Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт. 18+

Поиск по автору:

Образец длиной до 50 знаков ищется в начале имени, если не найден - в середине.
Если найден ровно один автор - выводятся его анекдоты, истории и т.д.
Если больше 100 - первые 100 и список возможных следующих букв (регистр букв учитывается).
Рассказчик: alexxx_13
По убыванию: %, гг., S ;   По возрастанию: %, гг., S
1

14.05.2018, Новые истории - основной выпуск

Старый парикмахер

Мы жили в одной комнате коммуналки на углу Комсомольской и Чкалова. На втором этаже, прямо над садиком "Юный космонавт". В сталинках была хорошая звукоизоляция, но днем было тихонько слышно блямканье расстроенного садиковского пианино и хоровое юнокосмонавтское колоратурное меццо-сопрано.
Когда мне стукнуло три, я пошел в этот же садик. Для этого не надо было даже выходить из парадной. Мы с бабушкой спускались на один этаж, она стучала в дверь кухни - и я нырял в густое благоухание творожной запеканки, пригорелой кашки-малашки и других шедевров детсадовской кулинарии.
Вращение в этих высоких сферах потребовало, чтобы во мне все было прекрасно, - как завещал Чехов, - и меня впервые в жизни повели в парикмахерскую.
Вот тут-то, в маленькой парикмахерской на Чкалова и Советской Армии, я и познакомился со Степаном Израйлевичем.
Точнее, это он познакомился со мной.
В зале было три парикмахера. Все были заняты, и еще пара человек ждали своей очереди.
Я никогда еще не стригся, был совершенно уверен, что как минимум с меня снимут скальп, поэтому ревел, а бабушка пыталась меня взять на слабо, сочиняя совершенно неправдоподобные истории о моем бесстрашии в былые времена:
- А вот когда ты был маленьким...
Степан Израйлевич - высокий, тощий старик - отпустил клиента, подошел ко мне, взял обеими руками за голову и начал задумчиво вертеть ее в разные стороны, что-то бормоча про себя. Потом он удовлетворенно хмыкнул и сказал:
- Я этому молодому человеку буду делать голову!
От удивления я заткнулся и дал усадить себя в кресло.
Кто-то из ожидающих начал возмущаться, что пришел раньше.
Степан Израйлевич небрежно отмахнулся:
- Ой, я вас умоляю! Или вы пришли лично ко мне? Или я вас звал? Вы меня видели, чтобы я бегал по всей Молдаванке или с откуда вы там себя взяли, и зазывал вас к себе в кресло?
Опешившего скандалиста обслужил какой-то другой парикмахер. Степан Израйлевич не принимал очередь. Он выбирал клиентов сам. Он не стриг. Он - делал голову.
- Идите сюда, я буду делать вам голову. Идите сюда, я вам говорю. Или вы хочете ходить с несделанной головой?!
- А вам я голову делать не буду. Я не вижу, чтобы у вас была голова. Раечка! Раечка! Этот к тебе: ему просто постричься.
Степан Израйлевич подолгу клацал ножницами в воздухе, елозил расческой, срезал по пять микрон - и говорил, говорил не переставая.
Все детство я проходил к нему.
Стриг он меня точно так же, как все другие парикмахеры стригли почти всех одесских мальчишек: "под канадку".
Но он был не "другой парикмахер", а Степан Израйлевич. Он колдовал. Он священнодействовал. Он делал мне голову.
- Или вы хочете так и ходить с несделанной головой? - спрашивал он с ужасом, случайно встретив меня на улице. И по его лицу было видно, что он и представить не может такой запредельный кошмар.
Ежеминутно со смешным присвистом продувал металлическую расческу - будто играл на губной гармошке. Звонко клацал ножницами, потом брякал ими об стол и хватал бритву - подбрить виски и шею.
У Степана Израйлевича была дочка Сонечка, примерно моя ровесница, которую он любил без памяти, всеми потрохами. И сколько раз меня ни стриг - рассказывал о ней без умолка, взахлеб, брызгая слюной от волнения, от желания выговориться до дна, без остатка.
И сколько у нее конопушек: ее даже показывали врачу. И как она удивительно смеется, закидывая голову. И как она немного шепелявит, потому что сломала зуб, когда каталась во дворе на велике. И как здорово она поет. И какие замечательные у нее глаза. И какой замечательный у нее нос. И какие замечательные у нее волосы (а я таки немножко разбираюсь в волосах, молодой человек!).
А еще - какой у Сонечки характер.
Степан Израйлевич восхищался ей не зря. Она и правда была очень необычной девочкой, судя по его рассказам. Доброй, веселой, умной, честной, отважной. А главное - она имела талант постоянно влипать в самые невероятные истории. В истории, которые моментально превращались в анекдоты и пересказывались потом годами всей Одессой.
Это она на хвастливый вопрос соседки, как сонечкиной маме нравятся длиннющие холеные соседкины ногти, закричала, опередив маму: "Еще как нравятся! Наверно, по деревьям лазить хорошо!".
Это она в трамвае на вопрос какой-то тетки с детским горшком в руках: "Девочка, ты тут не сходишь?" ответила: "Нет, я до дома потерплю", а на просьбу: "Передай на билет кондуктору" - удивилась: "Так он же бесплатно ездит!".
Это она на вопрос учительницы: "Как звали няню Пушкина?" ответила: "Голубка Дряхлая Моя".
Сонины остроты и приключения расходились так стремительно, что я даже частенько сначала узнавал про них в виде анекдота от друзей, а потом уже от парикмахера.
Я так и не познакомился с Соней, но обязательно узнал бы ее, встреть на улице - до того смачными и точными были рассказы мастера.
Потом детство кончилось, я вырос, сходил в армию, мы переехали, я учился, работал, завертелся, растерял многих старых знакомых - и Степана Израйлевича тоже.
А лет через десять вдруг встретил снова. Он был уже совсем дряхлым стариком, за восемьдесят. По-прежнему работал. Только в другой парикмахерской - на Тираспольской площади, прямо над "Золотым теленком".
Как ни странно, он отлично помнил меня.
Я снова стал заходить к старику. Он так же торжественно и колдунски "делал мне голову". Потом мы спускались в "Золотой теленок" и он разрешал угостить себя коньячком.
И пока он меня стриг, и пока мы с ним выпивали - болтал без умолку, брызгая слюнями. О Злате - родившейся у Сонечки дочке.
Степан Израйлевич ее просто боготворил. Он называл ее золотком и золотинкой. Он блаженно закатывал глаза. Хлопал себя по ляжкам. А иногда даже начинал раскачиваться, как на еврейской молитве.
Потом мы расходились. На прощанье Степан Израйлевич обязательно предупреждал, чтобы я не забыл приехать снова:
- Подумайте себе, или вы хочете ходить с несделанной головой?!
Больше всего Злата, по словам Степана Израйлевича, любила ириски. Но был самый разгар проклятых девяностых, в магазинах было шаром покати, почему-то начисто пропали и они.
Совершенно случайно я увидел ириски в Ужгороде - и торжественно вручил их Степану Израйлевичу, сидя с уже сделанной головой в "Золотом теленке".
- Для вашей Златы. Ее любимые.
Отреагировал он совершенно дико. Вцепился в кулек с конфетами, прижал его к себе и вдруг заплакал. По-настоящему заплакал. Прозрачными стариковскими слезами.
- Злата… золотинка…
И убежал - даже не попрощавшись.
А вечером позвонил мне из автомата (у него давно был мой телефон), и долго извинялся, благодарил и восхищенно рассказывал, как обрадовалась Злата этому немудрящему гостинцу.
Когда я в следующий раз пришел делать голову, девочки-парикмахерши сказали, что Степан Израйлевич пару дней назад умер.
Долго вызванивали заведующего. Наконец, он продиктовал домашний адрес старого мастера, и я поехал туда.
Жил он на Мельницах, где-то около Парашютной. Нашел я в полуразвалившемся дворе только в хлам нажравшегося дворника.
Выяснилось, что на поминки я опоздал: они были вчера. Родственники Степана Израйлевича не объявлялись (я подумал, что с Соней и Златой тоже могло случиться что-то плохое, надо скорей их найти).
Соседи затеяли поминки в почему-то не опечатанной комнате парикмахера. Помянули. Передрались. Танцевали под "Маяк". Снова передрались. И растащили весь небогатый скарб старика.
Дворник успел от греха припрятать у себя хотя бы портфель, набитый документами и письмами.
Я дал ему на бутылку, портфель отобрал и привез домой: наверняка, в нем окажется адрес Сони.
Там оказались адреса всех.
Отец Степана Израйлевича прошел всю войну, но был убит нацистом в самом начале 1946 года на Западной Украине при зачистке бандеровской погани, которая расползлась по схронам после нашей победы над их немецкими хозяевами.
Мать была расстреляна в оккупированной Одессе румынами, еще за пять лет до гибели отца: в октябре 1941 года. Вместе с ней были убиты двое из троих ее детей: София (Сонечка) и Голда (Злата).
Никаких других родственников у Степана Израйлевича нет и не было.
Я долго смотрел на выцветшие справки и выписки. Потом налил до краев стакан. Выпил. Посидел с закрытыми глазами, чувствуя, как паленая водка продирает себе путь.
И только сейчас осознал: умер единственный человек, кто умел делать голову.
В последний раз он со смешным присвистом продул расческу. Брякнул на стол ножницы. И ушел домой, прихватив с собой большой шмат Одессы. Ушел к своим сестрам: озорной конопатой Сонечке и трогательной стеснительной Злате-Золотинке.
А мы, - все, кто пока остался тут, - так и будем теперь до конца жизни ходить с несделанной головой.
Или мы этого хочем?

Александр Пащенко

13.10.2019, Новые истории - основной выпуск

Вот представьте: ночь, улица, фонарь, аптека, а вы в эту аптеку зашли и подхватили там какой-то новый вирус, которым раньше никогда не болели.

Вирус этот встроился в клетки нашего тела, эти клетки бросили работу и ушли в глухой запой. Мы заболели.

Тут и появляется первый герой.

Шляются у нас по всему организму разные клетки. В том числе – антигенпрезентирующие. Это если по-научному. А если без зауми, то клетки-гопники. Дендритные клетки, макрофаги и ещё парочка таких же страшных рыл.

Как и положено гопникам, они в основном интересуются не влиянием Блока на развитие поэзии 20-го века, а у кого бы мобилу отжать. У этих клеток одна заветная мечта: выпить и закусить. Цепляют всех прохожих: “слыш, ты с какого раёна?”.

А поскольку заболевшим клеткам не до бесед с быдлом, гопники оскорбляются - и эти клетки попросту сжирают.

Они жадно чавкают, жрут очень неряшливо и на рыле у них остаются лохмотья даже вякнуть не успевшего вируса, который только-только начал обживаться в новой квартире.

Пока они обжираются – я успею рассказать про второго героя, который куда интересней.

Т-лимфоциты родом с той же улицы, что и гопота – из костного мозга.

Кстати, вот вам первое чудо – внутри наших костей живут и размножаются колонии многих кровяных (и не только) клеток. Так вот, пока они там плодятся – они имеют очень слабое отношение к остальному организму.

Вдумайтесь: это – просто обитающая в нас колония простейших!

Мы только научились их использовать в своих интересах - как муравьи научились использовать тлю: кормят её, пасут и потом доят, слизывая сладкий нектар, который выделяет тля.

Но Т-лимфоциты мало что помнят о костном мозге, потому что их оттуда украли цыгане и увезли аж в тимус (вилочковую железу) даже не младенцами, а эмбрионами - гемоцитобластами (теми самыми так модными сейчас стволовыми клетками).

Откуда берутся дети, все знают? Т-лимфоциты рождаются точно так же: в тимусе есть особые клетки-няньки с настоящими матками (которые так и называются инвагинациями), в которых эмбрионы лимфоцитов созревают – и рождаются уже по-настоящему.

Там же, в тимусе, есть детский сад и школа, где T-лимфоцитов учат любить родных (не обижать клетки родного тела) и с опаской относиться к чужим дядькам-педофилам (чужеродным клеткам).

По окончанию школы Т-лимфоциты выходят из вилочковой железы в жизнь.

Фактически, это ещё подростки. Жизни они пока не нюхали, поэтому биологи их называют “наивными”.

Видели бродящих по улице подростков? Уши заткнуты наушниками с гремящим рэпом, взгляд остекленевший, окружающее им совершенно неинтересно. Вот и наивные Т-лимфоциты под микроскопом выглядят точно так же – разве что без наушников.

А клетка-гопник в это время уже нажралась. И, как любое сытое быдло, тут же начала ощущать себя элитой. У неё начали бродить смутные желания: жениться на модели, купить ламборджини или смотаться на Канары.

Канары ей представляются самым реальным из этого перечня, поэтому клетка-гопник (по-прежнему с лохмотьями патогена на морде) пакует чемоданы, лезет в лимфатический сосуд и оттуда отправляется в морской (то есть, лимфатический, конечно) круиз на курорт – в ближаший лимфатический узел.

А на этом курорте – там ведь полно наивных Т-лимфоцитов. И наши герои наконец встречаются.

Клетка-гопник наступает на ногу лимфоциту с привычным вопросом: “да ты с какого раёна, пацанчик?”.

T-лимфоцит изумляется. Он закончил школу благородных девиц и привык к совсем другим манерам. Вытаскивает наушники и пытается понять, что происходит.

Я в буквальном смысле говорил, что жизни он ещё не нюхал: впервые лимфоцит встречается с вонючим гопником, от которого несет перегаром и недельными носками (стыдливые биологи эти носки и перегар деликатно называют главным комплексом гистосовместимости и ко-стимуляторными ферментами – но, как ни называй, а воняет-то от этого не меньше!).

T-лимфоцит внимательно разглядывает гопника. Сам-то резкий пацан сер, уныл и непримечателен: замечали ведь, вся гопота друг на друга похожа как близнецы. Но свисающие с рыла гопника ошмётки сожранного вируса делают его чушку уникальной.

А шляющиеся мимо В-лимфоциты Т-лимфоцита ещё и подзуживают: "он обозвал тебя червяком, земляным червяком!" - пока другие В-лимфоциты достали мобильники, издевательски ржут и делают фоточки на память (чтобы в следующий раз организм отреагировал на этот антиген в разы быстрее, но Т-лимфоциту же всё равно дико обидно!).

И тут происходит удивительная штука – ради которой я всё это и рассказывал.

От злости лимфоцит (он-то теперь не наивный, а битый жизнью – активированный) начинает бурно делиться, его дети – тоже: пока не образуется огромная куча клеток (клон).

Но делятся они не просто чтобы Фрейда ублажить, а очень быстро мутируя! С каждой мутацией всё больше обучаясь распознавать именно этот вирус.

Мутировавшие неправильно уничтожаются, удачные размножаются дальше. И потом они идут на войнушку.

Просто вдумайтесь: когда мы подхватили какой-то новый грипп – за те пару дней, что мы валяемся с температурой, внутри нас втихаря идёт настоящая эволюция T-лимфоцитов.

Ещё раз: самая настоящая дарвиновская эволюция. Не за миллионы лет. За два-три дня.

Разве это не настоящее чудо?

И это – только один крошечный эпизод из будней иммунной системы. Даже из которого я и сотой части не рассказал: на самом деле и Т-лимфоциты бывают совсем разные: здесь была речь только о Т-киллерах, и происходит всё куда сложней и увлекательней. И чудеса там – на каждом шагу...

Александр Панченко

18.03.2019, Новые истории - основной выпуск

Инвалид

Если у человека потеряна совесть, то это сразу заметно. Как ампутированная конечность у человека в многоликой толпе прохожих большого города. Но в отличии от вызываемого чувства сострадания, отсутствие совести приносит боль окружающим горе и беды. Хотя это та-же инвалидность, но только не получить больному ни группы, ни пенсии. Так они и мучаются всю жизнь. И мучают окружающих.

Чай или кофе? Может лучше чай? С перетертой с сахаром калиной. Или с медом? Да, чай. С медом. Иду вниз во двор, за столик, который ещё не оккупировали разбежавшиеся по своим утренним хозяйственным делам бабульки. Солнце, самое лучшее в мире одесское солнце после вечернего промозглого дождя! Как победа света и добра над сумраком и злом. Чай, сигарета, осторожно подходит тети Мусин хитрый рыжий кот Васька, на круглой тарелочной морде светятся наглостью два зеленых огонька. Васька узнает меня, смело подходит и начинает тереться о штанину моих спортивных брюк, тихо урча. Металлом хлопают ворота двора, влетает с ребенком на руках, маленьким двухлетним Костиком, соседка Лена, видит меня.
- Андрей, Саша!-кричит вначале мне, а потом в свой палисадник Лена,- у меня коляску возле "трешки" украли!
С палисадника выходит Лены муж Саша, здоровый двухметровый парень лет под тридцать.
- Как украли?
- Как-как? Пошла купить прищепки в "трешку", там ступеньки для коляски неподъемные, оставила коляску, взяла малого и пошла на минутку в магазин. Выхожу-коляски нет.
- Лена, они могли потащить её в приемку металла, там раскурочат, снимут колеса и сдадут. А колеса сдадут на Староконке. Или перепродадут всю как есть.Когда украли?
- Та прямо щас!
Подскакиваю, секунду смотрю с сожалением на остывающий чай и мчусь догонять уже рванувшего в приемку металла Сашу.
Заходим в подвал приемки , темень, воняет бомжами, сивухой, сыростью.
- Эй, есть кто?
- Шо надо? - отвечают из полумрака.
- Иди сюда, -зову я.
- Шо надо,- повторяет сиплый голос и из темноты выходит мужик без возраста.
- Коляску покажи.
- Какую коляску? - деланно удивляется мужик.
Саша, пока мы спорили, осветив фонариком мобильного телефона помещение, быстро прошёлся по приемке.
- Вот она! - победно оглашает сосед.
- Эй, а кто мне возместит ущерб? Я за неё 200 гривен отдал.
- Ах ты ж ссуууу, - тянет руку схвать за горло приемщика Саша.
- Саня, ша! Не бери горе на себя, коляска есть, все хорошо, - успокаиваю соседа я.
- Ты, разве не видел, что в коляске детская поилка и игрушка лежит? Разве не видно, что она украдена? Совесть есть, мразь? - говорю я приемщику.
Вышли из приемки на солнечную улицу родной Молдаванки, как из сумерек царства мертвых в мир живых и пошли к своему двору.
- Спасибо, Андрей, - протягивает мне руку Саша у моего подъезда.
- Та не за что. Ведь мы соседи, - пожимаю руку и поворачиваюсь к двери парадного.
- Если-бы не ты, таки было-бы горе, убил-бы его там. Задушил.
- А смысл? Ведь у него совесть ампутирована, инвалид он, - и я зашел в парадную....

28.06.2018, Новые истории - основной выпуск

Одесские зарисовки

Без души

У соседа Толика была мечта. Мечту звали новострой на Французском бульваре. И чем финансово ближе была мечта, тем язвительней и желчней был Толик ко всему, что его окружало в его родном дворе на одесской Молдаванке. Критике подвергались все и вся, вплоть до соседских котов и даже родной жены Муси, с которой Толик прожил душа в душу добрых четверть века и даже (если ему верить) ни разу не изменил даже в мыслях.
А когда до осуществления мечты оставалась последняя тысяча долларов, Толик стал невыносим настолько, что соседи (и я, грешный, в том числе) скинулись и принесли Толику его мечту прямо домой в виде заветной тысячи. В общем, Толя квартиру таки купил, потом полгода делал там ремонт и к самому Новому году въехал в апартаменты с кухней-студией, двумя спальнями, гостиной и биде впридачу на двенадцатом этаже с видом на море. "Это вам не засцанная котами Молдаванка с крикливой бабой Валей! Там цивилизация!" - говорил Толик, грузя свои пожитки в старенький шевроле. "И до моря пять минут пёхом"- пыхтел над пожитками Толян. А свою квартиру на Молдаванке сдал студенту из Измаила.

И вот, спустя каких-то полгода я услышал Толин бас в нашем дворе!
- Осторожней, осторожней кому говорю! - кричал Толя грузчикам, выгружавшим его вещи.
- Так мы и так обэрэжно! - ответил один из грузчиков.
- "Обэрэжно", - перекривил грузчика Толик, - и чему вас в ваших тернополях и львовах учат?
- Привет, Толя! - пожал я ему руку, - чего это ты вернулся?
- Понимаешь, Андрюха, не могу я там жить! Эта бетонная коробка давит мене душу! А соседи! Я за полгода даже не знаю как зовут соседей по лестничной площадке! Души там нет, Андрей. Один железо-бетон!
- Я, мля, кому говорю осторожней! Тут Мусины вазы в коробке! Вы хотите сделать инфаркт моей Мусечке? - переключился снова на грузчиков Толя....

Андрей Рюриков

09.07.2018, Новые истории - основной выпуск

- Сколько нужно молдаван, чтобы вкрутить лампочку?
- Это анекдот. Но вот вам реальная история. У нас в Красном Луче есть горный техникум, где в свое время практически всегда была группа молдаван. Не знаю про шахты в Молдавии, думаю, они учились, чтоб штреки для винных бочек строить. Так вот, весной и осенью мы по пятницам-воскресеньям выходили на природу с ночевками. Обычно в Коренное (тогда заповедная зона, лет пятнадцать, вроде, уже заповедник) или на скалы в Штергрес. И однажды рядом с нами расположилась группа этих молдаван из горного. Так вот, знаете ли вы, как молдаване собирают дрова? Уверен, что нет. Представьте картину: вокруг дерева стоит человек семь-восемь их, а метрах в десяти более широким кругом стоим мы, наблюдая за этим цирком. К топору привязана веревка. Один из "собирателей" раскручивает топор и бросает его вверх, чтобы он обмотался вокруг ветки. А потом начинает дергать веревку, чтоб отломать эту ветку. Когда она отламывается - "дровосеки" отпрыгивают от летящей вниз ветки и топора. В тот раз никто не пострадал, но я понял, что большая часть анекдотов про молдаван вполне вероятно, реальна.

01.03.2021, Новые истории - основной выпуск

Зачитал коллегам анекдот с анекдот.ру:
- Дорогая, я хотел бы попробовать что-то новое в постели.
- Давай покажу, как менять пододеяльник.
Похихикали и понеслась.
- А у меня всегда видно, кто менял пододеяльник: я или муж.
- А я своего не подпускаю, вечно что-нибудь не так сделает.
- А я своему говорю, что когда-нибудь сниму его на видео, как он пододеяльник меняет. Вот как меняют люди, как я меняю: заправляю два угла, потом противоположные два угла, потом расправляю. А он залезает туда с головой. Еще и матерится!
- А чего матерится?
- Говорит, темно ему там.
- Так пусть в следующий раз фонарик возьмет.

03.01.2023, Новые истории - основной выпуск

Благими намерениями...

Коллега рассказала. У мужа вторая симка на телефоне, о которой восьмилетняя дочка не знает. Поставил вайбер, назвался Дедом Морозом, завесил соответствующие фотки, добавился к ребенку. Ну и месяц расспрашивал, как себя вела и что хочет на Новый год. В общем, по итогам ребенок счастлив, хотя и приговаривал "хоть бы получилось, хоть бы получилось, я иногда плохо себя вела, но исправлюсь" и верит в Деда Мороза на тыщу процентов. Там еще и с подарками родители целое представление разыграли с заказом поздравления от "настоящего" Деда Мороза через OLX и розыгрышем его якобы тайного прихода. Как будто он даже дверь забыл закрыть. В общем праздник удался. Для одного ребенка. Хорошего и доброго ребенка. Который раздал телефон Деда Мороза всем одноклассникам и одноклассницам. А папа с мамой не знали, что делать с посыпавшимися просьбами от трех десятков детей. Одной особенно грустной девочке даже подумывали тоже помочь с праздником. Пытались звонить ее маме, но та не брала трубку. Вышли на нее через классную руководительницу. Вчера девочка в восторге отписалась Деду Морозу, мол, очень большое спасибо за игрушку ЛОЛ, о которой она давно мечтала, но пусть, пожалуйста, он выполнит самое-самое главное ее желание: чтобы мама и папа помирились и снова жили вместе.

13.10.2019, Новые истории - основной выпуск

Пушкин, я и Зимняя Лошадка

Не так давно одесское телевидение юбилей справляло. Всех вспомнили, всех поздравили: и самого первого оператора, и выпускающих, и звукорежиссеров. Даже того хмыря, что катушки с кабелями таскает.
Не позвали только тех троих, кто как раз больше всего для его развития сделал: меня, Пушкина и одну заразу.
Ладно, я не обидчивый. Раз они решили наши заслуги неблагодарно замолчать - расскажу сам.
История эта случилась, когда я в четвертый класс пошел.
С первого по третий у нас была единственная учительница. И сидели мы безвылазно в своем классе. А подросли - стали выезжать в свет, вращаться в сферах и мучить других учителей. Это называлось кабинетной системой.
В первый же день четвертого класса я познакомился с людьми, которые постепенно стали для меня одними из самых важных и родных: с учительской семьей Попелюхеров.

Илья Лазаревич вел у нас русский. Роза Моисеевна - его жена - занималась тем же в параллельном классе. А их дочка, Анна Ильинична, ставила мне двойки и тройки сначала за рисование, а потом за черчение.
Они были учителями от бога и замечательными людьми. Мы почти всем классом вечно торчали у них дома, в маленькой квартирке на Жуковского.
Потом они были главными гостями у меня на свадьбе.
А в начале девяностых дети увезли их в Израиль. Им - настоящим интеллигентам, бессребреникам, хлебосолам, не горлохватам - было там очень плохо и тоскливо, и мы интенсивно переписывались до самой их смерти.
Я был двадцатилетним мальчишкой-позером, все старался писать красивые эпистолярии - ни слова в простоте! - а надо было вместо глупых грошовых мудрствований и выпендрежа просто сказать, как благодарен я им за все, как их люблю и как скучаю. Почему-то это казалось стыдным. До тех пор, пока не пришло письмо с вырезанным из местной газетенки крошечным некрологом.
Илья Лазаревич был прекрасным учителем и большой души человеком. Русскому языку у него обучались и самые дремучие двоечники и раздолбаи. Даже одноклассник, практически не учившийся в школе и первый раз загремевший на зону еще малолеткой, со второй ходки писал безукоризненно грамотные письма: такие яркие и хлесткие, что одно даже напечатал журнал “Человек и Закон”.
У всех у нас свои странности. Был свой пунктик и у Лазаревича, как мы его называли: он был пушкинистом.
Что такое пушкинист? Существовала в СССР такая тусовка полусумасшедших фетишистов. Были любители Пушкина, были его ненавистники, были равнодушные, а еще - были пушкинисты.
Так же, как собиравшиеся на Соборке болельщики могли часами спорить, на какой минуте забил гол нападающий Иван Баба во втором периоде матча между сборной шиномонтажного ПТУ№4 и командой второй столовой, так и пушкинисты могли устроить скандал с хватанием за грудки и мордобоем, выясняя, на левой или на правой ноге носил при жизни великий поэт чудом найденный на его квартире полуистлевший вонючий носок.
Пушкинисты были относительно безобидными чудаками, поэтому им не мешали бурлить, собирать тематические марки, сплетни, посмертные, прижизненные и пренатальные маски Пушкина, а временами собираться большими кучами для очередного скандала. И даже сделали несколько журналов, где они и обсуждали восхищенно нюансы пушкинских детсадовских каракулей на полях рукописей и девичью фамилию прабабушки Арины Родионовны.
Первый же урок русского Лазаревич начал эффектно. Он сказал:
- Дети, встаньте и посмотрите в окно.
Когда посреди урока вдруг разрешают встать, это всегда радует. Мы слоновьим стадом с воплями подбежали к окну и уставились в него.
За окном не было ничего нового: все тот же микро-скверик, на месте которого когда-то была Вознесенская церковь.
- Видите, видите? - с трагической мхатовской интонацией страстно начал Илья Лазаревич. - Вот там, прямо перед вами, была когда-то граница порто-франко; Тираспольская застава, через которую в Одессу въехал Пушкин! Вы понимаете, Пууу-ушкин!

Мы переглянулись и захихикали. С нашей точки зрения, въедь Пушкин через что-то другое, а не через этот садик на углу Комсомольской и Дзержинского, в мировой истории мало что изменилось бы.
Лазаревич, который от звучания имени Александра Сергеевича, как уважающий себя пушкинист, впал в священный транс, выудил откуда-то мутную фоточку с полосатой будкой и шлагбаумом, и затряс ей перед нами.
- Вот она! Вы представляете?!
Мы не впечатлились. Фотография была так себе. Еще и подрисованной карандашом. Даже я своей "Сменой - 8М" куда лучше снимал. Но Илья Лазаревич уже ничего не видел. Пылко и страстно, жутко картавя (он всегда начинал картавить, когда волновался), он вываливал на нас гору нудных подробностей пушкиниады: куда поэт отправился, пройдя эту заставу, где он потом пообедал, что сказал ресторатору, куда поехал потом…
В общем, Илья Лазаревич был пушкинистом. А я - мальчишкой, который неплохо для своего возраста читал вслух. Поэтому Лазаревич предложил мне антерпризу в обмен на пятерки. Я не устоял и начал таскаться по всяким злачным местам, декламируя куски пушкинских текстов.
Так я покатился по наклонной, пока кривая дорожка не довела до Дома Ученых: намечались помпезные пушкинские чтения, для которых пушкинисты отловили по городу четверых детей и пригласили телевизионщиков.
Из какой-то занавески выгородили на сцене кулису, толстая тетка - ведущая (я был развитым ребенком, в цирк ходил регулярно, так что тут же вспомнил, что ведущий по-научному называется шпрехшталмейстером) - загнала нас туда и наскоро порепетировала.
Оказалось, только я блесну с сидящей на ветвях русалкой: все остальные, как сговорившись, выбрали для себя разные огрызки из "Евгения Онегина".
Все мы принесли свои куски распечатанными на машинке и сдали их тетке-шпрехшталмейстеру.
Я первым оттарабанил свой текст.
Моя ровесница, мордатенькая девочка с длиннющей гусиной шеей и двумя огромными белыми бантами на жиденьких косичках презрительно фыркнула.
- Ты чего? - спросил я.
- Из тебя чтец, как из попы холодец! - сымпровизировала девчонка и показала язык.
Я понял, что с ней надо держать ухо востро: творческая среда - гадючник известный, это я от дедушки уже знал.
Девчонка дразнила меня дальше - негромко, чтоб не услышала ведущая. Противным скрипучим голосом: будто Анна Каренина из-под поезда.
Здоровый лоб из восьмого класса с пафосом прочел первую главу. Я удивился, как он смог столько вызубрить. Наверно, с первого класса долбил.
Тетка не знала ее тоже и сверялась по распечатке.
Прыщавая семиклассница бойко прочирикала письмо Татьяны и ее страдалки из третьей главы.
Девчонка с косичками перестала шептать мне ехидные дразнилки и продекламировала про удалую кибитку из пятой.
"Евгения Онегина" мы еще не проходили, поэтому слушал я с интересом.
Всю репетицию тетка-ведущая изо всех сил пыталась нас запугать до истерики:
- Помните! Вас будет снимать телевидение! Прямой эфир! Вас увидит весь город! Помните-помните! Вся Одесса! Не забывайте!
Я лениво пропускал ее страшилки мимо ушей: мне ли, самой яркой звезде второго голоса областного хора "Зернышки" из Дворца пионеров, давно избалованной вниманием мировых сми (в лице газеты "Овидиопольский колхозник"), бояться какого-то телевидения!
Прибежали телевизионщики, обставили нас со всех сторон выключенными софитами, поставили на пол микрофон на длинной железной штанге и предупредили, что до эфира осталось десять минут.
К нам за занавеску принесли какой-то хлам и стали наряжать нас в него.
Обе девочки получили нелепые кисейные хвосты. Татьяне еще сунули в руки облезлый веер и предупредили, чтоб она его не вздумала на сцене открывать: расползется.
Восьмиклассник получил трость. Шпрехшталмейстерша сказала, что это - пушкинская. Парень закричал, что никакая она не пушкинская, она чарли-чаплиновская, и он с ней выступать не будет, но ведущая шикнула, и он смирился.
Тут она увидела мои битком набитые карманы, снова завела свою шарманку, - как так можно, тебя же сейчас увидит вся Одесса, - заставила все из них вытряхнуть и сдать ей на хранение.
Я безропотно отдал почти все. Кроме ручки от крана. Это была очень ценная и редкая вещь.
Конечно, тогда в каждом одесском дворе была водоразборная колонка: заходи и пей. Но еще - из всех фасадов домов торчали кончики водопроводных труб с краном на конце. Туда по утрам дворники цепляли свои шланги, чтобы поливать улицы.
Закончив полив, они снимали и уносили с собой ручки (сами крутилки) от кранов, чтобы никто не открыл воду и не бросил потом, забыв закрыть.
Имея свою крутилку, можно было пить в любой момент, гуляя по улице: не требовалось заходить во дворы и разыскивать там колонки. Поэтому ручка от крана очень высоко ценилась.
Ведущая поклялась, что сбережет ее, и я скрепя сердце согласился.
Взамен крутилки я получил шляпу-цилиндр. Тетка нахлобучила его на меня, и цилиндр провалился до плеч. Он был вдвое больше моего размера.
Я осторожно поднял его.
- Ты, главное, ушами не шевели, когда выступать будешь! - обидно заржала моя ровесница. - А то опять провалится!
- Не провалится! - бодро возразила ведущая.
Она сняла с меня цилиндр, смяла какую-то бумагу, запихала туда и надела цилиндр обратно. Теперь он не проваливался. Только крутился на башке, как юла.
- Прекрасно! - одобрила ведущая.
Занавеску убрали, софиты включили и начали елозить ими по сцене вокруг нас по командам оператора.
- Можно! - сказал он наконец корреспондентше.
- Хорошо, - обрадовалась та, - а то пять минут всего осталось. Дети, послушайте меня.
Корреспондентша пошла нас пугать, как до нее ведущая.
Я не слушал. Софиты не столько светили, сколько грели. Я взмок и все тело дико зачесалось.
Чтобы отвлечься, я начал разглядывать зал.
Зрители тоже уставились на меня: старшеклассники им были неинтересны, а вот мы с мордатенькой девчонкой вызывали ажиотаж.
- Смотрите, смотрите! Такие маленькие, а уже пушкинисты!
Зал был битком. Там сидели пушкинисты в разной степени разложения. Заболевшие недавно были еще похожи на нормальных. Другие деградировали настолько, что прилюдно трясли томиками Пушкина. Представляете? Прийти не абы куда, а на пушкинские чтения - и со своим томиком Пушкина! Все равно, что в ресторан со своей поллитрой притащиться!
Все они оживленно беседовали кучками по нескольку человек. Было забавно: все группки вели себя совершенно одинаково. Какое-то время вся кучка пылко и негромко говорила что-то друг другу, потом кто-то из них поднимал указательный палец вверх и взвывал страстно:
- Ну это же Пууу-у-уушкин!
Потом начинался новый круг.
- Это же Пуууу-ушкин! - неслось периодически из разных углов зала с одинаковым подвывом.
Это явно был общепринятый пушкинистский пароль.
Корреспондентша замахала руками, чтобы все замолчали, еще раз напомнила всем про ответственность, и эфир начался.
Сначала она сама со вторым микрофоном на веревке протараторила в камеру про великое событие, потом всучила микрофон шпрехшталмейстерше. Та не так бойко, но все-таки представила нас и предложила начать восьмикласснику. Он шагнул к микрофону.
Я не зря удивлялся, как парень смог запомнить целиком первую главу. Он промямлил про дядю честных правил, но уже вторую строфу произнес тише и неуверенней. К лондонскому денди он уже еле шептал. А погоревав на прощанье о вышедшей из моды латыни - замолчал совсем.
- Просим! - подбодрила его ведущая, аплодируя.
Но парень решительно махнул рукой и смело ушел со сцены.
Чтобы скрыть накладку, оператор быстро крутанул камеру и стал показывать зал.
Пушкинисты расцвели. Дядьки достали расчески и стали прилизывать лысины, а тетки мечтательно закатили глазки к небу. Только пушкинисты последних стадий никак не отреагировали: они так и продолжали сидеть с томиками Пушкина в трясущихся руках, что-то бормоча себе под нос.
Шпрехшталмейстерша подтолкнула к микрофону Татьяну и концерт продолжился.
Ее номер оказался оказался куда короче.
- Я к вам пишу - чего же боле? - возмущенно и зло спросила девочка у какого-то плешивого пушкиниста из первого ряда.
Эффектно, как настоящая актриса, широко повела рукой, с грохотом повалила микрофон на зрителей, разрыдалась и убежала.
Оператору снова пришлось развернуть камеру в зал. Пушкинисты жутко покраснели, но расплылись в блаженстве: справедливость восторжествовала, мир в конце концов заинтересовался ими!
Микрофон поставили на место.
Мордатенькая девочка с победным видом шагнула к нему. Подняла руку, как зовущая на баррикады Родина. Открыла рот. Постояла так. И закрыла рот.
Она забыла свой текст.
Меньше меня дразнить надо было.
Шпрехшталмейстерша за кадром делала страшные глаза. Девочка молчала. Мне стало ее жаль. В конце концов, я сам был тот еще подарочек. Я перестал злиться на девчонку и захотел ей помочь.
Что она читала, я толком не помнил, и тоже задумался. Мы стали молчать вместе.
Я вспомнил первым. Правда, не сначала, но хоть что-то.
- Зима. Лошадка, торжествуя,.. - шепнул я девочке.
- Зима. Лошадка, торжествуя, на дровнях обновляет путь. Ее крестьянин, снег почуя, плетется рысью как-нибудь... - послушно и как-то задумчиво продекламировала она.
- Скотина! Гад! - сообщила всей Одессе.
И тоже убежала.
На сцене я остался один.
Сделал шаг вперед. Открыл рот. И вдруг понял, что заразился от этой девчонки: я тоже внезапно забыл текст. Напрочь.
Нет, никакого страха я не чувствовал. Был совершенно спокоен. Но никак не мог вспомнить не единой строчки. Или хоть о чем вообще собирался читать.
Очень мешало сосредоточиться то, что из-за софитов все тело зудело.
Я постоял еще. Ничего не вспоминалось. Тогда я начал чесаться. Сначала одной рукой. Потом другой. Потом двумя сразу. Как блохастая собачка.
Зуд прошел. Но стихи так и не вспомнились.
Тут меня осенило. Перед выступлением ведущая запихнула в мой огромный цилиндр какие-то бумаги. А вдруг это как раз мой текст?
Я поднял цилиндр. Из-под него упал бумажный комок.
Я поставил цилиндр на сцену и развернул бумагу - хотя уже видел, что это не моя распечатка.
Бумага оказалась газетой "Вечерняя Одесса".
На всякий случай я прочитал заголовки на первой странице. Нет, это был точно не мой текст.
Я разозлился. Не хватало зацепки, любой зацепки - и все вспомнилось бы, все пошло бы как по маслу.
Продолжая задумчиво смотреть в газету, я попытался вспомнить репетицию. Хоть словечко бы - а дальше я уже не пропаду.
Нет, никак.
И вдруг вспомнилось: это было что-то про лес! Какие-то взрытые бразды, какая-то кибитка. Телега, что ли? Воз? Лес и воз...
Тут в голове вспыхнуло. Я вспомнил все. От начала и до последней строчки.
Встал в позу и начал:
- Однажды, в студеную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
Корреспондентша ахнула и полезла на сцену, волоча за собой микрофон на веревке. Оператор снова крутанул камеру в зал. Сегодня пушкинистам определенно везло.
До конца прямого эфира оставалось время. Его надо было как-то заполнить.
Корреспондентка решила, что с поэзией на сегодня хватит, а вот интервью может телезрителей заинтересовать.
- Как тебя зовут? - сунула она мне микрофон.
- Саша, - мрачно отозвался я: могла бы до передачи поинтересоваться.
- Саша, какое красивое имя! Скажи нам, Саша, вот ты Пушкина... что?
- Что? - переспросил я.
- Ну, ты ведь Пушкина лю... - подмигнула корреспондентка. - Лю-би...
- Не люблю, - честно сказал я.
- Как это? - ужаснулась корреспондентша. - Кого же ты тогда любишь? Ну, вот какое стихотворение тебе нравится?
- “В тропическом лесу купил я дачу”, - так же искренне ответил я.
Журналистка явно его тоже знала, потому что сделала страшные глаза и показала целую пантомиму, как она меня душит.
Камера тут же развернулась в зал. У пушкинистов был счастливый день. За всю историю им не обламывалось столько внимания человечества, как за один сегодняшний вечер.
- Уйди, - прошептала мне корреспондентша, закрывая микрофон - я сама закончу как-то. Убирайся отсюда.
- Я не могу уйти, - сказал я в свой микрофон. - у меня шпрехталмейстерша крутилку забрала.
- Я не шпрехштал... шпрехмах... я заведующая детско-юношеской бибилиотеки! - завизжала оскорбленная ведущая.
На камере продолжала гореть лампочка. Это значило, что мы по-прежнему в прямом эфире.
Корреспондентша вытолкала меня из кадра и всучила ведущей, а сама стала нести в объектив какую-то ахинею.
Несостоявшаяся шпрехшталмейстерша вытащила меня на улицу и сказала, чтобы больше никогда меня не видела.
Крутилку она так и заначила. Это было уже просто подло.
Через день у нас был русский язык. Я хотел заболеть, но не получилось.
Илья Лазаревич был мрачнее тучи.
Он вызвал меня к доске. Достал из портфеля свежую "Вечерку".
- Послушайте, дети. Вот что пишут про нашего героя.
И начал читать.
Газета напечатала репортаж про пушкинские чтения. Не меньше половины было обо мне.
Корреспондент был тот еще хохмач. Наверно, ему понравилось, что я фокуснически вытащил из цилиндра именно "Вечерку". Потому что он меня пожалел.
- Неизгладимое впечатление, - читал Лазаревич, - оставил самый маленький участник чтений: А. Пащенко из 29-ой школы (учитель - И. Л. Попелюхер). Он с настоящим актерским мастерством разыграл целое представление: Александр Сергеевич встает утром с постели, почесываясь и позевывая (вранье, не позевывал я, только чесался!). Вдруг его лицо проясняется: поэт вспомнил о чем-то приятном. Он достает из своего цилиндра свежий ежедневный листок, чтобы прочесть новое стихотворение Некрасова. Так мастерски ученик четвертого класса показал преемственность великих русских поэтов...
Илья Лазаревич продолжил читать. Я подумал, может, все и обойдется - раз я такой актер и мастер.
Заметка кончилась. Илья Лазаревич снял очки и хмуро уставился на меня. Мы молчали.
Вдруг он хлопнул рукой по столу и закричал:
- Это что?! Это что?! Как ты мог так поступить? Ты опозорил нашу школу! Ты навсегда запятнал мое имя! Ты что, считаешь, что Пушкин, - Пушкин! - великий гений, поэт невиданного дарования - и спит в цилиндре?!
Повисла тяжелая пауза. У Ильи Лазаревича гневно раздувались ноздри.
Он был пушкинистом до мозга костей. И я решил применить безотказное заклинание, о котором узнал позавчера.
Поднял указательный палец к потолку, томно закатил глаза и взвыл, как волк на луну.
- Ага, это же Пууууууу-ушкин!

Илья Лазаревич три месяца со мной не разговаривал. Русским со мной это время занималась после уроков его жена - Роза Моисеевна.
Максимум через год на одесском телевидении появилась куча видеомагнитофонов и почти все передачи стали идти не в прямом эфире, а в записи.
Подозреваю, что этот технический прогресс больше всех остальных подтолкнули как раз мы с мордатенькой девчонкой. Без нас бы они еще сто лет прособирались.
Очень странно, что именно нас на юбилей и не позвали.
Конечно, за крутилку им наверняка до сих пор стыдно.
Глупые. Я ведь сто лет как не пацан. Взрослый, солидный, серьезный мужик. Что ж они, и правда думают, что я до сих пор так и хожу без крутилки в кармане? Смешно.
И все равно, я бы на их месте ее вернул. Позвал бы нас с той девчонкой, поговорил бы, и под камеру вернул мне крутилку.
Это было бы красиво.
А мы на пару с той Торжествующей Зимней Лошадкой в благодарность сделали бы все, чтобы их юбилей запомнился всем навсегда.
Мы это здорово умеем. С детства еще. Пушкинская школа.
Кстати, и Александра Сергеича на этом юбилее тоже не помянули. Ни разу.
Зря они так.
Это же Пууу-ушкин!

Александр Панченко

19.05.2023, Свежие анекдоты - основной выпуск

В мире есть два типа людей: Те, кто может экстраполировать неполные наборы данных.

19.05.2023, Свежие анекдоты - основной выпуск

Человеку свойственно ошибаться, а винить в этом кого-то другого указывает на управленческий потенциал.

16.08.2019, Новые истории - основной выпуск

На волосок от погибели

Захожу в какой-то кабинет с очередными бумажками, там коллега заклеивает потертость на ноге от новой обувки скотчем. Спрашиваю, чё, мол, ласты клеишь? Хорошо, у нее нога повреждена - не догнала.

11.01.2021, Остальные новые анекдоты

Примирением сегодня называют капитуляцию одной из сторон под угрозой террора с другой.

Боевые ботаники

19.05.2023, Остальные новые анекдоты

Человек может сделать больше, чем думает, но обычно делает меньше, чем думает.

19.05.2023, Повторные анекдоты

Дайте человеку пистолет, и он ограбит банк,
Дайте человеку банк, и он ограбит мир.

17.10.2019, Повторные истории

Хочу с вами поделиться.

Наткнулся пару месяцев назад на статейку о работе иммунной системы. Заинтересовался и стал разбираться – на популярном уровне, конечно: сначала википедия, потом мединовские учебники.

Никогда не думал, что там столько чудес. А одно - так зацепило, что решил о нём рассказать. Думаю, вы тоже сильно впечатлитесь.

Правда, чтобы было понятно, о чём речь, придётся сначала хотя бы пунктиром героев представить: их два всего, заскучать не успеете.

Вот представьте: ночь, улица, фонарь, аптека, а вы в эту аптеку зашли и подхватили там какой-то новый вирус, которым раньше никогда не болели.

Вирус этот встроился в клетки нашего тела, эти клетки бросили работу и ушли в глухой запой. Мы заболели.

Тут и появляется первый герой.

Шляются у нас по всему организму разные клетки. В том числе – антигенпрезентирующие. Это если по-научному. А если без зауми, то клетки-гопники. Дендритные клетки, макрофаги и ещё парочка таких же страшных рыл.

Как и положено гопникам, они в основном интересуются не влиянием Блока на развитие поэзии 20-го века, а у кого бы мобилу отжать. У этих клеток одна заветная мечта: выпить и закусить. Цепляют всех прохожих: “слыш, ты с какого раёна?”.

А поскольку заболевшим клеткам не до бесед с быдлом, гопники оскорбляются - и эти клетки попросту сжирают.

Они жадно чавкают, жрут очень неряшливо и на рыле у них остаются лохмотья даже вякнуть не успевшего вируса, который только-только начал обживаться в новой квартире.

Пока они обжираются – я успею рассказать про второго героя, который куда интересней.

Т-лимфоциты родом с той же улицы, что и гопота – из костного мозга.

Кстати, вот вам первое чудо – внутри наших костей живут и размножаются колонии многих кровяных (и не только) клеток. Так вот, пока они там плодятся – они имеют очень слабое отношение к остальному организму.

Вдумайтесь: это – просто обитающая в нас колония простейших!

Мы только научились их использовать в своих интересах - как муравьи научились использовать тлю: кормят её, пасут и потом доят, слизывая сладкий нектар, который выделяет тля.

Но Т-лимфоциты мало что помнят о костном мозге, потому что их оттуда украли цыгане и увезли аж в тимус (вилочковую железу) даже не младенцами, а эмбрионами - гемоцитобластами (теми самыми так модными сейчас стволовыми клетками).

Откуда берутся дети, все знают? Т-лимфоциты рождаются точно так же: в тимусе есть особые клетки-няньки с настоящими матками (которые так и называются инвагинациями), в которых эмбрионы лимфоцитов созревают – и рождаются уже по-настоящему.

Там же, в тимусе, есть детский сад и школа, где T-лимфоцитов учат любить родных (не обижать клетки родного тела) и с опаской относиться к чужим дядькам-педофилам (чужеродным клеткам).

По окончанию школы Т-лимфоциты выходят из вилочковой железы в жизнь.

Фактически, это ещё подростки. Жизни они пока не нюхали, поэтому биологи их называют “наивными”.

Видели бродящих по улице подростков? Уши заткнуты наушниками с гремящим рэпом, взгляд остекленевший, окружающее им совершенно неинтересно. Вот и наивные Т-лимфоциты под микроскопом выглядят точно так же – разве что без наушников.

А клетка-гопник в это время уже нажралась. И, как любое сытое быдло, тут же начала ощущать себя элитой. У неё начали бродить смутные желания: жениться на модели, купить ламборджини или смотаться на Канары.

Канары ей представляются самым реальным из этого перечня, поэтому клетка-гопник (по-прежнему с лохмотьями патогена на морде) пакует чемоданы, лезет в лимфатический сосуд и оттуда отправляется в морской (то есть, лимфатический, конечно) круиз на курорт – в ближаший лимфатический узел.

А на этом курорте – там ведь полно наивных Т-лимфоцитов. И наши герои наконец встречаются.

Клетка-гопник наступает на ногу лимфоциту с привычным вопросом: “да ты с какого раёна, пацанчик?”.

T-лимфоцит изумляется. Он закончил школу благородных девиц и привык к совсем другим манерам. Вытаскивает наушники и пытается понять, что происходит.

Я в буквальном смысле говорил, что жизни он ещё не нюхал: впервые лимфоцит встречается с вонючим гопником, от которого несет перегаром и недельными носками (стыдливые биологи эти носки и перегар деликатно называют главным комплексом гистосовместимости и ко-стимуляторными ферментами – но, как ни называй, а воняет-то от этого не меньше!).

T-лимфоцит внимательно разглядывает гопника. Сам-то резкий пацан сер, уныл и непримечателен: замечали ведь, вся гопота друг на друга похожа как близнецы. Но свисающие с рыла гопника ошмётки сожранного вируса делают его чушку уникальной.

А шляющиеся мимо В-лимфоциты Т-лимфоцита ещё и подзуживают: "он обозвал тебя червяком, земляным червяком!" - пока другие В-лимфоциты достали мобильники, издевательски ржут и делают фоточки на память (чтобы в следующий раз организм отреагировал на этот антиген в разы быстрее, но Т-лимфоциту же всё равно дико обидно!).

И тут происходит удивительная штука – ради которой я всё это и рассказывал.

От злости лимфоцит (он-то теперь не наивный, а битый жизнью – активированный) начинает бурно делиться, его дети – тоже: пока не образуется огромная куча клеток (клон).

Но делятся они не просто чтобы Фрейда ублажить, а очень быстро мутируя! С каждой мутацией всё больше обучаясь распознавать именно этот вирус.

Мутировавшие неправильно уничтожаются, удачные размножаются дальше. И потом они идут на войнушку.

Просто вдумайтесь: когда мы подхватили какой-то новый грипп – за те пару дней, что мы валяемся с температурой, внутри нас втихаря идёт настоящая эволюция T-лимфоцитов.

Ещё раз: самая настоящая дарвиновская эволюция. Не за миллионы лет. За два-три дня.

Разве это не настоящее чудо?

И это – только один крошечный эпизод из будней иммунной системы. Даже из которого я и сотой части не рассказал: на самом деле и Т-лимфоциты бывают совсем разные: здесь была речь только о Т-киллерах, и происходит всё куда сложней и увлекательней. И чудеса там – на каждом шагу...

Александр Пащенко

19.05.2023, Повторные анекдоты

Искусственный интеллект не может сравниться с естественной глупостью.

02.06.2023, Повторные анекдоты

Иду на работу очень-очень быстро. Боюсь, что если идти недостаточно быстро, то передумаю, и не пойду на работу.

01.03.2024, Новые истории - основной выпуск

Рассказал коллегам анекдот:
- Дорогая, я хотел бы попробовать что-то новое в постели.
- Давай покажу, как менять пододеяльник.
Похихикали и понеслась.
- А у меня всегда видно, кто менял пододеяльник: я или муж.
- А я своему говорю, что когда-нибудь сниму его на видео, как он пододеяльник меняет. Вот как меняют люди, как я меняю: заправляю два угла, потом противоположные два угла, потом расправляю. А он залезает туда с головой. Еще и матерится!
- А чего матерится?
- Говорит, темно ему там.
- Так пусть в следующий раз фонарик возьмет.

19.05.2023, Остальные новые анекдоты

Почему был арестован генеральный директор ведущей компании по производству протезов?
Выяснилось, что он был вовлечен в международную торговлю оружием.

18.02.2020, Остальные новые анекдоты

В СССР колхозникам не давали паспортов. Поэтому уроженец деревни Клушино некто Гагарин в космос полетел без паспорта.

20.05.2018, Новые истории - основной выпуск

Одесские зарисовки.
Море одиночества.

- Какое прекрасное утро.-Зина сделала ещё один глоток горького густого кофе, жмурясь от яркого солнца, прорывающегося к её глазам через щель в ветвях старинной акации, растущей возле старого кафе на Мясоедовской.
-Что?- оторвался от телефона Толик, пытаясь переключиться от соцсетей на реальность.- Что ты говоришь?
-Я говорю, что утро просто прекрасное. Посмотри какое шикарное солне, сегодня воскресенье, ещё май и впереди минимум четыре месяца тепла.
-Да, утро действительно прекрасное и солнечное,- Толик посмотрел на солнечный диск, зажмурился и улыбнулся Зине и кивнул в сторону тротуара.-Видать не только мы оценили это. Смотри сколько людей. Ты когда нибудь видела столько людей в обычное воскресное утро? Ведь даже туристический сезон не начался! Море людей.
-Одиночества...
-Что? Какого одиночества?- удивился Толик.
-Море одиночества.Миллион людей, море людей. И все одиноки. На каждом лице клеймо, печать одиночества из страха, неуверенности, груза забот, неудовлетворенности собой и окружающим. И чем больше людей, тем явственнее эта печать.В любом селе на десять хат и двадцать старух больше общности, заботы о ближнем, соседе, больше счастья и дорботы, чем в миллионном городе, где от людей не спрятаться, ни скрыться, где над тобой, под тобой и за всеми стенами живут люди. Споткнись, упади сейчас один из этой толпы- остальные пройдут мимо, не заметят, ничего в них не ёкнет, не щелкнет, просто даже не заметят.Все одиноко бегут по своим одиноким делам, чтобы обеспечить и обставить своё одиночество более комфортно.
-Глупости говоришь! Терпеть не могу тебя в такие минуты! Ты не с той ноги встала, Зина? Какое море одиночества? Вот нас возьми, у тебя есть я, Костик уже женат, внук растет. Яшка - богатырь, уже в третий класс перейдет...
-Костик? Когда у нас был Костик в последний раз? На Новый год? А ведь живет через улицу. Ты хоть помнишь как его эту новую жену зовут?
-Новую жену? Он снова разошелся ?-удивившись, Толик положил на столик телефон.
-Так он на Вале и не женат был. Жили вместе. Теперь это гражданским браком зовется. Вот и получается, что разошелся с ней даже не женившись.- усмехнулась Зина.
- Жаль. Вроде неплохая девушка была, хозяйка. Да и готовила вроде не плохо. Помню "селедка под шубой" на Новый год мне понравилась.И вдруг- разошлись! Странно.
-Селедку под шубой делала я,- уколола мужа взглядом Зина.
-Да? А то-то я смотрю, что вкусно было! Ну тогда правильно бросил Костик эту задрыгу! Даже селедку под шубой сделать не может! И с кем он сейчас живет?
-А я знаю? Он разве скажет?-пожала плечами Зина
- И не заходит даже,стервец!Вот придет- всыплю ему "по первое число"! - погрозил кулаком в пустоту Толик.
-Прекрати тут распалять себя, а то опять сердце схватит.- забеспокоилась Зина.
-А я что? Я-ничего.- пожал плечами Толик и снова потянулся к телефону.
- А Яша таки растет,- улыбнулась образу внука в голове Зина.- И если ты не достроишь дом в Приморском под Вилково, я тебе этого не прощу и буду кормить до конца дней одной ненавистной тебе манной кашей на воде и головными болями по ночам.
-И что тебе так приспичил тот дом, Зина?- нерано заерзал на стуле Толик.
-Я не хочу, чтобы Яшенька жил в этом одиночестве в толпе! Толик, я хочу Яше счастья. А его здесь скоро не будет совсем. Со склонов на город идут железо и бетон. Они уже окружили нас, давят, выталкивают нас из города. А что они могут дать человеку, кроме серого безликого холода?
-Не преувеличивай, не всё так мрачно.И к тому-же, с чего ты решила, что там, за двести километров от Одессы, на пустынном берегу моря на краю Бессарабии, где почти нет людей и мало жителей, он не будет одинок?
-Потому что там будет море, там Дунай, впадающий в него, там будет солнце, там ночью есть звезды, наконец! И людей там настолько мало, что они видят и слышат друг друга.....

Андрей Рюриков

21.08.2019, Новые истории - основной выпуск

Есть у меня коллега. Для понимания контекста нужно уточнить, что человек он очень объемный, грузный, центнера на полтора, наверное. А потому медлительный, но основательный. Когда-то работал грузчиком в порту, а сейчас вот стал офисным планктоном, занимается бумажками и компьютером.

Итак, с прошлого вторника у нас тут субботник за субботником (тема для отдельного разговора), и вот сегодня он приходит жаловаться. Мол, что это такое?! На прошлой неделе два раза дергали на расчистку участка, вчера малярами-штукатурами почти целый день отработали, сегодня опять пытаются куда-то гнать, что-то где-то сверлить, откуда-то куда-то какие-то стенды перевешивать, спрашивают, почему я до сих пор не переоделся. Когда мне моей работой заниматься? Месяц короткий, 22 числа закрытие базы. Сколько можно? Что они там себе думают? Говорю, мол, ну ты же крупный специалист! У него мгновенная реакция. Разводя руками на ширину своей "талии": ага, широкого профиля.

07.02.2024, Свежие анекдоты - основной выпуск

- Как ваше ничего?
- Ничего. А как ваше ничего? Ничего?
- Ничего.
- Ну, ничего.

alexxx_13 (23)
1
Рейтинг@Mail.ru