными вундеркиндами. Но, кажется, никто еще не заявлял, что его ребенок сказал что-то смешное в три месяца. Мой - сказал.
У младенцев в это время так называемый период гуления. Они тренируют речевой аппарат, повторяя на все лады какой-нибудь один слог - гу-гу-гу там или ба-ба-ба, у кого что получается. У Даньки получалось ка-ка-ка.
А надо сказать, что молока у мамы не случилось, и рос Данька на смесях. И не на одной какой-нибудь, а на самых разных - что удавалось достать в российской глубинке, тем и кормили. Ребенок на такие перемены рациона реагировал индиффирентно: то запор, то понос.
И вот лежит Данька, гулит, а тетя разводит ему очередной детолакт. И согласно заветам доктора Спока с ребенком беседует. Спрашивает: - Данька, смесюху будешь? И тут Данька, очень четко и даже с вопросительной интонацией: - А какая?
Не досталось ему никакой, потому что тетя от неожиданности уронила бутылочку.
В 20-е годы было модно проводить антирелигиозные диспуты. В одном таком диспуте участвовали какой-то священник, имени которого история не сохранила, и нарком просвещения А. В. Луначарский. Анатолий Васильевич был европейски образованным и весьма остроумным человеком и любил развлечения такого рода.
Долгий спор о происхождении человека ни к чему не привел, и в конце концов священник сказал: - Если Анатолию Васильевичу так хочется считать себя потомком обезьяны, то пусть себе считает, я не возражаю. А я в свою очередь буду считать, что я произошел от Бога.
Луначарский, не задумываясь, ответил: - Хорошо, согласен с таким разделением. Но только сравните меня с обезьяной - и вы увидите явный прогресс. А что такое этот человек в сравнении с Богом?
Алик, никогда с Вами не связывался, но своим хвастовством по поводу 8-9 места в десятке уже достали. Ну не успех это на нынешнем безрыбье, а явное поражение. Я не бог весть какой рассказчик - ни литературного стиля, ни интересной биографии - но ниже 6-го места ни разу не опускался. А гордиться стоит историей, которая как минимум попала в десятку месяца.
У Вас были когда-то хорошие истории, например про грузина, таскавшего фигуристку на плечах, или про бориспольского папу. Послушайте доброго совета, возьмите другой псевдоним, пишите изредка истории такого рода - и Вам будет хорошо, и людям приятно. Что за удовольствие быть мишенью для ругани?
Мой товарищ в 1978 году работал инженером в управлении оросительных систем в Молдавии. Вот уже больше сорока лет он не может забыть один случай.
С утра он поехал монтировать оборудование автоматического полива на насосной станции, расположенной в полях между селами Попенки и Мокра Рыбницкого района. Через пару часов к нему подошел машинист насосной станции Василий и спросил, где он собирается сегодня обедать. Узнав, что тут же в поле, Василий поинтересовался, не помешают ли к обеду пару стаканчиков домашнего сухого вина. Товарищ ответил, что совершенно не помешают, и предложил для поездки за вином свою служебную машину. Василий от машины вежливо отказался и куда-то позвонил.
Через час Василий поманил моего товарища из помещения станции наружу и показал рукой в небо.
Там вскоре появился самолет-кукурузник. Сделав пару кругов над станцией, самолет сбросил в поле какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся алюминиевым сифоном для газировки. Внутри было три литра прекрасного домашнего вина.
- Да это мой зять, он пилот сельхозавиации в Попенках, не первый раз мне вино к обеду привозит, - небрежно пояснил Василий.
Желающие могут прикинуть примерную себестоимость такой доставки и порассуждать об эффективности советского сельского хозяйства.
Однажды мне пришлось объяснять марсианину природу юмора. Формально Толик родился на Земле, но устройство мозгов у него совершенно инопланетное. Эти мозги вмещают прорву полезной и бесполезной информации, с легкостью щелкают математические задачи, но в них отсутствует какой-то важный винтик, отвечающий за интуицию. То, что любому человеку очевидно без слов, Толику обязательно надо сформулировать в виде логической цепочки.
– Я проанализировал ряд анекдотов, – говорил он, – и понял основную идею. Люди смеются, когда оказывается, что кто-то еще хуже их. Молдаване тупые, а я не такой тупой, евреи жадные, а я не такой жадный, армяне практикуют противоестественное половое сношение, а я нет. Чувство юмора – это чувство превосходства. Но мелкие детали мне еще непонятны. Почему «Молдаване не едят соленых огурцов, потому что голова в банку не пролезает» – это анекдот, а «Молдаване настолько тупые, что не умеют пользоваться вилкой» – не анекдот? По сути ведь то же самое.
– В анекдоте еще должен быть пропущен логический ход, чтобы слушатель сам его восстановил и порадовался, какой он умный. Из частного факта про огурцы сделал общий вывод о неумении пользоваться вилкой. Плюс фактор внезапности. Конец анекдота должен логически следовать из начала и в то же время быть неожиданным. Слушатель слышит вопрос: «Почему молдаване не едят соленых огурцов?» и машинально прокручивает в голове варианты ответа: невкусно? Дорого? Не идет без водки? Слово «огурец» что-то значит по-молдавски? И тут ему выдают развязку анекдота. И слушатель такой: ах да! Соленые огурцы же в банках! А молдаване тупые, не догадываются взять рукой или вилкой. Ха-ха-ха!
– Вроде начинаю понимать. Давай попробуем на примере другого анекдота.
– Ну давай. Игра «Что? Где? Когда?», вопрос задает телезритель из Тбилиси. В каком произведении Пушкина есть слово «кровать»? Знатоки думают минуту – нет ответа. Ответ телезрителя... вот подумай, что он мог ответить?
– Не знаю. Слово «кровать» у Пушкина сплошь и рядом. «Сказка о царе Салтане» – «На кровать слоновой кости положили молодых». «Сказка о мертвой царевне» – «И с дороги отдыхать отпросилась на кровать». «Руслан и Людмила» – «В досаде скрытой Черномор зевал сердито на кровати». Еще в «Медном всаднике» есть. Это не считая прозы. И что тут смешного?
– Помнишь про фактор внезапности? Нужна цитата, в которой на самом деле нет слова «кровать», но зритель его там услышал. И не зря сказано, что телезритель из Тбилиси. Значит, будет насмешка над грузинами, над тем, что они не умеют правильно говорить по-русски, путают падежи и склонения. Ответ телезрителя: в «Евгении Онегине». «Онегин, я с кровать не встану, безумно я люблю Татьяну». Понял?
Толик ненадолго задумался и сказал без тени улыбки: – Действительно очень смешно. Я не сразу понял, где тут пропущенный логический ход. А он в том, что это вообще не Пушкин. Это ария Гремина из оперы «Евгений Онегин», либретто Модеста Чайковского, а в романе Пушкина этих строк нет. Спасибо, отличный анекдот, всем буду рассказывать.
И пошел нести свое марсианское чувство юмора в массы.
Помер Фидель Кастро. Входит он с чемоданчиком в райские врата, а святой Петр ему и говорит: - Присаживайтесь, сейчас посмотрим, где для вас зерезервировано место. Так... в основном списке нет... в дополнительном тоже нет... ничего не могу поделать, сейчас сезон, люди пачками помирают, в раю не протолкнуться, отправляйтесь-ка вы, любезнейший, в ад.
Делать нечего, спускается Фидель в ад. Там его встречает сам Люцифер с распростертыми объятиями: - Здравствуйте-здравствуйте, давно вас ждем! У нас тут для вас отдельный номер приготовлен со всеми удобствами. Сигары, девочки... а не желаете ли по стаканчику граппы с дороги?
Сидят они, выпивают, беседуют за жизнь. Тут Фидель вспоминает, что забыл в раю свой чемодан. Люцифер вызывает двух чертенят: - Слышали? Дуйте в рай и принесите чемодан уважаемого команданте. Живо, одна нога здесь, другая там!
Чертенята бегом в рай. А там у святого Петра смена кончилась, он райские врата запер и пошел отдыхать. Чертенята туда-сюда, что делать? Без чемодана возвращаться не велено. Полезли они в рай через забор.
А на охране рая стоят два архангела и наблюдают эту картину. И один другому говорит: - Ты смотри что делается. Всего 20 минут как Фидель в аду, а у нас уже беженцы!
Одна американка, по имени, скажем, Кэт, полюбила израильского бизнесмена. Да так сильно, что приехала с ним в Израиль и решилась выйти за него замуж. А значит - расстаться с религией отцов (уж не знаю, протестантской или католической, да и неважно) и перейти в иудаизм.
Надо сказать, что верующие евреи очень берегут чистоту своих рядов. Так что пройти гиюр не намного проще, чем поступить, например, в Гарвард. А то и сложнее. Но любовь творит чудеса, и постепенно наша Кэт привыкла к длинным юбкам и закрытым платьям, выучила все нужные молитвы и благословения и усвоила бесчисленные правила, регламентирующие каждый шаг еврейской женщины. Подобно своей тезке из советского фильма, Кэт полностью вписалась в жизнь чужого народа и была уверена, что даже при родах будет кричать не по-английски, а на иврите.
Наконец все испытания были пройдены, и от окончательного превращения в еврейку нашу героиню отделял лишь последний формальный ритуал - миква. То есть омовение в специальном бассейне, под наблюдением служительницы, которая должна следить, чтобы женщина погрузилась в воду полностью и ни один волосок не остался сухим.
Поеживаясь под взглядом служительницы, американка опустилась в воду. И тут ее ждала катастрофа. Вода оказалась неожиданно холодной, и Кэт инстинктивно вскрикнула. Причем ее организм выдал не неразборчивое "ой", а вполне конкретную фразу, которую она с детства привыкла произносить в подобных ситуациях. После чего с надеждами на гиюр и брак с израильтянином было покончено навсегда.
- О Джезус! - восклинула так и не ставшая еврейкой Кэт.
А нам остается только в очередной раз подивиться, от каких пустяков порой зависит человеческое счастье.
Был в гостях у богатого человека. Не Илон Маск, но годовой доход измеряется в миллионах долларов. Жалуется, что работает как проклятый, а денег ни на что не хватает. Мне бы так не хватало.
У него в гостиной, помимо прочего, стеллаж с хрусталем и стеклом. Сотни всевозможных рюмок, фужеров и бокалов, своя форма под каждый тип напитка и чуть ли не под каждый сорт вина. Муранское стекло, венецианское, еще всяко-разное. Золотые узоры, королевские вензеля, явно очень не дешево.
А в стороне на отдельной полочке – с десяток одинаковых высоких стаканов из простого стекла, в таких в ресторанах подают газировку. – Что это? – спрашиваю. – А это самые дорогие экземпляры в моей коллекции.
Переворачивает один стакан, там на дне наклеена бумажка, на ней ручкой написано: 45000$ и дата. Переворачивает другой – там 70 тысяч.
– Я, – говорит, – люблю поиграть в казино, надо же как-то расслабляться. Бывает, проигрываю и обещаю себе, что это последний раз. Однажды карта не шла всю ночь. А я, когда играю, спиртного не пью, только кока-колу тяну постоянно. Утром так и вышел из казино со стаканом в руке, забыл поставить его на стойку. Принес домой, поставил на полку и записал, во сколько этот стакан мне обошелся. Теперь после крупных проигрышей нарочно уношу стакан. Вот они стоят немым укором, напоминают: не играй, не играй!
– Но ты же продолжаешь? Коллекция пополняется?
– Да, но реже. Гораздо реже!
Помолчал и добавил задумчиво: – Недавно вторую полочку заказал…
Про футбол. Рассказал друг-израильтянин после матча Португалия – Марокко.
В 2007 году ему позвонил одноклассник из Москвы: – Бен, это Данила. Тут наши с вашими играют. Мы с друзьями хотим приехать, а наши спекулянты охренели совсем. Будь другом, купи нам шесть билетов на стадион.
Речь шла об отборе на чемпионат Европы, матч в Рамат-Гане 17 ноября. Бен, раньше никогда футболом не интересовавшийся, билеты честно купил, но через месяц Данила позвонил снова: – Твои билеты же на израильскую трибуну, правильно? Что нам там делать среди врагов? Ни покричать толком, ни флагами помахать. Ты их отдай кому-нибудь, а мы тут купим нормальные, на российскую трибуну. – У спекулянтов купите? – Да ладно, деньги пыль. Наши так играют, так играют! В кои веки есть за кого болеть. Сычев, Кержаков, Билялетдинов! А Аршавин какая лапочка! Надо поддержать ребят.
Бен, как истинный еврей, пять билетов продал с наценкой, а по образовавшемуся бесплатному шестому решил сам впервые в жизни сходить на футбол. Перед стадионом он встретился с Данилой и его друзьями. Шестеро россиян в бело-сине-красных футболках, дико возбужденные, веселые, уже нетрезвые, с энтузиазмом размахивали флагами. Над ними развевался огромный самодельный транспарант, каждая буква размером с лист А4. На нем было написано: «Мы приехали, чтобы побеждать!»
– Ох, мы вам и всыпем! – приветствовал Бена Данила. – 3:0, не меньше. Потом отпразднуем хорошенько. Ты знаешь поблизости хороший ресторан? – Знаю, конечно. – Встречаемся здесь же после игры. Отметишь с нами нашу победу. Россия, вперед!
Как вы помните, Израиль, которому от этого матча уже ничего было не нужно, неожиданно выиграл 2:1 и почти выбил Россию из финальной пульки. Поле игры Бен шел к месту встречи и с грустью думал, что отмечание, похоже, накрылось. Однако Данила с друзьями, к его удивлению, были так же веселы, как и перед матчем, и с таким же энтузиазмом размахивали флагами. Единственное изменение претерпел их транспарант.
Три буквы на нем были заклеены и поверх написаны две другие. Теперь надпись гласила: «Мы приехали, чтобы побухать!»
Мой дядя приехал в Нью-Йорк в уже довольно пожилом возрасте, за 60. По-английски не знал ни одного слова, да и сейчас, 15 лет спустя, знает от силы пять. На шее у государства тем не менее не сидел. Нашел работу в еврейском квартале (пригодился знакомый с детства идиш), купил машину, каким-то образом сдал на права. О машине и история.
Как-то осенью, часа в три пополудни практически у самого дома останавливает дядю полицейский и начинает что-то втолковывать. Впоследствии выяснилось, что по мнению полицейского уже стемнело, а дядя ехал без фар. Дядя, естественно, ничего не понимает. В это время мимо шла молодая соседка с дочкой, увидела ситуацию и решила помочь. Подошла, посадила девочку на заднее сиденье и стала объясняться с полицейским.
В результате ее безвозмездной помощи дядя вместо одного штрафа заплатил три: за езду без света, за то, что ребенок сидел в машине без специального детского сиденья, и за пререкания с полицией.
Мушкетеров было четверо. Троих звали как положено – Атос, Арамис и д'Артаньян, а вот Портосу пришлось стать Датосом: Его Величество король заикался и не любил, когда слова начинаются на букву «П».
Мушкетеры дрались на дуэлях, скакали в Лондон за подвесками и обороняли крепость Ла-Рошель, бывшую раньше коробкой от ботинок. Их сделал когда-то отец нынешнего короля. В основном из пластилина, но на плащи пошли голубые лоскутки, а перевязь Датоса украсила блестящая брошь, которую королева-мать разрешила взять из жестяной коробки с пуговицами. В той же коробке нашлась настоящая шпага для Атоса – шляпная булавка, которой сто лет назад прабабушка королевы прикалывала шляпку к волосам. Остальным мушкетерам достались деревянные шпаги.
Мушкетеры сильно помялись и выглядят уже не так браво, но починить их некому. Отца больше нет, король с королевой живут вдвоем. «Легкая смерть» – сказала соседка баба Тая. Смерть – это как с Констанцией, она умерла и больше никогда не вернется до конца фильма. Но ведь фильм можно пересмотреть с начала, и тогда она опять будет жива?
По ночам мушкетеры несут караул на тумбочке у постели короля. Без них король не может заснуть, особенно в те вечера, когда королева оставляет его с бабой Таей, а сама надевает красивое платье, душится духами, за ней заходят нарядно одетые мужчины и куда-то уводят. Баба Тая называет их «ухожоры». Потому и нужен мушкетерский пост: вдруг ухожоры придут ночью жрать уши.
Еще баба Тая говорит «кавалеры», но это неправильно. Кавалеры должны быть красивыми и благородными, а эти противные. Один был кудрявый и подарил королеве золотую цепочку, как герцог Бэкингем. Потом был черный и носатый, приносивший королю липкие восточные сладости, вылитый галантерейщик Бонасье. А теперь ее забирает кардинал Ришелье, худой и с усиками.
Вот и сегодня шумит вода в ванной, в доме пахнет духами, в коридоре выставлены парадные туфли на каблуках. Королева собирается на бал. Все четыре мушкетера выбрались в коридор на разведку. Самый храбрый, Атос, подполз вплотную к туфле и выставил свою стальную шпагу. Это хитрый мушкетерский план: может быть, королева уколет ногу, не сможет надеть туфли и останется дома на весь вечер.
Так и произошло. Раздался звонок, королева выбежала в коридор, впустила кардинала и не глядя сунула ногу в туфлю. Громко ойкнула, посмотрела, что случилось, и в гневе обернулась к королю: – Иди сюда, паршивец! Сколько раз я тебе говорила не разбрасывать игрушки! Посмотри, что ты натворил! Колготки порваны, в чем я теперь пойду? Всё, мое терпение кончилось.
Она топнула ножкой, и храбрый Атос превратился в бесформенное пластилиновое пятно на полу. Король с плачем бросился к ней и начал колотить кулачками по нарядному платью. Но королева оттолкнула его так, что он отлетел в сторону, и уже занесла ногу над Датосом...
И тут вмешался кардинал Ришелье. Взял королеву за плечи, что-то ласково сказал на ухо и отвел в сторону, подальше от уцелевших мушкетеров. Потом присел на корточки перед королем, рыдающим на телом Атоса: – Кто это был? – Атос... – Понятно. А этот, с брошкой, Портос? – Д-да. – А д'Артаньян который? – В-вот этот. – Я так и думал, вон какая у него шляпа шикарная. Да, досталось твоему Атосу. Но ничего, а ля гер ком а ля гер. Пластилин у тебя найдется? – Да. – Погоди, какой пластилин? – вмешалась королева. – Мы же в ресторан опаздываем. – Не убежит наш ресторан. В другой раз сходим. Тут у нас, видишь, катастрофа. Благородный Атос тяжело ранен, надо срочно спасать. Поставь пока чайку, а мы займемся реанимацией.
Кардинал наклонился и бережно поднял с пола останки Атоса. Хотя почему кардинал? Не похож он совсем на кардинала. Худое лицо, усики, моршина на лбу... – Я знаю, кто вы! – Да? И кто же? – Лейтенант королевских мушкетеров де Тревиль! – отчеканил король. – Пойдемте, я покажу, где пластилин.
У знакомого отец – сердечник. Три инфаркта, пять или шесть шунтирований (я думал, больше одного вообще не бывает), других операций и вызовов скорой не счесть. То, что он до сих пор жив – безусловно чудо американской медицины. И не только американской, часть операций делали в Германии. Ну и вторая часть чуда на счету жены, которая о нем заботится.
Врачи говорят: любой стресс для вас равен смерти. Не нервничать, не напрягаться, больше килограмма не поднимать, питаться овсяной кашкой. Папа, однако, живет как привык, достает родных мелкими придирками, на рекомендации врачей плюет. Ему выдали тревожную кнопку на веревочке – нажимать, если плохо себя почувствует, кнопка тогда сама звонит 911. Папа ее забросил в дальний ящик и ни разу не надел, как ни уговаривали.
Доктор прописал неспешные прогулки на свежем воздухе. Но папа гулять не любит, он любит хоккей, Трампа и сало с чесноком. Чтобы хоть как-то гулял, купили собачку. Специально нашли меньше килограмма. Порода йоркширский терьер мини, зубная щетка с ножками. – Надо же, – сказал папа, – такой маленький, а борода как у Фиделя.
Так и назвали волкодава Фиделем, потом сократили до Феди. Теперь папа с Федей лучшие друзья, вместе гуляют, вместе болеют за Blackhawks, папа ему жалуется на Байдена и происки домашних, пытается накормить салом.
Приятель с мамой пошли на концерт, папу оставили дома одного. Не в первый раз, они же работают. Как всегда, сказали: без нас не хулигань, сиди смотри телевизор, только не хоккей и боже упаси не новости, а смешных котиков на ютубе, если что, сразу звони. С телефона сняли все блокировки, чтобы звонить одним нажатием.
Только уселись в зале и переключили телефоны на беззвучный режим, приятель видит звонок от папы. Чертыхается, извиняется, выбегает из зала, алло, алло – в трубке ни слова, какие-то хрипы, стоны и завывания. Перезванивает – папа телефон не берет. Выбегает мама, у нее то же самое – звонок от папы, в телефоне хрип и вой, сам трубку не поднимает. Потом опять звонок сыну и так по кругу. Явно что-то нехорошее происходит, но что именно – непонятно.
Мама мечется по фойе в панике. Приятель звонит брату, тот живет недалеко от родителей и, к счастью, дома. Брат сломя голову несется к отцу через парк, пугая гуляющих пенсионеров: так быстрее, чем на машине по улицам. Из прихожей слышит хрип и вой, вбегает в комнату…
Папа жив-здоров. Папа пылесосит. Таскает по ковру тяжеленный моющий пылесос. Тянет на себя – труба давит на экран телефона в кармане штанов, телефон звонит кому попало. Тянет еще раз – отбой. Никаких звонков за ревом пылесоса, конечно, не слышит.
Вечером мама ему выговаривает: – Что это тебе приспичило пылесосить? Всю жизнь не заставить было помочь по хозяйству, с чего вдруг такое рвение? – Тут Феденьку стошнило. Я решил убрать, чтобы вы, сволочи, на него не ругались.
Вдогонку вчерашней (а может, и позавчерашей уже, короче, от 27 апреля) истории про разбитую посуду. Сиквел, так сказать.
Краткое содержание предыдущих серий. У деда моей тещи когда-то был роскошный фарфоровый сервиз и не менее роскошный набор хрустальных бокалов. Мой тесть, будучи женихом, основную часть этого антиквариата расколотил. Через тридцать лет я, будучи женихом, добил оставшиеся тарелки.
Сегодня мои дочки прочитали этот рассказ, младшая спрашивает: - Пап, а помнишь, у нас есть два старинных бокала. Это из того набора? - Да, - говорю, - из того самого. - А почему ты про них не написал? - Да как-то так, не пришлось к слову. Не вписались они в сюжет.
И тут я понимаю, что жизнь - гораздо лучший сценарист, чем мы о ней думаем. Просто не всегда ее замыслы сразу понятны. - Знаешь, дочь, - говорю, - почему уцелели эти бокалы? - Почему? - Твоего жениха дожидаются.
По закону об ЛГБТ решили запретить еще и трансвеститов. Ну, без Кончиты Вурст и Верки Сердючки мы как-нибудь проживем. Но если запретят "Гусарскую балладу" и "Здравствуйте, я ваша тетя!" - я им этого не прощу!
Брюнетка, шатенка и блондинка ехали пьяные из ночного клуба и разбились на машине. Стоят в очереди перед кабинетом святого Петра. Первой заходит брюнетка. На столе лежит огромный фолиант. Святой Петр говорит:
- В этой книге записаны все твои грехи. Видишь, какая она толстая? Это потому, что ты много грешила. Я пропущу тебя в рай, но сперва ты должна выдержать удар этой книгой по голове. Если не выдержишь, отправишься в ад. Такие у нас правила. Брюнетка подставляет голову. Святой Петр берет книгу, размахивается. Жуткий удар. Брюнетка падает, с трудом поднимается, шатаясь выходит из кабинета.
Заходит шатенка. Слышен еще более жуткий удар, она выползает на четвереньках, на голове огромная шишка, по лицу течет кровь.
Заходит блондинка. Брюнетка с шатенкой переглядываются: ну, она-то точно не выдержит. Некоторое время в кабинете тишина, наконец блондинка выходит, совершенно невредимая. Брюнетка и шатенка с изумлением спрашивают: - А что, святой Петр не бил тебя книгой? - Ха! Да он ее поднять не смог!
Еду с приятелем в его машине по чикагским пробкам и вдруг замечаю, что он сидит как-то напряженно и то и дело повторяет: «Господи, благослови! Господи, благослови!». Чуть ли не каждые сто метров. Он человек глубоко воцерковленный, даже занимает какую-то должность в местной православной общине, то ли причетчика, то ли начетчика, я не разбираюсь. Но раньше за ним такого не водилось.
– Что с тобой? – спрашиваю. – Да понимаешь, обычно, если какой альтернативно одаренный лезет в мой ряд без поворотников, я ему сигналю хорошенечко, и всё. Злобу с души снял и еду спокойно дальше. А сегодня сигнал сломался. Гудеть не могу, материться грех, вот я их и благословляю. Но что-то плохо успокаивает.
Был недавно в Литве, в старинном немецком городе Мемель, он же Клайпеда. Прелестный курортный городок, ресторанов и кофеен в историческом центре как бы не больше, чем домов. Когда к нашей компании присоединялась выросшая в Литве приятельница, всё было чудесно. Без нее начинались мучения. Заговариваешь с официантом по-английски – на лице глубокая заинтересованность и искреннее желание достать тебе луну с неба, но ничего сложнее local beer и still water он ни понять, ни объяснить не в состоянии. Переходишь на русский – понимает всё, отвечает на хорошем русском с легким акцентом, но сразу переводит тебя в презираемый разряд советских туристов, которые подождут и перебьются.
Пришли в невероятно пафосный стейкхаус, отмеченный во всех европейских путеводителях. Есть там такой, представьте себе. Столик заказывали аж за три недели. Попросили меню на английском. Читаем:
«Beef fillet with onion and squirrel».
То есть в буквальном переводе – говяжье филе (филе миньон, надо полагать) с луком и белкой. Попытки выяснить по-английски у официанта, в каком виде эту белку подают, результата не дали. Знание русского решили не светить, заказали вслепую. Хотя белочку и было немного жалко.
Ни одна белка, конечно, не пострадала. Принесли неплохой (но далеко не мишленовский) стейк с луком и грибами. Оказывается, литовское слово voveraitė - это не только зверь белочка, но и гриб лисичка. Логично, тоже рыженькая. Но без знания литовского не догадаться никак.
Вот так у нас всё. Хотим как в Европе, а получается говяжье филе с белочкой.
Закусочная "Вкусно и точка". Арт-галерея "Линия и точка". Курсы правописания "Запятая и точка". Магазин мягкой мебели "Пятая точка". Точильная мастерская "Точка и точка".
Моя дочка лет до восьми очень переживала, что она не мальчик. Платья надевать категорически отказывалась и при знакомстве норовила представиться не Соней, а Сашей. И очень хотела подстричься покороче, о чем собственно и история.
Как-то, воспользовавшись отсутствием мамы, она насела на меня совсем уж не по-детски и таки уломала отвести ее в паримахерскую. Там ее оболванили чересчур коротко даже для мальчика. Сразу стало видно, какая она лопоухая.
Вернулись домой. Сонька любуется собой в зеркало и довольным тоном произносит: - Теперь я жалею только о двух вещах: что у меня нет письки и что не умею ушами шевелить.
Мои знакомые, их семнадцатилетняя на тот момент дочь Ева (Евгения) и еще одна супружеская пара ездили в круиз по Средиземному морю. Дочка сначала не обрадовалась путешествию в такой компании, но уже на второй день повеселела и стала выходить к ужину не в майке и шортах, а в вечернем платье и с макияжем – как, собственно, на таких круизах и принято. Причина обнаружилась за соседним столиком в лице симпатичного молодого человека в круглых очках а-ля Гарри Поттер. Объект тоже кидал заинтересованные взгляды и явно искал повода заговорить.
Корабль прибыл в Неаполь, туристам сообщили время отплытия и дали день на разграбление города. Командование нашей компанией взяла на себя дама из второй пары, Алла. Через некоторое время руссо туристо вместо Пьяцца-дель-Плебишито или галереи Умберто неожиданно оказались в шубном магазине. Еще через некоторое время моя приятельница, не планировавшая никакого шопинга, вдруг обнаружила, что перемеряла полмагазина и купила по элегантной шубке себе и Еве. А еще через некоторое время мужчины наконец посмотрели на часы, и вся компания с воплями «цигель-цигель ай-лю-лю, Михаил Светлов ту-ту» галопом понеслась к порту.
В порту обнаружилось, что «Михаил Светлов» действительно ту-ту. Далеко не уплыл, но уже отошел от пристани. От порции русского мата, которую разъяренные мужчины выдали Алле, взвились в воздух все портовые чайки, а поднявшаяся волна покачнула лодки местных жителей у соседнего причала. На одной ржавой посудине послышалась возня, и на палубу вылез дочерна загорелый местный житель. – Шо, опоздали? – спросил он на чистейшем... то есть на довольно-таки грязном, но несомненно родном ему русском языке. – Дaк это мы мигом. Двести евро, и вы уже там.
Он почесал лысину под грязной бейсболкой, заменявшей ему капитанскую фуражку, и завел мотор своей фелюги. – Сто! – прокричал один из мужей сквозь треск мотора. – Будешь спорить – корабль еще малек отойдет, и станет триста.
Делать было нечего, незадачливые туристы, подхватив пакеты с шубами, сели в фелюгу и пустились в погоню. На корабле их заметили, спустили на воду спасательный плотик с одиноким матросом и сбросили веревочную лестницу. С фелюги требовалось спрыгнуть на плот, на нем подплыть к лестнице и по лестнице вскарабкаться на корабль.
Исполнить весь этот дивертисмент с шубами в руках не представлялось возможным, шубы пришлось надеть на себя. Наизнанку, чтобы ценный мех не пострадал от морских брызг. Переправа с пустыми руками тоже требовала изрядной ловкости, которой из пятерых могла похвастаться только Ева – но и в ее исполнении это упражнение хорошо смотрелось бы в спортивном костюме, а в вывернутой шубе поверх миниюбки тоже представляло некоторый интерес, но совсем иного рода. Что касается четверых взрослых, в особенности Аллы, то они давно утратили параметры стройных газелей и горных козлов и приближались к кондициям бегемотов, а тащить куда-либо бегемота – это, как нам поведал Чуковский, неблагодарное занятие.
Старшее поколение спускали с фелюги на плот в четыре руки – лодочник сверху, матрос снизу. Когда дошло до подъема по веревочной лестнице, каждый из спасаемых намертво вцеплялся в нижние ступеньки, и его приходилось втаскивать наверх лебедкой. Весь процесс занял немалое время и собрал добрую сотню зрителей из числа пассажиров корабля.
Оказавшись наконец на палубе, наши герои поспешили в каюты переодеться к ужину, который давно уже начался. Когда они подошли к своему столику, навстречу с приветливой улыбкой поднялся Гарри Поттер: – О, вы всё-таки пришли! Опоздали, потому что смотрели представление? – Какое представление? – Да тут пятеро идиотов опоздали на корабль. Говорят, такая умора была, когда их втаскивали по веревочной лестнице. – Говорят? – робкой надеждой переспросила Ева. – Ну да, я сам не видел. А жаль, посмеялся бы. Или вместе бы посмеялись, – добавил он, посмотрев на девушку. – Да-да! – подхватила она радостно. – Посмеялись бы вместе. Люблю смеяться над идиотами. В следующий раз зовите.
И тут подошла задержавшаяся где-то Алла: – Мальчики-девочки, что бы вы без меня делали? Я добилась, нам сейчас принесут шампанское от капитана. Пусть компенсируют нам моральные страдания, а то я чуть не умерла, пока болталась на этой лестнице. А ты, Евочка?
Рассказав о круизе, мои приятели долго недоумевали, почему дочка больше не хочет никуда с ними ехать. И правда, чего это она?
>Всего в Советской Армии за войну служили около 120 000 евреев, >согласно официальным данным МО. То есть чуть больше 3% от общего > числа
У меня несколько другие данные.
Евреев в СССР проживало до войны 4,8 млн. человек, но на неоккупированной территории оказалось из числа живших там до войны и сумевших уйти от немцев 2,4-2,5 млн. человек. Согласно справке Центрального архива российских вооруженных сил (г. Подольск), во время Второй мировой войны в войсках насчитывалось около 501 тысячи воинов-евреев, в том числе 167 тысяч офицеров и 334 тысячи солдат, матросов и сержантов. Следовательно, "мобилизационное напряжение" еврейского населения было выше, чем в целом по СССР (25%). Такова цена легендам о том, что евреи не воевали, скрывались от фронта. http://www.vestnik.com/issues/2001/0508/koi/podrabinnik.htm
>(в общем по стране - 16% населения, а упомянутых осетин - почти 40%
То есть 80% мужского населения? Это все мужчины начиная примерно с 12-летнего возраста. Извините, не верю.
>Из 1 200 000 евреев, эвакуированных на восток перед самым началом >войны из западной Белорусии, включая беженцев из Польши,
По моим данным, их было значительно меньше.
Другая картина была на территориях, недавно, в 1939-1940, присоединенных Советским Союзом и теперь стремительно захваченных немцами в начале своего «блица». Молниеносность немецкого удара почти не оставляла шансов спастись, а между тем еврейское население этих «буферных» областей насчитывало к июню 1941 года 1885000 человек («западники»). Из них «лишь небольшое число евреев сумело бежать, эвакуироваться. Считается, что... около 10-12 процентов». Солженицын, "200 лет вместе". http://www.libereya.ru/biblus/200/21.htm
>до конца лета 44-го года в Армии служил только один - "беженцы" >призыву не подлежали.
Разумеется, не подлежали. Так же как старики, женщины и дети других национальностей. Мужчин не эвакуировали, а сразу призывали – тех, кого не отправили в лагеря. А к лету 44-го дети как раз подросли и пошли на фронт.
>Кстати, на их перевозку за Урал понадобилось более 180 тысяч вагонов, >как раз получается по вагону на семью - об этом написано на сайте >музея МПС.
Ссылочку дать не затруднит? А то Яндекс выдает только вот такие сайты http://www.railroad.ru/cmrt/index.shtml http://www.pgups.ru/museums/g_museum/museum_z7.htm http://www.monomax.org/dmc/spb_museums7_ru.htm и ни на одном из них ни полслова о беженцах.
>А вот вниманием обошли и обидели видимо только узбеков.
Вот, нарыл полный список.
За годы войны этого звания Героя Советского Союза) удостоены представители 62 наций и народностей, населяющих СССР. В том числе: русские — 8182 человека, украинцы — 2072, белорусы — 311, татары — 161, евреи — 108, казахи — 96, грузины — 91, армяне — 90, узбеки — 69, мордвины — 61, чуваши — 44, азербайджанцы — 43, башкиры — 39, осетины — 32, марийцы — 18, туркмены — 18, литовцы — 15, таджики — 14... http://www.poptsov.ru/versti/archiv/html/2000/52/crossroad.htm
Евреи – на пятом месте, узбеки – на вполне достойном девятом.
Если взять данные Центрального архива Министерства Обороны в годы Великой Отечественной войны о количестве мобилизованных (их приводит Солженицын), то получается вот такая табличка: Национальность Героев СССР Призвано (тыс) Героев на 1млн воевавших Русские 8182 19650 416 Украинцы 2072 5320 389 Белорусы 311 964 323 Татары 161 511 315 Евреи 108 434 249 Казахи 96 341 282 Узбеки 69 330 209
Евреев и узбеков действительно поменьше других. И то и другое можно объяснить недостаточной храбростью, а можно – тем, что не награждали достойных.Но разница не разительная.
//Уважаемые Читатели, обличенные доверием алика! Немолодой, Филимон Пупер, Питерский Трамвай. Просьба к Вам нижайшая - попросите алика назвать его супер-пупер опусы в Анекдотах за 16-е мая, получившие 320-340 плюсов. И сообщите нам несчастным, которые лишены возможности идентифицировать аффтора с произведением.//
Можно и не спрашивать. Вычисляется на раз. Единственный автор, запостивший 16 мая более одного анекдота и подходящий на роль виртуала Алика - Star14. Опусы 1, 14, 45, 46, 50 и 51. Если суммировать только положительные оценки - ровно 330 баллов. Заметим в скобках, что отрицательных оценок намного больше. Но анекдоты - жанр сложный, будем снисходительны.
Кстати, не защищая Алика в целом (он мне надоел не меньше, чем всем остальным), опровергну два наезда. Во-первых, фамилия типа Рыженко у еврея - обычное дело. До 18 века у евреев вообще не было фамилий, фамилии им присваивали чиновники по своему усмотрению и достаточно часто эти фамилии звучали по-русски или по-украински.
Во-вторых, псевдоним Кимры скорее всего не имеет отношения к одноименному городу и является аббревиатурой чего-то вроде Киевлянин Илья Моисеевич РЫженко.
Вторая история из жизни театральной студии при Керосинке (первую см. здесь: http://www.anekdot.ru/an/an0502/o050202.html#2 ).
Ставили мы, как уже было сказано, пьесу Шварца "Дракон". Это сатирическая сказка, там под видом Дракона изображен не то Гитлер, не то Сталин. В брежневские времена она достаточно актуально звучала, да и сейчас, думаю, тоже бы... Действуют там отважный рыцарь Ланцелот, его возлюбленная Эльза, подручные Дракона Бургомистр и Генрих. И еще, как во всякой порядочной сказке, есть говорящие животные.
Эльзу играла Лена М., миниатюрная, очень хорошенькая, умница и талантливая актриса. Она училась на одном курсе с большинством студийцев, но родилась зимой, в школу пошла почти в 8 и потому была на пару месяцев старше остальных. 20 лет ей исполнилось самой первой, и к ее 20-летию мы устроили грандиозный капустник. На входе в ДК вывесили огромный плакат с Леночкиным портретом и подписью: "Юбилей старейшей актрисы театра". "Старейшая" нас потом чуть не убила.
Текст капустника писали мы с Сенькой. Не нашли лучшего места и времени для творчества, чем лекция по военной подготовке. Полковник Лобов что-то трындит, а мы устроились на задней парте, Сенька диктует, я записываю. Выдумка наша оригинальностью не отличалась, решили привязать персонажей пьесы к нашей студенческой жизни. Начали с, так сказать, распределения ролей.
Только вошли во вкус, как подкрался... не люблю нецензурщины, в общем, подкрался полковник Лобов и выхватил листочек с нашими записями. И стал зачитывать вслух:
"Ланцелот - плохой студент. Генрих - хороший студент. Бургомистр - декан. Кот - староста группы."
Со словами "Ничего не понимаю" полковник отдал нам листок и продолжил лекцию. А мы долго еще переводили дыхание и утирали холодный пот, осознавая, какого размера пуля только что просвистела над нашими головами. Потому что следующую строчку, которую Сенька уже продиктовал, но я еще не успел записать, полковник понял бы непременно. Строчка была такая:
О френдзоне, женских намеках и мужской непонятливости.
Мне в институте нравилась одна девушка, пусть будет Инга. Вообще мне там каждая третья нравилась, но эта больше других. Мы не были однокурсниками, она на год младше, но жили в одном общежитии и часто пересекались, разговаривали о всяком. Грезил о ней ночами, но наяву никогда не пытался обнять, поцеловать, тем более что-то более существенное: она вся такая ах какая, а я кто? Лох ботанический дикорастущий, одна штука.
Я кончил институт, уехал работать по месту распределения и оттуда написал ей. Это была еще эпоха бумажных писем. Завязалась переписка, в основном на нейтральные темы, книги, фильмы, моя работа и ее учеба, но иногда я выдавал что-нибудь пафосное: я всегда готов тебе помочь, если любые проблемы – напиши, всё брошу, приеду, спасу. И в июне она действительно написала: приезжай, спасай, до защиты диплома осталось всего ничего, а диплом не готов, программа не компилируется, я пропала.
Приехал, конечно. День просидел над ее дипломом, программу довел до ума, не так уж много она недоделала. Она тем временем чертила плакаты к защите. Полагалось то ли 7, то ли 8 плакатов на листах ватмана А1. Настала ночь, я собрался идти искать по общаге у кого переночевать, но oна сказала: – Спи тут. Соседка уехала, ее койка свободна, мы одни в комнате.
Улеглись, но Инга не давала уснуть, всё время меня окликала, говорила о каких-то пустяках. Когда я почти вырубился, она вдруг зажгла настольную лампу и села в кровати: – Никак не могу заснуть. Проклятые клопы, всю искусали. – Странно, я никаких клопов не чувствую. – Ну как же, вот тут укусили и тут. Посмотри!
Я подошел и внимательно осмотрел то, что она показывала: голую ногу заметно выше колена и розовое плечико с тонкой лямочкой ночной рубашки. Никаких следов укуса не заметил, пожал плечами и вернулся в свою кровать. Инга со злостью выключила свет и наконец угомонилась.
Наутро я проснулся раньше нее и решил сделать сюрприз, написать заголовки на трех не законченных плакатах. Я умею работать плакатным пером, получилось на мой взгляд очень красиво. Но она, проснувшись, устроила скандал, что я испортил ей всю работу и мои заголовки выбиваются из общего стиля плакатов. С рыданиями выгнала меня из комнаты и сказала, что с идиотами водиться не может и между нами всё кончено.
Я в недоумении шлялся по Москве, не понимая, в чем провинился и что мне теперь делать следующие сутки. Зачем-то потащился в институт, под дверь аудитории, в которой Ингина группа проходила последнюю консультацию перед защитой. Вышла Инга, облила меня холодным презрением, вздернула голову и зацокала каблучками вдаль по коридору. Следом вышли Алла с Леной.
Тут нужен флешбэк на год назад, а то непонятно. На пятом курсе я записался на психологический семинар, который вел известный психотерапевт Анатолий Добрович. Психология будущим программистам ни к чему, но она тогда была в жуткой моде. Большинство участников семинара были четверокурсники, в том числе две Ингины одногруппницы, Алла и Лена. В отличие от Инги не общежитовские, а москвички, так что я их раньше не знал. Алла вполне попадала в каждые третьи, а вот Лена эффектной внешностью похвастаться не могла. Маленького роста, худющая, длинноносая, вся из углов, ходила всегда в джинсах и мужской рубашке.
В самом конце семестра, за день до моей защиты, состоялось выездное занятие семинара у Аллы на даче. Добрович показывал разные упражнения, одно называлось «хозяин и раб». Участники разбиваются на пары, один приказывает, другой повинуется, потом меняются. Я оказался в паре с Леной. Не помню, что я ей приказывал (то есть помню, но не хочу удлинять рассказ), а когда настала ее очередь, она сказала: «Поцелуй меня!».
Ну и поцеловал. Это был первый серьезный поцелуй и в моей, и в ее жизни. И дальше мы целовались, и не только, и очень не только, неделю напролет. Через неделю я уезжал на военные сборы и потом на работу. И всю неделю у меня свербело, что всё классно и замечательно, но вот бы это была не Лена, а какая-нибудь такая ах какая типа Инги. И сказал на прощание, что было хорошо, но давай оставим это в прошлом. И с работы написал Инге, а не Лене. Лох дикорастущий, говорю же. Дальше вы знаете.
Ну вот, вышли Алла и Лена, Алла увидела меня и обрадовалась: – Откуда ты взялся? Мы как раз едем ко мне на дачу, у нас опять выездное занятие с Добровичем. Поедешь с нами? – Конечно.
Лена весь этот разговор и всю дорогу молчала и не поднимала на меня глаз. Я тоже не мог решить, заговаривать ли с ней и если да, то какими словами. Но всё решилось без слов. Добрович на дачу не приехал, но передал задание: молчать. Такое упражнение, все пять или сколько там часов общаться невербально. Оказалось забавно. Все болтались по комнате и играли в гляделки, потом стали есть привезенные с собой бутерброды. Я жестом показал, что не наелся, и тут Лена выскользнула из комнаты в огород. Вернулась с зелеными листиками и стала меня ими кормить. Это была черемша, она же дикий чеснок – видимо, единственное, что там успело вырасти в июне. Поедание листиков быстро переросло в хватание ртом ее пальцев, а там и до губ оказалось недалеко.
В электричке на обратном пути мы опять без конца целовались, в точности как год назад. Почти не разговаривали, Лена только узнала, что мне негде ночевать. И привела к себе домой. Тихо-тихо, чтобы не разбудить родителей, провела в свою комнату. Интима не было, она всю ночь рисовала плакаты к защите. Я периодически просыпался, смотрел на склонившуюся над чертежом угловатую фигурку и отрубался опять. Под утро она прилегла в одежде рядом со мной и тоже вырубилась.
Нас разбудил стук в дверь и веселый женский голос: – Молодые люди, вставайте! Пора завтракать. – Мам, какие молодые люди? – крикнула Ленка через дверь. – Я одна. – Конечно-конечно. А чьи это кроссовки в прихожей, конспираторы?
На завтрак, помимо яичницы и чая, были какие-то никогда не виданные мной фрукты. – Это папайя, а это гуайява, – пояснила Ленкина мама. А Ленка, посмотрев на мои вытаращенные глаза, рассмеялась: – Не пугайся, мы не каждый день так завтракаем. Мама – преподаватель русского, вчера приезжал ее бывший студент с Кубы и это привез. Давно мне не было так уютно, как за этим кухонным столом. Хотелось остаться там насовсем, что я в итоге и сделал.
Через полгода после той памятной ночи Инга вышла замуж. Я как-то нашел ее в соцсетях. Всё у нее хорошо, образцовая жена, мать и бабушка и до сих пор очень привлекательно выглядит. Между прочим, сделала карьеру в IT, начальник отдела в известной компании. Наверняка с той программой к диплому справилась бы и сама. Иногда думаю, как сложилась бы моя жизнь, прояви я тогда чуть больше понятливости. Был бы я с ней счастлив? Не знаю. С Ленкой – был.
Счастье не имеет настоящего времени. Я имею в виду – настоящего в смысле английского present simple. Я люблю помидоры, я работаю там-то, я счастлив. Вчера, сегодня, завтра, в фоновом режиме. Так не бывает. Может, буддийские монахи умеют перманентно чувствовать себя счастливыми, а мы – нет. Для нас естественное время для счастья – прошедшее. Оглядываешься назад и понимаешь: а ведь я был счастлив тогда, все эти годы.
А еще есть сиюминутное счастье, в настоящем времени в смысле английского present continuous. Кратковременное острое переживание. Чтобы почувствовать его без особого повода, у меня есть два надежных триггера. Черемша и гуайява.