Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: chetverg9
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
По оценкам ВЦИОМ, 61% россиян поддерживают идею пересадить чиновников на отечественные автомобили. 99% россиян поддерживают идею просто пересажать чиновников.
Не могу не отметить виденный мной сегодня по телику трогательный эпизод. В сибирском городке Увате идут соревнования биатлонистов. На финишной прямой с большим отрывом появляется один из членов сборной России. Кто-то из тренеров выходит прямо на лыжню и еще до финиша жмет ему руку, поздравляя с победой. В десяти метрах дальше по трассе расположился мальчонка лет десяти. Он, в порыве детской непосредственности, тоже выскочил было на лыжню - поздравить чемпиона, но, испугавшись собственной смелости, рванул назад, на обочину. Победитель гонки проехал мимо него, потом вдруг тормознул, развернулся, подкатил к пареньку, пожал ему руку и лишь после этого финишировал. Я ей-богу и не верил, что наши "зажравшиеся" спортсмены способны на подобные жесты.
Петр Первый за пять лет до Полтавской битвы заключил союзнический договор с польским королем Августом и в знак дружбы подарил ему саблю, усыпанную бриллиантами. Но Август через два года втайне заключил другой договор - с врагом России шведским королем Карлом Двенадцатым и подарил тому саблю русского царя. Петр через свою разведку узнал об этой истории, тем не менее, нуждаясь в союзниках, после Полтавы встретился с Августом так, будто ничего не произошло. - А где моя сабля, которую я тебе подарил? - как бы между прочим спросил царь поляка. - Ах, я забыл ее, когда гостил в Дрездене, - не моргнув глазом, ответил Август. - Ничего страшного, я подарю тебе новую. - И Петр презентовал спавшему с лица поляку ту же самую саблю. Карл Двенадцатый бросил ее на поле битвы, и саблю подобрали русские гренадеры.
Будучи совсем молодым человеком, Леонид Утесов научился играть на скрипке и стал подрабатывать уличным музыкантом. Довольно давно закончилась русско-японская война, но самым популярным хитом в России оставался вальс "На сопках Маньчжурии". Его-то юноша чаще всего и исполнял. Однажды мимо него проходил красивый и молодцеватый офицер с молодой девушкой. Они постояли, послушали, и офицер внезапно - то ли воевал в "японскую", то ли показать себя хотел перед девушкой - кинул в шляпу юноши аж целый серебряный рубль. Самый большой гонорар для уличного музыканта за все время его выступлений. Молодой Утесов захотел как-то по-особенному отблагодарить щедрого офицера и сделал это на французском: - Гран мерси, месье! - И запомнил этот случай навсегда. Прошли годы, и - уже после революции - все еще молодой, но уже популярный музыкант Леонид Утесов приехал с женой в Париж как турист. Он был поражен нищетой, в которой жила большая часть русских эмигрантов. И, как-то гуляя с женой по французской столице, Утесов наткнулся на уличного скрипача, игравшего вальс "На сопках Маньчжурии". Приглядевшись, он узнал в музыканте того самого красивого и щедрого офицера из своей юности - уже сильно сдавшего и, похоже, сильно опустившегося. Леонид был стеснен в средствах, но решил дать ему - просто не мог не дать - несколько франков, но вдруг обнаружил в кошельке неведомо как завалявшийся там царский серебряный рубль (уже в ту пору намного поднявшийся в цене). Он бросил монету в шляпу музыканта. Тот, увидев царский рубль, прекратил играть, долго вглядывался в лицо Леонида и наконец улыбнулся: - Большое спасибо... Или вернее - гран мерси, месье.
Великий русский физиолог Илья Мечников долгое время работал во Франции, занимаясь изучением различных заболеваний. В Париже он нечаянно чем-то обидел некоего французского аристократа. Тот решил проучить русского наглеца, вызвав его на дуэль. Секундант пришел прямо в лабораторию Мечникова. - Никакие извинения не принимаются, дуэль состоится в любом случае, - заявил француз русскому ученому. - По правилам, за тем, кого вызывают на дуэль, право выбора оружия. Какое изволите выбрать вы? - Что ж, - пожал плечами Мечников, - я выбираю бактериологическое оружие. Вот два стакана с жидкостями. - Он показал емкости слегка прибалдевшему французу. - Они внешне ничем не отличаются друг от друга. Но в одном - чистая питьевая вода; в другом - вода с бактериями сибирской язвы. Ваш граф волен выпить любой из этих стаканов, а я выпью оставшийся. Секундант молча откланялся.
Не дождусь, когда социальные сети проберутся в реальную жизнь. Обогнал пробку по обочине, и - бац! - надпись на лобовом высвечивается: «14 человек считают, что ты козел!»
Смотаться летом на Северный Урал нас, москвичей, подбил однокурсник, сам пермяк, Сергей. У него была идея - сплавиться по реке Колве на плоту и посетить некую Дивью пещеру. Тогда, при развитом социализме, туризм был в большой моде, и на тот момент Визбор превосходил по популярности Высоцкого. Короче, нас, троих молодых парней, Сергей соблазнил очень легко. Серый утверждал, что он турист и сплавщик опытный, и проблем у нас не будет. И, в общем-то, однокурсник не соврал. Под его руководством мы прямо у Колвы срубили несколько деревьев и соорудили солидный плот, на него водрузили палатку. По плану, должны были к обеду добраться до Дивьей пещеры, посетить ее, потом заночевать в палатке, и утром сплавиться до ближайшего городка. После нескольких часов сплава захотелось похавать. Мы пристали к берегу, развели костер. Тушенка, колбаса, картошечка, чаек – все как положено. К концу обеда невдалеке засветилась девчушка лет двенадцати с собакой, смутно напоминающей фокстерьера. Обе они сели в сторонке и молча глядели на нас. - Может, малышка пожрать хочет? – спросил я Сергея. – Давай угостим чем-нибудь. - Здесь не голодный край, - отмахнулся он. – Одной только рыбы навалом, уж я знаю, о чем говорю. - А может, собаке - колбасы? - Еще чего! Псина-то у нее просто помоечная. Лишь, когда мы закончили трапезу, девчушка подошла к нам. - Дяденьки, не перевезете нас на ту сторону? А то брод нам, - она кивнула на собачку, - не по дороге. Я оценил сугубо деревенскую деликатность девчушки: она не подходила к нам, пока мы обедали. А через речку вплавь было перебраться действительно непросто: Колва – глубокая и бурная. Горная речка, между прочим. Кроме того, в руках у девочки была довольно объемистая сумка. Я бы немедленно посадил ее на плот, но мы еще в Москве договорились, что у нас в походе будет настоящая воинская дисциплина, и все должны выполнять приказы командира, опытного туриста и знатока здешних мест - Сергея. - Ты ошиблась, девочка, это тебе не паром, - неожиданно и довольно грубо ответил он. Зачерствел, однако, парнишка в столичном-то граде. Москва слезам не верит! - Мы и так из графика выбились, опаздываем, - уже позже, когда мы отчалили, объяснил он нам. Мы действительно то и дело застревали на подводных корягах и мелях, кое-как выкручивались и плыли дальше. После обеда было примерно все то же самое. Дивья пещера, до которой мы наконец добрались, находилась на возвышении, а напротив нее, на реке, была небольшая пристань, к которой мы наконец причалили. И здесь мы встретились с той же девчонкой с собакой. Они как-то перебрались на этот берег (платье и волосы у девочки были мокрые) и, видимо, от пристани собиралась подниматься вверх по тропе, к видневшемуся невдалеке селению. - В пещору? – неожиданно спросила она, причем именно так, через «о». Обратилась лично к Сергею, поняв, что он здесь за главного. - Ну. А тебе-то что? - Курган! – вдруг скомандовала девочка, и ее фокстерьер внезапно кинулся к нашему командиру с явным, как всем показалось, намерением вцепиться ему в ногу. - Ты что, обалдела, сучка! – заорал он на девчушку, отшвыривая пса ногой. Фокстерьер молча, с чувством выполненного долга, вернулся обратно к хозяйке. И они пошли вверх по тропе. Мы надежно привязали плот и оставили здесь все вещи. Взяли с собой только два фонаря и немного еды. Уже поднявшись к пещере, обнаружили, что забыли веревку. Ее мы хотели привязать у входа и тянуть за собой по пещере, чтобы по этой веревке, без всяких приключений вернуться назад. - Да хрен с ней! – сказал Сергей. – Я здесь уже не раз бывал. Уж выйдем как-нибудь. Но на всякий случай на всех развилках будем сворачивать направо, а на обратном пути, соответственно, налево. Пещера оказалась с многочисленными ходами и многочисленными гротами и залами. Очень красивыми. Но через час у на погасли оба фонаря, а еще через час мы поняли, что заблудились напрочь. Не было никакой возможности определить верное направление. И главное, мы никого не поставили в известность, что идем в пещеру. Мы остановились в каком-то гроте, чтобы немного передохнуть. Настроение было самое похоронное. И вдруг мы увидели свет! Он колебался, но приближался. Первым в гроте появился фокстерьер. Он подбежал к Сергею, обнюхал его и пару раз гавкнул в сторону появившейся девчушки: мол, добыча найдена! И только тогда я понял, для чего девочка «натравила» собаку на Сергея – обнюхать, чтобы потом она взяла след! Девчонка уже тогда предвидела нашу эпопею! Девочка держала в руках свечу. - Батарейки в фонарях в пещоре отсыревают, - скупо пояснила она. - Идемте за мной. – И добавила как бы в утешение: - Вы не первые такие. Через десять минут мы были у входа. Тут я кинул собачке кусок завалявшейся у меня колбасы, она ее понюхала и равнодушно отвела морду.
Чужая история В "В контакте" состою в группе тезок по фамилии и имени. Собрались мы как-то встретиться, по пиву хряпнуть. Подтянулись 23 человека. Когда были уже изрядно пьяные, нарвались на ментов. Видели б вы их обалдевшие лица, когда они наши документы проверяли!
Ближе к вечеру шел вчера по Чистопрудному бульвару (г. Москва), подхожу к м. "Чистые пруды". Тут стоит несколько теток с плакатами "АКЦИЯ ПРОХОДИТ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ "ЕДИНОЙ РОССИИ" (крупно) и какая-то мелкая приписка, толком в сумерках и не разберешь. И тут вдруг именно рядом с этими тетками спонтанно вспыхивает драка. Человек восемь молодых ребят, размахивая пивными бутылками, сцепились не на шутку. Тетки что-то там на них шипят, но никуда не уходят - партийная дисциплина, твою мать! И визуально вся эта сцена так и выглядела: пацаны дерутся, а вокруг них плакаты "АКЦИЯ ПРОХОДИТ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ "ЕДИНОЙ РОССИИ". Очень быстро подъехали менты, две машины. Бросились они было вязать полупьяный молодняк, но при виде партийного прикрытия их застопорило. Подходят к теткам с плакатами, видно, спрашивают, что за акция такая - может, наглядная агитация по борьбе с пьянством, как Путин на последнем КВН учил? Но тетки сдают мальцов, и тем уже менты начинают бить морды. А поскольку тетки все также остаются на месте, то и эта "АКЦИЯ ПРОХОДИТ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ "ЕДИНОЙ РОССИИ".
ПРОПАВШАЯ ПОХЛЁБКА Об эпопее в 30-е годы прошлого века по Северному морскому пути на пароходе «Челюскин» Шмидта и компании написано много, но еще больше бытовало разного рода «апокрифов», по разным причинам не вошедших в основные документы. Вот одна из таких историй. После того, как пароход затонул во льдах, и перед тем, как экипаж с членами его семей (ехали на Север, будто в круиз на «Титанике») стали потихоньку вывозить авиацией, предстояло пересечь пятьсот верст по льдам, торосам и вечной мерзлоте на собачьих упряжках. Дело шло медленно, да и жратвы стало не хватать – причем и собакам тоже. К одному из ночных привалов доехали совершенно измученные, и тут, к всеобщему ужасу, выяснилось, что с одних саней свалилась куда-то во тьму и пургу большая часть провизии! Мало того – во время экспедиции на «Челюскине» родилась девочка, которую назвали Кариной (дело было в Карском море), и вот задремавшая и безмерно уставшая мать выпустила ее из рук. Но, несмотря на стенания матери, искать девочку не стали: тьма, пурга сбивает с ног, следы моментально заметало. Стали думать совсем о другом: из чего, а точнее кого, сварить похлебку. Обратились к каюру. Он понимал безвыходность положения и согласился пожертвовать одним из своих коренников – те были более крупные экземпляры, чем простые ездовые лайки. Коренника помоложе кликали Чок, а постарше Хамит. Каюр взвесил все «за» и остановился на последнем – тот свое уже пожил. Похлебку решили сварить с утра, чтобы набраться сил перед дорогой. …Ночью каюр проснулся от негромкого детского плача: рядом стоял Хамит и держал в зубах всхлипывающую, но вполне себе живую и незамерзшую Карину – собака так аккуратно ее несла, что девочка не распеленалась (Карина жива до сей поры). Но это еще не все – Хамит на собственном хребту утерянную провизию исхитрился приволочь. На привале начался настоящий праздник. Не участвовал в нем только коренник Хамит, ушедший куда-то в ночь: он-то догадался, что люди хотели его сожрать, и более не верил в благодарность двуногих.
КАК ДВА ПАЛЬЦА ОБЛИЗАТЬ Есть в истории космического полета Юрия Гагарина один особо не афишируемый эпизод. За полтора километра до стартовой площадки он вместе с дублером Титовым попросил остановить автобус. Космонавты вышли и дружно помочились на правое заднее колесо автобуса. После чего тронулись в путь. Полет прошел благополучно, и после этого все космонавты досконально, в мелочах, повторяли предполетный ритуал Гагарина. И этот описанный задний баллон стал для них не менее важным фактором благополучного возвращения, чем просмотр «Белого солнца пустыни». И вот однажды случилась загвоздка. В команде, отсылаемой на МКС, оказалась американка Уитсон. Той такая процедура показалась западло, неприличной то есть, да еще костюм для опорожнения был неудобным, да и вообще она являлась не хухры-мухры, а командиром корабля. «Ноу, блин, » - говорит, и все тут. Решили: хрен с ней. И вдруг все уже в кабине - и какой-то сбой электрооборудования основного двигателя. Всех спускают на землю, устраняют неисправность. На взлет! Ан нет – датчики показывают утечку геля на маневровом двигателе. Опять всех на землю. И тут кто-то не выдержал и наябедничал командиру полетов о поступке американки. По его приказу Уитсон немедленно запихивают в автобус, отвозят на полтора километра и заставляют самым активным образом орошать автопокрышку. Космическая экспедиция справилась с заданием блестяще.
Как режиссер первый фильм "Свой среди чужих..." Никита Михалков снимал в горах Кавказа. Массовка там была что надо - многие при оружии и лошадях, и сниматься всем аборигенам дюже нравилось. Несколько десятков человек среди них режиссер решил оформить как положено, официально, и предупредил их, чтоб приходили на следующий день с паспортами; объявил и гонорар - с лошадью 10 руб, без коня - 5. На следующий день желающих собралось видимо-невидимо. Михалков, вникнув в ситуацию, решил никого не обижать и допускать к съемкам абсолютно всех. Тем более что каждый пеший горец вложил в паспорт 5 рублей, а каждый конный джигит - 10.
В Баку только что закончился чемпионат мира по боксу. Это первенство ничем не отличалось от других международных современных спортивных мероприятий – с засвистыванием публикой гимнов чужих стран и дикой ненавистью к чужим спортсменам. И мне припомнился другой, давний, еще при социализме, чемпионат мира по боксу, проходивший Москве. В одном из первых боев участвовал англичанин. Вообще-то англичане - родоначальники современного бокса, но этот вид спорта к тому времени совершенно в Великобритании угас, и ее представители давно не становились на верхнюю ступеньку пьедестала. И этот англичанин считался аутсайдером, но ему московская публика сразу стала симпатизировать (хотя с Великобританией в ту пору отношения у нашей страны были даже хуже, чем сейчас) за очень зрелищную, бескомпромиссную манеру ведения боя. Но был у него один своеобразный недостаток – он при каждом своем ударе выкрикивал «хоп!». Правилами это не приветствовалось, и судья периодически делал ему замечания. Англичанин на время умолкал, но потом снова брался за старое. Тогда рефери сделал ему официальное предупреждение. В случае второго предупреждения последовала бы дисквалификация боксера, и тому ничего не оставалось, как держать язык за зубами. Но, видимо, вынужденное молчание было ему непривычно, его техника напрочь разладилась, и он стал проигрывать. И тогда зрители решили поддержать этого парня, и при каждом его ударе в десятки тысяч голосов кричали «хоп!!!». Он преобразился и выиграл бой. Публика так и сопровождала своего подшефного до самого финального боя скандированием «хоп!». И он стал чемпионом мира – что англичанам ни до, ни после долгое время не удавалось.
- Ты заметил, что возле «Металлоремонта» надгробная плита сменилась? Нет, говорю, не заметил. И что мне вообще до нее? Но я, конечно, вижу эту плиту каждый божий день. Она расположена возле палатки, где производят мелкий хозяйственный ремонт, под окнами соседнего одноподъездного дома, практически на тротуаре, рядом с перекрестком, на очень видном, посещаемом месте. На плите изображена чья-то физиономия и ФИО с годами жизни. Рекламный экспонат, короче, для привлечения заказчиков. - А не интересует, с чего вдруг она сменилась? Сказать по совести, эта информация мне была до фени, но, поскольку свой вопрос сосед сопроводил загадочной улыбкой, я с готовностью кивнул – мол, рассказывай. - С месяц назад в наш дом вселился один молодой козел. Паренек был явно при бабках, разъезжал на «кайене», который обязательно ставил прямо к дверям нашего единственного подъезда, так, что ничего ни погрузить, ни разгрузить, по ночам крутил чудовищно громкую музыку и вообще во всем вел себя по-хамски. Ну ты, наверно, знаешь – такие время от времени в каждом доме появляются. Я вновь кивнул. Был и у нас один придурок, делал примерно все то же самое, и мы, жильцы, три года с ним ничего поделать не могли, пока он не свалил куда-то за кордон. - На замечания этот сукин кот не реагировал – был, прямо скажем, очень крупного сложения, а участкового он просто посылал, имелись у него какие-то связи и в ментовке. В общем, не нашлось у нас никого, кто бы его приструнил. Но все же объявился один сметливый и инициативный. Собрал он с жильцов скоко-то там тыщ рубчиков и заказал похоронному дистрибьютеру, что арендует часть будки «Металлоремонта», надгробную плиту с изображением (сфоткали незаметно) и годами жизни нашего козла, причем год смерти поставили текущий, одиннадцатый. Ну а будка эта располагалась прямо напротив его окон. Представляешь, просыпается как-то этот говнюк, смотрит, позевывая, в окно и видит собственное надгробье. В общем, эффект, как ты понимаешь, вышел замечательный. Погреб он, значит, разбираться с этим дистрибьютером, а тот – ничего не знаю, мне из конторы ее передали, убирать не имею права. А мы уже заранее подготовили дистрибьютеру группу поддержки. Скамейки, на которых бабки у подъезда сидели, перетащили поближе к «Металлоремонту». Ну и бабки, естественно, там же устроились - проинструктированные. И, когда козел на «кайене» стал на дистрибьютера наезжать, они такой хай подняли!.. Короче, не выдержал он подобного прессинга. А потом, полюбовавшись с недельку на собственную могилку, квартиру разменял. Ну а плита так у «Металлоремонта» и осталась. Как говорится, на добрую память.
С Василием Васильевичем я познакомился в конце 90-х, вскоре после российского дефолта. Ситуация в стране была известно какая – разгул бандитизма, всенародное обнищание. Я сидел недалеко от своего дома в последнем ряду расположенных перед уличной эстрадой скамеек. Здесь на 9 мая играл военный оркестр, а в остальное время народ пил пиво, которое приносил с собой. Ну, я всегда, вестимо, вместе с народом. Наверно, можно было бы потягивать пивко и в близлежащем кафе, но его к тому времени кто-то раздолбал из гранатомета. В рамках честной конкурентной борьбы. В пяти шагах от меня, под деревцем, стоял мужичок лет под семьдесят, щуплый, одетый не по ситуации официально и не по летнему времени плотно – в темный костюм, белую рубашку и при галстуке. Черные ботинки были до блеска начищены, но изрядно потрепаны. Да и костюмчик не тянул даже на секонд-хэнд. Старик вроде бы и не смотрел на меня, но в то же время я чувствовал на себе его взгляд. Повнимательнее оглядев мужичка, я обнаружил в его руках большую сумку, которую он как бы прятал за спиной, во всяком случае не афишировал. Из сумки торчали пустые бутылки. Не оставалось сомнений, что он ждал, когда я опорожню свою тару. Моя догадка тут же нашла фактическое подтверждение. - Простите, вы бутылочку с собой заберете? – спросил мужичок, подойдя поближе. Наверно, мой внешний вид внушил ему такое подозрение, и он решился на этот вопрос, чтобы не терять даром времени. Мой отрицательный ответ его успокоил, и старик опять тактично отошел в сторонку, чтобы не досаждать мне своим нарочитым ожиданием. Впоследствии я видел его здесь не раз, все в том же официальном костюме при галстуке, в белой выстиранной и выутюженной сорочке, всегда чисто выбритым и абсолютно трезвым. В конце концов мы познакомились. Он оказался бывшим учителем истории, кое-какие деньги Василий Васильевич по жизни скопил, но те оказались заморожены на сберкнижке, пенсия ничтожна. Обычная, в общем, для того времени ситуация, необычен был только вид человека, собирающего бутылки при полном параде. - Это моя работа, - пояснил он мне. – А я привык ходить на работу именно так. Жил Василий Васильевич один, в небольшой квартирке. Имелась у него дочь, но с ней он давно не ладил. Она вроде как теперь подкатывалась к нему (квартирка-то того и гляди освободится, а деньги немалые стоит), но он ее отшил. «Она меня предала», - дал Василий Васильевич мне такое объяснение, но в конкретику не вдавался. Однажды учителю здорово повезло. Он нашел на свалке самодельную копилку - бутылку из-под шампанского, набитую рублями, - выкинул кто-то по недоразумению. Не знаю, сколько в сумме там оказалось - может, рублей двести, но Василий Васильевич выглядел именинником целую неделю. Иногда я думал: как бы материально помочь учителю, но, поскольку сам сидел на мели, дальше предложения пива дело не доходило. Но и его Василий Васильевич отклонял – не употреблял. Но как-то мне повезло, и я оказался при деньгах. Я спросил своего нового знакомого, мечтает ли он о чем-нибудь, и услышал удивительный ответ: оказалось, да - о металлоискателе. У него институтская специальность – история древнего мира, а спецсеминар он проходил по скифам, Василий Васильевич все знает о них. С той поры он мечтает уехать в северное Причерноморье на поиски скифских сокровищ, да все вот как-то не с руки. Деньги на дорогу он скопил, продолжил учитель, а жизнь в тех местах недорогая, и летом можно ночевать под открытым небом, теперь вот только на металлоискатель надо бутылок насобирать. Я благородно предложил Василию Васильевичу: мол, могу добавить на его мечту штуку-другую. Тот поджал губы, сухо сказал, что «подачки не приемлет», и целую неделю отказывался забирать у меня пустую тару. Примерно в то же время на нашем этаже объявился новый сосед. Это был одинокий, лет на сорок, мужик, въехавший в трехкомнатную квартиру. Мне он представился Евгением, о себе ничего не рассказал, но масштабными габаритами и суровым видом сильно смахивал на нового русского, который из «братков». Со всеми нами, соседями, обращался довольно пренебрежительно, однако местные женщины были от него без ума. «Он адекватно воплощает в себе мужское начало», - сказала об этом Евгении одна из них, самая вроде бы интеллектуальная. Он тоже стал захаживать «на эстраду», где потягивал «хольстен», но ни с кем не общался. Бывают, знаете ли, такие люди, которые не переносят ни одиночества, ни общения с себе подобными. И тогда они идут в компанию, где все время молчат. И вдруг однажды этот Евгений попросил меня рассказать поподробнее о Василии Васильевиче – видел, что я с ним веду какие-то разговоры. Я был озадачен, но подумал, что тут особо скрывать нечего, и все ему рассказал, даже о металлоискателе. Умолчал только, что предлагал Василию Васильевичу какие-то деньги. - Значит, старикан один живет, - повторил этот «бычок» в задумчивости, и по моей спине прошел холодок: я почуял недоброе. На следующий день, когда я в очередной раз вел беседу с Василием Васильевичем, Евгений подошел к нам и, представившись по имени, обратился к учителю, что называется, с места в карьер. - Я хочу предложить вам одно дельце, которое поможет осуществить вашу мечту – приобрести металлоискатель, о чем мне рассказал сосед, - кивок в мою сторону, - который хорошо меня знает. В этот момент меня уже стало колотить. - Мне на один месяц нужен юридический адрес, - продолжил Евгений. - Я предлагаю оформить его на вашу квартиру. Вы даете мне свой паспорт, получаете шестьдесят тысяч рублей и покупаете себе металлоискатель. Идет? - Но металлоискатель стоит значительно меньше, - только и смог пролепетать бедный учитель. - Купите к нему запчасти. Мне показалось, что при этих словах в глазах Евгения мелькнула зловещая ухмылка. Я в тот момент проклинал себя на чем свет стоит. О таких юридических адресах-однодневках было, благодаря прессе и молве, хорошо известно. Под них проворачивается какая-нибудь крупная незаконная сделка, а потом хозяин этого адреса исчезает с концами - если только не находят его труп. В данном случае может исчезнуть и свидетель, то есть я. - Понимаете, Василий Васильевич, вы САМИ ЗАРАБАТЫВАЕТЕ, - (Евгений акцентированно произнес эти два слова), – на металлоискатель. Учитель сглотнул слюну и произнес с отчаянной решимостью: - Хорошо, вот мой паспорт. – Документ, к несчастью, у него оказался с собой. - Ээ… - попытался было я вмешаться, но Евгений так наступил мне своим сорок седьмым размером на ногу, что слова застряли у меня в горле. «Браток» забрал паспорт и предложил: - Давайте я заплачу вам долларами, а то рубль падает каждый день. Василий Васильевич забрал баксы и помчался чуть ли не вприпрыжку домой. Только пустые бутылки в сумке зазвенели. И тут я решил все-таки вмешаться: - Послушайте, Евгений… Но он не стал меня слушать, а протянул мне паспорт Василия Васильевича: - Отдай старику. Мне его ксива не нужна. - А тогда зачем?.. - Он бы от меня как милостыню бабки не взял. Настоящий мужик! Я таких людей раньше знал, но теперь таких нет. – И он с видимым сожалением вздохнул.
Цитата дня. М. Мишустин, глава Федеральной налоговой службы, обращаясь к "малым предпринимателям": "Да не бойтесь вы налоговых инспекторов! Они лишнего у вас не возьмут, возьмут только самое необходимое".
Посередине нашей деревни, прямо напротив моей избы, расположен небольшой, но двухэтажный каменный дом еще дореволюционной постройки. Первоначальное его предназначение для меня осталось неясным – и на жилой не дюже похож, но и не амбар какой-нибудь. При советской власти он использовался как магазин – может, с этой целью и был построен. Когда настала «долгожданная свобода», магазинчик кто-то прикупил. В первый год там был обширный ассортимент, во второй – только хлеб, консервы и водка, а на третий – его прикрыли. Предприятие не выдержало конкуренции – в соседнем селе, расположенном очень выгодно, на перекрестье местных магистралей, имелось аж три продовольственных магазина, именно туда народ и приходил-приезжал отовариваться. Несколько лет дом стоял без призора. Но вот там появился некий хмурый, неразговорчивый мужичок по имени Коля, и вскоре в окошках домика стали просматриваться швейные машинки. Каждый день, без выходных, на автобусе, приходящем из райцентра в семь утра, приезжали шесть теток разного возраста, еще менее разговорчивых, чем их, видимо, хозяин, заходили в дом, задергивали занавески на окнах, а в пять вечера они уезжали. Коля прикатывал туда на закрытом фургоне «мицубиси» где-то в середине дня и через пару часов отваливал. Поскольку тот каменный дом находился напротив, я волей-неволей за всем этим действом наблюдал. В конце концов мое любопытство было разбужено, и я стал подкатываться к Коле: а что их контора такое-сякое производит? Но тот на контакт шел неохотно, а поскольку от выпивки он решительно отказывался, развязать ему язык мне так и не удалось. Лишь однажды Коля бросил фразу: «наша продукция шикарно на бабах сидит», а вскоре у меня как-то пропал интерес к его организации… На выходные ко мне из столицы приехал двоюродный племянник Славик. Он был спецом по компьютерам и считался единственным среди всех наших родственников по-настоящему состоятельным человеком. Но не за счет своей трудовой деятельности, а за счет жены Лизы. Та была начальником департамента одного очень крупного банка. Мне сказали, сколько она зарабатывает, но, чтобы не травмировать чью-нибудь ранимую психику, я не буду озвучивать цифры. У них для уик-эндов имелся дорогой особняк в ближнем Подмосковье, но Славик являлся заядлым рыбаком и любил посидеть с удочкой на здешних притоках Волги, с чистой водой и богатых на добычу. А, кроме того, он у меня всерьез, от души, оттягивался и потому брал с собой жену, чтобы именно она сидела за рулем их джипа Х5. Лиза, вообще-то довольно надменная барышня, не любила ни мою деревню, ни мой дом, ни загулы Славика (понятно, что и ко мне эта дама относилась соответственно), но по-женски любила его самого, поэтому два-три раза за лето она, со вздохам и причитаниями, своего мужа сюда привозила. Сразу после их прибытия мы сели за стол. Славик – в чем был, а Лиза к обеду переоделась; сняла дорожный костюмчик и надела эффектное летнее платье цвета морской волны. Я знал, что она приобретает свои тряпки исключительно в Европе, ездит туда в выходные на шопинг. И поэтому, чтобы к ней вроде как подлизаться (я все время испытывал перед Лизой чувство вины за ее муки), кивнул на платье: - Милан? Париж? - Эта работа известного лондонского дизайнера Николаса Хейга, - небрежно ответила она. – Деньги, конечно, сумасшедшие, но что делать – за модные и качественные вещи надо платить. - Так ты в Лондоне это платье приобрела? - поддерживая разговор на интересную для нее тему, осведомился я. - Нет, в Москве на Кутузовском шикарный бутик открылся. Туда свозятся работы лучших модельеров Европы, и я теперь там модные вещицы закупаю. Когда не болтаешься по заграницам, столько свободного времени выгадываешь! После обеда парочка решила прогуляться по окрестностям. Я вышел за калитку, прошел с ними несколько шагов и повернул назад. И тут впервые в жизни, выйдя из дома напротив, сам Коля подошел ко мне и, кивнув в сторону удаляющейся парочки, с неожиданной для него гордой и счастливой улыбкой, повторил уже известную мне фразу: - Наша продукция шикарно на бабах сидит…
Казус дня. Или правда дня? - С коррупцией теперь покончено! - объявил министр МВД Нургалиев, собрав журналистов у себя в кабинете. - Она осталась у меня за спиной. Между тем за его спиной на стене висели фотопортреты президента и премьера...
ПИСЬМО С ТОГО СВЕТА 90-летняя бабушка Аграфена, всю жизнь прожившая в тихой уральской деревеньке, недавно получила письмо от своего покойного мужа. Через 70 лет после того, как он ушел на фронт и сгинул. Его объявили без вести пропавшим. Все эти 70 лет Аграфена ждала и надеялась, второй раз замуж так и не вышла – и вот письмо. Датировано оно июлем 41-го, и в нем ничего такого уж особенного. Петр писал, что немцев скоро разобьем, беспокоился – есть ли в семье хлеб и высылал 30 рублей. Он прихватил их с собой «на войну», но теперь решил, что деньги ему тут без надобности. Письмом заинтересовалась организация, занимающаяся поиском пропавших фронтовиков. Судьбу Петра ей установить так и не удалось, но путь письма ее сотрудники проследили. Поезд, к которому был прицеплен почтовый вагон, оказался разбомблен немецкой авиацией. Впоследствии педантичные немцы собрали все документы, которые нашлись в этом поезде, и отправили в свой архив. Потом уже союзная авиация разбомбила этот архив, и его растащили кто ни попадя. Почти все бумаги через аукционы разошлись по частным коллекциям. Это письмо, судя по инвентарным отметкам, прошло через десяток таких коллекций в различных странах, пока не попало в руки одного австрийского коллекционера. У того оно пролежало 20 лет, а перед самой своей смертью он вдруг решил отправить его по указанному на нем адресу… Пожалуй, стоит повторить: было письмо и у немцев, и у расхитителей немецкого архива, и у коллекционеров из десятка разных стран, и много лет лежало в семье австрияка, но спиzдили эти 30 рублей, о которых сообщалось в письме, только когда оно уже попало на нашу почту…
У меня есть сестренка, не такая уж и мелкая, но ума местами не хватает. И есть кот Васька. И вот она его то и дело вылавливала и тискала так сильно, что у бедолаги кости трещали. Он было пару раз ее царапнул, тогда сестренка ему так по башке надавала, что он о сопротивлении больше не помышлял, только бегством спасался да прятался где-то. Пытался я с ней на эту тему воспитательную беседу проводить, да все без толку – больно уж вздорная девчонка. И вот как-то прихожу я домой, сеструхи дома нет. Смотрю, Васька, будто безумный, трется о ковер так, что искры летят. Его всего колотит, он орет, но все равно трется и трется. Ну, думаю, сестра этому несчастному уже все мозги отшибла. И вот она приходит, ищет его везде как обычно. А он на этот раз не прячется, а спокойно в кресле лежит. Ну сестра по привычке хвать его за шею – и тут же с криком отскочила. Ее током долбануло!!! Попробовала еще раз – тот же результат. В этот день сестренка обходила Ваську стороной. А на следующий день кот опять терся об ковер и опять отразил атаку сестры. Проделав такой номер шесть-семь раз, Васька навеки обеспечил себе спокойную жизнь.
В середине 19 века исследовать устье Амура и связанные с этой рекой приморские территории была послана экспедиция во главе с капитаном 1 ранга Г. Невельским. Он провел предписанные гидрологические работы, установил, что Сахалин является островом, а все исследованные географические объекты, до того "ничейные", объявил новой территорией Российской империи. А вот на это последнее действие он никакой санкции от начальства не имел. Возбужденные "агрессивными" действиями России на Дальнем Востоке, англичане подали протест российскому канцлеру Нессельроде. Канцлер, уже и так до смерти перепуганный неудачами русского оружия в Крыму против все тех же англичан, помчался с жалобой на незаконные и опасные действия капитана к царю. Николай 1, тоже крайне болезненно воспринявший Крымское поражение, но, в отличие от канцлера, только теперь и думавший о том, чем бы в ответ насолить англичанам, вызвал Невельского к себе. Капитан осознавал, что ничего хорошего от вызова к императору, известному своим крутым нравом, ожидать не приходится, и перед этим визитом попрощался с молодой женой. И действительно, император встретил его исключительно холодно и объявил, что за самовольные действия, наносящие ущерб Российской империи он, Николай 1, своим указом разжаловал капитана 1 ранга Г. Невельского в рядовые матросы. (Копия указа была передана Нессельроде, а тот лично оттащил ее в английское посольство). Но, поскольку Невельской, продолжил император, провел трудную экспедицию и не потерял в ней ни одного человека, то ему прсваивается звание капитан-лейтенанта. А поскольку Невельскому удалось первому составить карту устья Амура, ему присваивается звание капитана 1 ранга. Ну а поскольку он первый доказал, что Сахалин - остров, ему присваивается звание контр-адмирала. Дистанцию от рядового матроса до контр-адмирала Г. Невельской преодолел не более чем в полминуты. Это была самая быстрая и самая головокружительная карьера в истории российского морского флота.
Мой молодой сосед Леша работает охранником-водителем у какого-то Босса. Зарабатывает вроде бы неплохо, но к вечеру совершенно выдыхается и, придя домой, мечтает только об одном - как следует пожрать под пивко или водочку. Но его жена, красавица Оля, готовить то ли не желает, то ли не умеет. А может, ей просто некогда. Целыми днями она шастает по салонам, а в последнее время налегла на эзотерическую литературу. Конкретно ее заинтересовала экстрасенсорика. И вот последнее прибытие мужа домой выглядело примерно так. - Оль, ужин готов? - Леша достает из сумки пару "хольстена". - Ммм... ужин... Я вот тут пытаюсь развить у себя какое-нибудь шестое чувство. Ведь человеку пяти не хватает. А ты не хочешь развить у себя шестое чувство? - У меня оно уже есть. - И давно? - изумленно моргает идеально исполненными ресницами Оля. - С тех пор, как с тобой живу. - Да ну! И какое же это чувство? - расширяет она зрачки. - Голода! Чувство голода, блин!!!..
В лесу настала горячая, денежная пора - сбор черники. Сейчас эта ягода раскручена и потому в особой цене. Бабы сбиваются в бригады и направляются в лес поближе к болотам - к черничным полям. Хотя в командах их по пять-шесть штук, без мужиков как-то боязно, по сложившейся традиции нужен "охранник", пусть даже символический. Пять бабенок из соседней деревни на краю леса подходят к знакомому грибнику, местному полуалкашу - тот в автобусе вместе с ними ехал. - Антош, пошли с нами: на бутылку заработаешь. - Да я на грибах больше заработаю. Это он понтует: сейчас в лесу с грибами туго. - Ну, хорошо: пятьсот за четыре часа. Через четыре часа за ними придет автобус. Бабы за это время набирают черники примерно на тысячу рублей каждая - Антон это знает. - Ладно, за полторы покараулю. В конце концов сторговались на штуке. Подходит время расплаты. Бабы шушукаются - деньги отдавать жалко. Всем им за пятьдесят. Смотрят на Вальку - той около сорока, женщина, в общем-то, аппетитная и не замужем. Та, как положено, поупрямилась, но не особо долго. Подходит к мужику вплотную, стреляет глазками, говорит игриво: - Антон, а может, натурой возьмешь? - Натурой! - искренне изумляется мужик. - Да на хера она мне сдалась, ваша черника! Валька в сердцах сплевывает, сует ему штуку и нервной походкой идет прочь...