Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Не знаю, правда это или нет - за давностью лет уже сложно установить подлинность данной истории. В доблестной Академии им. А. Ф. Можайского на пятом факультете (не спрашивайте, что это; кто знает - тот знает) очень долго ходила такая "байка". Академия готовила спецов для военно-технической разведки, Байконура и др. очень загадочных вещей. Естественно, там читались всякие секретные лекции про советские (и не только) спутники-шпионы с подробным изучением их ТТХ. Лекции эти записывались в специальные секретные тетради с пронумерованными и прошнурованными страницами под печатью. Готовиться по ним полагалось тоже только в специальных секретных аудиториях без окон и с одной только дверью, после чего тетради сдавались в "секретку". Разумеется, выносить эти лекции из учебных корпусов академии строго-настрого воспрещалось под страхом всяких репрессий. Но курсанты - почти те же студенты и ничто человеческое им не чуждо. Иногда хотелось просто поспать в закрытом помещении, а не штудировать параметры орбит и др. скучные цифры. А экзамены и зачеты все равно ведь надо сдавать. А лекции с собой носить нельзя. Что делать? И вот один какой-то очень блатной курсант попросил папу-генерала принести ему НАТОвские военные журналы, где эти самые СОВЕТСКИЕ спутники (якобы секретные) расписывались вдоль и поперек со всеми своими характеристиками. Чем не материал для самоподготовки? Все прошло бы хорошо, если бы курсант не забыл бы однажды в тумбочке в казарме эти самые "вражеские" журналы, кои и были обнаружены при обходе. Дело бы замяли, если бы "секретный материал" не попался на глаза "контре" (контразведка, КГБ), которая взаимно не любила ГРУ (разведку), которой и принадлежала Академия. Скандал попытались раскрутить до вселенской катастрофы ("вражина в сердце элитной академии!!!"), дело быстро дошло до отчисления курсанта. Но начальник факультета (генерал, с родословной офицеров еще с царских времен) понял всю нелепость ситуации, тупое рвение шустряка из "контры", и отдал приказ:
1. Курсанта наказать и оставить в Академии. 2. Журналы прошнуровать, опечатать и (внимание)... сдать в секретную часть.
Конфликт был разрешен к взаимному удовлетворению всех сторон :-)
История произошла в эпоху расцвета застоя. Группа московских специалистов уезжает с секретного павильона в закрытом городке, где-то в сибирской тайге. Внезапно кастелянша в гостинице обнаруживает недосдачу одного полотенца. Кто бывал в советских провинциальных гостиницах, тот поймет, что это значит. И с требованием срочно вернуть и отобрать звонит на проходную, затем, не догнав здесь - поднимает на ноги всех, кому может дозвониться. В общем, когда требование достигает аэродрома, слово "полотенце" уже утрачено. Услышав, что кто-то что-то вынес с секретного объекта, аэродромный кгб-шник недолго думая вернул самолет, отлетевший к этому времени уже порядочно. Далее по полной программе. Виновный отделался легким испугом - больше его туда не пускали.
Наша компашка во студенчестве снимала в складчину однокомнатку в довоенном доме. До нас там жила очень старая бабка, а потом ее внук или сын сдал нам ее за 50 бакелей в месяц (1991 год). Мы трое - студенты иняза, подрабатывали переводчиками, и могли себе это позволить в складчину с целью привода в эту квартиру по очереди подруг. Как-то раз собрались мы после пар гулянку устроить. Договорились, что я линяю с двух пар, покупаю канистру пива, закуску, и т.д., а остальные приходят позже с девчонками. Тут выясняется, что ни у кого нету денег на пиво и еду. Я говорю - ладно, что нибудь придумаем. Еду в метро - а рядом со мною сидят двое америкосов из образованных (впоследствии оказались журналистами). Слово за слово - разговорились (напоминаю, 1991 год - время всеобщего братания с форинами). Я им и говорю - а хотите, я вам покажу частный музей Советского диссидентства? Они - а как же! Я говорю - по 10 баксов с носа. Они - без проблем. Приезжаем на нашу квартирку - я им показываю граммофон старинный, ставлю пластинку "Марш колхозниц" 1936 года выпуска, потом показываю кучу старых вырезок из газет (все - бабкино барахло), заявляю что это вырезки из запрещенных и подпольных (!) диссидентских газет, потом веду на кухню, а там в стене старый закрашенный репродуктор в штукатурку вмазан - я плету им что это старинное подслушивающее устройство КГБ, ну в общем несу всякую ересь с пол-часа. Они довольны и рады, все фотографируют, расплачиваются и отваливают. Я бегу, меняю вырученные баксы, и закупаю такой пир, от которого пришедшие друзья опупевают. А через пол-года примерно, приходит по почте выпуск газеты "New Haven Inquirer", в котором они прописали статью про "Музей Советского Диссидентства", доврав к моим трем коробам еще с полтонны. Вот такая история.
Навело историями о переименованиях улиц на Украине. Году, кажись, в 94-м, мои предки ездили в Одессу, в гости. А мой папаша, надо скзать, Одессу довольно хорошо знает, сам родом из одесских евреев. И вот как-то, за очередной рюмкой чая, спрашивает у "принимающей стороны": - А почему у вас целую кучу улиц переименовали, а улица Бабеля осталась? На что одессит, со свойственной всем одесситам непередаваемой интонацией, отвечает: - А как это вы себе-таки представляете, зданее КГБ на Еврейской улице? Возразить было нечего...
P.S. Позднее улица-таки вновь стала именоваться Еврейской.
Переименованию улиц в Одессе - посвящается. Рассказал приятель. Переименование улиц, а точнее возвращение им их исторических названий, совпало с "войной" губернатора против мэра. В то время мэром Одессы был Эдуард Гурвиц, коренной одессит, человек с тем еще чувством юмора Естественно, все силовые облуправления поддерживали губернатора. И вот во что эта поддержка вылилась. Руководство КГБ Одесской области, считавшее ниже своего достоинства указывать, что они заседают в здании на улице "Еврейской", закрыло парадный вход. Новый "парадный" вход открыли на месте запасного, выходящего в переулок (забыл название) и сменили официальный адрес. Говорят, что когда Гурвицу об этом рассказали, он рассмеялся и предложил: - Если им так стыдно заходить с Еврейской улицы, давайте присвоим переулку имя Степана Бандэры. Это заставит их открыть еще один парадный вход на крыше по адресу: "Воздушный коридор им Карлсона".
В уголовный розыск я пришел при Федорчуке. До того, как его назначили министром внутренних дел, он, если мне не изменяет память, возглавлял КГБ на Украине. Иногда про начальников говорят «Новая метла по новому метет». Этот начал не мести, а выметать.
Во все времена высокое милицейское начальство оценивало работу подчиненных по разным показателям, но самый главный из них был ПРОЦЕНТ РАСКРЫВАЕМОСТИ. С точки зрения начальства раскрываемость должна повышаться и улучшаться! Если она улучшилась, начальник - молодец, если ухудшилась, начальник - … Вряд ли он долго будет оставаться начальником… Поэтому, чем больше преступлений оставались нераскрытыми, тем хуже становился процент раскрываемости и тем свирепее становились наши начальники.
Вместе с тем машин и бензина не хватало, штаты не расширяли, поэтому с работы раньше восьми вечера мы не уходили, а то, что суббота, как и воскресенье, тоже является выходным днем, даже не вспоминали. Зачастую опер, получив заявление и видя, что преступление -«глухарь», т.е. «глухое», без зацепок и без перспективы быть раскрытым, сразу начинал думать только об одном - как бы получше и поизящнее отказать в возбуждении уголовного дела. Не все опера были лентяями, просто времени на все не хватало. Если у тебя на руках пара грабежей и квартирная кража, где есть подозреваемые, есть свидетели, есть место, куда «ушли» вещи, то тратить время на то, чтобы искать вора, снявшего джинсы, сушившиеся во дворе, честно говоря, не хотелось.
Федорчук, став министром, не дал уголовному розыску новых машин и не увеличил штаты. Он начал выгонять из милиции тех оперов, кто принимал заявления, но не регистрировал их или делал «липовые» отказные. По многим тогда этот каток прокатился, но через пару лет все вернулось на круги своя. Опера в уголовном розыске, где я начал работать, всеми этими событиями были несколько напуганы, но от заведомых «глухарей» по-прежнему старались избавиться, просто теперь у них больше времени уходило на то, чтобы в отказные материалы напихать побольше объяснений, справок и другой макулатуры.
Однажды один из наших оперов получил заявление о краже лодки. Лодка была оставлена хозяином у берега на воде, привязанная веревкой к лежащей на берегу железяке. Как обычно, никто ничего не видел и опер не собирался тратить время и силы на бесцельное хождение по берегу в поисках этой лодки. «Только отказной! Только отказной! »- бормотал он, но изменившиеся обстоятельства требовали новых форм работы. Искренной уверенности опера в том, что лодку сорвало и унесло в результате маленького, но сильного шторма для районной прокуратуры могло оказаться недостаточно. К счастью опер вспомнил, что у него есть знакомая девушка, работающая в Северном Управлении Гидрометеослужбы. Она дала ему распечатку погодных условий за целый месяц и опер обнаружил, что несколько дней, как раз те, в течение которых пропала лодка, в распечатке помечены аббревиатурой ШТ. «Ага!», сказал опер: «ШТ значит шторм! …» Дальше было просто…
«Учитывая, что лодка была привязана веревкой, а погода в тот день была штормовая, что подтверждается данными Гидрометеослужбы, узел на веревке мог развязаться и лодка могла быть унесена штормовым ветром… За отсутствием события преступления… Руководствуясь статьями Уголовного Кодекса… В возбуждении уголовного дела отказать…» Через несколько дней оперу позвонил зам районного прокурора: - Молодец! Сколько лет работаю, а впервые увидел такое отношение к подготовке отказного материала! Надо же, даже справку из Гидрометеослужбы взял…
Несколько дней опер ходил, сияя, как новенькая медаль, потом, зайдя в кабинет, я увидел его несколько обескураженным. На мой вопрос, дескать, не случилось ли чего, он ответил: - Да я все думал, а точно ли ШТ значит шторм? Сегодня позвонил на работу той девушке, что дала мне ту распечатку. Оказывается, ШТ у них значит ШТИЛЬ!!!
P.S. Хорошо, что зам прокурора не был столь любопытен, как опер…
Был, помню, у моего приятеля обыск. Шили приятелю антисоветскую деятельность. Поэтому обыск проводил шустрый капитан КГБ. Приехали на двух черных «Волгах», в поисках понятых подняли на ноги полподъезда. Битый час рылись в книгах, альбомах по искусству и коллекционных материалах. Наконец добрались до секретера. А там в нижнем отделении, батюшки-светы, - сейф. Приятель утащил этот сейф из какой-то конторы после списания. На надежность такого сейфа он, конечно, не полагался, но пустить пыль в глаза любил. Домашний сейф в то время был редкостью.
Капитан при виде сейфа просто ошалел. Побежал к телефону, набрал номер, взволновано затараторил: «Товарищ полковник, обнаружен сейф! Высылайте слесаря, будем открывать!». Через полчаса привезли слесаря на третьей черной «Волге». С ним еще один в штатском прикатил. Слесарь возился долго, весь вспотел от напряжения, но сейф не давался.
Жене моего приятеля это все изрядно надоело. - Что вы хотите? - спросила она. - Открыть сейф, - ответил капитан - Попробуйте ключом, он на дне секретера в углу, - посоветовала жена приятеля. Капитан отогнал слесаря и открыл сейф ключом. В пустом сейфе лежала одинокая царская пятерка, которая осталась приятелю в наследство от покойной мамы. - Золото, - удовлетворенно сказал капитан и назвал номер статьи. Монету конфисковали.
Приятель вернулся через пять лет. Монета не вернулась никогда. Ее попросту украли. А вы говорите межконтинентальные ракеты с подводных лодок запускать. Они только одно умеют - воровать.
Член Политбюро ЦК КПСС М. А. Суслов просмотрел фильм "Семнадцать мгновений весны" и высказался за то, чтобы запретить его. - Не показан подвиг советского народа в войне, - аргументировал он свою позицию. - Весь советский народ не мог служить в аппарате Шелленберга, - сказал председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов, и фильм был выпущен на телеэкран.
Мой сосед и хороший знакомый, литовец по национальности, при Советском Союзе ходил на дальнем востоке, боцманом в море. Судно рыбацкое, но, тем не менее, промысел вело в нейтральных водах. Отсюда и контроль на лояльность. В один прекрасный день, по какому-то поводу, несколько членов экипажа собралось в кают-компании, где употребили спиртное. Старпом, по пьяной лавочке, задал всего один, шутливый и в общем-то невинный вопрос, мол, был ли ты Андрес, «лесным братом». Тот без всякой задней мысли, так же шутливо, подтвердил это, хотя в войну, ему было не более полутора лет. Да еще и добавил, что мол, даже «шмайсер» у меня остался, и я его в Литве, на чердаке родного дома спрятал. Как он по пьяни вспомнил, что немецкий автомат, «шмайсером» называется, объяснить он потом так и не смог. Через неделю пришли в порт, и команду распустили в краткосрочный отпуск. Через две недели, прибыв на судно, Андрес, удивленно рассматривал список команды выходящей в море, где его фамилия была подчеркнута красным карандашом. Это могло означать только одно: его сняло с рейса КГБ. С подрагивающими коленями и взмокшей спиной, он бросился в местный отдел, где суровый майор, хлопнув ладонью по столу, сразу взял быка за рога. - Где «шмайсер,» Андрес? - прожигая тяжелым взглядом, спросил он. Андрес тщетно пытался вспомнить, что такое «шмайсер», и почему он должен знать, где тот находится. Через полчаса, промычав что-то невразумительное, он покинул кабинет, с твердым наказом, что пока он не сдаст этот самый «шмайсер», моря, да и вообще работы, ему не видать как собственных ушей. Через две недели вынужденного прогула он получил от мамы с родины слезное письмо. Мама писала: - Сынок, скажи ты им, где ты спрятал этот чертов «шмайсер», они ведь уже у всей нашей родни крыши поразбирали! Тем не менее, дело потихоньку замялось, и через полгода, Андрес, с трудом, но нашел себе работу на берегу. На свадьбе нашего общего знакомого, где гулял и я и Андрес, и которая была лет через пять, после означенного события, народ так и не понял, почему инфантильного Андреса, с трудом удалось оторвать от тела удушаемого им малознакомого человека, который задал ему один-единственный и в общем-то невинный вопрос: - А в Литве были лесные братья?
Случай произошел в первой половине бурных 90-х: раннее утро, лето, на дороге стоит тонированная «БМВ». В окно стучит жезлом ГАИшник, ноль ответных эмоций. Опять стучит, долго-долго стучит. Появляется явно нетрезво-невменяемая заспанная морда и небрежно предъявляет удостоверение работника СБУ (бывший КГБ на Украине так называется) и еле выговаривает ГАИшнику: «Иттти на ..й». И снова падает вниз машины спать.
На что ГАИшник отвечает: «Я уйду, только с трамвайных путей съедь, люди на работу не могут доехать». Лицо в доску пьяного доблестного офицера-защитника безопасности отечества высовывается из БМВ и видит ОЧЕРЕДЬ из первых утренних трамваев, которые стоят и не могут ехать, т.к. «БМВ» стоит именно на трамвайных путях. Именно там заснул ночью за рулем после долгих «трудов» наследник Феликса Эдмундовича, причем растолкать и заставить съехать с путей его смог после долгих попыток только ГАИшник.
Ходил он в стародавние СССР-ошные времена в погонах. А служил не в войсках и не в милиции, а наоборот в КГБ. Причем в самом что ни на есть важном для советской Отчизны управлении - том, которое выслеживало и ловило диссидентов.
Вышли они как-то на очередного "клиента" - какой-то то ли художник-абстракционист, то ли поэт-самиздатник, - дело давнее, не вспомнишь. Но явная сволочь. Во-первых, еврей, а за это уже привлечь можно. Во-вторых, тунеядец, отчего и беден, как церковная крыса. В-третьих, интеллигент - тоже подозрительно. А в-четвертых, о нем временами клевещут на Родину вражеские голоса. Ну не гад ли?
Поступила задача: тайно провести у поэтического художника обыск, чтобы он, значит, ничего не просек и какого-нибудь подрывного Набокова или бесстыжие репродукции Уорхолла попрятать не успел.
Слава КПСС! - ответили герои, глянули на торчащего посреди площади Феликса и побрели на квартиру.
Ну, как положено, установили внешнее наблюдение, то, се, вычислили, когда "объект" из дому уходит (не иначе, негодяй, на тайные явки шастает).
Приступили к опереции. Бог ты мой, да на ту дверь с замочком и смотреть-то боязно - того гляди от напорного чекистского взгляда внутрь вывалится.
Ну, значит, они тот замочек специальной железочкой ковырь, ковырь - а он, гад, не поддается. Они еще - ковырь. И еще не поддается. Да что же это делается! Вынести эту дверь сапогом к чертовой матери, а нельзя - обыск-то тайный. Ушли, чертыхаясь, ждать новой отлучки антисоветчика на сходку.
Во второй раз явились с сугубым специалистом, а тот - с особым чемоданчиком. Тьфу, тьфу, дело плевое, только беспокоите зря. Сейчас мы замочек этот...
А вот хрен тебе, не открывается! И так его, и эдак, - а замок щелк-пощелк, вроде крутится, а дверь не отворяет. Вот заперся, скотина, не иначе припрятал гнусный архив этого - как его, антисоветчика? - Солженицына.
Не поверите, четыре раза приходили. И вскрыли, наконец, и - естественно, ни фига не нашли, кроме расстеленной передовицей кверху "Правды" с пятнами от селедки.
А замочек-то что? А ничего. Не работал он вовсе, сломан был начисто! Эта крыса интеллигентская, выходя из дому, дверь ту к косяку шурупом прикручивал. Так кто ж его знал! Ну не гад ли?!
Ко дню рождения Пушкина (6 июня) решил привести в порядок свою библиотеку. Начал перебирать старые бумаги, наткнулся на папку с рисунками детишек наших друзей, которую со времени приезда в Америку ни разу не открыл. Из нее выпала маленькая такая тетрадка, исписанная четким почерком с карабкающимися вверх строчками. Как попала эта тетрадка в папку понятия не имею. В памяти забрезжил наш отлет из Шереметьева: утро после бессонной ночи, очередь на досмотр. Человек средних лет впереди нас пытается объяснить таможеннику, что «никакая это не рукопись, а личные заметки. » А таможенник кроет его инструкцией, что «можно только в отпечатанном виде и с разрешением». Так эта тетрадка и осталась на стойке, а потом, уж не знаю как, впрыгнула в папку. Эту папку таможенник попросил раскрыть первой. Увидев детские рисунки, хмыкнул и сказал волшебное «проходите». И вот теперь я держу тетрадку в руках. Читать чужие заметки, конечно, нехорошо. Но замечаю слово «Пушкин», повторенное несколько раз на первой же странице, и не могу удержаться. Заранее приношу свои извинения автору, но он не оставил ни имени, ни фамилии, ни даже телефона на полях. Итак...
5 января 199...
У лукоморья дуб зеленый; Златая цепь на дубе том: И днем и ночью кот ученый Все ходит по цепи кругом;
Интересно, почему Пушкин посадил кота на цепь? Вроде Цявловский об этом писал. Это, мол, в традициях русского лубка изображать кота забавником, затейником и песенником. Кот играет, а остальное зверье танцует и поет. Похоже на правду. Но при чем здесь цепь? Нужно покопаться.
26 февраля 199.. Да, о коте. Вдруг вспомнил, что Юрий Михайлович во время одного из своих семинаров в Тарту заметил: «В романе “Евгений Онегин” Пушкин выразил свой идеал женщины, наделив Татьяну такими взаимоисключающими качествами, как страстность и чувство долга. В поэме «Руслан и Людмила» Пушкин выразил свой идеал кота, посадив это милое животное на цепь, на что у поэта могли быть свои особые причины». Может знал Ю. М. чего?
13 марта 199.. Провел целый день в ЦГАЛИ, работал с материалами В. В. Вересаева к «Пушкин в жизни». Вдруг натыкаюсь на выдержку из дневника Дельвига: «Заехал к Пушкину в Михайловское, нашел его у Арины Родионовны. Мерзкий кот в который раз оросил мою туфлю зловонной жидкостью». Через час после первой удачи вторая - нахожу вариант письма Пушкина Соболевскому: «Безалаберный! Вчера, направляясь к Вульфам, навестил нянюшку мою, Арину Родионовну. Известный тебе подлец Семен так обработал мои туфли, что все гости принюхивались, но, к счастию, так и не догадалась об источнике сильнейшего амбре. Более всех морщила свой очаровательный носик Анна Петровна Керн, которую с помощью божьей я на днях выеб».
Теперь все понятно! У Арины Родионовны был кот Семен. Видно тот еще кадр! Его-то Пушкин и посадил на цепь, чтобы на туфли не мочился. Пушкинский Кот - это сенсация. Нужно срочно какую заметку написать, застолбить кота.
14 мая 199.. 28 апреля у Агеева была защита, гуляли на банкете. Познакомился там с его тестем, полковником с Лубянки. Выяснилось, что рассекреченные в этом году архивы КГБ включали в себя архивы III Отделения собственной Его имп. величества канцелярии. Я получил пропуск в святая-святых и в первый же день наткнулся на Пушкинского Кота. Дал заказ на копирование, но на всякий случай и перепишу.
Из письма графа Бенкендорфа к царю:
Ваше Величество!
Нам была доставлена копия записки, посланной г-ном Соболевским графу Федору Толстому: «Брат Федор! Всякий раз по возвращении из Михайловского брат Пушкин положительно дурно пахнет. Как русские дворяне, люди чести и, что немаловажно, друзья Пушкина, мы должны положить предел этому гнусному животному не на словах (а их было сказано немало), а на деле». Ваше Величество, крайне радикальный тон этой записки позволяет предположить наличие заговора против кого-то из достойных граждан нашего Отечества. Позволю себе напомнить, что граф Толстой описан г-ном сочинителем А. Грибоедовым как: Ночной разбойник, дуэлист. В Камчатку сослан был, Вернулся алеутом. И крепко на руку нечист, с чем трудно несогласиться. За господами Соболевским и Толстым установлено круглосуточное наблюдение.
Из донесения агента К. графу Бенкендорфу:
Вчера г-да Соболевский и Толстой, переночевав в Пскове и находясь в наилучшем расположении духа, отправились на почтовых в Михайловское имение г-на Пушкина. Не заходя в господский дом, они проследовали к домику крестьянки Арины Родионовны, поймали после превеликих усилий кота, принадлежавшего вышеуказанной крестьянке, и посадили его в заранее приготовленный мешок. Придушив кота, дабы причинял он менее шуму, они отвезли его обратно на почтовую станцию. На станции смотритель за небольшую мзду поместил кота в поклажу жида Мордко из местечка Лохвицы, который сей момент выезжал со станции по направлению к своему дому. Г-да же Соболевский и Толстой, хохоча и веселяся, отправились обратно в Санкт-Петербург. При этом г-н Соболевский приговаривал: «Теперь уж Наталья Николаевна причин отказывать Пушкину не имеет вовсе».
Представляя это донесение царю, граф Бенкендорф пишет: «Не будет ли угодно Вашему Величеству вернуть кота законному владельцу? » Николай I наложил высочайшую резолюцию: «Коту и жиду повелеваю отныне и впредь проживать совместно».
13 ноября 199.. Я в Харькове. Выступал на семинаре в университете. Вечером коллеги потащили на проводы семьи Лохвицких, которые уезжают в Америку. Красавец-кот собирается в дорогу вместе с ними. Разговорился с главой семьи, Марком. Он рассказал, что уже почти два века в их семье всегда есть кот Семен, и имя это переходит от отца к сыну: - Мой пра-пра-прадед как-то повез партию мануфактуры из Лодзи в Псков, а вернулся домой с котом в мешке, который подсунули ему на почтовой станции. Прадед приютил кота и полюбил его. В следующей поездке разговорился со станционным смотрителем. Тот признался, что кота подложил он по просьбе двух важных господ, друзей поэта Пушкина. Кот, скорее всего, тоже был Пушкина, потому что михайловские мужики спустя некоторое время искали кота, но так и не нашли. А имя коту - Семен. Прадед был поклонником великого поэта и полюбил кота еще больше. В семье есть предание, что кот несколько раз убегал, а потом, к ужасу всех евреев местечка, эскадрон конных жандармов привозил его назад, но я в это не верю. Прадед завел от Семена котят и одного из них оставил, назвав снова Семеном. Так оно и идет до сих пор. А теперь вот Пушкинский Кот, можно сказать, национальное достояние, уезжает в Америку... Подошел Семен и негромко мяукнул. Я спросил: - А здесь Вы его пристроить не пробовали? - На Украине сейчас о Пушкине лучше не заикаться, а в заповедник «Михайловское» я написал. Но они ответили, что кот в бюджете не предусмотрен. Предложили привезти и выпустить, может кто приютит. А как его выпустить если он - домашний, и главное, мы его очень любим. Семен снова мяукнул и потерся о ногу хозяина. Марк нервно повел носом и пожаловался: - Метить территорию больно горазд. Только и смотри, как бы туфли не пометил. Я принюхался, в доме действительно отчетливо пахло кошачей мочой. Пришел в гостиницу - там пахнет тоже. Что, думаю, за черт? А это - мои туфли. Полчаса отмывал «привет от Пушкина» мылом.
После проводов не спал целую ночь. Потомки Пушкина - за границей, рукописи Пушкина - во Франции. Теперь Пушкинский Кот уезжает в Америку. Неужели и мне собирать чемоданы?..
На этом оканчивается тетрадка, но не жизнь. Эмигрантский мир тесен. Я не знаком с Марком Лохвицким, но мой сын дружил с его сыном. Они свели кошку кого-то из компании с Семеном и через три месяца у нас в доме появилась Елизавета Семеновна, Лиза, как я теперь знаю - Пушкинская Кошка. Лохвицкие переехали в Калифорнию и сведений о них у меня нет. Но думаю, что Семен еще жив, а по дому уже бегает юный Семен. Когда он, свернувшись калачиком, спит, ему снится деревенская изба, снег и голые кривые березы за мутным окном. В избу входит человек в бакенбардах, в руке у него бутылка вина.
Прочитал историю про памятники во Владимире и вспомнилось. Довелось в 80е годы(уже при Горби) побывать в этом чудесном городе. Гуляем мы ночью по городу и местные говорят: - А вот эту площадь у нас в народе называют площадью Свободы! - Почему?(по-настоящему она называлась типа площади Мира. Сейчас не помню точно, но какое-то абсолютно нейтральное название) - Ну как же. У нас на ней расположены облотдел милиции, облотдел КГБ и штаб добровольных народных дружин...
Еще одна история от Губермана, опять-таки в вольном пересказе.
За некоторые принципиальные разногласия с КГБ он - Губерман - был посажен по уголовной статье. Через какое-то время он был по амнистии сослан на «химию» в сибирскую деревню, возле которой строился очередной промышленный гигант. К нему в ссылку приехала жена с их младшим сыном. И вот идет Губерман как-то вечером по деревенской улице, несет в бидончике молоко для сына, а у одной калитки стоят две старушки и на лавочке сидит дедок, сворачивает самокрутку. Поздоровались с проходящим мимо Губерманом, и заговорили о нем - дескать, и жена-то у него какая приветная, сам молодец какой, баньку, вишь, построил, за молочком для малыша ходит… Дед, глубоко затягиваясь козьей ножкой, авторитетно подтвердил: «Хуевых не содют…»
Не знаю, часто ли у вас бывают истории от ментов. Но я вобщем мент. Точнее дознаватель в отделе дознания. Год как после студенческой скамьи. Значит считайте, что еще лишь на половину мент, а на другую половину нормальный человек. А история будет про одного "полного мента" Василия Алексеевича. Он - мой коллега, тоже дознаватель. Годков ему за 40, всю жизнь в следователях. И уж очень он любит упиваться своей властью над людьми (подозреваемые, истцы, свидетели) проходящими по какому-либо делу.
Вызвал он как-то одного мужичка по одному из обычных дел. То-се типа пораспросить, можа типа свидетелем пойдет. Мужичок добродушно отозвался на приглашение. Оказался славным малым, поджары пенсионер, искренне желающим помочь правосудию и Родине. Дознаватель Василий Алексеевич напротив, никогда такого рвения со стороны потенциальных свидетелей не ценил, и принимал за проявление слабости. В таких случаях он начинал на свидетеля умело психологически давить, доводить до стрессового (почти полу-обмрочноного) состояния. Таким образом, что у человека в голове белкой крутилась лишь одна мысль: "Счас хоть на один вопрос не так отвечу, и меня самого посадят". От этого свидетель с каждой минутой все охотнее и охотнее начинал помогать дознанию, искреено при этом веря, что тем самым он сам себя от плахи спасает. Вроде бы цель такого психологического давления благая. Но Василий Алексеевич всегда перегибал палку и начинал просто издеваться над свидетелями. Грубо разговаривать, показывать свое превосходство и прочее. Так вот, вернемся к нашему мужичку-свидетелю. Фамилия у мужичка была Засядько. Он охотно отвечал на вопросы Василия Алексеевича. Но только до той поры когда наш гений дознания не начал выказывать свои приемы психологического давления. Тогда у мужичка промелькнула ехидная искра в глазах и он начал отплачивать следаку той же монетой. "Видать ГБ-шник бывший" - потом рассказывал Василий Алексеевич. И появись эта светлая мысль у дяди Васи именно в тот самый момент, истории могло и не произойти. Но в тот самый момент Василия Алекссевича несло как зашоренную лошадь. А мужичок-Засядько его отрабатывал как тореодор с красной тряпкой: "А почему вы не сразу записали мой ответ... Нет уж, запишите дословно...". "Это я здесь буду решать как мне и что писать" - ревел дядя Вася. "Нет уж увольте, это я буду решать, насколько точно вы записываете мои слова... А будете еще разговаривать со мной в таком тоне, я напишу письменную жалобу и потребую заменить дознавателя..." - со спокойной улыбкой отвечал свидетель Засядько. Дядя Вася понял, что этот мужичок изрядно строптивен и не так прост. И решил перейти к форме психического давления "номер два".
Василий Алексеич встал из-за стола и сказав, что сходит за некими важными документами, вышел из кабинета. В корридоре он закрывает кабинет на ключ и с повеселевшим взглядом идет в мой кабинет, находящийся буквално по соседству. Я был не занят. Василий Алексеич молча подсаживается к моему столу, достает из моей тумбочки дешевый коньячок. Наливает грам пятьдесят и так же молча залпом выпивает. Закуривает сигарету. Начинает свой рассказ из которого я и узнаю все подробности общения дяди Васи со свидетелем Засядько. Про себя конечно я слегка улыбаюсь. Приятно, что все же нашелся в нашем отечестве человек сумевший дать отпор грозному дознавателю. "На улице сейчас жара, в кабинете моем вообще пекло... пусть посидит часок... будет ему наукой... развели блин демократию..." - это были самые приличные слова высказываемые Василием Алексеичем в адрес человека в закрытом кабинете. Через 3 сигареты дядя Вася пророчески произнес: "Сейчас он еще и в сортир захочет... а вот потерпеть придется... развели блин демократию... ты у меня блин десять раз об*ссышся пока я дверь открою...". И действительно через несколько минут со стороны коридора раздался требовательный стук в дверь с просьбой открыть, ибо очень хочецца в туалет. Дядя Вася все-таки был знаток своего дела. Он был явно доволен, что теперь все дело пошло по его плану. Негодование Василия Алексеивича очень быстро сменилось на милость (или просто мои сигареты кончились). Вобщем прообщавшись со мной чуть более часа дядя Вася вышел в корридор, открыл свою дверь и вошел в кабинет. Представившаяся его взору картина его удовлетворила. На стуле для допрашиваемых изрядно вспотевший, в смиреннейшей позе, со смиреннейшим взглядом, молчаливо сидел свидетель Засядько. Дальше процесс дознания пошел как по маслу. Свидетель Засядько быстро и точно ответил на все вопросы Василия Алексеевича. Уложились в 15 минут. На этот раз дядя Вася общение не затягивал, ибо понимал, что свидетелю еще и в туалет надо добежать. Он был и так рад победе, добытой в труднейшей схватке. Сухой приказ: "Свободен", вручение пропуска и горе-свидетель быстрыми шажками улепетал по корридору в сторону выхода и туалета.
Что, думаете это конец истории? Ан нет. Через десять минут после ухода свидетля, все здание нашего управления содрогнулось от яростного рева Василия Алексеевича: "Засяяядькоооааааааа!!!!". Это дядя Вася открыл свой портфель-дипломат стоявший рядом с его столом. Все бумаги-документы в дипломате были угроблены смачной аккуратной кучей г*вна...
Не знаю, правда ли это, или лишь догадка дяди Васи по поводу КГБ-шного прошлого свидетеля Засядько. Но вот с тех пор в нашем управлении завелась веселая присказка по отношению к свидетлям, по типу: "А он точно не ГБ-шник, а то будет как с дядей Васей."
Не у тех Филипп К. учился или "кое-что из жизни советских кинорежиссеров"
СО слов Сергея Соловьева, режиссера "Ассы", "Черная роза..." и многих других.
Годы застоя. Традиционный кинофестиваль в итальянской Венеции должен был открыться советским фильмом "Храни меня, мой талисман". Это несомненный успех и высокая честь. В числе делегации в Италию поехал и Соловьев с другим режиссером по имени Роман. И вот наступает день открытия. Сережа с Ромой радостно прибывают в кинозал, входят в фойе. А там, по такому торжественному для советской кинематографии случаю, их ждет целая дипмиссия. Посол Советского Союза в Италии, председатель Внешторга, все с женами, которые разоделись по последней моде от Кардена, Сен-Лорана ну или от Гуччи, раз дело в Италии происходит. Присутствовал также представитель министерства кинематографии СССР с характерной военной выправкой, проще говоря - стукач из КГБ. Скромно одетые режиссеры присоседились где-то сбоку, стараясь не отсвечивать на фоне такого вызывающего великолепия. В общем, контингент еще тот - в случае чего и фильм зарежут, и тебя невыездным сделают - какая там демократия..."Небожители" с нетерпением ждут открытия фестиваля, режиссеры тоже. И тут из-за колонны раздается дробный стук туфель на высоком каблуке, затем из-за нее же выплывает бодрая и жизнерадостная руководительница финской киноделегации, хорошо знакомая с Ромой и Сережей. Будучи женщиной любознательной, она старательно изучала русский язык и уж, конечно, не упустила случая попрактиковаться с естественными носителями "великого и могучего..." После обмена набором стандартных приветствий и поздравлений, финская киновумэн сообщила: "Расрешите пригласить фас от имени финской телегации на просмотр нашего фильма. Он состоится срасу же после фашего." Шишки, естественно, поблагодарили и собрались было дальше ждать начала действа. Но это был еще не конец финского выступления. Заговорщически подмигнув, кинофинка выдала следующее: "Наш фильм долшен фам, СОВЕТСКИМ, понрафиться - и уточнила - там очень много Е.ЛИ!"
После чуть слышного синхронного щелчка (упали челюсти) воцарилась гробовая тишина. Первым опомнился стукач - "Что?!". Специально для него было повторено слово в слово. По воспоминаниям Сережи Соловьева в этот момент он как-будто слышал, как бибикают машины у мавзолея, настолько было тихо.
Финка, как ни в чем не бывало, попрощалась и отправилась туда, откуда, видимо и пришла со своим сообщением. Сережа, извинившись перед делегацией, догнал даму за колонной. Схватил за плечи и слегка тряханул: "Тебя кто этой хреновине научил?!" Опешившая женщина ничего скрывать не стала:
КТо, кто? - МИХАЛКОВ!
Сейчас звезды как-то уж очень примитивно употребляют русский устный, да и техника не та, что раньше...
Было это в конце 1 курса. Страна была еще советская, поэтому направить пару сотен курсантов на стажировку из столицы во Владивосток для КГБ было делом плевым. Поехали мы на месяц стажироваться по заставам на китайскую границу. Стажировка - дело очень приятное, если начальник заставы не идиот. Мне в этом почти не повезло, но время все-же провели там очень неплохо. Но хуже когда курсанты попадаются идиотичные, тогда, как говорится, одна больная голова тыщенке чужих ног покоя не дает. Был у нас такой больной на голову Саша Б. Парень с явно выраженными странностями. До сих пор удивляюсь как он поступил в училище пройдя экзамены и ОЧЕНЬ строгий профессиональный отбор (психологическое тестирование и т.п.). С его слов, побывал в детстве во всех горячих точках планеты со своим папой, который был не то танкистом, не то разведчиком, не то летчиком, не то подводником (в каждом рассказе по-разному)..... В общем "парень тертый", все в жизни видел, почти все знает. Был также Саша очень культурным парнем, хорошо играл на гитаре и задушевно исполнял песню из "Юноны и Авось". Наверное в силу своей чрезмерной культурности он и попал в переплет.
До нас долетел слух, что на участке округа ведется поиск. Поиск серьезный с вертолетами и привлечением резервов округа. По ходу действия начали прилетать отрывочные сведения, что ищут своего, а потом выяснилось, что пропал курсант!!! Пропал Саша!!! Искали трое суток, пока не обнаружили в тайге вещи, которые Саша бросал, чтобы оставить следы. Но следы он оставлял так, что любой нарушитель позавидовал бы. Не знаю точно сколько собак было привлечено в этом поиске, но ни одна толком не смогла пройти по его следу. Сашу нашли в трусах, сапогах и с автоматом без ремня, который он тоже повесил по ходу движения на дерево.
А дело было так. Был он в пограничном наряде "пост наблюдения". Пресловутая пограничная вышка, возвышающаяся над тайгой, побитый бойцами бинокль, которым то зажигали сигареты, то кололи орехи, и напарник-боец. Обозревая недружественную сопредельную державу и наблюдая за трудолюбивыми китайцами, вкалывающими на поле, Саше вдруг захотелось пописать. Врожденная интеллигентность не позволила ему сделать это с очень высокой вышки да еще и на глазах бойца, поэтому не поленившись Саша проделал нелегкий и долгий путь до земли. Ко времени окончания несения службы бойцу уже надоело ждать когда Саша поднимется наверх, стал он его звать - а в ответ тишина..... бойцу даже мертвые с косами померещились, но Саши не было видно и слышно. Последовал доклад на заставу и обход близлежащей к вышке местности - ничего. Приехал начальник заставы с тревожной группой и собакой - не нашли..... Соответственно доклад в отряд, в округ и понеслась!!! А вдруг он решил в Китай уйти!!!! Это же ТАКОЙ АЯЯЯЙ!!!! И бросили на поиски Саши все, что могли. Во так вот весело Саша сходил попИсать.
Работаю я журналистом в провинциальном городе N. Поскольку N - город небольшой, то все, так или иначе имеющие отношение к прессе, друг друга знают. Поэтому эту историю рассказал мне один старый знакомый про другого - не менее старого. Первый - назовем его Иванов - относится к той странной категории, которая именуется "правозащитник". Второй - его можно назвать просто Петрович - бывший пресс-секретарь местного КГБ. То есть - смежники. Так вот, в бытность свою этим самым пресс-секретарем, Петрович написал статью в местную газету, где рассказал, что у нас, мол, в N, тож активно работают иностранные шпионы. Например - правозащитник Иванов... Иванов, естественно, этого так не оставил - подал иск о защите чести и достоинства. Идет суд. Судья спрашивает Петровича: мол, как ты мог... Петрович говорит: так все правда, у меня доказательства есть! Судья: Покажи! Петрович приходит на следующее заседание с толстой папкой, приоткрывает, потом хитро так смотрит на судью и говорит: знаете, это все - гостайна... Попросите всех недопущенных покинуть зал. Ну, судья выгоняет всех. В том числе - Иванова. Они уединяются с Петровичем на несколько минут, после чего судья оглашает вердикт: Суд, мол, посмотрел петровичеву папку и постановил. В газете все написано правильно, Иванов - правда иностранный шпион. Иск о защите чести и достоинства отклонить. Все.
Прошло много лет. Петрович давно на пенсии. Судья - тоже. Иванов - сидит где сидел, делает то же, что и делал. А что было в папке - так никто и не знает.
В прошлой жизни у меня была подружка - путана Маринка из Тифлиса. Соббсно, Маринка мне досталась в награду за мои невъебенные успехи на ниве изучения иностранных языков. Приехав покорять московскую гостиницу "Международная" (а тогда это было самое главное путанское место в Москве), имея в кармане диплом психолога (!) тифлисского универа, Маринка почти не говорила по-русски, а я в те славные годы еще умела умела изъясняться по-грузински. Наш с Маринкой общий тбилисский друг Сандрик приволок ее ко мне со словами "чтоб не скучно было". Кто из нас должен был кого веселить, я не поняла, но не скучно нам было обеим. Маринка самозабвенно трудилась над своей главной задачей - обретением импортного мужа, а я с диким азартом окунулась в неведомый доселе мир - это было пиздец как интересно. Например, я с удивлением выяснила, что в Международную и прочие хлебные гостиницы можно попасть не только с помощью, скажем, моего телевизионного удостверения и морды топором, но и гораздо банальней - сунув червонец швейцару на входе. Маринка - из самых добрых побуждений - пыталась приобщить меня к своей профессии, но у меня ничего не вышло. Я никогда не умела ебаться по заказу, а тем более на иностранном языке. В конце концов Маринка оставила свои попытки, мрачно напророчив: "Так и будешь всю жизнь ебать русских", и стали мы с ней жить душа в душу. Но да не о том моя повесть. Маринка всяко хотела освоить русскую мову, поэтому общалась со мной исключительно на москальском наречии. Ее русский язык - это была песня с припевом. Начиная с классического "я его мамо виебу" и заканчивая совсем уж дивным, по телефону "Оксана, слюшай, как называется этот хуй, который свет зажигает?" Я, в непонятках, "Марина, какой у тебя там хуй в 2 часа ночи, ты с ума сошла, зачем свет, куда свет, кого ты в дом пустила", а в голове спросонья совсем уж бредовая картинка - Марина по своим грузинским понтам завела дворецкого и он ходит зажигает свечи, и все это в съемной однокомнатной квартире на Преображенке, сюр какой-то... "Маму виебу, - злилась Марина в трубку, - у меня этот... на стене, который свет зажигает, сломался, надо вызвать мастера, а я не знаю, как он называется - приключатель?" Я, выдыхая, - выключатель, дура! "Падажды, не клади телефон, щас запишу, а то утром опять забуду" - короче, счастье было бесконечным. В какой-то момент Маринка обзавелась фиктивным мужем-таксистом на предмет московской прописки, а буквально через пару месяцев ею заинтересовались местные менты - не иначе как заложил кто из соседей молодую красивую бабу на красной шестерке, которая сваливала из дому ближе к вечеру, возвращалась утром, а мужа-то никто и не видел... Ну, местное КГБ на приподъездных лавочках все помнят. Мужа пришлось на время поселить у Маринки на кухне - на случай ментовской проверки. Вечером верная жена отбывала по месту охоты, а таксист жрал березковское пиво и смотрел видео. Спустя пару недель позвонила злая Маринка. Ежесекундно поминая виебанную мамо таксиста, она пожаловалась: - Он мне везде, где ебутся, испортил. Я: -???? Она: - Ну он где ебутся смотрел только, там теперь фильм плохой!
Оказалось, что из всей Маринкиной нехилой видеоколлекции таксист смотрел только эротику, причем не фильмы целиком, а только места, где по ходу трахались, методично перематывая пленку на начало трахального сюжета по многу раз. Видаки в то время еще были не дюже качественные, на "местах, где ебутся" пленка была безнадежно загублена...
Дело было в славном городе Вена. Весна, солнышко светит, по центру Вены гуляют толпы довольных иностранных туристов. И конечно же наши соотечественники где-то рядом, судя по некоторым лицам уже успели приобщиться к австрийскому пиву и шнапсу. Короче, всеобщее благодушие и радость от весеннего солнышка. Волею судеб довелось мне пересечься с одной из таких групп россиян. В Вене я был по служебным делам и немного дизгармонировал своим внешним видом, будучи в строгом черном костюме и при галстуке, с окружающими туристами. Иду по своим делам, никого не трогаю, вдруг впереди возникает толпа русских туристов, которые, окружив экскурсовода, внимательно слушают что-то там об очередной достопримечательности. Обойти эту группу никак, пришлось вклиниваться и продираться сквозь них. И в этот момент у меня в кармане довольно громко звонит мобила мелодией "Наша служба и опасна и трудна...". Благодушие с некоторых лиц как ветром сдуло, напрягся народец, а один мужик выдает фразу:"іпс, и до сих пор КГБ не дремлет!" Провожали меня долгим подозрительным взглядом вся группа.