Случайные истории

Приятелю моему звонит знакомый-

- Бросай всё, три дня осталось, едем в Беловежье, мне лицензию на лося отдали, пропадает - оба страстные охотники.

Поехали вчетвером. Один за рулём, трое ещё в пути стали прикладываться по водочке- благо ящик с собой прихватили. Веселились. На границе с Белоруссией обычно спокойно, почти не проверяют - но тут эта компания слишком громко себя вела.

В багажнике машины початый ящик водки, рюкзаки и ружья.

Да там только на одни ножи посмотреть - уже задумаешься.

Пограничник спросил –

- Что это у вас, зачем?

Ну и нашёлся же в компании шутник, ответил-

- Да надоел нам ваш Бацка, вот мочить едем.

Идиот.

Следующие три дня компания сидела в неотапливаемой камере, раздумывая о длинных языках и превратностях судьбы. Лицензия на охоту, конечно пропала.

Их рюкзаки, оружие и водка были свалены в коридоре, куда выходило окошко камеры. И друзья с тоской смотрели, как с каждым днём бутылок в ящике становится всё меньше...

НЕДОГРАДИЕНТ

Зашел я на работу к приятелю Юре, он трудится в огромном автосервисе.
Сидим, беседуем и тут к нам подходит очень недовольная женщина, прямо вся на нерве:
- Здравствуйте, вы тут начальник кузовного цеха?
- Здрасьте, ну, можно и так сказать. А что у вас случилось?
- А случилось то, что я не буду принимать машину в таком виде и тем более расписываться что не имею претензий к качеству работ. Потому что я как раз имею претензии!
Юра трагически опустил на грудь уставшую голову, но быстро взбодрился и сказал:
- Ну, раз претензии к ремонту есть, то пойдемте к машине разбираться.

Подошли к огромному, серому джипу.

- Ну и что вам конкретно не нравится?
- Много чего. Вот посмотрите на цвет двери и на цвет крыла. Видите? Должен быть оттенок как на крыле и посмотрите какой на двери. На двери он ушел немного в теплоту, даже в какую-то коричневизну, а должен быть абсолютно нейтральный, как на крыле и на всей остальной машине. Ну вы же сами видите!
- Подождите, сударыня, можно я сниму на видео ваши претензии, чтобы ничего не пропустить и неголословно указать мастерам на все недостатки. Пожалуйста, начните сначала, я снимаю.
- Хорошо. Давайте - это будет даже лучше. Итак, вот, на крыле цвет нейтрально серый, а на двери какая-то мерзкая коричневизна. Идем дальше, посмотрите в крыле какие должны быть блестящие крупинки, а теперь гляньте какие в двери. Должны быть помельче и их должно быть побольше. А на двери что? Какие-то большие и их явно меньше на квадратный сантиметр. Присмотритесь. Поэтому и перламутровый оттенок разный, не совпадает. Вам что, крупинок было жалко, в самом деле? Так, дальше. А тут как будто недоградиент какой-то. Должен быть плавный переход, а он идет какими-то рывками отсюда и аж до середины двери. Снимите отсюда, тут все видно.
Юра, не переставая снимать, взял осторожно барышню за локоток и мягко подвинул ее на пару шагов вдоль машины.
Сердитая барышня сбилась на полуслове и спросила:
- А куда вы меня тащите?
- К задней двери, если вы не против. Может вы забыли, но ведь вы заднюю помяли, ее мы и делали. Итак, недоградиент, продолжайте пожалуйста, я снимаю…

Соити Йокои был солдатом японской императорской армии. Его призвали в 1941 году. Сначала он служил в Маньчжурии, потом, когда японцы начали отступать, его корпус был переведён на остров Гуам. Где он, как и многие другие солдаты, должен был охранять остров от вторжения американцев. Американцы действительно, после ожесточённых боев в марте 1944 года овладели островом.
Йокои, как и все солдаты, принял воинскую присягу в которой было сказано, что солдат императорской армии не имеет права сдаваться на милость победителю и должен сражаться до смерти. Это требовал император, это изо дня в день твердили офицеры и он верил им как и тысячи японских солдат.
Когда американцы захватили остров он не сдался и, следуя присяге, вместе с десятком выживших солдат, ушел в самую дикую и неприступную часть острова, где они обнаружили удобную пещеру и обосновались в ней. Спрятав в пещере оружие они стали дожидаться возвращения японской армии.

Шли годы, армия не возвращалась, постепенно умирали друзья Йокои. Вскоре их осталось трое, да ещё случилась беда — жуткий ураган обрушился на остров, сметая все плодовые деревья. Пищи осталось лишь на одного, пришлось бросить жребий. Соити выйграл, а остальным пришлось перебраться в другую пещеру. В течении нескольких дней они умерли, отравившись ядовитым плодом федериковой пальмы.
Йокои остался совсем один. За восемь лет он не обмолвился словом ни с одним человеком. Иногда он видел островитян, но тщательно прятался от них, так как их было много, а японскому солдату нельзя сдаваться в плен ни при каких условиях. Сети и капканы, сделанные из подручных средств, обеспечивали его пищей. Одежда истлела и Соити пришлось делать ее из подручных средств — пальмовых листьев и коры, благо до войны он был портным. Но ему на это было наплевать, лишь оружие бережно хранилось и смазывалось все эти годы, ведь в любой момент на остров могли вернуться японские офицеры и приказать ему идти в бой. Долгие годы он жил в джунглях избегая малейшего контакта с местным населением и лишь в 1972 году его схватили два местных парня когда он ловил рыбу в реке. Этого странного старика в странной одежде они отвели в свою деревню. Йокои сгорал от стыда — шутка ли его, японского солдата, присягнувшего императору, что он никогда не сдастся, взяли в плен какие-то крестьяне. Он знал, что его ждет, но ничего не мог поделать. Офицеры не раз и не два ему твердили, что в случае поимки его сначала будут долго пытать, а потом казнят. Так что он морально уже был готов к смерти, склонил голову, сложил вместе ладони и медленно брел на казнь.
Однако рыбаки отвели его не к палачу, а в полицию откуда его отправили в больницу. Поняв, что его не убьют он прежде чем отправиться в больницу вместе с одним из рыбаков отправился обратно в пещеру, где выкопал останки товарищей и сложил их в небольшой мешок с который не выпускал из рук даже на аэродроме. В больницу ему все таки лечь пришлось, на обследование. Однако он оказался совершенно здоров, несмотря на худобу. Уже на следующий день его навестил японский консул, которому пришлось отвечать на множественные вопросы Соити, которые у него скопились за двадцать восемь лет. Прежде всего он узнал, что война уже давно закончилась, Япония проиграла, а от новости, что Япония и США ныне союзники и партнеры у него вообще голова пошла кругом. Лишь узнав, что Рузвельт давно умер, он впервые улыбнулся. Японское правительство послало за своим забытым солдатом гигантский авиалайнер. В аэропорту его как героя встречали десятки тысяч людей. Император, верность которому он сохранял все эти годы, даже отправил ему приветственную телеграмму, а военное ведомство выплатило жалование за двадцать восемь лет.
Удивительно, насколько можно промыть человеку мозги.
© DI HALT

Пришло письмо от одной доброй знакомой, в турагентстве работает:
`Сегодня у меня произошел случай веселый. Звоню во Вьетнам, мне надо
было от большого начальника добиться разрешения на полет. А начальника
того зовут, ни за что не поверишь - Товарищ (именно товарищ, а не
господин или мистер), короче товарищ Во Хуй! Клянусь! Я чуть в обморок
не упала. И пришлось мне с ним так и разговаривать: "Товарищ Хуй итд..".
Представь! Вот пена!
А еще у них есть город с таким названием. Летчики звонят, спрашивают:
"Куда седня летим?" А я им говорю: "Летите на Хуй". И причем как я им
еще иначе скажу? Так неловко, блин. Тот который Во, он-то и не
подозревает, какая веселая у него фамилия, а наши бедные ну с очень
большой неохотой туда летают. Как говорится, есть что вспомнить, нечего
рассказать детям. `

Однажды три бабушки-пенсионерки смотрели по видеомагнитофону
художественный фильм про нежную, романтическую, довоенную любовь. Слезы
мирно смачивали огромные старушечьи платки, но на экране постепенно
кончалась проклятая война, и любящие сердца обретали счастье в тяжелые
послевоенные годы...
Бабушки как-то просмотрели тот момент, когда на видеокассете закончился
их фильм. В конце пленки остались кадрики ранее стертого
порнографического фильма, и вот перед глазами обомлевших старушек прошла
по экрану, как они поняли, фронтовая подруга главного героя в подтяжках,
с голой грудью и открытыми ягодицами. Она провиляла в комнату, где
присоединилась к другой женщине и мужчине, тоже похожему на главного
героя первого фильма, совершившего немало подвигов. Он построил
Днепрогэс, Магнитку, двадцать лет хранил верность своей любимой, подбил
немецкий танк, потом восстанавливал разрушенные города и села. В общем,
полный герой, и вдруг стал исступленно заниматься сексом сразу с двумя
женщинами...
Я не буду пересказывать содержание этих двух фильмов, а лишь дословно
напишу все бабушкинские комментарии, которые я дрожащей от смеха рукой
записал прямо по свежим впечатлениям. Итак, слово моим бабушкам:
- Ах, вот какие они стали... Застукала, гляди, с другой шалавой
застукала. Ах змея-разлучница... Нюра, ты посмотри: у меня в этих
очках плохо видать, что они делают... Ах, вот какие они стали
развратные...
- Дура, не понимаешь - не лезь, это он плен вспоминает, где у
полячек скрывался...
- Стыда совсем нет... Это он какую "жарит" с чулками или шиньоном?..
- Да это буфетчица, с которой он познакомился на стройке в
Магнитогорске... Я видела этот фильм в 1952 году, но там эту сцену в
кровати повырезали, а ноне все показывают. Молодежь развращают... У
меня с моим дедом так сроду бы не получилось. Он на финской войне
ногу прикалечил...
- Не спорь, это та, которая его раненого с поля боя вытащила.
Санитарка это, точно, его бывшая...
- Нюр, а ты от такого загораешься или нет? Я не загораюсь, разврат
ведь... Ексель-моксель, как она его, бесстыжая... А это что за мужик
второй к ним еще пришел?..
- Это муж санитарки, сейчас он из ружья всех их, извергов, перебьет...
- А на хрена тогдась сам штаны снимает?..
- Это вторая серия, ее раньше нам не показывали, а продали в Америку за
золото...
- Это не санитаркин муж, у нее муж черненький и высокий... Ух как
стерва заверещала... Дай твои очки, я в лицо второго посмотрю...
- Подойди ближе, и видней станет... Конец фильма, что ль?.. А с какой
он остался-то?..
- По всему видать, он женится на санитарке: у нее тело попышнее, и она
его дольше всех ждала...
- Тот, второй мужик, кто он им был?..
- Слепая ты, Нюр, стала, а смотришь. Это же жених бетонщицы с
Днепрогэса...
- А че они спят все вместе?..
- Жилья свово нет, после войны разруха. Я жила в коммуналке. 15 человек
на двухкомнатную квартиру. Ночью выдешь по нужде, а Борька-сосед свою
жену-прощелыгу на сундуке в коридоре "жарит". Сейчас все правдиво в
кино показывают...
- Нюр, а того, который тоже буфетчицу любил, ну, которого в шахте балкой
задавило, жаль мужика, не дожил до счастья...
- Жаль, знамо, жаль. Тебе пенсию за прошлый месяц отдали?..
- Нет еще, завтра на почту пойду...

Дело было в 1990 году. Я в это время проходил службу в рядах тогда еще
Советской Армии в далекой Амурской области недалеко от славного города
Свободный.
Надо заметить, что служба у меня была не то чтобы сахар, но в батальоне
связи. И служил у нас один водитель. Вова Цыбускин. (Если кто его знает -
привет передайте от сослуживцев, мол, помнят его и не забывают!).
Так вот, Вова был водителем на "космичке", это машина связи такая
с тарелкой на верху. Экипаж у них был 4 человека вместе с водителем.
Так как весь кунг на "космичке" был плотно заставлен аппаратурой примерно
на 60%, весь экипаж заночевать в нем не мог, и Вову обычно отправляли
в машину к телефонистам, где он и спал.
И вот вам история от начальника этой телефонной станции - прапорщика N,
которая произошла холодной осенней ночью. Далее монолог прапора,
практически без сокращений:
"Вроде все угомонились и спят. Ну я хлебнул малость водочки и тоже спать
завалился. И снится мне, что я на берегу моря, солнце, блядь, печет охуеть
можно. И в какой-то момент я начинаю понимать, что уже дышать нечем, один
раскаленный воздух. В этот момент я естесссно просыпаюсь. Потный как свинья,
с меня аж течет, вся одежда и топчан мокрые. Ну в общем КУМАР. И слышу
отопитель в кунге молотит на всю катушку. Я включаю свет. Смарю, блядь,
Вова сидит с термометром в руке и на меня так воровато поглядывает. Я ему
говорю,
- Вова, ебанный в рот, ты совсем что ли охуел? Ну-ка глуши отопитель
к едреной матери.
А он мне виновато так говорит:
- Товарищ прапорщик, ну подождите еще немного, до 60 градусов чуть-чуть
осталось!
Физик хуев."

КАРМА

Питерский, институтский товарищ частенько таскал меня на дачу. Мы там его деду помогали по хозяйству. Одни гнилые доски отрывали от домика, а на их место прибивали другие, такие же гнилые. Дед — Павел Алексеевич, строго контролировал процесс , покрикивая на нас и мы старались. Зато, дедушка и кормил нас отменно. Сало, домашние яйца, бездонная бочка квашеной капусты. Для голодных девяностых, совсем даже не плохо.
Однажды зимним вечером, дед лежал на тахте, а мы с товарищем подбрасывали дрова в печку и дед разговорился:

- Меня призвали в самом конце сорок первого, привезли в Ленинград, там ускоренное обучение, типа как курс молодого бойца перед фронтом.
Так вот, сдружился я там с одним пареньком, сам он из под Вологды, зовут Саша Степанов. На всю жизнь имя запомнил.
Служба в учебке у нас была не приведи господи, как вспомню, аж сам не верю, что в живых остался. Ещё тяжелее, чем потом на фронте было. Кормили нас хуже собак, видимо много воровали. Да мы и не жаловались, гражданские ленинградцы жили ещё хуже.
Днём занятия по боевой подготовке, ночью на складе ящики таскали, или горы кирпичей после бомбёжек разбирали.
Спали не каждую ночь. Болели, конечно тоже многие, почти все. Я воспаление лёгких на ногах перенёс. От голода некоторые умирали. Вроде, здоровый парень, кровь с молоком, а смотришь, через каких-то два месяца, всё. Ну, а как вы думали? Если вас почти совсем не кормить, а только давать тяжёлую работу, да ещё и в казарме иногда вода замерзает, зубами во сне стучишь.
А госпиталя для нас никакого не было. Выздоровел — хорошо, нет — извини.
И был у нас ротный старшина, сейчас уже не вспомню фамилии. Когда-то знал. Он после лёгкого ранения к нам попал, успел повоевать. Поганый был мужик, лютый. Очень мы его все боялись.
Представьте себе, в роте примерно сто пятьдесят человек и почти каждое утро кто-то из нас не просыпался.
Старшина подходил, видел что помер курсантик и приказывал скидывать его во двор.
То есть натурально, открывали в казарме окно и за руки-за ноги скидывали бедолагу со второго этажа прямо во двор. Так быстрее, чтобы по лестницам и кругами вокруг здания не таскать. Человек ко всему привыкает, мы уж ничему не удивлялись.
И вот как-то мой дружок Степанов Саша сильно захворал, Может простуда, может от голода, а скорее всего, всё сразу. Ему с каждым днём становилось всё хуже и хуже, а признаться старшине боялся, могли запросто расстрелять, как саботажника и дезертира. Бывали случаи. Я ему помогал как мог, даже от хлеба своего отщипывал.
Утром старшина кричит — Рота подъём!
Все вскочили, а Степанов лежит, молчит, даже пошевелиться не может, только тяжело дышит.
Старшина увидел, подошёл, нагнулся и командует нам: — Открывайте окно, забирайте, выносите!
Ну, тут его подняли, потащили, а я вцепился Степанову в рубашку, не пускаю, тяну назад, стал умолять старшину, мол как-же так, Степанов ещё дышит, живой ведь ещё. Может хоть подождать сперва, когда помрёт. Старшина разозлился, конечно, ударил меня в грудь, стал кричать про невыполнение приказа в военное время. Мне повезло, отделался только сломанным ребром. А Сашу Степанова всё равно во двор скинули. Ещё живого. Никто из нас больше ничего старшине не пикнул. Ну, хоть без меня сбросили...
Как же мне было жаль парня, до сих пор в кошмарах. Не отпускает.

Дед замолчал и начал сморкаться в темноте. Через минуту неожиданно продолжил:

- Но это ещё не вся история.
Году в пятьдесят каком-то, уж не помню, лет через десять после войны. Жил я тогда ещё в своей деревне под Тосно, Копаюсь в огороде, подходят двое мужиков: один помоложе, другой постарше, лет шестидесяти.
Поздоровались, спрашивают, мол, вы такой-то? Да, говорю, Я. Тот , что постарше показывает мне фотокарточку и спрашивает — кто это?
Я посмотрел и сразу узнал, отвечаю — это мой боевой товарищ, Степанов Александр.
Тот, что постарше, говорит — Всё правильно, Павел Алексеевич — это Саша, мой сын, а это его старший брат. Мы так и не смогли добиться от военкомата как он погиб и где похоронен? Говорят, что в учебном подразделении, а как и что, не известно. Какие-то архивы ещё пропали. Одно только письмо от него и пришло, вот оно. тут Саша пишет, что у него есть друг — это вы.

Я конечно мог бы им "наплести", что их сын и брат пал смертью храбрых защищая… блядь… но, не смог. Да и кто я такой, чтобы утаивать от них всю правду? Как есть всё и рассказал и про старшину тоже.
Мы весь вечер пили тогда за помин души Александра. Гости переночевали у меня, а чуть свет, попрощались и уехали.

Спустя года два, наверное, а может это уже был шестидесятый. Опять ко мне отец Александра Степанова приехал, в тот раз он был один, поздоровался и начал без предисловий: — Павел Алексеевич, я не мог вам писать о таком, но вы тоже имеете право это знать. Вот, специально приехал, чтобы сообщить: — всё, что вы нам тогда рассказали, старшина подтвердил. Подтвердил и перед смертью покаялся...

Дед ещё повздыхал в темноте, потом велел нам закрыть в печке поддувало и ложиться спать...

В аэропорту Адлер, который готовится принять гостей олимпиады, стоят автоматы для оплаты за парковку. На стартовом экране вся информация на русском языке. Для иностранцев есть надпись: "изменить язык". Надпись, тоже, только на русском.

Данная история произошла с моим мужем в Берлине накануне Loveparade. В
метро ехал турок и предлагал молодым екстази. Муж отказался и спросил, а
если тебя, турок, полиция хапнет?! "А, говорит турок, это простые
витаминки для лохов". Через некоторое время турок замечает поляков и те
покупают у него типа екстази. Довольный турок выходит из вагона и
показывает мужу зажатые в кулаке евро. Поезд трогается и поляки между
собой говорят (как известно их язык понять при желании можно):"Вот лох
то! Деньги отпечатанные на ксероксе отличить не может!" У мужа так и
вертелось на языке, что они тоже шило на мыло обменяли!!!

Приезжает братан на 600-м на СТО. Говорит, ребята, кондиционер
полетел, дырочка в нем, фреон вытек. Механик говорит - подожди,
сейчас штангель возьмем и дырочку измерим, будем думать, что
делать - латать ее или кондиционер менять. - Не трудись, отвечает
братан очень грустно, я тебе и так скажу: 7.62