Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Vova
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Товарищ министр обороны РФ! Мне 24 года, я женат на вдове 44 года, которая имеет 25-летнюю дочь. Мой отец женился на этой девушке и таким образом стал моим зятем, поскольку он муж моей дочери. Таким образом, моя падчерица стала моей мачехой, раз уж она жена моего отца. У нас с женой родился сын. Он стал братом жены моего отца и двоюродным братом моего отца. И, соответственно, моим дядей, поскольку он брат моей мачехи. Таким образом, мой сын теперь - мой дядя. Жена моего отца тоже родила ребенка, который стал одновременно моим братом, раз уж он сын моего отца, и моим внуком, поскольку он сын дочери моей жены. Так как муж матери кого-либо является его отцом, получается, что я отец своей жены, раз я брат своего сына. Таким образом, я стал своим собственным дедом. Учитывая вышеизложенное, господин министр, прошу вас принять необходимые меры для моей демобилизации, поскольку по закону нельзя призывать на службу одновременно сына, отца и деда. С надеждой на ваше понимание, примите, господин министр, уверения в моих искренних чувствах.
Не могу не присоединиться к защитникам кадета Биглера. Чего вы наехали, ей-богу? Слог - по-моему, двух мнений быть не может, ответы на комментарии - конкретны, по существу и (что в последнее время нечасто) корректны и без перехода на личности, а в самой истории если и приврал - так что с того?
Чертовски приятно было почитать грамотный обзор орфографических и пунктуационных ошибок коллег. Сам всегда обращаю внимание, как ни старайся не замечать, а глаз все-таки режет. Мало кто сейчас, наверное, сможет квалифицированно объяснить сущность деепричастного оборота, а также правила постановки запятых перед "как". Приятно, что ни говори.
Если бы не та самая "ложка дегтя". Слово "стилистика", в отличие от "баллистика", пишется через одно "л". Как же Вы это, а? Или рука дрогнула на этой самой "л"?
Армянское радио спрашивают: - Почему ноги когда потеют плохо пахнут, а руки нет. Армянское радио отвечает: - Вспомните, откуда ростут руки, а от куда ноги.
Да, за правдоподобность не ручаюсь. Просто интересный подход. Однако касаемо всего остального могу сказать следующее.
Возможно, емкости со спиртом стояли не вдоль стен лаборатории, а в хранилище изотопов или просто в малопосещаемых помещениях. Насчет "светит" - нет, скорее всего, они не светили в том смысле, в каком все это понимают. В биологии используются изотопы фосфора - Р-32 или, реже, Р-31, и серы S-35. При их распаде образуются не гамма-кванты, которые - Вы совершенно правы - "светят" и экранируются с трудом, а электроны, т. е. это бета-распад. Максимальный их свободный пробег (в случае Р-32) - порядка семи-десяти метров в воздухе. Это не очень много. Задерживаются они достаточно легко, так что толстое стекло бутылей вполне могло их экранировать. А главное - период полураспада этих изотопов составляет примерно две и три недели соответственно. Учитывая долгий период хранения, ни о каком свечении на расстоянии речи не шло. Все остальные изотопы - имеют еще меньшую энергию электронов (за исключением I-125), некоторые даже не улавливаются счетчиком, а только в специальном растворе (типа трития или С-14). Так что ходить рядом можно, но внутрь - ни-ни.
Подозреваю, что это были годы примерно восьмидесятые. Я сам в течение нескольких лет вел все дела по изотопному блоку. Самые строгие правила были для объектов 1 и 2 категорий. Изотопные лаборатории институтов, как правило, относились к третьей, и на них не больно-то смотрели. Случались вещи гораздо хуже, чем просто бутыли. Тем более в эти годы, когда контроль уже был не совсем советский. Бардак конечно, и непорядок, не спорю. Но что было - то было.
Он не фильтровал. Он сорбировал. Вроде как когда водку пропускают через уголь, чтобы очистить. А потом, наверное, пропускал через ионообменую смолу, где радиоактивные ионы раствора обменивались на нерадиоактивные ионы смолы. Чистоты тоже, конечно, не гарантировало, но после нескольких таких процедур вполне вероятно было чего-то и добиться.
Неаппетитно. Согласен. Наверное, дело вкуса. А может, с сантехниками они потом этим спиртом расплачивались - была такая практика.
Автору истории № 6 за 22 сентября. У моего хорошего друга такие же пролетарии "раздели" "Мерседес", доставшийся не даром, и к тому же только что отремонтированный. Оказалось, это было последней каплей, и теперь он уезжает в Швейцарию. На ПМЖ или нет - не знаю. Нам всем очень грустно, и мы думаем, что, может быть, если бы не воспетый автором "пролетариат", он бы все-таки остался.
Подобная же, с позволения сказать, классовая непримиримость хорошо описана в книге Игоря Ефимова "Седьмая жена". Не знаю, как кого, а меня берет тоска, когда я с этим сталкиваюсь.
Мама читает дочке на ночь сказку про кота, и собаку которые пошли на речку рыбачить: - Вот взяли они с котом удилище и пошли на речку... Девочка спашивает: - Мама, а что такое "скотомудилище"
Прошу прощения! Это, конечно, не реальная история - это, скорее, гротеск на истории подобного рода - "посмотрите, какой Я весь из себя". Катализатором стала история №1 из Доп. за 25.05. Еще раз извиняюсь, не смог удержаться. Автор комментария про провокацию(комм. №1 от 30.05) - не я. Но комментарий точный. И, конечно, Эдуард - имя вымышленное.
В ответ на истоию 15 от 5 апреля. Мой однокурсник Колька работает в Ботаническом институте. Работает серьезно, часто ездит по каким-то международным грантам и программам в дальние экспедиции. Раз забросило его в составе какой-то международной группы на о. Шпицберген, где увлеченные ботаники откапывали отпечатки древних растений по берегам какой-то доисторической речки.
В составе группы оказалась одна японка. Ну, и возник у них с Колькой контакт. На научной, естественно, почве. Общение - на английском. И вот японка, держа в руке очередной камень с отпечатком какой-то веточки, спрашивает российского авторитета:"Какой, мол, ты полагаешь, Ник, это род?" В смысле - род растения. А Колька говорит - тоже по-английски: "Я, мол, полагаю, что это самшит". Растение такое, в Средней Азии растет. Ну, и на Шпицбергене, видно, росло, в доисторические-то времена.
Японка вытаращила раскосые глаза и разговор быстро свернула. Потому что "самшит" было сказано по-русски. Не знал Колька, как оно по-латыни, да и по-английски тоже. А она, конечно, поняла - "some shit". "Какое-то дерьмо", то есть. Совсем не вязался такой ответ с прежними их отношениями на научной почве. Хоть Колька и попытался выразиться более наукообразно, сказав - ну, в смысле, "самшитус", чтоб как будто по-латыни.
Наверное, она подумала - он еще и издевается.
К разговору этому она больше не возвращалась, отношения их похолодели, да и экспедиция скоро закончилась.
Утро на подводной лодке. Капитан (К):-Штурман где мы находимся? Штурман (Ш):-Не знаю, но вчера были в Средиземном море К:-На перископную глубину. Штурман, что там у нас видно? Ш:-Торговое судно справа по борту К:-1-е и 3-е орудия, ЗАЛП!! Штурман, прими SOS запиши координаты, но чтоб это в последний раз!!!
В одном купе едут: молодая женщина (нижняя полка) и грузин (верхняя). Подходит вечер, оба собираются спать. И вот смотрит грузин - она макияж с лица смывает, ногти накладные снимает, ресницы отклеивает, парик снимает... Наконец он не выдерживает и говорит: - Дэвушка, слюшай, когда жопу снимэшь - навэрх кинь пожалюйста, а?
О! Коллега прорезался! Это по поводу девочки в парандже, №10 из дополнительных за 25 августа. Я учился там же, примерно в то же время. Сдавал той же Харазовой. По существу вопроса имею дополнить следующее.
На экзамене по анатомии одной из наших девушек достался злосчастный билет про половую систему, оплодотворение и сопряженные прелести. Собравшись с духом, девушка стала отвечать и отвечала грамотно и гладко. Пока не допустила маленькой оплошности (вечно с этими именами путаница): оплодотворение - сказала она уверенно - происходит в евстахиевой трубе.
Харазова вообще баба с юмором, она и без повода может хохотать мало не до истерики. Но тут и вся аудитория грохнула вместе с ней. Благо на этот раз повод был отменный. Потому что оплодотворение происходит именно в трубе, но в трубе фаллопиевой. А евстахиева труба - это часть слухового канала. И что, должны были мы подумать, эта девушка имела в виду?
Касаемо дополнительной истории 26 за 27 августа - про звонок по-русски в Филадельфии. Это что!...
Место действия - Санкт-Петербург. Под Новый, не то 1993, не то 1995 год, часам к четырем - пяти утра все изрядно набрались. Некоторые, прямо надо признать, уже и вовсе спали. Что же до остальных, то, как это бывает в компаниях, произошло разделение по интересам. Курить на балконе, петь на кухне, выпивать в комнате, целоваться в ванной, и т. д. Моя же душа возжелала общения с бывшими соотечественниками, ныне пребывающими в отдалении. А конкретнее - с соотечественницей, примерно год назад отчалившей в Израиль.
Сфокусировавшись с третьего раза на записной книжке с номером телефона, с трудом попадая по кнопкам, набираю номер. Учтите, что уже и в России-то, мягко говоря, не ранний час, а в Израиле и подавно.
- Здравствуйте, а Аню можно? - А Аня здесь больше не живет. - А как найти, не подскажете? Кстати, с Новым годом Вас. - Спасибо, и Вас. Попробуйте по номеру ***-****. - Спасибо, до свидания.
Звонок второй.
- Здравствуйте, с Новым годом. Аню будьте добры, пожалуйста. - С Новым годом, спасибо. А тут таких нету. - Может, скажете еще какой номер, где можно найти? - Да мы вообще такой Ани не знаем. Впрочем, молодой человек, попробуйте по номерам ***-**** и ***-****, а если там не будет - то ***-****, но учтите, что тогда надо другой код города набирать. Такой: ***. - Спасибо Вам огромное. Всего хорошего. - До свидания.
Звонок третий.
- Здравствуйте. А Аня дома? - ? :%;№ **? :%;№"№;: - Чего?! - я иврита-то раньше не слышал, но подозреваю, что это был именно он - do you speak English, then? - Yes, a little, - чувствовалось, что мужика подняли с кровати. - I want to speak with Anna - по слогам, как умственно отсталому. - No, no.
Чтобы не утомлять читателей - я сделал в общей сложности шесть звонков, перемежаемых иногда стопками за Новый год и удачу. Я желал незнакомым людям счастья в Новом году, обсуждал погоду в Санкт-Петербурге, выслушивал поздравления и пожелания, переживал вместе с ними за будущее России. На седьмой я ее-таки вычислил!
И только наутро сообразил, что я звонил не в Москву и не в Рязань, а в чужую страну с чужим языком. Но факт остается фактом - из семи человек нерусскоговорящим оказался один, и тот какой-то злобный.
Девушка поехала учитсея. Первый курс: Не дам никому. Второй курс: Дам толико ему. Третии курс: Дам толико ему и его друзиам. Четвертии курс: Всем, всем, всем. Пятии курс: Кому?! Кому?! Кому?! Кому?! Кому?! Кому?!
История, рассказанная одним моим приятелем... МГТУ им. Баумана, самый разгар зачетной недели. Стоит в курилке народ, офигевший от зачетов, обсуждает многочисленные геморрои. И тут к ним подваливает неизвестный студент, который пьян просто в говнище. Фокусирует мутный взгляд на окружающих и вдруг спрашивает: - Ребята, а вы никогда не блевали на зачете? - (?!!) Нет... - А я вот блевал Народ офигевает, наконец кто-то спрашивает: - Ну и как? - ЗАЧЕТ!!!
По-моему, радость и ликование по поводу трагедии в Америке есть отчасти проявление умственной отсталости, а отчасти - комплекса собственной неполноценности. Это ставит авторов этих, с позволения сказать, историй и комментариев, на один уровень с теми отморозками, которые направляли самолеты в WTC и закладывали взрывчатку под дома в Москве и Питере. Не им ведь приходилось прыгать с сотого этажа или разыскивать своих родственников среди обломков. За анекдоты про терроризм было просто стыдно, за все без исключения.
Навеяно историей про "На себя. Push" "От себя. Pull". Вспомнил как полгода назад, летя самолетом родного "Аэрофлота", видел в салоне такой указатель: Стрелка в одну сторону с надписью "Exit", и стрелка в противоположную сторону с надписью "Выход". Интересно в какой стороне ловушка? ;)) Или это что-то вроде сегрегации пассажиров по языковой принадлежности?
Лето. Невский проспект. В троллейбусе не так уж и много народу. На сиденье у задней площадки, ближе к проходу, сидит девушка выдающихся достоинств. Одним из достоинств является просто замечательных размеров декольте, ну и естественно, то, что под ним на одну треть скрывается. В это самое декольте, нагло нависнув над дамой, в течение вот уже минут десяти беззастенчиво таращится ваш покорный слуга. Сверху это удобно и положительных эмоций доставляет массу.
Троллейбус останавливается у Казанского собора. Народ ломится в салон через заднюю площадку. Ближе к ступенькам - и вовсе смертоубийство. Меня начинают оттеснять к середине салона. Бросив прощальный взгляд на декольте и его обладательницу, уступаю место здоровенному мужичине, который уже долго домогался этого от меня, поминая мать и мужские гениталии, а также ссылаясь на нужды народа. Девушка сидит к площадке спиной, так что достоинств сзади не видно. Мужика, естественно, тоже подпихивают со стороны площадки. Однако оказавшись на моем месте, дядька в момент утрачивает весь пыл. Наоборот, он судорожно хватается за поручни и начинает упираться, всячески препятствуя дальнейшему продвижению пассажиров. Разумеется, тот, что стоит за ним, так же активно пихает его дальше и сам, в свою очередь, поминает извращенные способы совокупления и гениталии женские. Когда наконец давление превышает некую критическую величину, первый со вздохом двигается на шаг в салон, а второй оказывается на его месте. И теперь уже он начинает упираться и препятствовать. Дальше ситуация повторяется раз пять со сменой лишь действующих лиц. Каждый следующий ратует за дальнейшее продвижение и взывает к совести, однако оказавшись на козырном месте, разом эти совесть и устремления теряет и так же, как и все до него, начинает таращиться на девушкину грудь.
Картина была - просто как в кино. Получил истинное удовольствие, едва до дому донес.
Много слышал про американское представление о России. Там, мол, и медведи на улицах ходят, и водка из крана на кухне льется, и зима вечная, а на улицах под клюквенными кустами казаки в меховых шапках играют на балалайках...
Зашли с женой и знакомым поляком в американский бар. Пятница, вечер, народу - как селедок в бочке. Встали скромненько вторым эшелоном за спинами тех, кто сидит за стойкой. Может, думаем, уйдет кто - мы и сядем. Говорим неторопливо, но после третьей все громче - мы по-русски, поляк - по-польски вперемешку с русским. Нас-то, русских, большинство, как-никак. Тут поворачивается от стойки женщина и смотрит на нас подозрительно эдак. Услышала, видно, жесткий славянский акцент. И спрашивает, прищурившись: На каком это языке вы говорите? Пришлось признаться - ну да, на русском. У нее глаза округляются, лицо выражает полное недоумение, и она выдает: разве русский - это не мертвый язык, типа латыни или древнегреческого?!
Вот это образование! Ай да Америка! С классиками мы теперь - на одной доске!
This is from http://news.list.ru/news.html?70129 :
К 2005 г. 75 млн. европейских банков будут работать в онлайне
Согласно исследованию, проведенному компанией Datamonitor, 75 млн. европейских банков к 2005 г. будут иметь свои онлайновые представительства. Причем сейчас число это составляет 23 млн. Такой рост будет обеспечен быстрым развитием технологии электронного банкинга, обороты рынка которого составят через 4 года 5 млрд. евро.
Живу в Америке. Звоню приятелю. Включаю трубку - и вдруг слышу там разговор двух девиц. Известное дело - два разговора пересеклись. Нам ли, питерцам, такому удивляться, когда не то что два разговора могли пересекаться, а в свое время целый эфир с неограниченным числом участников существовал благодаря неполадкам на линии в течение нескольких лет! Я им и говорю спокойно так:"Девушки, я, конечно, извиняюсь, но наверное лучше будет положить всем нам трубки и набрать по новой". Но ведь у американцев-то такого эфира не было! Им и в голову прийти не могло, чтоб за их частным разговором как примером краеугольного камня демократии, права на личную жизнь, кто-то мог вот так вот следить в их собственном доме, да еще и выдавать себя с потрохами, говоря с ужасным таким акцентом. Наверное, они сразу подумали об угрозе с Востока, о которой их так настойчиво предупреждали. Разговор стих как по команде, потом одна из девиц робко так спрашивает:"А Вы, собственно, кто?" А мне что? Мне уже море по колено, я и отвечаю, что какая, мол, разница, кто. Можем, конечно, и познакомиться, я как раз тут недалеко, на Woodlawn (это улица моя так называлась). Но лучше, говорю, давайте положим трубки, а то мне звонить надо корешу в Мериленд, а время уж позднее, да и вам, говорю, наверное, хочется без посторонних потолковать о своем, о девичьем. И сам показал пример, как это надо делать - взял и отключился. Включаюсь снова - разговор. Одна из собеседниц та же самая, а говорит уже с другой. В голосе - не сильная еще, но тревога. Рассказывает, как кто-то нагло этак подслушивал их разговор, да как ловко она его засекла. "Надеюсь, - говорит - это больше не повторится". Хрен там, не повторится! Ничего они, значит, не поняли. Я не выдержал и снова говорю:"Да положите вы трубку-то! Так ведь и будем друг у друга над душой стоять, раз такой на линии сбой!". Что ты! Едва не завизжала! Что-то залопотали обе по-своему, да больно быстро, я и так-то не очень их понимаю, а после пива и подавно. Мне нужно ведь было теперь растолковывать медленно, с паузами, простыми предложениями, а лучше и вовсе отдельными словами. И чтоб с лаской в голосе, так оно лучше доходит. А не так, что едва на крик не срываясь. Ну, я снова отключился, чтоб ухо не резало, и минуты две подождал. Для верности. Включаю - опять говорит. С мужиком каким-то. Тема все та же, а вот голос уже порядком дрожит. "Он, - говорит, - сказал, что он хочет познакомиться и уже на Woodlawn! Я боюсь, что мне делать? Позвонить, может, 911?" Мужик - советчик ее и исповедник - оказался пациентке под стать. У него и у самого в голосе появилась предательская дрожь, унимая которую, он посоветовал попавшей в изрядную передрягу даме (шутка ли - темной ночью попасть в лапы насильнику-изуверу!) на всякий случай запереть окна и двери. А она говорит - да, да, я уже заперла! Так она, эта обреченная красавица, еще раза четыре звонила, наливала себе что-то в стакан, пила, захлебываясь, кому-то жаловалась, разговаривала потом сама с собой (почему в телефон - я и сейчас еще не до конца понимаю) - я уж молчал, чтоб совсем до инфаркта-то не довести девушку. Наконец, на шестой или седьмой раз, она попала на мужика со сталью в голосе и с мозгами в голове. Доказательством последнему было то, что он посоветовал ей все же не распечатывать пока ни окон, ни дверей, а он, мужик, пока позвонит в телефонную компанию (вот ведь умница - не в ФБР, не в пожарную, не в полицию - отдел убийств, не агентам Малдеру и Скалли, не в общество уфологов и не в канцелярию президента) и попросит выяснить обстановку. В общем, нестандартность подхода себя оправдала. Через десять минут уже без посторонних я болтал с Кирюхой в Мериленде. Вот так ведь и рождаются сюжеты для кретинских фильмов ужасов и романов, а потом типы вроде меня, поддакивают им, ведя себя по таким вот стереотипам, а там опять новый сюжет - и несть им числа. Заколдованный круг прямо какой-то. Оно, конечно, не совсем ко времени... Случилось месяца два назад и написано было тогда же как письмо подруге. А опубликовать собрался только сейчас.
Одного мальчика воспитали дятлы. После этого он попал обратно к людям и его усыновила одна удивительно добрая семья. Через некоторое время к ним приезжает корреспондент и спрашивает, как у них идут дела, как идет процесс воспитания мальчика, на что родители отвечают:"Задолбал, нах$#"
Насчет того, что "при ракетных стрельбах единственным безопасным местом является мишень" - ни фига подобного.
Мы были студентами СпбГУ. И, как и все остальные студенты, имели курс военной подготовки с бурным финалом в форме военных сборов. Так вот история, свидетелем которой сами мы не были, но которая повторялась всеми офицерами в диапазоне от старлея до полковника без существенных изменений, что наводило на мысли о ее исходной подлинности.
При артиллерийских стрельбах взаимодействие частей организовано так. Впереди, как можно ближе к переднему краю, располагается командно-наблюдательный пункт (КНП) - замаскированный окоп, оборудованный разного рода оптическими приборами для разведки и определения координат цели. Вычислив цель на местности, личный состав КНП наносит ее на карту, определяя ее координаты по ближайшему тригопункту - вышке на бетонном основании, сваренной из стальных уголков, координаты которой определены задолго до того и очень точно. Надо сказать, что именно этот этап подготовки и есть самый геморрой во всей процедуре - потому что длится долго, и надо много думать и считать. Сама огневая позиция (ОП) располагается в нескольких километрах в тыл и естественно, ни целей, ни КНП, ни противника не видит. Она только слушает по телефону, что КНП ей говорит выставлять на прицеле. После первого выстрела КНП замеряет разницу между координатами цели и разрыва, вносит поправки, сообщает их на ОП, те корректируют установки прицела - и все по новой. После двух пристрелочных выстрелов КНП снова вносит поправки и запрашивает шесть снарядов - по полной программе. Предполагается, что параметры стрельбы вычислены достаточно точно, и уж третий залп накроет цель до полной недееспособности.
Так вот, дело было зимой. Ребятам на КНП вовсе не хотелось возиться с картой и приборами, что-то там чертить и рисовать. Им наоборот, хотелось поскорее свалить отсюда к чертовой матери, кому - к женам под бок, а кому - выпивать и закусывать. Поэтому вместо координат цели на ОП они передали уже известные по карте координаты ближайшего тригопункта (начальство на ОП здорово порадовалось оперативности личного состава), справедливо рассудив, что после первого выстрела стрельбу можно будет скорректировать по цели. В худшем случае, рассудили они, понадобится не два, а три пристрелочных.
Гул выстрела... Снаряд жужжит над головами хлопцев...
ПЕРВЫМ же выстрелом тригопункт был снесен к едрене фене. ОП ждала дальнейших указаний и поправок.
На КНП некоторое время был ступор, а потом - тихая паника. О корректировке стрельбы речь уже не шла. Пришлось доложить начальству - так, мол, и так. Начальство приняло, наверное, единственно правильное решение - бойцы орудийного расчета получили на ближайшем построении по именным часам за отличную стрельбу, а бойцам с КНП был выделен сварочный аппарат и поставлена задача восстановить тригопункт. На морозе и в снегу.
Avgust.Ukrainskoye selo.Jara.Kum zahodit k kumu v hatu. Pechka topitsya, v hate nechem dishat'. - Kume, chi vi vdoma? Nikto ne otvechaet, tolko na pechi iz-pod voroha baranyih tulupov sopenie. -Kume, de vi? Iz-pod ovchini poyavlyaetsya krasnaya potnaya morda muzika, a sledom - takaya je - ego babi. Gost' v ujase: -Kume, scho vi tam robite?! -Ta ebemos', bud' vono proklyate!
Дело происходит в вагоне, следующем по маршруту, скажем, Сухуми-Тбилиси. Только грузины развернулись покушать - вдруг поезд резко тормозит. Со столов, естественно, все кувырком, сами грузины - вповалку. В довершение всех бед поезд сходит с рельс, проезжает метров сто по грунтовке и наконец останавливается. Грузины в гневе бегут всей толпой к машинисту: - Слюшай, зачэм так тормозыль, да?! Со стол все палаль, коньяк падаль, арбуз падаль, сасэд с полька падал... А тот руками разводит: - Слюшай, как дальше ехать мог! Армян на рэльсах сидэль! Все хором кричат: - Так давыль бы его, давыль! Тот в негодовании кричит: - А ты что думаль, да?! Гдэ догналь, там и задавыль!!
Конец рабочего дня, главный инженер заходит в цех и видит что рабочий протирает ветошью детали. Гл.инженер:- Василий Семеныч! Как Вам не стыдно, время-то 17:20, до конца рабочего дня 40 минут! А Вы уже домой собираетесь! Рабочий - Да понимаете, товарищь гл.инженер, пока ветошью детали протрешь, пока станок протрешь, пока подметешь пол, мусор выбросишь, помоешь руки, переоденешься, вот рабочий день и кончился. Гл.инженер(многозначительно) - Василий Семеныч, ну Вы не правы, вот Я начинаю собираться домой ровно в 18:00 ! Рабочий - А Вам-то че собираться, рот закрыл, да пошел!
Львов. В поезде, в купе, заходит хохол (чуб, шаровары) и видит негра, читающего "Вiльна Украiна". Хохол: Ты хто? Негр: Я украинец! Хохол: Тю! А я тогда хто? Негр: А хто ж тоби, биса, знаеть, - мабуть ты москаль, а мабуть ты и жид
Насчет того, что "при ракетных стрельбах единственным безопасным местом является мишень" - ни фига подобного.
Мы были студентами СпбГУ. И, как и все остальные студенты, имели курс военной подготовки с бурным финалом в форме военных сборов. Так вот история, свидетелем которой сами мы не были, но которая повторялась всеми офицерами в диапазоне от старлея до полковника без существенных изменений, что наводило на мысли о ее исходной подлинности.
При артиллерийских стрельбах взаимодействие частей организовано так. Впереди, как можно ближе к переднему краю, располагается командно-наблюдательный пункт (КНП) - замаскированный окоп, оборудованный разного рода оптическими приборами для разведки и определения координат цели. Вычислив цель на местности, личный состав КНП наносит ее на карту, определяя ее координаты по ближайшему тригопункту - вышке на бетонном основании, сваренной из стальных уголков, координаты которой определены задолго до того и очень точно. Надо сказать, что именно этот этап подготовки и есть самый геморрой во всей процедуре - потому что длится долго, и надо много думать и считать. Сама огневая позиция (ОП) располагается в нескольких километрах в тыл и естественно, ни целей, ни КНП, ни противника не видит. Она только слушает по телефону, что КНП ей говорит выставлять на прицеле. После первого выстрела КНП замеряет разницу между координатами цели и разрыва, вносит поправки, сообщает их на ОП, те корректируют установки прицела - и все по новой. После двух пристрелочных выстрелов КНП снова вносит поправки и запрашивает шесть снарядов - по полной программе. Предполагается, что параметры стрельбы вычислены достаточно точно, и уж третий залп накроет цель до полной недееспособности.
Так вот, дело было зимой. Ребятам на КНП вовсе не хотелось возиться с картой и приборами, что-то там чертить и рисовать. Им наоборот, хотелось поскорее свалить отсюда к чертовой матери, кому - к женам под бок, а кому - выпивать и закусывать. Поэтому вместо координат цели на ОП они передали уже известные по карте координаты ближайшего тригопункта (начальство на ОП здорово порадовалось оперативности личного состава), справедливо рассудив, что после первого выстрела стрельбу можно будет скорректировать по цели. В худшем случае, рассудили они, понадобится не два, а три пристрелочных.
Гул выстрела... Снаряд жужжит над головами хлопцев...
ПЕРВЫМ же выстрелом тригопункт был снесен к едрене фене. ОП ждала дальнейших указаний и поправок.
На КНП некоторое время был ступор, а потом - тихая паника. О корректировке стрельбы речь уже не шла. Пришлось доложить начальству - так, мол, и так. Начальство приняло, наверное, единственно правильное решение - бойцы орудийного расчета получили на ближайшем построении по именным часам за отличную стрельбу, а бойцам с КНП был выделен сварочный аппарат и поставлена задача восстановить тригопункт. На морозе и в снегу.
Живу в Америке. Звоню приятелю. Включаю трубку - и вдруг слышу там разговор двух девиц. Известное дело - два разговора пересеклись. Нам ли, питерцам, такому удивляться, когда не то что два разговора могли пересекаться, а в свое время целый эфир с неограниченным числом участников существовал благодаря неполадкам на линии в течение нескольких лет! Я им и говорю спокойно так:"Девушки, я, конечно, извиняюсь, но наверное лучше будет положить всем нам трубки и набрать по новой". Но ведь у американцев-то такого эфира не было! Им и в голову прийти не могло, чтоб за их частным разговором как примером краеугольного камня демократии, права на личную жизнь, кто-то мог вот так вот следить в их собственном доме, да еще и выдавать себя с потрохами, говоря с ужасным таким акцентом. Наверное, они сразу подумали об угрозе с Востока, о которой их так настойчиво предупреждали. Разговор стих как по команде, потом одна из девиц робко так спрашивает:"А Вы, собственно, кто?" А мне что? Мне уже море по колено, я и отвечаю, что какая, мол, разница, кто. Можем, конечно, и познакомиться, я как раз тут недалеко, на Woodlawn (это улица моя так называлась). Но лучше, говорю, давайте положим трубки, а то мне звонить надо корешу в Мериленд, а время уж позднее, да и вам, говорю, наверное, хочется без посторонних потолковать о своем, о девичьем. И сам показал пример, как это надо делать - взял и отключился. Включаюсь снова - разговор. Одна из собеседниц та же самая, а говорит уже с другой. В голосе - не сильная еще, но тревога. Рассказывает, как кто-то нагло этак подслушивал их разговор, да как ловко она его засекла. "Надеюсь, - говорит - это больше не повторится". Хрен там, не повторится! Ничего они, значит, не поняли. Я не выдержал и снова говорю:"Да положите вы трубку-то! Так ведь и будем друг у друга над душой стоять, раз такой на линии сбой!". Что ты! Едва не завизжала! Что-то залопотали обе по-своему, да больно быстро, я и так-то не очень их понимаю, а после пива и подавно. Мне нужно ведь было теперь растолковывать медленно, с паузами, простыми предложениями, а лучше и вовсе отдельными словами. И чтоб с лаской в голосе, так оно лучше доходит. А не так, что едва на крик не срываясь. Ну, я снова отключился, чтоб ухо не резало, и минуты две подождал. Для верности. Включаю - опять говорит. С мужиком каким-то. Тема все та же, а вот голос уже порядком дрожит. "Он, - говорит, - сказал, что он хочет познакомиться и уже на Woodlawn! Я боюсь, что мне делать? Позвонить, может, 911?" Мужик - советчик ее и исповедник - оказался пациентке под стать. У него и у самого в голосе появилась предательская дрожь, унимая которую, он посоветовал попавшей в изрядную передрягу даме (шутка ли - темной ночью попасть в лапы насильнику-изуверу!) на всякий случай запереть окна и двери. А она говорит - да, да, я уже заперла! Так она, эта обреченная красавица, еще раза четыре звонила, наливала себе что-то в стакан, пила, захлебываясь, кому-то жаловалась, разговаривала потом сама с собой (почему в телефон - я и сейчас еще не до конца понимаю) - я уж молчал, чтоб совсем до инфаркта-то не довести девушку. Наконец, на шестой или седьмой раз, она попала на мужика со сталью в голосе и с мозгами в голове. Доказательством последнему было то, что он посоветовал ей все же не распечатывать пока ни окон, ни дверей, а он, мужик, пока позвонит в телефонную компанию (вот ведь умница - не в ФБР, не в пожарную, не в полицию - отдел убийств, не агентам Малдеру и Скалли, не в общество уфологов и не в канцелярию президента) и попросит выяснить обстановку. В общем, нестандартность подхода себя оправдала. Через десять минут уже без посторонних я болтал с Кирюхой в Мериленде. Вот так ведь и рождаются сюжеты для кретинских фильмов ужасов и романов, а потом типы вроде меня, поддакивают им, ведя себя по таким вот стереотипам, а там опять новый сюжет - и несть им числа. Заколдованный круг прямо какой-то. Оно, конечно, не совсем ко времени... Случилось месяца два назад и написано было тогда же как письмо подруге. А опубликовать собрался только сейчас.
Стою сегодня в очереди на почте. Передо мной что-то отправляют два мужика. Говорят между собой по-русски, но видно, что гости-работники из ближнего зарубежья. Минут двадцать совместными усилиями пишут адрес на конверте и заполняют почтовый бланк. - А вот здесь, - показывает приемщица на свободное место на конверте, - напишите сумму прописью. Долго думают. Через минуту смотрю - написал: "Сумма прописью: 182"
В агусте 1991 года(если мне не изменяет память) была в Москве заварушка. Наш маленький провинциальный скромный миллионый городишко отреагировал на нее только появлением кругом настенной агитации, часто безграмотной. Типа "Ссуку Енаева к стенке!"
Недалеко от моего дома на трансформаторной будке появилась надпись, продержавшаяся года четыре - "Берегись! В стране пуч!".
Конец рабочего дня, главный инженер заходит в цех и видит что рабочий протирает ветошью детали. Гл.инженер:- Василий Семеныч! Как Вам не стыдно, время-то 17:20, до конца рабочего дня 40 минут! А Вы уже домой собираетесь! Рабочий - Да понимаете, товарищь гл.инженер, пока ветошью детали протрешь, пока станок протрешь, пока подметешь пол, мусор выбросишь, помоешь руки, переоденешься, вот рабочий день и кончился. Гл.инженер(многозначительно) - Василий Семеныч, ну Вы не правы, вот Я начинаю собираться домой ровно в 18:00 ! Рабочий - А Вам-то че собираться, рот закрыл, да пошел!
До этого случая я полагал, что сумасшедшие бывают двух типов. Опасные – это те, кто сидит в больницах с решетками на окнах, и безопасные – с которыми можно случайно столкнуться на улице и, проходя мимо, покрутить пальцем у виска. Однако теперь я точно знаю, что от встречи с подобными людьми, и даже очень близкой встречи, не застрахован никто.
Я работаю в лаборатории, которая занимается новыми лекарствами. По роду работы приходится иметь дело с людьми самых разных запросов и темпераментов. Робкими и настойчивыми, основательными и торопливыми, гибкими и упрямыми, а иногда и просто с хамами. Однако известно ведь, что в конце концов привыкаешь ко всему – привык в конце концов и я. К каждому свой подход, основательность и доброжелательность – ну, кто знает, тот поймет.
Звонок, с которого все началось, раздался с утра в понедельник – факт сам по себе неприятный. Не люблю я звонков вообще, да еще в понедельник, да еще с утра. Тихий и застенчивый голос попросил к телефону меня, убедился, что это уже я и есть, и, убедившись, понес такую примерно околесицу:
- Я, видите ли, тоже...в некотором роде ...разработчик...э-э-э...лекарств. Нам бы с Вами...э-э-э.. переговорить... Как коллеге с коллегой, так сказать... хе-хе-хе. Я вот тут... тоже... открыл. Сейчас, правда, работаю в строительно- монтажном управлении... Оно тоже поддерживает... И вообще, всем таким очень и очень интересуется. И финансово – тоже... Сейчас, правда, не может... Многократно, многократно...
Послушав это с несколько минут, я рискнул все же внести ясность и спросил – а собственно, от меня-то что он хочет - этот... разработчик?
- Дак это... встретиться бы. Как коллеге с коллегой. Мирового, мирового значения... э-э-э... открытие!
Заинтригованный таким поворотом дела, когда строительно-монтажное управление поддерживает открытия мирового значения, да еще в фармакологии, я назначил встречу.
"Разработчик" появился минута в минуту. Сначала в дверях кабинета показалась внушительная пачка листов бумаги в вытянутой руке, а следом появился и ее обладатель – невысокий давно не стриженный человечек с красными, видимо, от бессонницы, глазами. В них светились гордость и преданность.
- Вот! – и пачка листов оказалась у меня на столе. Мельком взглянув, я с ужасом обнаружил, что все листы мелко исписаны столбиками цифр и строчками длинных дифференциальных уравнений. Шестой степени. Я, правда, не математик, но мне пришло все же в голову, что это уж как-то... слишком. Однако, взяв себя в руки, я сказал ему вежливо – слушаю, мол, Вас.
Открытие, которое "коллега" излагал мне с полчаса, сводилось к следующему. Если взять телевизор, а перед ним поставить бронированную плиту сантиметровой толщины (именно бронированную и именно сантиметровой), то в момент включения, а особенно выключения телевизора за плитой образуется совершено особое излучение. Никто пока не знает ни о его существовании, ни о природе, ни о свойствах. Но он, разработчик, открыл эти свойства, правда, пока что два, но на этом останавливаться не собирается. Во-первых, под воздействием этого излучения многократно усиливается действие лекарств. Он сам, разработчик, когда простудился и заболел, поставил за плиту флакон с нафтизином, включил-выключил телевизор, и нафтизин, обыкновенный нафтизин, приобрел невиданные и нехарактерные для него свойства. А именно – вылечил его от простуды не за три дня, как обычно, а всего за два. Мои робкие доводы, что нафтизином не лечатся от простуды, и что, наверное, он на этот раз просто простудился не так сильно, как обычно – это все меркло перед величием открытия.
- А во-вторых, - все более распаляясь, продолжал разработчик лекарств, - нет, Вы не поверите! Во-вторых, под воздействием этого чудо- излучения в обычной воде происходит самозарождение вирусных частиц!
- Ну, тут уж позвольте Вам не поверить, - борясь с желанием дать разработчику пинка, сказал я. – Это-то с чего Вы взяли?!
- Но это же очевидно! – пораженный моим невежеством, вскричал он. – Это же все здесь описано!
"Здесь", очевидно, означало, что все эти исписанные уравнениями листы на моем столе и описывают как раз процесс самозарождения.
- А от меня-то что Вы хотите? – спросил я наконец.
- Подтвердить... вот это все... э-э-э... экспериментально.
С каждым словом коллеги моя решимость спорить угасала. Я чувствовал себя выжатым и обессиленным. Примерно то же, наверное, испытывал в свое время Галилей, доказывая церкви очевидные вещи. Коллега же, наоборот, выглядел все бодрее и вдохновеннее.
В отличие от Галилея, я нашел наконец в себе силы сказать свое слово. Сославшись на недостаток времени, средств, да и вообще, всего, проявив чудеса тактичности, я выпроводил его из кабинета и посидел еще немного, успокаиваясь. Поймал себя на мысли, что жаль, что нет при мне сейчас телевизора, бронированной плиты и флакона валерьянки. Выпил бы весь.
На следующий день я рассказал эту историю знакомым математикам.
- Ну, дает! – смеялись они. – Какие же тут уравнения шестой степени?! И третьей достаточно. Зарождение вирусов – это ведь так просто!
Я прямо опешил. Ведь не в уравнениях совсем было дело! Я красноречиво объяснил им, что не бывает такого самозарождения. И усиление действия лекарств излучением – тоже бред. Наконец, они согласились, и с тяжелым сердцем мы расстались.
Разработчик звонил мне еще несколько раз, то на работу, то домой, но я был стоек и на провокации не поддавался.
- Ну да, - сказала знакомая, когда я, собравшись с духом и помня историю с математиками, рассказал все ей, - совсем мужик свихнулся. Какие там телевизоры да плиты! На живом огне надо погреть – и любую болезнь как рукой снимает!
Я глубоко вздохнул, сосчитал до десяти – и не стал спорить.
Сосед- физик долго чесал в затылке, уточнял толщину плиты, просил переспросить, какая именно должна быть сталь и какой фирмы – телевизор. Сколько метров должно быть от плиты до телевизора и от плиты до лекарства. И если действует на раствор, то подействует ли на таблетки. Я топал ногами, кричал, доказывал что-то, призывая на помощь все свое красноречие, гнал его – он уходил, но появлялся снова и кротко спрашивал, сколько именно жидкости было в том флаконе, и сразу ли надо начинать лечение, как почувствуешь болезнь, или можно подождать.
Я уехал на неделю в командировку и немного отошел духом. Вернувшись, я подумал – а не описать ли всю эту историю? Я взял отгул, отключил телефон и звонок, чтобы не столкнуться снова с соседом и написал все, как помнил.
Редактор журнала, куда я принес рукопись, долго смеялся, вытирая лысину платком.
- Вот ведь люди, а?! – говорил он сквозь выступившие от смеха слезы,- бывают же такие!
Когда я уходил, оставив рукопись в кабинете, он окликнул меня на самом пороге. Заговорщицки глядя мне прямо в глаза, он тихонько спросил:
- Послушайте... как Вас... Я вот тут подумал... Как по-Вашему... А если водку?! Водку ведь оно тоже...того...усилит?
Я понял, что в этом журнале мой рассказ вряд ли напечатают.