Пара историй из моей службы в полиции одной из земель Германии.

Патрулируем с напарником ночью в одном из неблагополучных районов города. Внимание привлекает автомобиль, припаркованный во вьезде для пожарных машин. Честно говоря, не знаю, есть ли подобные в России. Тут в Германии с этим серьёзно, штраф не только за парковку, но и за остановку в таком вьезде. Если есть время, можно и эвакуатор вызвать.
Осмотрел машину, внутри письмо с адресом и номером мобильного, позвонил, трубку не взяли. Выписал штраф, тут звонок, перезванивает нарушитель. Сказал ему, чтобы спустился к машине.

Через минуту приходит, извиняется и просит пройти с ним в квартиру. Рассказывает историю. Сам не местный, на вокзале в соседнем городе наткнулся на пьяную девушку и любезно предложил ее отвести домой. Ага, джентльмен и все такое...
Но вот незадача, по приезду домой дама вырубилась. Джентльмен испугался и вызвал скорую, а тут я еще звоню.
Запросил по рации разрешение поднятся в квартиру. Получив добро, поднимаемся.

В зале на полу лежит негритянка, ее стошнило, теперь понятно, почему парню, не удалось ее до конца "довезти до дома".

Кое как растолкав даму, расспрашиваю ее, она подтверждает историю парня. Была в соседнем городе, пила пина коладу и немного увлеклась. В этот момент приезжает скорая. Пытаемся усадить даму на диван, она как тряпичная кукла, все время падает. Санитар спрашивает, есть ли поблизости родственники или близкие, которые могли бы за пьяной присмотреть. Получив отрицательный ответ, принимает решение везти ее в больницу, т. к. дома одну в таком состоянии ее оставить нельзя. Опасность того что она подавится рвотными массами очень велика. Спрашиваем у дамы, где ее шкаф с одеждой, взять какую-нибудь кофту, чтобы она завтра с утра могла переодется, чтобы из больницы ехать домой.
Шкаф в соседней комнате. Напарник, открыв дверь в комнату,отпрянул инстиктивно назад. Я к нему. В темной комнате за компьютером сидит мужик лет под 50, рубится в наушниках в какой то шутер.
Прерываем его занятие, зовем в зал. Он в шоке. По его словам, свою подругу в таком состоянии он видит впервые...ее спаситель, видя такую ситуацию, потихоньку смывается..
Уже внизу с санитарами пытаемся представить, что было бы, если бы парень занялся бы с дамой тем, чем планировал, а этот момент благоверный вышел бы из комнаты, например в туалет...

Пару дней назад отвозили в суд задержанного выходца из бывшего СССР.
Полистал из интереса личное дело. Несмотря на запрет контакта с бывшей женой, приехал к ней домой. Она вызвала полицию, его забрали. Читаю протокол задержания.
"дверь открыла бывшая жена господина Г. Сам господин Г. находился в квартире. От него явно пахло алкоголем. Несмотря на это, господин Г. полностью себя контролировал, психически и физически. Добровольный алкогольный тест показал 3,86 промилле"...

Из-за таких господ Г. мои немецкие коллеги не верят, что я не могу залпом выпить бутылку водки.

Летняя радость

Было прекрасное летнее утро ни что вроде бы не предвещало беды как пишут писатели о началах войн. Я вышел погулять с собакой своего сына годовалым лабрадором по кличке Юта. Юта отличается упрямым характером и необузданной эмоциональностью, вся в хозяина пошла. Сын выпросил, выклянчил эту собаку у своей матери. Досталась она мне на две недели так как сын со своей матерью, моей бывшей женой уехали к родственникам в гости в Казахстан. Вроде бы мы с ней ладили так как я люблю долго гулять на природе, а собаке только этого и надо. Так как я считал, что я люблю животных и в частности собак я не выгуливал Юту на поводке. Потому что как можно так ущемлять животное в его свободах! Юта и раньше этим активно пользовалась отыскивая и поедая всякие ништяки на улице, чем вызывала во мне бурю негодования! На команды «Фу» и «Нельзя» реагировала только убеганием куда подальше с найденным ништяком с скоротечным поеданием его втихушку. На призывы бывшей и сына выгуливать собаку только на поводке я не реагировал, так как такая собака как лабрадор должна вволю набегаться!
И вот настало это прекрасное, воскресное, солнечное, июньское утро 2019 года! Живу я в пригороде Казани в недавно построенном жилом комплексе, гуляли мы в парке жилого комплекса. Юта очень любит изваливаться в снегу или в песке на пляже или в траве. Здесь же она начала валятся на земле без растительности метрах в пятидесяти от меня. Опасаясь за то, что она сейчас испачкается я подошел к ней чтобы остановить этот процесс. Подойдя ближе я увидел, что эта замечательная собака моего сына валяется в дерьме, с большим удовольствием размазывая его по земле и по своей шерсти!
Это меня сразу насторожило!
Я сам человек эмоциональный! В голове начали пролетать мысли: Зачем мне все это?! На хрена мне эта собака?! Люблю ли я животных и в частности собак?! Может мне все это снится?!
Остановить ее удалось с трудом. Извозив все руки в дерьме я пристегнул поводок и пошел домой за мылом. Взяв мыло я решил идти в соседнюю очень живописную деревню в одну улицу. В конце улицы уже в леске был родник и протекающий мимо него ручей в котором я и решил вымыть замечательную собаку своего сына. Войдя в деревню первая же женщина которую я встретил спросила куда я иду. Я ответил иду на ручей помыть собаку. На что сразу получил запрет, так как нельзя мыть собак в их ручье, грязная вода каким то образом может попасть в родник и дядя, по-моему Толя, будет ругаться и не пустит нас туда. Спорить я с ней не стал так как деревня и так в шоке от соседства с горожанами понаехавшими в наш новый жилой комплекс. Пришлось разворачиваться и идти на болото. Можно было пойти на пруд, но он расположен дальше болота и тащится туда с собакой извалянной в дерьме меня совсем не прельщало! Идти до болота надо было по полю и я опасаясь извозится в дерьме отпустил Юту с поводка. Сразу же в поле она нашла хвост какого то животного и вместе с шерстью его сожрала, от чего у меня возникло большое желание в этом болоте её утопить! На все мои призывы бросить эту дрянь реагируя только одним- отбеганием от меня подальше!
У меня собак никогда не было и как учили я кормил её после утренней и вечерней прогулки. Но после таких поеданий я решил кормить ее до прогулки, к сожалению и это не помогло.
Ладно хоть дерьмо не жрет как некоторые собаки успокаивал я себя. И написал по дороге бывшей обо всем в воцапе, в том числе, что меня радует что собака хоть не жрет дерьмо! Ну вот мы и дошли до болота. Вернее первой дошла до болота Юта и как я увидел из далека начала что то жрать на берегу. Я быстро подошел к ней и увидел что жрет она ни что иное как дерьмо! Здесь силы меня покинули совсем, в голове снова начал проноситься ураганом сноп мыслей: Почему я не умер маленьким?! Может быть я проклят самой коварной колдуньей на Земле?! Может быть я недостаточно предохранялся?!
Собрав мужество в кулак, ну что осталось, превозмогая душевные и моральные потери, перекрывая сердечные раны (из которых сочилось: топить или не топить?!) неимоверным усилием воли и характера я снова взял Юту на поводок. И повел её прямо в болото обуреваемый противоречивыми мыслями (не хватало только лодки)!
В болоте утопая в иле я начал мыть замечательную собаку своего сына. Я бросил ей апорт и она с ним вернулась смочив свою шерсть, чего я и добивался. После чего стоя с ней в воде я намылил её. Видимо ей это не понравилось или надоело и она решила отряхнуться и все эти брызги вместе с остатками дерьма полетели в меня в том числе и в лицо!
День удался подумал я. Что же будет дальше пронеслось в мозгу?
Измучавшись так как ил засасывает я вымыл замечательную собаку моего сына. После пару раз бросил ей апорт чтобы собака ополоснулась и уже только на поводке повел её домой. Посадил её на небольшую лоджию в два квадратных метра, один квадратный метр линолеума которой Юта выгрызла. И пошел в душ.
Больше с Ютой без поводка никто не гуляет. Ну кроме меня конечно, ведь я же люблю собак и поэтому не могу ущемлять их свободы!

Развелась с мужем и тут же пошла к подруге отмечать новое обретение свободы. Весь вечер и полночи под алкоголь перемывали кости бывшему. Я рассказывала, как он 4 года пил мою кровь, а она сочувствовала и поддакивала. Дня через три приезжаю на репетиторство к школьнику в дом напротив подруги, а на парковке замечаю приору бывшего. Сначала не придаю этому значения, но пока поднимаюсь до квартиры школьника, накручиваю в мозгу всё так, что начинают дрожать коленки. Захожу в квартиру, прошу у папы мальчика разрешения посмотреть в окно и вижу: бывший стоит на балконе подруги по пояс (а на улице холодно) голый и курит, через мгновение появляется она сама в полурасстёгнутом халате и начинает к нему ластиться. Я реву в голос, быстро обуваюсь, хватаю пальто и, ничего не объясняя, мчусь домой. Вот и все 22 года дружбы и поддержки...

Я был очень близок со своим дедом и думал, что я знал о нём почти всё, но оказалось, это не так. После недавнего разговора с матерью и её двоюродным братом я выявил одну страницу его биографии, которой и делюсь с Вами. Мне кажется, что эта история интересна. Предупреждаю, будет очень длинно.

Все описываемые имена, места, и события подлинные.

"Памятник"

Эпиграф 1: "Делай, что должно, и будь, что будет" (Рыцарский девиз)
Эпиграф 2: "Если не я за себя, то кто за меня? А если я только за себя, то кто я? И если не сейчас, то когда?" (Гилель)
Эпиграф 3: "На чём проверяются люди, если Войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)

Есть в Гомельщине недалеко от Рогачёва крупное село, Журавичи. Сейчас там проживает человек девятьсот, а когда-то, ещё до Войны там было почти две с половиной тысячи жителей. Из них процентов 60 - белорусы, с четверть - евреи, а остальные - русские, латыши, литовцы, поляки, и чехи. И цыгане - хоть и в селе не жили, но заходили табором нередко.

Место было живое, торговое. Мельницы, круподёрки, сукновальни, лавки, и, конечно, разные мастерские: портняжные, сапожные, кожевенные, стекольные, даже часовщик был. Так уж издревле повелось, белорусы и русские больше крестьянствовали, латыши и литовцы - молочные хозяйства вели, а поляки и евреи ремесленничали. Мой прадед, например, кузню держал. И прапрадед мой кузнецом был, и прапрапра тоже, а далее я не ведаю.

Кузнецы, народ смекалистый, свои кузни ставили на дорогах у самой окраины села, в отличие от других мастеров, что селились в центре, поближе к торговой площади. Смысл в этом был большой - крестьяне с хуторов, деревень, и фольварков в село направляются, так по пути, перед въездом, коней перекуют. Возвращаются, снова мимо проедут, прикупят треноги, кочерги, да ухваты, ведь таскать их по селу смысла нет.

Но главное - серпы, основной хлеб сельского кузнеца. Лишь кажется, что это вещь простая. Ан нет, хороший серп - работа штучная, сложная, больших денег стоит. Он должен быть и хватким, и острым, и заточку долго держать. Хороший крестьянин первый попавшийся серп никогда не возьмёт. Нет уж, он пойдёт к "своему" кузнецу, в качестве чьей работы уверен. И даже там он с десяток-два серпов пересмотрит и перещупает, пока не выберет.

Всю позднюю осень и зиму кузнец в работе, с утра до поздней ночи, к весне готовится. У крестьян весной часто денег не было, подрастратили за долгую зиму, так они серпы на зерно, на льняную ткань, или ещё на что-либо меняли. К примеру, в начале двадцатых, мой прадед раз за серп наган с тремя патронами заполучил. А коли крестьянин знакомый и надёжный, то и в долг товар отдавали, такое тоже бывало.

Прадед мой сына своего (моего деда) тоже в кузнецы прочил, да не срослось. Не захотел тот ремесло в руки брать, уехал в Ленинград в 1939-м, в институт поступать. Летом 40-го вернулся на пару месяцев, а осенью 1940-го был призван в РККА, 18-летним парнишкой. Ушёл он из родного села на долгие годы, к расстройству прадеда, так и не став кузнецом.

Впрочем, время дед мой зря не терял, следующие пяток лет было, чем заняться. Мотало его по всей стране, Ленинград, Кавказ, Крым, и снова Кавказ, Смоленск, Польша, Пруссия, Маньчжурия, Корея, Уссурийск. Больших чинов не нажил, с 41-го по 45-ый - взводный. Тот самый Ванька-взводный, что днюет и ночует с солдатами. Тот самый, что матерясь взвод в атаку поднимает. Тот самый, что на своём пузе на минное поле ползёт, ведь меньше взвода не пошлют. Тот самый, что на своих двоих километры меряет, ведь невелика шишка лейтенант, ему виллис не по ранжиру.

Попал дед в 1-ую ШИСБр (Штурмовая Инженерно-Сапёрная Бригада). Штурмовики - народ лихой, там слабаков не держат. Где жарко, туда их и посылают. И долго штурмовики не живут, средние потери 25-30% за задание. То, что дед там 2.5 года протянул (с перерывом на ранение) - везение, конечно. Не знаю если он в ШИСБр сильно геройствовал, но по наградным листам свои награды заработал честно. Даже на орден Суворова его представляли, что для лейтенанта-взводного случай наиредчайший. "Спины не гнул, прямым ходил. И в ус не дул, и жил как жил. И голове своей руками помогал."

Лишь в самом конце, уже на Японской, фартануло, назначили командиром ОЛПП (Отдельного Легкого Переправочного Парка). Своя печать, своё хозяйство, подчинение комбригу, то бишь по должности это как комбат. А вот звание не дали, как был вечный лейтенант, так и остался, хотя замполит у него старлей, а зампотех капитан. И такое бывало. Да и чёрт с ним, со званием, не звёздочки же на погонах главное. Выжил, хоть и штопаный, уже ладно.

Пролетело 6 лет, уже лето 1946-го. Первый отпуск за много лет. Куда ехать? Вопрос даже не стоит. Велика страна, но места нет милей, чем родные Журавичи. От Уссурийска до Гомельщины хоть не близкий свет, но летел как на крыльях. Только ехал домой уже совсем другой человек. Наивный мальчишка давно исчез, а появился матёрый мужик. Небольшого роста, но быстрый как ртуть и опасный как сжатая пружина. Так внешне вроде ничего особого, но вот взгляд говорил о многом без слов.

Ещё в 44-м, когда освобождали Белоруссию, удалось побывать в родном селе пару часов, так что он видел - отчий дом уцелел. Отписался родителям, что в эвакуации были - "немцев мы прогнали навсегда, хата на месте, можете возвращаться." Знал, что его родители и сёстры ждут, и всё же, что-то на душе было не так, а что - и сам понять не мог.

Вернулся в родной дом в конце августа 1946-го, душа пела. Мать и сёстры от радости сами не свои, отец обнял, долго отпускать не хотел, хоть на сантименты был скуп. Подарки раздал, отобедал, чем Господь благословил и пошёл хозяйство осматривать. Село разорено, голодновато, но ничего, прорвёмся, ведь дома и стены помогают.

А работы невпроворот. Отец помаленьку опять кузню развернул, по договору с колхозом стал работать и чуток частным образом. На селе без кузнеца никак, он всей округе нужен. А молотобойца где взять? Подкосила Война, здоровых мужиков мало осталось, все нарасхват. Отцу далеко за 50, в одиночку в кузне очень тяжело. Да и мелких дел вагон и маленькая тележка: ограду починить, стены подлатать, дров наколоть, деревья окопать, и т.д. Пацаном был, так хозяйственных дел чурался, одно шкодство, да гульки на уме, за что был отцом не раз порот. А тут руки, привыкшие за полдюжину лет к автомату и сапёрной лопатке, сами тянулись к инструментам. Целый день готов был работать без устали.

Всё славно, одно лишь плохо. Домой вернулся, слабину дал, и ночью начали одолевать сны. Редко хорошие, чаще тяжёлые. Снилось рытьё окопов и марш-бросок от Выборга до Ленинграда, дабы вырваться из сжимающегося кольца блокады. Снилась раскалённая Военно-Грузинская дорога и неутолимая жажда. Снился освобождённый лагерь смерти у города Прохладный и кучи обуви. Очень большие кучи. Снилась атака на высоту 244.3 у деревни Матвеевщина и оторванная напрочь голова Хорунженко, что бежал рядом. Снилась проклятая высота 199.0 у села Старая Трухиня, осветительные ракеты, свист мин, мокрая от крови гимнастёрка, и вздутые жилы на висках у ординарца Макарова, что шептал прямо в ухо - "не боись, командир, я тебя не брошу." Снились обмороженные чёрно-лиловые ноги с лопнувшей кожей ординарца Мешалкина. Снился орущий от боли ординарец Космачёв, что стоял рядом, когда его подстрелил снайпер. Снился ординарец Юхт, что грёб рядом на понтоне, срывая кожу с ладоней на коварном озере Ханко. Снился вечно улыбающийся ротный Оккерт, с дыркой во лбу. Снился разорванный в клочья ротный Марков, который оступился, показывая дорогу танку-тральщику. Снился лучший друг Танюшин, командир разведвзвода, что погиб в 45-м, возвращаясь с задания.

Снились горящие лодки у переправы через реку Нарев. Снились расстрелянные власовцы в белорусском лесочке, просящие о пощаде. Снился разбомблённый госпиталь у переправы через реку Муданьцзян. Снились три стакана с водкой до краёв, на донышке которых лежали ордена, и крики друзей-взводных "пей до дна".

Иногда снился он, самый жуткий из всех снов. Горящий пароход "Ейск" у мыса Хрони, усыпанный трупами заснеженный берег, немецкие пулемёты смотрящие в упор, и расстрельная шеренга мимо которой медленно едет эсэсовец на лошади и на хорошем русском орёт "коммунисты, командиры, и евреи - три шага вперёд."

И тогда он просыпался от собственного крика. И каждый раз рядом сидела мама. Она целовала ему шевелюру, на щёку капало что-то тёплое, и слышался шёпот "майн зунеле, майн тайер кинд" (мой сыночек, мой дорогой ребёнок).
- Ну что ты, мама. Я что, маленький? - смущённо отстранял он её. - Иди спать.
- Иду, иду, я так...
Она уходила вглубь дома и слышалось как она шептала те же самые слова субботнего благословения детям, что она говорила ему в той, прошлой, почти забытой довоенной жизни.
- Да осветит Его лицо тебя и помилует тебя. Да обратит Г-сподь лицо Своё к тебе и даст тебе мир.

А он потом ещё долго крутился в кровати. Ныло плохо зажившее плечо, зудел шрам на ноге, и саднила рука. Он шёл на улицу и слушал ночь. Потом шёл обратно, с трудом засыпал, и просыпался с первым лучом солнца, под шум цикад.

Днём он работал без устали, но ближе к вечеру шёл гулять по селу. Хотелось повидать друзей и одноклассников, учителей, и просто знакомых.

Многих увидеть не довелось. Из 20 пацанов-одноклассников, к 1946-му осталось трое. Включая его самого. А вот знакомых повстречал немало. Хоть часть домов была порушена или сожжена, и некоторые до сих пор стояли пустыми, жизнь возрождалась. Возвращались люди из армии, эвакуации, и германского рабства. Это было приятно видеть, и на сердце становилось легче.

Но вот одно тяготило, уж очень мало было слышно разговоров на идиш. До войны, на нём говорило большинство жителей села. Все евреи и многие белорусы, русские, поляки, и литовцы свободно говорили на этом языке, а тут как корова языком слизнула. Из более 600 аидов, что жили в Журавичах до войны, к лету 1946-го осталось не более сотни - те, кто вернулись из эвакуации. То же место, то же название, но вот село стало совсем другим, исчез привычный колорит.

Умом-то он понимал происходящее. Что творили немцы, за 4 года на фронте, повидал немало. А вот душа требовала ответа, хотелось знать, что же творилось в родном селе. Но вот удивительное дело, все знакомые, которых он встречал, бродя по селу, напрочь не хотели ничего говорить.

Они радостно встречали его, здоровались, улыбались, сердечно жали руку, даже обнимали. Многие расспрашивали о здоровье, о местах, куда заносила судьба, о полученных наградах, о службе, но вот о себе делились крайне скупо. Как только заходил разговор о событиях недавно минувших, все замыкались и пытались перевести разговор на другую тему. А ежели он продолжал интересоваться, то вдруг вспоминали про неотложные дела, что надо сделать прямо сейчас, вежливо прощались, и неискренне предлагали зайти в другой раз.

После долгих расспросов лишь одно удалось выяснить точно, сын Коршуновых при немцах служил полицаем. Коршуновы были соседи моих прадеда и прабабушки. Отец, мать и трое сыновей. С младшим, Витькой, что был лишь на год моложе, они дружили. Вместе раков ловили, рыбалили, грибы собирали, бегали аж в Довск поглазеть на самого маршала Ворошилова, да и что греха таить, нередко шкодничали - в колхозный сад лазили яблоки воровать. В 44-м, когда удалось на пару часов заглянуть в родное село, мельком он старого Коршунова видал, но поговорить не удалось. Ныне же дом стоял заколоченный.

Раз вечерком он зашёл в сельский клуб, где нередко бывали танцы под граммофон. Там он и повстречал свою бывшую одноклассницу, что стала моей бабушкой. Она тоже вернулась в село после 7-ми лет разлуки. Окончив мединститут, она работала хирургом во фронтовом госпитале. К 46-му раненых осталось в госпитале немного, и она поехала в отпуск. Её тоже, как и его, тянуло к родному дому.

От встречи до предложения три дня. От предложения до свадьбы шесть. Отпуск - он короткий, надо жить сейчас, ведь завтра может и не быть. Он то об этом хорошо знал. Днём работал и готовился к свадьбе, а вечерами встречались. За пару дней до свадьбы и произошло это.

В ту ночь он спал хорошо, тяжких снов не было. Вдруг неожиданно проснулся, кожей ощутив опасность. Сапёрская чуйка - это не хухры-мухры. Не будь её, давно бы сгинул где-нибудь на Кавказе, под Спас-Деменском, в Польше, или Пруссии. Рука сама нащупала парабеллум (какой же офицер вернётся с фронта без трофейного пистолета), обойма мягко встала в рукоятку, тихо лязгнул передёрнутый затвор, и он бесшумно вскочил с кровати.

Не подвела чуйка, буквально через минуту в дверь раздался тихий стук. Сёстры спали, а вот родители тут же вскочили. Мать зажгла керосиновую лампу. Он отошёл чуть в сторонку и отодвинул щеколоду. Дверь распахнулась, в дом зашёл человек, и дед, взглянув на него, аж отпрянул - это был Коршунов, тот самый.

Тот, увидев смотрящее на него дуло, тут же поднял руки.
- Вот и довелось свидеться. Эка ты товарища встречаешь, - сказал он.
- Ты зачем пришёл? - спросил мой прадед.
- Дядь Юдка, я с миром. Вы же меня всю жизнь, почитай с пелёнок, знаете. Можно я присяду?
- Садись. - разрешил прадед. Дед отошёл в сторону, но пистолет не убрал.
- Здрасте, тётя Бейла. - поприветствовал он мою прабабушку. - Рад, что ты выжил, - обратился он к моему деду, - братки мои, оба в Красной Армии сгинули. Дядь Юдка, просьба к Вам имеется. Продайте нашу хату.
- Что? - удивился прадед.
- Мать померла, братьев больше нету, мы с батькой к родне подались. Он болеет. Сюда возвращаться боязно, а денег нет. Продайте, хучь за сколько. И себе возьмите часть за труды. Вот все документы.
- Ты, говорят, у немцев служил? В полицаи подался? - пристально глянул на него дед
- Было дело. - хмуро признал он. - Только, бабушку твою я не трогал. Я что, Дину-Злату не знаю, сколько раз она нас дерунами со сметаной кормила. Это её соседи убили, хоть кого спроси.
- А сестру мою, Мате-Риве? А мужа её и детей? А Файвеля? Тоже не трогал? - тихо спросла прабабушка.
- Я ни в кого не стрелял, мамой клянусь, лишь отвозил туда, на телеге. Я же человек подневольный, мне приказали. Думаете я один такой? Ванька Шкабера, к примеру, тоже в полиции служил.
- Он? - вскипел дед
- Да не только он, батька его, дядя Коля, тоже. Всех перечислять устанешь.
- Сейчас ты мне всё расскажешь, как на духу, - свирепо приказал дед и поднял пистолет.
- Ты что, ты что. Не надо. - взмолился Коршунов. И поведал вещи страшные и немыслимые.

В начале июля 41-го был занят Рогачёв (это городок километров 40 от Журавичей), потом через пару недель его освободили. Примерно месяц было тревожно, но спокойно, хоть и власти, можно сказать, не было. Но в августе пришли немцы и начался ад. Как будто страшный вирус напал на людей, и слетели носимые десятилетиями маски. Казалось, кто-то повернул невидимый кран и стало МОЖНО.

Начали с цыган. По правде, на селе их никогда не жаловали. Бабы гадали и тряпки меняли, мужики коней лечили.. Если что-то плохо лежало, запросто могли украсть. Теперь же охотились за ними, как за зверьми, по всей округе. Спрятаться особо было негде, на севере Гомельской области больших лесов или болот нету. Многих уничтожали на месте. Кое-кого привозили в Журавичи, держали в амбаре и расстреляли чуть позже.

Дальше настало время евреев. В Журавичах, как и в многих других деревнях и сёлах Гомельщины, сначала гетто было открытым. Можно было сравнительно свободно передвигаться, но бежать было некуда. В лучшем случае, друзья, знакомые, и соседи равнодушно смотрели на происходящее. А в худшем, превратились в монстров. О помощи даже речь не шла.

Коршунов рассказал, что соседи моей прапрабабушки решили поживиться. Те самые соседи, которых она знала почти 60 лет, с тех пор как вышла замуж и зажила своим домом. Люди, с которыми, казалось бы, жили душа в душу, и при трёх царях, и в страшные годы Гражданской войны и позже, при большевиках. Когда она вышла из дома по делам, среди бела дня они начали выносить её нехитрый скарб. Цена ему копейка в базарный день, но вернувшись и увидев непотребство, конечно, она возмутилась. Её и зарубили на собственном дворе. И подобных случаев было немало.

В полицаи подались многие, особенно те, кто помоложе. Им обещали еду, деньги и барахлишко. Они-то, в основном, и ловили людей по окрестным деревням и хуторам. Осенью всех пойманных и местных согнали в один конец села, а чуть позже вывезли за село, в Больничный лес. Метров за двести от дороги, на опушке, был небольшой овражек, там и свершилось кровавое дело. Немцам даже возиться особо не пришлось, местных добровольцев хватало.

Коршунов закончил свой рассказ. Дед был хмур, уж слишком много знакомых имён Коршунов упомянул. И убитых и убийц.
- Так чего ты к нам пришёл? Чего к своим дружкам за помощью не подался? - спросил прадед.
- Дядя Юдка, так они же сволочи, меня Советам сдадут на раз-два. А если не сдадут, за дом все деньги заберут себе, а то я их не знаю. А вы человек честный. Помогите, мне не к кому податься.
Прадед не успел ответить, вмешался мой дед.
- Убирайся. У меня так и играет всё шлёпнуть тебя прямо сейчас. Но в память о братьях твоих, что честно сражались, и о былой дружбе, дам тебе уйти. На глаза мне больше не попадайся, а то будет худо. Пшёл вон.
- Эх. Не мы такие, жизнь такая, - понуро ответил Коршунов и исчез в ночи.

(К рассказу это почти не относится, но, чтобы поставить точку, расскажу. Коршунов пошёл к знакомым с той же просьбой. Они его и выдали. Был суд. За службу в полиции и прочие грехи он получил десятку плюс три по рогам. Дом конфисковали. Весь срок он не отсидел, по амнистии вышел раньше. В конце 50-х он вернулся в село и стал работать трактористом в колхозе.)

- Что мне с этим делать? - спросил мой дед у отца. - Как вспомню бабушку, Галю, Эдика, и всех остальных, сердце горит. Я должен что-то предпринять.
- Ты должен жить. Жить и помнить о них. Это и будет наша победа. С мерзавцами власть посчитается, на то она и власть. А у тебя свадьба на носу.

После женитьбы дед уехал обратно служить в далёкий Уссурийск и в родное село вернулся лишь через несколько лет, всё недосуг было. В 47-м пытался в академию поступить, в 48-м бабушка была беременна, в 49-м моя мать только родилась, так что попал он обратно в Журавичи лишь в 50-м.

Ожило село, людьми пополнилось. Почти все отстроились. Послевоенной голодухи уже не было (впрочем, в Белоруссии всегда бульба с огорода спасала). Жизнь пошла своим чередом. Как и прежде пацаны купались в реке, девчонки вязали венки из одуванчиков, ходил по утрам пастух, собирая коров на выпас, и по субботам в клубе крутили кино. Только вот когда собирали ландыши, грибы, и землянику, на окраину Больничного леса старались не заходить.

"Вроде всё как всегда, снова небо, опять голубое. Тот же лес, тот же воздух, и та же вода...", но вот на душе у деда было как то муторно. Нет, конечное дело, навестить село, сестёр, которые к тому времени уже повыходили замуж, посмотреть на племяшей и внучку родителям показать было очень приятно и радостно. Только казалось, про страшные дела, что творились совсем недавно, все или позабыли или упорно делают вид, что не хотят вспоминать.

А так отпуск проходил очень хорошо. Отдыхал, помогал по хозяйству родителям, и с удовольствием нянчился с племянниками и моей мамой, ведь служба в Советской Армии далеко не сахар, времени на игры с ребёнком бывало не хватало. Всё замечательно, если бы не сны. Теперь, помимо всего прочего, ночами снилась бабушка, двое дядьёв, двое тётушек, и 5 двоюродных. Казалось, они старались ему что-то сказать, что-то важное, а он всё силился понять их слова.

В один день осенила мысль, и он отправился в сельсовет. Там работало немало знакомых, в том числе бывший квартирант родителей, Цулыгин, который когда-то, в 1941-м, и убедил моих прадеда и прабабушку эвакуироваться. Сам он, во время Войны был в партизанском отряде.
- Я тут подумал, - смущаясь сказал дед. - Ты же знаешь, сколько в нашем селе аидов и цыган убили. Давай памятник поставим. Чтобы помнили.
- Идея неплохая, - ответил ему Цулыгин. - Сейчас, правда, самая горячая пора. Осенью, когда всё подутихнет, обмозгуем, сделаем всё по-людски.

В 51-м семейство снова поехало в отпуск в Журавичи. Отпуск, можно сказать, проходил так же как и в прошлый раз. И снова дед пришёл в сельсовет.
- Как там насчёт памятника? - поинтересовался он.
- Видишь ли, - убедившись что их никто не слышит, пряча взгляд, ответил Цулыгин, - Момент сейчас не совсем правильный. Вся страна ведёт борьбу с агентами Джойнта. Ты пойми, памятник сейчас как бы ни к месту.
- А когда будет к месту?
- Посмотрим. - уклонился от прямого ответа он. - Ты это. Как его. С такими разговорами, особо ни к кому не подходи. Я то всё понимаю, но с другими будь поосторожнее. Сейчас время такое, сложное.

Время и впрямь стало сложное. В пылу борьбы с безродными космополитами, в армии начали копать личные дела, в итоге дедова пятая графа оказалась не совсем та, и его турнули из СА, так и не дав дослужить всего два года до пенсии. В 1953-м семья вернулась в Белоруссию, правда поехали не в Журавичи, а в другое место.

Надо было строить новую жизнь, погоны остались в прошлом. Работа, садик, магазин, школа, вторая дочка. Обыкновенная жизнь обыкновенного человека, с самыми обыкновенными заботами. Но вот сны, они продолжали беспокоить, когда чаще, когда реже, но вот уходить не желали.

В родное село стали ездить почти каждое лето. И каждый раз терзала мысль о том, что сотни людей погибли страшной смертью, а о них не то что не говорят, даже таблички нету. У деда крепко засела мысль, надо чтобы всё-таки памятник поставили, ведь времена, кажется, поменялись.

И он начал ходить с просьбами и писать письма. В райком, в обком, в сельсовет, в местную газету, и т.д. Регулярно и постоянно. Нет, он, конечно, не был подвижником. Естественно, он не посвящал всю жизнь и силы одной цели. Работа школьного учителя, далеко не легка, и если подходить к делу с душой, то требует немало времени. Да и повседневные семейные заботы никто не отменял. И всё же, когда была возможность и время, писал письмо за письмом в разные инстанции и изредка ходил на приёмы к важным и не важным чинушам.

Возможно, будь он крупным учёным, артистом, музыкантом, певцом, или ещё кем-либо, то его бы услышали. Но он был скромный учитель математики, а голоса простых людей редко доходит то ушей власть имущих. Проходил год за годом, письма не находили ответа, приёмы не давали пользы, и даже в тех же Журавичах о событиях 1941-го почти забыли. Кто постарше, многие умерли, разъехались, или просто, не желали прошлое ворошить. А для многих кто помладше, дела лет давно минувших особого интереса не представляли.

Хотя, безусловно, о Войне помнили, не смотря на то, что День Победы был обыкновенный рабочий день. Иногда проводились митинги, говорились правильные речи, но о никаких парадах с бряцаньем оружия и разгоном облаков даже речи не шло. Бывали и съезды ветеранов, дед и сам несколько раз ездил в Смоленск на такие.

На государственном уровне слагались поэмы о героизме советских солдат, ставились монументы, и снимались кино. Чем больше проходило времени, тем больше становилось героев, а вот о погибших за то что у них была неправильная национальность, практически никто и не вспоминал. Фильмы дед смотрел, книги читал, на встречи ездил и... продолжал просить о памятнике в родном селе. Когда он навещал Журавичи летом, некоторые даже хихикали ему вслед (в глаза опасались - задевать напрямую ШИСБровца, хотя и бывшего, было небезопасно). Наверное, его последний бой - бой за памятник - уже нужен был ему самому, ведь в его глазах это было правильно.

Правду говорят, чудеса редко, но случаются. В 1965-м памятник всё-таки поставили. Может к юбилею Победы, может просто время пришло, может кто-то важный разнарядку сверху дал, кто теперь скажет. Ясное дело, это не было нечто огромное и величественное. Унылый серый бетонный обелиск метра 2.5 высотой и несколько уклончивой надписью "Советским Гражданам, расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной Войны" Это было не совсем то, о чём мечтал дед, без имён, без описания событий, без речей, но главное всё же сбылось. Теперь было нечто, что будет стоять как память для живых о тех, кого нет, и вечный укор тем, кто творил зло. Будет место, куда можно принести букет цветов или положить камешек.

Конечно, я не могу утверждать, что памятник появился именно благодаря его усилиям, но мне хочется верить, что и его толика трудов в этом была. Я видел этот мемориал лет 30 назад, когда был младшеклассником. Не знаю почему, но он мне ярко запомнился. С тех пор, во время разных поездок я побывал в нескольких белорусских деревнях, и нигде подобных памятников не видел. Надеюсь, что они есть. Может, я просто в неправильные деревни заезжал.

Удивительное дело, но после того как обелиск поставили, плохие сны стали сниться деду намного реже, а вскоре почти ушли. В 2015-м в Журавичах поставили новый памятник. Красивый, из красного мрамора, с белыми буквами, со всеми грамотными словами. Хороший памятник. Наверное совпадение, но в том же году деда снова начали одолевать сны, которые он не видел почти 50 лет. Сны, это штука сложная, как их понять???

Вот собственно и всё. Закончу рассказ знаменитым изречением, автора которого я не знаю. Дед никогда не говорил эту фразу, но мне кажется, он ею жил.

"Не бойся врагов - в худшем случае они лишь могут тебя убить. Не бойся друзей - в худшем случае они лишь могут тебя предать. Но бойся равнодушных - они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательства и убийства."

Дела амурные давно минувших дней

За счет карантина появилось больше времени и возможности пообщаться, хотя бы по телефону, со знакомыми старичками, "заставшими" и "повидавшими". Благо многие заперты дома безвылазно и очень жаждут общения. Эту историю мне рассказал отставной чекист, генерал, оному уже крепко за 90, ноги не держат, но котелок ещё в порядке.

Текст привожу от лица рассказчика, поэтому использую выражения "я, у меня, мною" - они относятся к рассказчику, а не ко мне, прошу обратить на это внимание. Ни с кем из героев данной повести кроме рассказчика я не знаком.

В 1965 году к нему в подчинение попал один "зеленый" лейтенант - очень башковитый паренек, не заумный, как ученые, а именно башковитый - умеющий анализировать и прикидывать чисто житейским умом. Эти качества ценились в работе особенно, поэтому при распределении пацан не уехал в дальние дали, а остался в столице, что было большой удачей. Все в этом парне было замечательно, кроме длящейся уже много лет любовной истории с дочкой большого начальника. Папа там сильно против, он влюблен по самое не могу, она- любит, но против отца пойти не готова. В результате пацан иногда витает в облаках, что в органах очевидно не могло никому понравиться. После откровенного разговора с моим рассказчиком лейтенант пошел к отцу девушки, попросил её руки, был послан далеко и надолго, у самого парня ни жилья, ничего за душой, живут вчетвером в комнате в коммуналке, разделенной занавесками - ну какой из него жених? За девушкой в то же время ухаживал парень из приличной дипломатической семьи. Лейтенант его знал, и они были противниками "не на жизнь, а на смерть", тем более что отец девушки близко дружил с дипломатом - отцом потенциального жениха. Через 2 дня после встречи с отцом девушки рассказчику приходит с самого верху приказ о переводе "молодого перспективного специалиста" в Екатеринбург для "усиления работы местной структуры ведомства".
С учетом того, что срок работы по распределению ещё только начался, а источник приказа терялся в самых высоких кабинетах, рассказчик только развел руками, пожелал парню удачи и посоветовал "начать новую жизнь на новом месте".
Прошло 3 года, и вдруг, в столовой главного здания КГБ рассказчик, получивший за это время повышение по службе, встретил нашего лейтенанта. Как выяснилось, он уже капитан, и только что прибыл в столицу на новую должность. Оба факта были мягко скажем удивительными. Ещё более удивительной оказалась характеристика с места службы, подписанная бывшим сокурсником моего рассказчика - там описывалось редкое трудолюбие и рвение по службе нашего подопечного.
Парень был женат, вступил в Партию, то есть имел все шансы на стремительную карьеру.
Рассказчик на своем пути повидал немало, но это было прямо таки совсем за гранью. Набрал в Екатеринбург бывшему сокурснику. Тот по служебному все подтвердил, и сказав, что они давно не общались обещал набрать "потрындеть" вечерком. Поздним вечером он действительно позвонил, и помимо воспоминаний о былых курсантских годах очень аккуратно намекнул, что с "этим капитаном будь предельно осторожен". На уточняющие вопросы ответил, что пацан по приезду постоянно звонил в столицу, писал безответные письма, потом - запил где то под городом у шапочных знакомых, пришлось ставить на вид перед коллективом и дело шло к выговору с занесением в личное дело. Но уже через неделю пацана как будто подменили. Сначала было просто рвение в работе, потом- включение аналитических и других способностей, а дальше - начал максимально быстро изучать "внутреннюю кухню ведомства". Обычно у желторотых на это уходят годы, наш герой справился за 3 месяца, причем изучил не просто поверхностно, а копнул по самое не балуйся. Через год резко отличился при одном политическом задержании и досрочно получил старлея, через два - женился на дочке местного кандидата наук, преподававшего в институте, а к концу третьего - сумел построить настоящий внутриведомственный "заговор" с участием аж замначальника главка. До сих пор не понимаю, как мог такой желторотый пацан все просчитать. Как итог - генерал, дабы не выносить "сор из избы" его "услал на повышение", выпросив в столице должность и досрочное звание. Отсюда и такие выдающиеся характеристики - прямой приказ высшего руководства.
Прошло 5 лет, в 1972 году я увидел этого "гения подковерной борьбы" снова. Он был уже майором, по рабочим вопросам мы с ним пообщались очень продуктивно, ну а личное я решил не ворошить - зачем оно нужно. Через 4 года снова услышал о нем - на этот раз как об умелом и весьма беспринципном интригане, подставившем, правда "за дело" и строго в интересах ведомства, старого заслуженного полковника,в юности работавшего ещё в СМЕРШе. После мы снова "потерялись", на целых 6 лет. Работали в разных Управлениях КГБ и не пересекались, хотя однажды я видел его мельком на каком -то внутреннем мероприятии, уже подполом.
Но тот день в феврале 1983, я, тогда уже генерал, запомнил хорошо. Сев в свою служебную машину и поставив водителю задачи отвезти меня на дачу к жене, я услышал стук в окно и увидел героя рассказа. Я опустил окно, он же, назвав меня по имени отчеству и не представляясь, попросил сесть рядом. Я удивился, но согласился, больше из интереса - никаких общих дел у меня с ним не было.
- Попросите пожалуйста водителя прогуляться.
- Хорошо. Иванов, пройдись пока.
- Удивлены?
- Признаюсь, да. Вы же теперь в .. Управлении?
- Да. Я полковник центрального аппарата КГБ.
- Я в ваши годы ещё только подполом бегал...
- Это сейчас не важно. Взгляните на вот это. И он дал мне папку с бумагами.
Внутри была "бомба" - материалы, компроментировавшие моего непосредственного начальника и затрагивающие косвенно меня. Криминала для себя я там не нашел, но с учетом Андропова и известного мне административного влияния сидевшего рядом полковника, дело могло получить непредсказуемый оборот. Прочтя и отдав папку, я задал прямой вопрос:
- Что Вы хотите?
Назвав меня по имени отчеству, полковник глядя мне прямо в глаза сказал:
- С учетом уже собранной мною информации, к Вам у меня никаких претензий нет. Более того, Вы были моим первым руководителем, и я многому от Вас научился. Так же Вы всегда действовали в интересах нашего ведомства и страны в целом. Такие люди нам нужны, и разбрасываться в наше непростое время ими глупо.
Мое предложение предельно простое: Вы сообщаете мне подробно и полностью все, что знаете по приказу о моем переводе в Екатеринбург ( то, что вы пытались его отменить, я в курсе, спасибо), а я сделаю так, что Вас ожидаемые перемены не коснутся. Продолжите служить так же как служили.
Я задумался. Давший мне приказ генерал был сейчас совсем высоко. Настолько, что даже полковник центрального аппарата был для него лишь бобиком с картины "Ко мне, полкан!". Плюс прошло очень много лет. Ну и главное - это было личное, не имевшее никакого отношения к задачам ведомства. Поэтому я подробно рассказал полковнику все, что знал.
- Вижу, что не врете. Спасибо. За себя не беспокойтесь. Водитель пусть напишет отчет строго как видел - он меня не знает, вы напишите, что была встреча с агентом по не терпящему отлагательств вопросу.
Через пару месяцев у моего Управления поменялся руководитель, а меня действительно ничем не коснулось. А через 4 месяца я случайно услышал от коллег про срочный отзыв одного из Чрезвычайных и полномочных послов СССР. Почему от коллег - потому что под него копали по линии шпионажа, причем весьма крепко. Доказательств не нашли, но в МИД на административную работу перевели и выезд закрыли. А заинтересовала меня в этом случае фамилия посла- откуда же я её помню? Да! Это же фамилия отца того парня, который ухаживал за девушкой вместе с тогдашним лейтенантом! И судя по отчеству- это его сын. Время было неспокойное, и я решил не копать ради банального интереса- и так есть чем заняться. Но вот пришел 1984 год, и на выходе из ЦКБ я увидел генерала в форме, окликнувшего меня по имени - отчеству.
- Как ваши дела? - спросил меня генерал.
- Не хвораю вроде, спасибо. Вижу, Вы теперь совсем высоко.
- Есть такое дело. Тоже "приложиться к ручке" заглянули? ( в клинике лежал Черненко)
- Вроде как.
- Идите, вам там сюрприз есть от меня.
- Интересно, какой же?
- Увидите сами. Главное - трудитесь, а то сами понимаете, перемены у нас очень близки...
- Заинтриговали меня прямо!
- Ну, мне пора! - сказал новоиспеченный генерал и сел в свою " персоналку".
В клинике я пересекся со одним из замов главы ведомства, который действительно сообщил мне о повышении, а так же намекнул, что "главный", у которого я только что был - долго не протянет, хотя это и так было очевидно.
Получив новую должность я углубился в работу. Прошел ещё один год, потом ещё - началась перестройка, у Горбачева, как ты знаешь , были свои взгляды на будущее страны, и в какой то момент я ушел в отставку. Перед тем, как завершить дела, я уже ради личного интереса узнал про семью отозванного посла. На его отца, персонального пенсионера, явно по заказу полился ушат различной грязи, из самых разных щелей. Работала хорошо отлаженная команда, собранная просто с дьявольской точностью и тщательностью. Дипломат с приходом Горбачева тоже лишился работы в МИДе и пытался пристроиться по старым связям, но от него везде открещивались, благодаря работе все той же хорошо отлаженной машины.
На приеме по случаю моей отставки я снова увидел генерала. На его груди было уже 2 ордена, а холодный взгляд внимательно следил за всем происходящим.
-Слышал, вы интересовались моими делами? - сказал он с места в карьер.
- Каюсь, был грешок. Но поверьте, чисто из любопытства. Тем более, сами видите- ухожу на покой.
- Не сомневаюсь. И надеюсь, что полученной информации достаточно для благоразумной и тихой жизни.
Кстати, несмотря на "борьбу с привилегиями", мой Вам личный подарок - служебная дача теперь Ваша до самого конца. Личное распоряжение руководства - вот приказ.
-Не ожидал, не ожидал... спасибо. Я так полюбил этот простой, но столь уже родной мне дом. Да и жене он очень по сердцу.
-Вот именно. Когда рядом близкий человек, это нужно ценить, и уметь тому радоваться,- со странным блеском в глазах сказал он.

Уже в 90-х, на каком то вечере для ветеранов ведомства, я осмелился подойти к тому самому начальнику, в далеком 1965 году отправившем молодого зеленого литеху, ставшего теперь одним из набирающих силу теневых олигархов, в далекий Екатеринбург. Он был уже совсем старик, но на мой вопрос встрепенулся и задумался.
- Подробностей общения сказать не могу. Как ты понимаешь - человек он большой и опасный. Но на вопрос, кто звонил - отвечу. Позвонил отец парня. Мы с ним соседи по дачам были. Объяснил ситуацию, и я решил парня отправить на перспективную должностью в крупный город, с возможностью вернуться в столицу. Ну не чета он Машеньке был, очевидно же. И знаешь что ещё? Отец Машин когда узнал -мы знакомы не были, на свата тогда крепко ругался, понял, откуда ветер дует. После остыл. Но главное то - Маша САМА решила замуж за него выйти. Любила бы по - настоящему- бросила все и уехала в Екатеринбург. Твоя же с тобой тоже по гарнизонам помоталась в юности?
Сам я за это очень дорого заплатил. Как - не скажу, но признаюсь, не ожидал. Хотя сейчас, глядя на него и кровь рекой вокруг- понимаю, что ещё повезло. И тебе в это лезть не советую.

P.S. Главный герой этой истории в конце 90-х эмигрировал, а затем тихо умер по не установленной до конца причине. Суды за его наследство шли много лет по самым разным странам. Дети и жены делили великую тайную империю своего времени.

Уже в нулевых я через бывших коллег навел справки про дипломата и его семью. Отец семейства умер в конце 80-х, не выдержав травли в печати и "свободы слова", сын спился в начале 90-х. Жена ( та самая Маша) воспитала двоих детей, живет одна. Машин отец тихо умер на своей даче в начале 80-х.

Вот такая история вышла. Не болей!

Она ушла.
Она долго не хотела уходить. Надеялась что опомнятся, образумятся, откроют глаза. Долго надеялась и ждала. Очень долго. Так надеяться и ждать - сейчас разучились.
Она была долгожданной. Выстраданной. Вырванной из глотки врага. Полученной дорогой ценой, с кровью, потом и мясом.
Поначалу ее ценили. Не демонстративно, напоказ, в пьяном кураже или перед начальством. А спокойно, для себя и перед своими.
Тогда никому не надо было рассказывать, кто Она такая. К ней приложил руку каждый. Кто-то в окопах, кто-то за баранкой под бомбежкой, кто-то в полях, кто-то у станка по 14 часов ежедневно. И о чем тут было шуметь? Перед кем? Перед такими же воевавшими и работавшими? Лучше молча, до дна и не чокаясь.
Но ничто не вечно. Особенно Люди, и тем более пережившие такое.

А потом ее начали предавать и продавать.
Сначала осторожно и аккуратно, издалека, на мягких лапках.
В лоб бить боялись - Она научила, что за такое бывает.
Тихонько. По шажочку.
Сначала редкие статейки в далеких газетенках. В которых бывшие "хозяева мира" писали о том, что пришедшие советские солдаты не пользовались салфетками, ножами и вилками. И надо же - даже иногда позволяли себе что-то взять, не заплатив.
Бывшие "хозяева мира" не писали про свой страх. Страх того, что эти солдаты принесут и вернут обратно хоть 10 процентов того пришедшего с запада горя.
Потом - больше. Сносы памятников - пока осторожные, под покровом ночи. Визги об оккупации - пока из подворотни. Первые фильмы и книги с "исторической правдой".

А дальше ее начали предавать и продавать не "где то там".
Ее начали предавать и продавать здесь.
К тому времени Победители уже ушли, остались единицы от 85 и старше. Ушли непобежденными, не склонившими голову. Наоборот, отстроившими и свою Страну и много других (даже тех, кто тогда был на той стороне).
Но пришли другие. Громче всех кричавшие "за нашу Победу", но не видевшие изнутри ни одного окопа и не сделавшие ни одного выстрела. Не давшие фронту ни одного патрона и ни одной банки тушенки.
И тут предательство стало нарастать как снежный ком. Особенно после того, как враг, учтя прошлые уроки, развалил Страну Победителей изнутри.
Первые робкие движения "правильной молодежи", на публику еще маскирующей символику и характерные жесты, но перед своими уже не стесняющейся.
Завешенные стены Мавзолея.
Вопросы типа "кто хуже - Сталин или гитлер", а потом - и ответы на них.
"Штрафбаты", "Сволочи" и им подобное кино.
Доски Маннегрейму. Пока ему. До выставки работ одного австрийского художника - далеко ли?
Новые "символы", на коленке нарисованные креативными дизайнерами. Которые влет отличают марки авто или телефонов, но неспособны отличить Т-34 от Пантеры или Тигра (сколько уже таких "ошибочных" плакатов?).
Наплевательское отношение к сносам памятников, парадам карателей и запретам символики Победителей в других странах. Ни закрытия границ, ни разрыва дипотношений, ни визового режима. Ничего.
Плевки в Лидера Страны Победителей. "Победили ему вопреки" и все такое.
И многое другое.

Она надеялась.
Надеялась хотя бы на чувство самосохранения. Ведь если позволять такое и дальше - то в итоге придется позволить вообще все.
Увы.

Им было не до этого. Они наперегонки, отталкивая и давя друг друга, соревновались - кто больше вывезет нефти, газа, леса, золота. В том числе в страны бывших "хозяев мира" вывезет. И сколько за это получит. И в какую страну вывезет.
Они даже не скрывались. Крутили рекламу про "Национальное достояние" - и тут же сообщали, сколько того достояния, куда и почем вывезено.
Те "хозяева мира" сейчас в гробах вертятся. Живи они сейчас, приди они сюда - им ни один Тигр или Мессершмидт не понадобился бы. Только тачки, шмотки и прочая бижутерия.

И Она ушла.
Ушла Великая Победа.

Ушла тихо и не прощаясь. Забрав у ничтожных "дедывоевалов" ими незаслуженное и незаработанное.
Демонстративно не дав в свое 75-летие провести обычные шоу по примазыванию к их Великой Памяти. Все эти парады на завешанных мавзолеях. Все эти речи, в которых одновременно и "Слава Победе" и "СССР ничего кроме калош не производил". Все эти стриптизы, праздничные скидки и символику на всем вплоть до туалетной бумаги.
Само мироздание, природа и погода были за нее.
Ловите ковид вместо парада. Ловите карантин вместо прогулок Победителей. Мало карантина - нате вам дождь.
И даже хорошей погоды не будет.

Сидите дома. Дома безопасно.

Не люблю я истории связанные с алкоголем. Алкоголь -- беда нашего народа. В него нас ввергали и при Романовых, и при совке. Да и сейчас, при понтдемии гриппозной, в церковь ходить запрещают аж устами Патриарха, а вот про Красное-Белое молчок полный. Но иногда "не было бы счастья, да несчастье помогло". История, кстати, реальна.

В славном миллионном городе N-ске есть авторынок со всеми полагающимися атрибутами и причиндалами. Среди последних -- как и все подобные трудолюбивая, опытная, энергичная и довольно сплочённая группа перекупов. Для которых несколько дней Нового года -- мёртвый сезон. Вот и в этом 2020-м к полудню воскресенья 4-го января затишье было полное. Возбуждение от праздника у коллектива улеглось, водка осточертела, а работы не было от слова совсем. И тогда один из них предложил:

-- А давайте на охоту махнём! Отдохнём, как баре отдыхали. По-дворянски.

Глаза публики затуманились от мечтательных живописных красот, воображаемых коней и прочих лакейских "чего изволите-с". Но ни ружей, ни экипировки, ни охотничьих билетов, ни путёвок ни у кого не имелось: сферы интересов будущего дворянства измерялись не в лошадях, а, в лучшем случае, в лошадиных силах. Но "напор класс бьёт". У заматерелых профессионалов любое дело должно спориться. Поэтому в кругу случайных знакомых быстренько отыскался лесник. Которому по телефону было объяснено горячее желание при отсутствии возможностей, но наличии самых наличных денег.

Ответ был тоже профессионален и лаконичен:

-- Всё дам. Убитое в две цены по рыночному курсу. Пить можно.

У каждого уважающего себя урало-сибирского перекупа под задницей есть внедорожник. Если не огромный Додж Рэм, то хотя бы Крузак сотка. Поэтому затаренная грядущим весельем колонна уже следующим утром была на месте предвкушаемого праздника. После ритуальных обнюхиваний с хозяином в виде круп, муки и прочей тушенки все налили и немедленно выпили. Детали описывать не буду, но матёрого самца-оленя один из команды через два часа застрелил, после чего все дружно пошли это есть и радоваться. Мясо было посчитано по цене городского ресторана ".......ъ", умножено полным весом на два (баре гуляют, чего уж там), разделено и частично отправилось на сковородку.

Вот тут-то самая амбула и началась.

В спитом коллективе неографьёв нашёлся самый расчётливый человек. Таки. Он правильно определил, что денег потрачено много (бензин, "дачка" леснику, цена мяса, возможная недополученная прибыль), а хабара получен 1 (один) кулёк из-под магазина Пятёрочка. Что никак не соответствует и приведёт к благоверной ругани в родной пенате. Решение вопроса пришло мгновенно: можно догнаться потрохами. Поэтому светлому поводу в каком-то углу был найден хозяйский таз, в него была налита вода и отмыты в нём же печень, сердце и, возможно, иные части деликатесного лесного ливера. После чего таз вместе с содержимым но без воды отправился в холодок сеней ждать отбытия таки барина на (малую) родину.

Через весьма небольшое время выпивающий со знатью лесник обнаружил -- в его! в лесниковом! -- тазу какие-то традиционно причитающиеся его лесниковой собаке потроха. То есть собачье в своём. Это возмутительно. Поэтому потроха отправились собаке, а таз остался. При очередном межстаканном перекуре пьяный таки-барин обнаружил опорожнившийся таз и пса с дополнительным комплектом потрохов. Что, согласитесь, обидно. Особенно после трудов в холодной воде.

Как известно, ответка должна быть сильнее прилёта. Поэтому распалённый нанесённой обидой, водкой среднего класса и праведным гневом аристократ схватил со стены -- ох, не зря они в театрах там висят -- со стены ружьё и пошёл вызывать бобика на дуэль. Но есть собачатину дворянам не комильфо. Плюс собачка при виде авточингачгука оказалась с интеллектом, всё поняла и укрылась невесть где несмотря на цепь. И тогда под целкость глубоко и в лучших чувствах оскорблённого попали две мирно стоящие метрах в сорока коровы.

-- Аполлон, мля... -- почему-то по-гречески выругался выбежавший на выстрелы и увидевший два дохлых результата лесник. И глядя в бесконечность, добавил:

-- Ты зачем соседских коров застрелил?

Никто из дворян возразить леснику не мог. Рассчитались в две цены, деньги на карточках были.

-- Заберите у пьяного ружьё, -- сказал он чуть погодя.

-- Ага... Сам у него попробуй забери, -- сурово ответили баре.

Лесник правильно понял, что по сумме счёта его вполне могут бить. Ибо за такие деньги рестораторам в морду всегда подносили. Поэтому он принял мудрое решение фланировать по-над схваткой. В его большом дворе мирно стоял старенький ГАЗ-66. Кряхтя от пережитого, взяв бутылку с малой закуской и недолго думая, сей поклонник лешего на госзарплате влез в шишигу и включил движок, ибо околеть от мороза даже после пережитого в планы праздника не входило. К нему тут же присоединился единственный непьющий -- охренеть можно! -- член прибывшего губернского бомонда.

Праздник в избе ширился, толщился и продолжал искрясь набирать обороты. До завалившего олешку охотника докопались сразу двое. Тема была проста и незамысловата: ты это случайно. Любые ответные доводы типа "ещё папка учил" и/или "в юности на соревнованиях выступал", "а в армии на звук" отвергались оппонентами сразу и на корню. Постепенно в табачном дыму явственно обрисовались слова "а докажи".

-- Да нефиг делать!.. На звук!.. С завязанными глазами!

Идея новой барской забавы сразу показалась обществу крайне интересной. Стрелку завязали глаза, дали Сайгу, вывели на крыльцо и велели попасть в звук. Звук в вечерней тишине был только один: от работающего двигателя. После звука БА-БАХ звук двигателя затих. Зато появилось много новых и крайне занимательных от ракетой выпорхнувших из кабины лесника и непьющего охотника. К слову сказать, от лесника неслось вдвое больше. Но тут уж что поделать, мужичьё-с.

По заведённому порядку рассчитались в две цены, ибо негоже благородным донам скупиться на фуршетах и балах. Непьющий участник и хозяин избы пошли в дом и сели по углам следить за вакханалией, ибо следующим номером вполне мог быть, например, вызов огненных духов. Но было уже под три ночи, и поведение аристократии стало постепенно если не положительным, то горизонтальным точно.

С первыми лучами трещавшая голова лесника была разбужена непьющим.

-- Не могу я тут спать. Храпят, сволочи. Глаз не сомкнул. Разреши мне на твоей лошадке в лес съездить. Я деревенский сам-то. Может, подстрелю чего. Рассчитаемся.

Больше всего леснику хотелось в этот момент послать говорящего. У него даже вертелся на языке замечательный адрес. Но последнее слово заставило проглотить несказаемое и потащить своё упирающееся тело в конюшню. Во время снаряжения крестьянской лошадки обнаружилось, что непьющий припёрся на охоту в своих городских "зимних" полусапогах. Вчера на мотосанях это ещё было терпимо, но для грядущего конного приключения не подходило вообще. Выход оказался прост: в стремена были буквально вбиты два огромных валенка, и уже после в валенки был засажен грозный звериный воин.

-- Скачи, ковбой, отсюда! -- почему-то синхронно подумали оба двуногих персонажа. Кобыла промолчала.

Постепенно в доме благородное общество приходило в себя. Рассол и крепкий чай лились рекой. Глаза прояснялись, лики светлели, тремор рук мельчал и исчезал в далёком прошлом. Запахло жареной яичницей из деревенских яиц. Кто-то даже напёк блинов -- всё ж таки мужики бывалые, в 90-е выжили, а тут подумаешь, пьянка. Расходы решили поделить поровну, вместе же дурачились. В общем, тишь, гладь и воздухов благорастворение. Даже лесник перестал вздрагивать на шум.

Но ничто не вечно под луной. Идиллию нарушил ввалившийся непьющий член общества. Прямо через всех он задыхаясь пробежал к столу и, клацая зубами по стеклу, залпом выпил стакан водки. Без закуски. На его ногах был один валенок. Ещё ничего не поняв, суровый лесник уже привычно побледнел.

-- Почему один? -- показывая на ногу спросил кто-то.

-- Второй в лесу. Лошадь не отдала. -- Ответствовал прибывший.

-- Почему не отдала? -- спросил лесник. Валенок, судя по вопросу, его тоже озаботил.

-- Убил. -- Ответил бывший непьющий.

Вчерашний стрелок по коровам почему-то захохотал и выронил что-то из рук.

История вышла такая: Проехав пару километров по лесной дороге скреплённое валенками кентавроподобное существо повернуло в лес. Ещё примерно через километр бурелома нарисовался на ели рябчик. Ружьё вскинуто!.. БА-БАХ!!!

А теперь представьте: Вы -- мирная крестьянская лошадка неторопясь по каким-то буеракам пробираетесь. Вокруг мирно, тихо, морозец и цивилизованный 21-й век. И БА-БАХ!!! тебе между ушей! Да тут крокодил амазонский и тот взбрыкнёт! Вот и лошадка так же. А валенки-то вбиты. Значит, верхняя половина кентавра летит на свободу без них. В снежные сугробы и прочие зимние лесные радости.

Перекупы народ тёртый. А уж бывшие деревенские! Но ни на-на-на-на-на, ни погоня в легкосплавных носках по всей этой лесной роскоши, ни потирание большого и указательного пальца (на которое люди очень часто ведутся) не смогли воссоединить столь спешно разбросанное. А в носках три километра по зимнему лесу только медведи ходят. Но даже они тогда злые почему-то.

-- Убил. -- Повторил бывший непьющий. Валенки надо было.

-- А второй тогда где? -- Спросил тот же кто-то.

-- Под лошадью остался. Не смог достать. Тяжёлая. По очереди этот надевал.

Назад выдвинулись той же колонной. Почти той же. Исключением на сцепке у Додж Рэм ехала застреленная шишига, в кузове которой лежали оленина, говядина, конина и рябчик. Всё по двойной цене. На 968000.

Добытчики.

На дворе 1993 год. Бывший сотрудник райкома на пару с бывшей директрисой продовольственного магазина открыли свой собственный магазин в формате"у дома", но несколько большего размера - обслуживал прилегающие дома. Район престижный, контингент несмотря на время вполне платежеспособный. Бывший номенклатурщик отвечал за связи, крышу и поставки продуктов, а директриса непосредственно находилась на объекте и контролировала процесс. Бизнес уверенно шел в гору.
В один прекрасный день номенклатурщик видит, как продавщица достает из под прилавка завернутый в упаковочную бумагу предмет, и передает вместе с продуктами мужчине на кассе со словами "А это Вам презент от магазина".
Удивленно спрашивает директрису: Интересное дело! С каких то пор мы стали покупателям делать подарки и почему я не в курсе?
- Это не подарок. Помнишь ты к нам привел поставщика памперсов японских? У них кроме этих памперсов ещё и презервативы есть, причем очень высокого качества. А контингент тут сам знаешь какой - у кого жена, а у кого и пара любовниц. И никому не хочется, что бы окружающие видели сколько и чего он берет по этой части. Поэтому мы запустили по своим каналам "сарафан". В итоге на кассе они пробивают сумму за покупки плюс за презервативы, а сами презервативы дают в оберточной бумаге в виде подарка. И ни дети, ни старушки не видят лишнего, вопросов не задают.
Ну а если постоянные покупатели уж слишком интересуются - даем им из другой пачки так же завернутую коробочку с солью:)))

У «трешки» - третьего помощника капитана Толика резались зубы мудрости, да так удачно, что прямо с парохода его увезли в челюстно-лицевую хирургию ВМА.
Срочно прислали замену. Новый третий помощник был странный. Лет на семь старше самого мастера и совершенно нелюдимый. На вопрос жизнерадостного матроса Шурика: «а какую мореходку Вы заканчивали?» он внезапно ответил: «зенитно-ракетную». Испуганный Шурик сразу же пошел выяснять, где находится его спасжилет и какое у него «точно место в спасательной шлюпке». Капитан с мольбой посмотрел на меня и попросил присматривать за «этим бывшим «военмором».
Ходовую вахту новый третий нёс уверенно, но постоянно отклонялся от рекомендованного курса, стараясь держаться максимальных глубин.
«Бывший подводник» - догадались мы: «если скомандует «срочное погружение» – сразу отстраняй его от несения вахты» - приказал мне капитан.
На подходе к Стокгольму взяли лоцмана. После ритуальной встречи и обмена любезностями, мастер оставил меня на мостике присматривать за третьим и ушел обедать.
Минут пятнадцать было все спокойно, «военмор» и лоцман, склонившись над картой, что-то тихо обсуждали. Ещё минуты через две обсуждение переросло в шумный спор, да такой, что шведский лоцман аж пританцовывал от возбуждения. Пришлось и мне подойти к штурманскому столу. На полях карты швед схематично нарисовал человечка, держащего обеими руками огромный пенис и, тыкая в рисунок карандашом, кричал по-английски, что ему нужен такой же.
«Что ты мне здесь рисуешь?!» по-русски ярился бывший «военмор»: «ты мне на карте, на карте покажи!».
Вслушавшись в крики шведа, я сказал третьему помощнику: «Константин Александрович, будьте любезны, проводите, пожалуйста, лоцмана в туалет».

Не спрашивайте меня, где именно произошло то, о чем я вам хочу рассказать. Да и, в сущности, какая разница?

В одной высокоразвитой и высококультурной стране - жил да был центр по обучению иммигрантов официальному языку этой самой пластилиновой местности. Ну, центр - громко сказано, в штате - всего три человека. Директор, секретарь - она же бухгалтер, и, собственно, учитель. Кабы контора была полностью частной - то учитель бы спокойно справлялся с управленческими обязанностями, а бухгалтерско-секретарские функции передал бы на аутсорс. Но центр сей получал средства из госбюджета - и деньги, надо сказать, немалые, аж триста тысяч олларов в год. На такую халяву всегда куча желающих.

Кроме вышеупомянутых штатных - был еще один работник. Ибо государство, давая деньги, имело основания опасаться, что их попросту разворуют, если не будет за ними независимого пригляда. Дело ж, напомню, происходит не в каком-то там зачуханном африканском или азиатском Бубурастане - а в высокоразвитой и высококультурной стране. И, стало быть, воруют там весьма виртуозно и утонченно.

Ну так вот, значит, был у них председатель - выбираемый из числа самих учащихся. С задачей - следить за тем, как работает директор, помогать, если что. И - подписывать все документы о расходах центра. Денег за свои труды председатель не получал - но зато имел некий статус, которым при случае можно было покозырять.

Долгое время на должности председателя не покладая рук трудилась одна дама, весьма преклонного возраста. Как я уже сказал, по идее председатель должен быть из числа самих учащихся - то есть иммигрантом, она же родилась и выросла в этой стране, как и ее предки до какого-то там колена. Ну, бывает, что ж.

Однажды дама-председатель почувствовала, что годы уже дают о себе знать, пора бы на покой, пожить наконец полнокровной жизнью пенсионера. И решила она продвинуть на свое место секретаря, который еще и бухгалтер - свою давнюю подружку, тоже лет немалых, но слегка все же помоложе. Решила-то она решила, но вот у учеников было другое мнение по этому вопросу - и они в кои-то веки проголосовали за своего однокашника. Точнее, однокашницу - ибо этим человеком оказалась подруга моей жены.

Пару слов о ней, буквально, словами Некрасова. "Есть женщины в русских селеньях... коня на скаку остановит, в горящую избу войдет" - это ее исчерпывающая характеристика. Видит цель, верит в себя, не замечает препятствий. Собственно, на курсы эти она пошла, ибо ей стало скучно. За четыре года после избрания она много сделала для центра. Когда подала в отставку директор - она наняла нового человека, со свежим дипломом колледжа, и научила ее буквально всем премудростям и тонкостям директорской работы. Когда стало очевидно, что из-за пандемии центр рано или поздно будет вынужден перейти на удаленное обучение - разработала детальный план этого перехода, ибо, так уж получилось, интересовалась этой темой давно, для своего собственного ребенка.

Прошло, как я уже сказал, четыре года - и тут из небытия возникла старая председательница. Которой надоело сидеть на пенсии: путешествовать-то по миру стало невозможно. И она, по старой доброй традиции <местноурожденных жителей> высокоразвитых высококультурных стран - затеяла мегаинтригу с тем, чтобы сместить нашу знакомую с ее поста. Интрига заключалась в обмене емейлами между бывшей председательницей и ее подружкой-секретарем, которая все еще в центре работала - в которых они обсуждали, какая наша знакомая плохая: пишет с ошибками, не заплатила ежегодный взнос за обучение - и поэтому им не составит никакого труда ее убрать. Надо заметить, что абсолютно каждое деловое письмо наша знакомая, перед тем как отправить, проверяла с помощью своего мужа - носителя того самого языка, ну это в дополнение к встроенным спеллчекерам, разумеется... Но самое смешное, что вся эта переписка двух кумушек стала известна всем сотрудникам центра - потому что одна из них в какой-то момент тупо переслала ее, то ли случайно (с компьютером они обе на вы), то ли специально.

Наша знакомая, прочитав, как ее собираются свергать, сначала удивилась: нафига это все вообще, ее можно было просто попросить, как человека. А потом, разумеется, обиделась: я столько сделала для центра, а они... И - подала в отставку сама. Следом за ней уволилась директор - потому что быстро смекнула, что в таком гадюшнике да без поддержки - ей долго не продержаться. Ну а дальше пришла очередь единственного преподавателя - которая сказала "я не собираюсь тут тянуть лямку за троих" и тоже написала заявление.

Таким образом, из трех штатных единиц в центре осталась одна секретарь-бухгалтер, подружка бывшей председательницы. И это - накануне начала нового учебного года. То есть буквально: уже набраны группы, выделен бюджет - а кто и как будет учить, непонятно.

Бывшая председатель, поняв, что что-то не то замутила, попыталась нашу знакомую вернуть - но та, естественно, ответила отказом, причем такими словами, которые председатель-интиганка вряд ли знала в своем родном языке.

В общем, в истории пока многоточие, а не точка. Думаю, кого-то они все-таки найдут - ибо триста тыщ олларов госденег надо же как-то пилить. Но я хочу, чтоб вы, уважаемые читатели, поняли, что это - не какой-то там одиночный факт - а вполне себе система. Люди, сами себе определившие привилегию "мы тут родились - значит НАМ ПОЛОЖЕНО", захватившие власть - дело-то настоящее делать ну совершенно не способны. Могут только интриговать и воровать. А еще - надменно учить патриотизму всяких там грязных вонючих иммиграшек - которые и являются истинными строителями, делателями, созидателями, волокущими на своих натруженных спинах всю страну.

И так будет продолжаться до тех пор, пока не скинут этих много о себе возомнивших "местноурожденных" - в поганую яму истории, и не возьмут в свои руки власть люди, действительно пекущиеся об общественном благе.

Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.
Н.А. Некрасов.

Верю - не верю

Моя подруга - замечательный человек и компетентнейший специалист в своей отрасли. Одна проблема- Очень красивая, жгуче сексуальная и при этом - правильная + не за мужем. Итог - каждый руководитель и половина коллег пытаются закрутить роман и залезть под юбку. Причем попадаются те, кто слова нет не понимает вообще. Из за одного такого товарища пришлось уйти из крупной компании. Причина - руководитель распускал слухи об их "романе" и на неё смотрели как на его любовницу, хотя не было вообще ничего. Сам руководитель - из очень влиятельной деловой семьи, с интересами во многих отраслях, родня занимает посты и имеет доли плюс влияние в куче крупных компаний. Итог- подруга уволилась и пошла искать новое место. За неделю - куча предложений. Но итог- всегда одинаковый. Полный круг собеседований и в итоге- отказ без объяснения причины. Через 3 недели она смогла используя связи нажать на руководителя HR крупного холдинга - и выяснила что на финишном этапе уже после утверждения во всех инстанциях её кандидатуру зарубил руководитель службы безопасности. Сопоставив все предыдущие факты, вывод стал очевидным - бывший руководитель сумел дать информацию, с которой ей закрыли карьерный путь. В первый раз видел её в слезах - не от бессилия- а от обиды. Реально дебильная ситуация под девизом "Не дала- страдай". После нескольким звонков товарищам в погонах был найден компромис - руководитель службы безопасности компании, в которую она устраивалась вместе с товарищем в погонах утраивают ей 4-х часовой перекрестный допрос на полиграфе. Без ограничения вопросов. Проходит - получает место в холдинге. После "допроса" звонит мне, ржет:) Мало того, что прошла - безопасник сказал, что с таким "чистым" сотрудником сталкивается впервые, и что нужно было умудриться так понравиться человеку, что он потратил не один день на порчу репутации сотрудницы по всей деловой Москве. Закончилось все хорошо: девушка работает в холдинге на руководящей должности, готовится выйти замуж по большой любви, бывшему руководителю позвонили из известного ведомства и намекнули о губительности не мужского поведения в случае тех или иных проблем по бизнесу.
Все это не так смешно. По настоящему смешно то, что бывшие сослуживцы и сослуживицы девушки искренне и до сих пор уверены, что она сама соблазнила шефа а потом уже начала выкобениваться. Ну не укладывается другая модель поведения в их мозгах.... Этих - никакой полиграф не убедит:))

Или нелегкая судьба правителя мира

Эта история, несмотря на ее анекдотичность, абсолютно реальная, и стала мне известна из уст одного из ее непосредственных участников и подтверждена другим лицом, также косвенно замешанным в этом удивительном приключении. Натурально, имена и фамилии главных действующих лиц слегка изменены.
В 1962 году, когда страна Советов гордилась полетом Гагарина и Титова, на окраине столице нашей родины городе-герое Москве, в простой русской семье с редкой фамилией Иванов родился мальчик, которого назвали Васей. Папа Васи, названный при рождении, видимо, в честь легендарного героя гражданской войны Василием Ивановичем, был профессиональным уголовником и постоянно повышал свою квалификацию на зонах, а мама Ира работала уборщицей – и при этом постоянно искала свое счастье в личной жизни. Видимо, она считала себя Изольдой в поисках своего Тристана. Посему сыночек Васенька для нее стоял все время на втором плане.
Учитывая эти обстоятельства и хорошую наследственность, Вася с детства решил пойти по стопам авторитетного родителя, а посему уже с 12 лет состоял на учете в детской комнате милиции. Учебу Вася любил по-своему, предпочитая углубленно изучать пройденное путем повторного обучения в одном и том же классе (то есть, оставаясь на второй год). Таким образом, к своему 16-летию он, получив паспорт гражданина Советского Союза, решил отхэпибёздиться за гаражами вместе с приятелями путем распития бутылки портвейна 777 (более известном в народе, как «Три топора»). Натурально, одной бутылки «огнетушителя» для поддержания праздничного настроения не хватило и участников банкета потянуло на подвиги в поиске средств для приобретения горячительных напитков. Итогом стала попытка ограбления случайного прохожего с нанесением тяжких телесных повреждений.
Таким образом, на свой день рожденья Вася получил подарок в виде двух лет колонии для несовершеннолетних.
Спустя два года, откинувшись с зоны, Вася первым делом направился в родную коммуналку. Там он застал мамашу в компании неизвестного ему помятого гражданина неопределенного возраста (в диапазоне от 40 до 70): видимо, сей джентльмен в данный момент исполнял для мамы Иры роль очередного Тристана (хотя был представлен Васе под именем «дядя Коля»). Изобразив на лице, не обезображенном интеллектом, бурную радость, матушка пригласила Васю к столу, дабы, с одной стороны, отпраздновать свободу горячо любимого сына, а, с другой стороны, представить отпрыску своего сожителя, с которым, по словам Ирины, у них любовь до гроба: точь-в-точь, как у Тристана и Изольды.
В процессе празднования неожиданно открылась дверь, и на пороге комнаты появился некий татуированный джентльмен, в котором Ирина признала папашу Васи. Оглядев орлиным взором открывшуюся ему картину, Василий Иванович выразил неодобрение тем фактом, что его дражайшая супруга оказалась ему не верна. Свое возмущение Василий Иванович подкрепил действием, соорудив Ирине фонарь под глазом.
Вероятно, искры из глаз от физического воздействия неким волшебным образом просветлили затуманенный алкоголем мозг супруги, в результате чего она доложила, что теперь-то окончательно поняла: Василий Иванович и есть ее долгожданный Тристан, а она его Изольда. Свое решение Ирина подкрепила ударом сковородкой по голове дяди Коли и предложением покинуть апартаменты.
Однако дядя Коля, слегка оправившись от столкновения сковородки с его головой, в свою очередь, не согласился с таким развитием событий и пожелал разобрать ситуацию с помощью дуэли – в полном соответствии с тем, как это принято у благородных господ. Дуэль немедленно состоялась – правда, правила были несколько нарушены, поскольку дяде Коле пришлось противостоять сразу трем противникам: Василию Ивановичу, Ирине и Васе. В связи с чем он оборонялся, держа в одной руке кухонный нож, а в другой - горлышко бутылки с отбитым дном, именуемое в народе «розочкой». В результате дуэль переросла в сражение, пред которым битва при Гавгамелах выглядела мелкой дворовой потасовкой.
Встревоженные нарушением дуэльного кодекса, а также шумом во внеурочное время соседи по коммуналке вызвали милицию (видимо, для того, чтобы те были секундантами дуэли и строго следили за соблюдением законов чести). Прибывшие на место сражения милиционеры, увидели лежавшего на полу в луже крови Василия Ивановича, получившего ножевое ранение в живот, Ирину, пребывавшую уже на небесах из-за обильной кровопотери от удара «розочкой» в шею, а также дядю Колю, безвременно покинувшего этот бренный мир вместе со своим черепом, аккуратно проломленным Васей, который встретил стражей порядка, мирно допивая остатки водки.
Таким образом, в день своего 18-летия Вася получил подарок в виде тюремного срока по 103 статье уголовного кодекса РСФСР за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, отправившись на восемь лет в колонию строгого режима.
Прибыв в места не столь отдаленные, Вася сразу же получил почетное погоняло «Сирота» - поскольку его благословенный родитель не дожил до суда и скончался от перитонита. Этим прозвищем Вася, безусловно, возгордился, а поскольку его статья была в авторитете, то он, надеясь занять почетное место в воровской иерархии, немедленно приступил к изучению понятий блатного мира.
Вместе с Васей сидел пожилой еврей. Звали его Рувим Соломонович Эппельбаум, однако все называли его уважительно «дядя Рува». Сидел дядя Рува за спекуляцию в крупном размере. Несмотря на то, что по воровским понятиям он считался барыгой, тем не менее, пользовался всеобщим уважением за природную смекалку, рассудительность и глубокие познания в самых разных областях. К Васе дядя Рува проникся симпатией и опекал его с чисто отеческой заботой.
До прибытия на зону Вася имел весьма смутное представление о евреях. Он лишь знал, что они раньше распяли Б-га, которого родила простая русская девушка Маша. Также Вася знал, что эти самые евреи все поголовно очень богатые, очень хитрые, правят миром, себя называют масонами, а всех остальных - гоями. Поэтому Вася относился к евреям с подозрением. Однако обаяние дяди Рувы быстро растопило холодок в отношениях - и Вася с удовольствием впитывал новые сведения, поражаясь открывшимися перед ним неведомыми безднами знаний. В результате Вася, укрепившись во мнении, что евреи правят миром, загорелся идеей со временем перебраться в еврейский центр управления в Израиль и тоже поучаствовать в этом увлекательном процессе, а именно управлять миром не отходя от кассы.
Эти мысли подогревались тем, что от вновь прибывших зэков Вася узнал: в стране началась какая-то «перестройка», в результате которой появилась куча невиданных ранее возможностей. Для их реализации нужна самая малость: не быть дураком. Поскольку Вася, напротив, считал себя очень умным (чему, натурально, способствовали уроки дяди Рувы), то вознамерился после освобождения найти эти самые возможности, дабы использовать их по полной программе.
Отсидев на зоне «от звонка до звонка» и выйдя на свободу с чистой совестью, Вася вернулся в родной город, где моментально убедился, что его наставники не солгали: действительно жизнь изменилась кардинально. По улицам ездили невиданным автомобили, называемые «иномарками», на улицах красовались новые кооперативные кафе, а прохожие щеголяли в модных одеждах.
От созерцания этой картины сердце Васи застучало стремительным домкратом, а извилины в голове зашевелились подобно коленвалу дизеля. С одной стороны, Вася захотел немедленно встроиться в новую шикарную жизнь, а, с другой стороны, он начал размышлять, как ему раздобыть дензнаки, столь необходимые для реализации открывшихся возможностей. Присев на лавочку, и посмотрев по сторонам, Вася пришел к выводу, что наилучшим выходом из создавшейся ситуации будет экспроприировать выручку в кафе напротив. Тем более, рассудил Вася, сегодня как раз его день рожденья, а посему есть шикарная возможность совместить приятное с полезным: отметить важное событие жизни – и пополнить кошелек.
Важные мысли Васи прервало невиданное зрелище. Рядом с лавочкой, где он восседал, остановилась шикарная (хотя и не первой свежести) иномарка. Из нее вышел лысый человек в малиновом пиджаке немыслимой красоты. На ногах у него были модные лакированные туфли, а на шее красовалась массивная золотая цепь. Весь облик владельца этих потрясающих вещей говорил о солидности их обладателя и принадлежности к касте хозяев жизни.
Вася никогда раньше не видел ничего подобного. Он, как зачарованный, во все глаза смотрел на это чудесное явление, не в силах оторвать взор. Со своей стороны, владелец этих красот, закрыл машину на ключ и неспешной походкой направился в сторону кафе, равнодушно скользнув взором по окружающей его обстановке. Но, сделав несколько шагов, он остановился, внимательно посмотрел на Васю и неожиданно произнес:
- Сирота, ты, что ли?
Вася чуть не упал с лавочки. Это был его дружок Леха Коренев по кличке «Корень», который откинулся с зоны на полтора года раньше Васи. Корень был Васиным земляком, старше на 5 лет и до знакомства с Васей уже имел две ходки.
Приятели обнялись - и Корень, узнав, что Вася только что вышел на волю, от широкой души пригласил Васю отобедать вместе с ним. Во время совместной трапезы Корень сделал Васе предложение, от которого невозможно отказаться: вступить в его бригаду и работать на него. Корень с бригадой стриг кооператоров, занимаясь модной профессией с красивым названием «рэкет»: на чем, собственно, и сколотил первоначальный капитал, намереваясь расширять свой бизнес. А для подкрепления убедительности своих слов предложил Васе продолжить банкет в сауне, употребляя напитки с иностранным названием «виски», в компании приятных дам не тяжелого поведения.
… Это был лучший день рожденья в Васиной жизни. Натурально, он согласился на предложение кореша и уже на следующий день приступил к исполнению своих новых должностных обязанностей.
Правда, Вася был слегка обескуражен тем, что его начальник Корень не разрешил приобрести шикарный малиновый пиджак, аргументируя это тем, что данный аксессуар Васе «не положен по чину». Но, здраво рассудил Вася, все еще впереди, а покамест он переоделся в униформу, состоящую из кроссовок, слаксов и кожаной куртки – как важной ступени к управлению миром! - а также обзавелся вишневой «девяткой». Плюс женился на девушке-лимитчице, которая, по мнению Васи, была носителем четырех важных достоинств:
• Очень красива,
• Круглая сирота,
• Отличная хозяйка,
• Полная дура, не вмешивающаяся в мужские дела.
Таким образом, полагал Вася, жизнь удалась!
… Вскоре после путча ГКЧП в Васиной жизни произошло другое важное событие: его непосредственный руководитель и наставник Корень был застрелен в очередной бандитской разборке. Вася, благополучно уцелев и справив пышную тризну по безвременно покинувшему этот мир приятелю, недолго думая, прибрал к рукам его хозяйство – и продолжил дело (к которому за прошедшее время добавилась еще и торговля «дурью»).
После этого Вася пришел к логичному выводу: теперь он не просто имеет право, а прямо-таки обязан сменить косуху на малиновый пиджак, пересесть с «девятки» на подержанную иномарку, купить себе достойную квартиру и именоваться полным именем «Василий Васильевич». Тем более, что к тому времени у него родился сын, следовательно, по мнению Васи, его наследник должен с детства ощущать свою принадлежность к высшей касте. Плюс к этому, Вася вспомнил свою давнюю Великую Мечту, навеянную заветами незабвенного дяди Рувы: править миром из Главного Еврейского Центра. А именно из Израиля. Посему Вася начал размышлять, как бы ему осуществить задуманное.
Этому помог неожиданный случай. Незадолго до официального распада Советского Союзе (в декабре 1991 года) супруга Ольга (которая, кстати, была в курсе Великой Мечты своего мужа) попросила у Васи разрешения пригласить в гости свою подругу с ее мужем. По словам Ольги, подруга несколько лет назад вышла замуж, а год назад вместе с мужем с ребенком репатриировалась в Израиль. В настоящее время они приехали в Россию, дабы уладить свои финансовые дела. По мнению супруги, застольная беседа с носителями такой важной информации о Главном Еврейском Центре управления миром будет ее мужу небезынтересна.
Искренне изумившись факту, что жена, которую он считал круглой дурой, иногда способна говорить умные вещи, Вася немедленно дал добро на проведение мероприятия и прием столь важных гостей. Он снабдил Ольгу солидной суммой на расходы, велев накрыть поляну по высшему разряду, а также вызвал своего шофера-телохранителя, бывшего морпеха по кличке Мореман с указанием сопровождать его дражайшую супругу по торговым точкам, следить, чтобы все было в порядке, а также помочь ей с доставкой покупок.
… К назначенному времени Васины апартаменты были вылизаны до зеркального блеска, а стол ломился от яств и деликатесов. Вера и ее муж Наум (которого все называли Умик) оказались приятными разговорчивыми людьми и охотно делились информацией о жизни в Израиле. Вася слушал, как зачарованный, мысленно уже представляя себя в центре Земли Обетованной в качестве одного из правителей мира. Особенно его поразило то, что по прибытии на место новым репатриантам (которые, по словам Умика, называются красивым словом «оле хадаш») полагается денежное пособие в виде корзины абсорбции, а также куча халявных ништяков в виде бесплатного обучения ивриту в учебном заведении с не менее красивым названием «ульпан». Правда, Вася искренне огорчился, когда на его вполне логичный вопрос - как поскорее перебраться в еврейский центр управления миром? – Умик ответил, что для этого необходима мелкая, но необходимая деталь: быть евреем. Или, в крайнем случае, иметь хотя бы одного дедушку (а лучше бабушку) в качестве таковых. Увидев неподдельную скорбь, отразившуюся на интеллектуальном лице хозяина дома, Умик поспешно порекомендовал Васе изучить его документы, а также документы Ольги: вдруг выяснится, что кто-то из их предков был евреем – и тогда дело в шляпе! Необходимо лишь иметь на руках свидетельства о рождении, справки о смерти и свидетельства о браке всех предков – там указана национальность.
Вася имел крайне смутные представления о своей родословной. Отчества своей матушки Ирины он не помнил, а полное имя своего покойного родителя держал в памяти лишь потому, что оно совпадало с именем героя кинофильма и многочисленных анекдотов про Петьку и Василия Ивановича. Посему Вася первым делом поинтересовался у супруги: не еврейка ли она?
Ольга с огорчением развела руками: свою родословную она знала хорошо. Несмотря на то, что в ее родне был полнейший интернационал, евреи там, к сожалению, отсутствовали. Ее дедушка по материнской линии был грузин, бабушка украинка. Дедушка по отцовской линии русский, бабушка – татарка. Оба деда Ольги погибли еще во время войны, бабушка по отцовской линии умерла вскоре после рождения внучки. Мать умерла от онкологии когда Ольге было 4 года, а отец, профессиональный военный, погиб «при исполнении служебных обязанностей». Ольгу воспитывала бабушка по материнской линии, а после того, как ее не стало, девочку, в возрасте 15 лет отправили в детский дом. В 18 лет она отправилась в столицу по лимиту. В качестве доказательства Ольга предъявила мужу все документы с указанием национальности вкупе с семейными фотографиями, аккуратно сохраненные ею.
Однако Вася, с одной стороны, будучи одержим Великой Мечтой править миром, а с другой стороны, веря в свой фарт, не поддался унынию и уже на следующий день, надев для солидности шикарный малиновый пиджак, сел за руль своей престижной иномарки и отправился собирать документы, доказывающие его благородное происхождение.
… Спустя двое суток, когда встревоженная Ольга уже была готова идти в милицию и заявлять о пропаже человека, Вася заявился домой мрачнее тучи. Не говоря ни слова, он продефилировал на кухню, достал из шкафчика бутылку виски и стал пить прямо из горлышка. На вопрос супруги – где он был и что произошло? – Вася, не говоря ни слова, со злостью выложил на стол пачку документов, сделал еще один глоток виски и обхватил голову руками, всем своим видом выражая такую вселенскую скорбь, как будто в один день похоронил всех родственников.
Из документов следовало две вещи:
1. Все без исключения предки Васи были русской национальности, что, как следовало из объяснения Умика и родословной Ольги, напрочь разрушало его Великую Мечту править миром,
2. Мама Васи Ирина, уроженка глухой провинциальной деревни, в девичестве носила фамилию Козлова. А бабушка по материнской линии – словно в насмешку! – в девичестве была Петухова. Поскольку в кругах, к которым был близок Вася, подобные фамилии считались чрезвычайно обидными, то Вася счел это форменным дополнительным издевательством.
Тщательно изучив документы, Ольга аккуратно положила их на стол и попыталась утешить Васю тем, что, по ее мнению, править миром можно и в другой стране – к примеру, в Америке. В ответ на это Вася вежливо попросил супругу заткнуться, ибо, с его точки зрения, она, будучи полной дурой, совершенно не разбирается в геополитике. Вдобавок Вася с тоской посетовал на тот факт, что его супруга не еврейка, а посему, с его точки зрения, именно она виновна в крушении сбычи Васиных мечт.
В ответ на данный вывод Ольга посмотрела на мужа и неожиданно заявила, что в таком случае реализовать Васину идею можно иначе. А именно оформить поддельные документы. Что вполне реально сделать, учитывая, с одной стороны, всеобщий бардак в стране после развала СССР, а, с другой стороны, природное обаяние Васи и его солидные финансовые возможности.
Суть идеи Ольги состояла в следующем. Если бабушка по материнской линии будет вовсе не Петухова, а, напротив, окажется носительницей более благородной фамилии, то, согласно объяснениям Умика, матушка Васи будет считаться еврейкой (поскольку будет рождена от матери-еврейки). А это означает, что Вася сможет осуществить свою Великую Мечту. Таким образом, надо лишь договориться с руководством провинциального областного архива и исправить всего два документа: свидетельство о браке его бабушки и дедушки по материнской линии и свидетельство о рождении его матери (полное имя которой было Ирина Николаевна). Тем более, что предприятие существенно облегчается тем фактом, что и брак бабушки Васи, и рождение его матушки происходило в одном населенном пункте – значит, договариваться необходимо в одном месте.
Вася слушал супругу с отвисшей челюстью. Никакое перо не в силах описать гамму Васиных эмоций после полученной информации. С одной стороны, его переполняла ликование от того, что есть простой и доступный путь для осуществления его Великой Мечты править миром. Тот факт, что для этого придется нарушить закон, ничуть Васю не смущал. Но, с другой стороны, ему было досадно, что такой гениальный план родился не в его голове. Плюс ко всему, Вася был неприятно удивлен тем фактом, что его супруга, которую, напомним, он считал круглой дурой, изрекает столь здравые идеи. Однако, немного поразмышляв, последнее Вася отнес к расположению планет, вспышкам на Солнце и случайным флуктуациям. А посему немедленно приступил к осуществлению Гениального Плана по реализации возможностей в ближайшем будущем приступить к управлению миром.
Следует отметить, что, в принципе, Ольга была права: после распада СССР, во вновь образованном молодом государстве под названием Российская Федерация, в первые годы, до принятия новой конституции, царил жуткий бардак. Поскольку старые законы уже не работали, а новые еще не появились, то действовало одно правило: «стодолларовая купюра раздвигает любые ножки и оформляет любые бумажки». Посему Вася, облачившись в свой шикарный малиновый пиджак, явился пред ясные очи начальницы провинциального областного архива, коротко изложил свой замысел, а в подтверждение серьезности своих намерений выложил на стол пачку купюр вечнозеленых долларов (заодно случайно продемонстрировав пистолет за поясом) и выжидательно посмотрел на собеседницу добрым взглядом на своем интеллигентном лице.
Уяснив суть делового предложения, начальница провинциального областного архива, пожилая семидесятипятилетняя женщина, недавно отметившая полувековой стаж работы в областном архиве, будучи неглупой, конечно, понимала, зачем Васе это нужно. С одной стороны, она отдавала себе отчет в том, что ей предлагают совершить преступление, ответственность за которое весьма недвусмысленно предусмотрена уголовным кодексом. А поскольку за свою долгую и честную жизни она ни разу не нарушила закон, то первым желанием было ответить визитеру в малиновом пиджаке категорическим отказом. Но, с другой стороны, она трезво смотрела на вещи и понимала, что попытка сообщить милиции о происходящем с высокой долей вероятности может закончиться для нее плачевно. Посему начальница, сдержав эмоции, после недолгих размышлений пришла к выводу, что все-таки разумнее согласиться на Васино предложение.
С одной стороны, поскольку женщина была патриоткой и в недавнем прошлом даже членом КПСС, то здраво рассудила, что новому государству Российская Федерация будет гораздо лучше без Васи и ему подобных персонажей. А поскольку шансы на то, чтобы упрятать Васю за решетку (и там же его кормить за счет добропорядочных налогоплательщиков) практически равны нулю, то она может помочь родной стране, сплавив Васю куда подальше. С другой стороны, она понимала, что если Вася отбудет на Землю Обетованную вместе с липовыми документами, то вероятность разоблачения практически равна нулю. Плюс ко всему, предложенная Васей сумма (которую измученная безденежьем пожилая женщина за свою долгую жизнь никогда в глаза не видела, и на которую в провинциальном областном центре можно было купить однокомнатную «хрущевку») произвела на нее неизгладимое впечатление. Посему, немного подумав, начальница архива предложила Васе немного подождать - дабы она смогла решить его жизненно важную проблему! – и удалилась из кабинета.
Вскоре женщина появилась на пороге, держа в руках два документа - и изложила Васе результат своей работы. Дедушка Васи именовался Николаем Николаевичем Козловым: в тех краях сочетание весьма распространенное. Посему начальница подобрала свидетельства о браке людей с таким ФИО и примерно подходящего возраста. Женат он был на Васиной бабушке Клавдии Ивановне (напомним, в девичестве Петухова). И вскоре обнаружилось, что в тех краях был другой Николай Николаевич Козлов, женатый на еврейке Кларе Исааковне: в девичестве Циммерман, взявшей после вступления в законный брак фамилию мужа. Это свидетельство о браке и было выдано Васе, а взамен документа о рождении его мамы Ирины было выдано подложное свидетельство, из которого следовало, что Васина бабушка была вовсе не Клавдией Ивановной Петуховой, а Кларой Исааковной Циммерман. А дедушка был Николай Николаевич Козлов – но другого года рождения. Плюс к этому начальница, вдохновленная Васиной щедростью, предложила за небольшую сумму сверх предложенного, поставить на эти документы печать апостиль.
...Таким образом, Вася вышел из кабинета, будучи отныне обладателем благородного еврейского происхождения. По сходной цене.
Прибыв домой, ликующий Вася схватил жену в охапку – и, запасясь бутылкой самого дорогого виски, помчался к Умику, дабы, с одной стороны, сообщить ему, что отныне они коллеги по управлению миром, а, с другой стороны, получить ценные указания по практической реализации процесса отбытия в еврейский центр управления.
Простодушный Умик искренне порадовался за Васю и стал подробно, «по молекулам» излагать Васе все его дальнейшие необходимые действия. Вася приказал Ольге вести конспект лекции, а сам слушал вполуха, мысленно уже представляя себя членом Мирового Правительства. Правда, Вася был слегка обескуражен тем, что, по словам Умика, для беседы с израильским консулом нужна еще одна мелкая деталь: справка об отсутствии судимости. Но это не особенно огорчило Васю – по двум причинам. Во-первых, подобное требование о счел безусловно логичным: ну, в самом деле, не допустят же к важному процессу управления миром разных сомнительных личностей с темным прошлым – это ясно даже младенцу! А, во-вторых, помня свой удачный опыт с обретением еврейства по сходной цене, Вася был уверен, что и со справкой об отсутствии судимости он сможет повторить тот же фокус.
… С самого утра начальник информационного отдела УВД майор Бурлаков пребывал в отвратительном настроении. Накануне он был на встрече одноклассников и теперь, натурально, маялся с глубокого похмелья. К тому же его грызла зависть к друзьям детства, которые в большинстве своем в новой России стали успешными бизнесменами, и за месяц зарабатывали столько, сколько он получал за год. В довершении всего, его старый друг Серега, сосед по парте, предложил ему бросить опостылевшую ментовку и войти вместе с ним в выгодное дело – для чего нужна смешная, по мнению Сереги, сумма: тысяча долларов. Но если для Сереги эта сумма была смешной, то для самого Бурлакова это была его годовая зарплата (вместе со взятками) – и капитан напрягал свою больную с похмелья голову, пытаясь найти способы раздобыть такие деньги. Поэтому, когда в его кабинете появился Вася и изложил свою просьбу (подкрепляя свои честные намерения бутылкой виски и вопросом о размере вознаграждения), Бурлаков, поправив здоровье стаканом импортной огненной воды, не мудрствуя лукаво, назвал Васе цену в размере требуемой суммы. А за ускорение процесса капитан потребовал еще двести долларов сверху.
В результате уже через два дня Вася держал в руках фальшивую апостилированную справку об отсутствии судимости.
Таким образом, имея на руках необходимые документы, Вася оформил себе и жене загранпаспорта, плюс вдобавок купив диплом о высшем образовании и трудовую книжку с фальшивой трудовой биографией – дабы будущим коллегам по управлению миром было не стыдно за темное Васино прошлое! – и вскоре вместе с женой и двухлетним сыном явился в израильское посольство. Где заявил консулу о своем намерении отбыть вместе с семьей в Эрец Исраэль.
Израильские консулы с удивлением посмотрели в интеллигентное Васино лицо, тщетно пытаясь найти в нем хотя бы отдаленные следы потомков Моисея, но сомневаться в предоставленных документах не приходилось. Посему Вася, получив в новенький загранпаспорт визу репатрианта, продал машину и квартиру, закатил отвальную в виде шикарного банкета (на котором снисходительно пообещал корешам малую долю с доходов от управления миром) – и в 1992 году отбыл в Израиль.
… Первые три года пребывания на Земле Обетованной показались Васе подлинным раем. На положенную ему и жене корзину абсорбции он стал жить так, как не мог себе даже вообразить. Процессу изучения языка в ульпане Вася предавался самозабвенно и вскоре говорил на иврите свободно. На честно награбленные в России деньги купил пятикомнатную квартиру, приличную подержанную иномарку и открыл небольшую рюмочную, намереваясь в дальнейшем преобразовать его в шикарный ресторан – как первый шаг к вступлению в Мировое Правительство.
В свою очередь Ольга, также быстро освоив иврит, начала работать в рюмочной – причем, управлялась в нем так, что заведение довольно быстро стало весьма популярным у местной алкоголезависимой публики.
Таким образом, завершив за три года первичные приготовления к управлению миром, Вася вознамерился отпраздновать свой успех, пятилетний юбилей сына, а заодно и собственное вступление в возраст Христа.
Шикарный банкет Вася решил закончить автомобильным путешествием по ставшему для него уже почти родным Израилю в компании дам не тяжелого поведения. Правда, алкоголезависимое пьяновождение на российских скоростях по израильским дорогам закончилась нештатной встречей с израильской полицией. А когда Вася, весьма некстати вспомнивший российские реалии, попытался всучить стражам порядка взятку, сопровождая свою речь исключительно российскими выражениями, то вся компания была моментально закована в наручники и провела ночь в еврейском обезьяннике. В итоге дамы не тяжелого поведения были депортированы из Израиля, а Вася предстал перед судьей. Которая деликатно объяснила, что, во-первых, в Эрец Исраэль давать взятки не принято, а, во-вторых, управлять миром нужно в трезвом виде. И для усвоения этих двух важных правил Васе необходимо пройти курс бесплатного обучения в престижном учебном заведении под названием израильская тюрьма.
На протяжении пяти лет.
… Покинув комфортабельную еврейскую кичу (на которой он отсидел «от звонка до звонка»), Вася первым делом отправился проведать свою родную рюмочную, дабы, с одной стороны, поправить здоровье, а, с другой стороны, его терзала тревога за судьбу его детища, ибо он не представлял, как его жена (которую Вася считал круглой дурой) сможет управлять таким нелегким предприятием. Однако, прибыв на место, Вася разинул рот от удивления: вместо мелкой забегаловки его взору открылось весьма респектабельное кафе с массой посетителей. За барной стойкой стояла похорошевшая (и подозрительно пополневшая) Ольга, которая любезно общалась с неизвестным Васе немолодым джентльменом. Увидев дорогого супруга, Ольга пригласила его и джентльмена (который был представлен Васе как Ариэль) за отдельный столик, дабы побеседовать, как цивилизованные люди. После чего до могучего ума Васи было доведено несколько шокирующих сведений:
1. Ольга на паях с Ариэлем преобразовали рюмочную в уютное кафе и открыли рядом два магазина,
2. Их пятикомнатную квартиру Ольга продала, а вместо нее купила другую пятикомнатную квартиру, из которой сделала «разделёнку» (то есть вместо одной пятикомнатной стало две двухкомнатных и однокомнатная) плюс купила комнатку в полуподвальном помещении. И все это богатство она сдает в аренду,
3. В довершении всего она намерена развестись с Васей и выйти замуж за Ариэля (от которого в настоящее время ждет ребенка),
4. Поскольку Вася ей все-таки не совсем чужой человек, то она готова отдать ему комнатку в полуподвале (которое в настоящий момент свободно от арендаторов) плюс небольшое денежное пособие в качестве подъемных, а также предоставить ему работу в качестве грузчика в одном из их с Ариэлем магазине.
В качестве серьезности своих намерений Ольга выложила на стол ключ от квартиры и пообещала, что 10 тысяч шекелей будут переданы Васе немедленно после того, как высокие договаривающиеся стороны придут к соглашению.
Ничье перо не в состоянии описать гамму Васиных чувств. С одной стороны, он испытал досаду на то, что его супруга оказалась далеко не такая дура, как он себе ранее представлял. С другой стороны, такая подлая измена вызвала у него вполне объяснимое недовольство и желание получить сатисфакцию. В итоге Вася устроил в кафе побоище, сравнимое по масштабу со взятием Берлина. При этом Васино буйство сопровождалось увесистыми оплеухами Ольге и Ариэлю (а заодно и случайным зрителям) плюс частичным разгромом заведения. Прибывшая на место миштара (еврейская полиция) быстро утихомирила Васю, отправив его вначале в хорошо знакомый ему еврейский обезьянник, а затем в суд.
Таким образом, в день выхода на свободу после первой израильской ходки, Вася был снова водворен на родные еврейские нары — на сей раз сроком на семь лет.
...Выйдя на свободу в 2007 году в возрасте 45 лет, Вася первым делом решил отметить данное важное событие. Приобретя бутылку огненной воды и познакомившись с некой помятой дамой не тяжелого поведения, Вася вспомнил, что он является владельцем шикарных апартаментов в полуподвальном помещении. Посему он предложил своей новой даме сердца продолжение банкета с плавным переходом в ночь любви у него дома.
Прибыв к точке дислокации и открыв дверь своих апартаментов, Вася с удивлением обнаружил там неизвестную ему пожилую пару. На вежливое заявление Васи о том, что это его квартира и предложение убираться ко всем чертям, старички с удивлением заявили, что они арендуют это жилье на вполне законном основании. Предъявив договор аренды, они предложили уладить данное недоразумение при помощи звонка Ольге. Однако Вася, вдохновленный присутствием своей новой возлюбленной, заявил, что его эти обстоятельства не волнуют, квартира принадлежит ему, а со своими проблемами постояльцы разбираются с его бывшей супругой. Серьезность своих намерений Вася, как всегда, подкрепил кулаками. Соседи, встревоженные криками из-за стенки, вызвали полицию. Которая, в свою очередь, радостно заявила, что они соскучились по Васе — а далее в очередной раз любезно предоставила ему возможность переночевать в родном обезьяннике.
Таким образом, в день выхода на свободу после второй израильской ходки, Вася был в третий раз отправился на родную еврейскую кичу — в этот раз на пять лет.
Но именно во время своей третьей отсидки Вася попал под израильскую правительственную программу социализации. Иными словами, таких как Вася, учили минимальным навыкам по принципу «медведя лет пяти-шести учили, как себя вести». Кроме того, поскольку за то время, которое Вася топтал еврейскую зону, в израильском обществе произошли существенные изменения (в частности, появились смартфоны и компьютеры, а интернет стал неотъемлемой составляющей жизни), то Васю, кроме всего прочего, научили еще и пользоваться возможностями Всемирной Паутины.
Воспользовавшись полученными знаниями, Вася, за год до своего освобождения, связался с адвокатом и велел ему договориться с Ольгой о бракоразводном процессе, передаче ему части имущества, а также об освобождении от арендаторов принадлежащей Васе жилплощади.
… На свидание с адвокатом Ольга прибыла в сопровождении мужа и адвоката. И заявила, что единственное, на что она согласна передать Васе — это комнату в полуподвальном помещении, а также компенсацию а размере 20 тысяч шекелей (которые накапали за то время, пока она сдавала Васину комнату в аренду). Но с одним условием: чтобы отныне Вася не приближался к ней, членам ее семьи и к ее недвижимости ближе, чем на 100 метров. В противном случае, сказала Ольга, Вася должен учесть, что, во-первых, она уже давно оформила развод с ним, во-вторых, прошла гиюр (то есть стала полноценной еврейкой) и оформила брак с Ариэлем, а, в-третьих, она прозрачно намекнула на то, что за все 17 лет пребывания Васи в тюрьме она не получила ни шекеля в качестве алиментов на воспитание сына (чем, напротив, все это время занимался Ариэль), а также компенсации за разгром ее заведения.
Все свои доводы Ольга любезно подкрепила документами. А также намекнула на то, что если дело дойдет до суда, то она может рассказать некоторые пикантные подробности того, как Вася оформил свое еврейское происхождение.
Адвокат быстро сообразил, что ему гораздо выгоднее уговорить Васю на предложение его бывшей супруги, нежели ввязываться в абсолютно безнадежный судебный процесс, по итогам которого Вася вообще ничего не получит (а, следовательно, гонорар адвоката также накроется медным тазом). Поэтому он быстро составил образец мирового соглашения и отбыл согласовывать его с заказчиком.
… В итоге Вася, выйдя на свободу в возрасте 50 лет в 2012 году, стал обладателем шикарной квартиры-студии в полуподвальном помещении и 16 тысяч шекелей (ибо 20% суммы забрал себе его адвокат). На сей раз выход из тюрьмы был для Васи на редкость удачным (ибо он не совершил ничего противозаконного). Спустя неделю, закончив отмечать свою свободу, он устроился работать подсобником в винный магазин и приступил к размышлению о том, как побыстрее вернуться к управлению миром.
Но, получив ценнейшие знания по пользованию интернетом, Вася подсел на социальные сети вообще и сайты знакомств в частности. В результате, вскоре он познакомился с некой Оксаной: 25-летней гражданкой Украины, у которой тоже была Великая Мечта: выйти замуж за состоятельного немолодого иностранца и уехать на Запад, получив при этом вначале гражданство, а затем унаследовать состояние.
Виртуальный роман Васи и Оксаны развивался достаточно интенсивно. После того, как Вася представил себя в качестве состоятельного израильтянина, то через непродолжительное время Оксана призналась, что безумно любит Васю и никогда не встречала столь обаятельного джентльмена. В свою очередь, Вася, соблазнившись прелестями Оксаны (правда, пока только на многочисленных фотографиях) возжелал познакомиться с ней лично для культурных высокоинтеллектуальных бесед и, возможно, даже для интимных. В итоге, в конце 2013 года Вася, получив даркон (еврейский загранпаспорт), лично прилетел в Украину, дабы развиртуализировать отношения.
В Украине роман Васи и Оксаны развивался более чем бурно. Оксана ни на шаг не отпускала от себя Васю, предупреждая его малейший каприз. Итог был закономерен: уже через неделю знакомства в реале Вася и Оксана отправились в ЗАГС, откуда вышли вполне себе законными супругами. Таким образом, уже спустя два месяца, в начале 2014 года молодые отбыли в Израиль: с одной стороны, в свадебное путешествие, а, с другой стороны, дабы Оксана получила израильское гражданство, а Вася наконец-то мог приступить к управлению миром, имея надежный тыл в виде супруги в два раза младше него самого.
Но дальше события развивались интересно.
Прибыв в Израиль, на пограничном контроле Оксана получила туристическую визу на три месяца (как то по закону). Через три месяца молодые отправились в мисрад апним (миграционная служба в Израиле), где Оксане продлили туристическую визу еще на три месяца (опять-таки все в соответствии с израильским законодательством). По прошествии этих трех месяцев Вася с Оксаной снова отправились в мисрад апним, где Оксане выдали рабочую визу на полгода (в строгом соответствии с еврейскими правилами). А по истечении шести месяцев Вася с Оксаной в начале 2015 года торжественно явились в мисрад апним с целью получения для Оксаны заветного гражданства.
Однако во всем этом была мелкая, но весьма существенная деталь.
Дело в том, что если иностранец получает гражданство Израиля через брак, то, согласно законодательству Эрец Исраэль, документы подают оба супруга. В том числе и документы, обосновывающие гражданство. Таким образом, Васе надлежало предоставить документы о его благородном еврейском происхождении.
Свои поддельные документы Вася давно потерял. Поэтому он поручил своему адвокату добыть оные. В свою очередь, адвокат, понятия не имея, зачем Васе нужны эти документы, руководствуясь правилом «клиент всегда прав», быстро предоставил то, что от него требуется. Считая это простой формальностью, Вася отнес эти документы (напоминаю, в этом случае уже подлинные) в мисрад апним.
При виде подлинных Васиных документов у офицеров мисрад апним глаза полезли на лоб от непомерного удивления. В ответ на замечания типа «вы раньше предоставляли другие документы» Вася ответил что-то типа «какая разница». В результате, поскольку разговор пошел на повышенных тонах (к счастью, в этот раз Вася не полез в драку — то ли ситуация еще не дошла до точки кипения, то ли сказался возраст), то офицеры миграционки вызвали охрану. После чего сообщили в полицию.
Таким образом, до момента решения своей судьбы Вася в очередной раз оказался в родном еврейском обезьяннике.
Со своей стороны, Оксана, поняв, с кем она связалась и чем дело пахнет, быстренько собрала свои пожитки и улетела в Украину (не забыв при этом обчистить Васин банковский счет дочиста). А, прибыв в родную самостийную и незалежную, немедленно подала на развод.
Вася немедленно связался со своим адвокатом. Тот, вникнув в суть дела, сочувственно загрустил и сообщил своему клиенту, что ему светит: во-первых, тюремный срок за подделку документов и обман государства Израиль, а, во-вторых, лишение гражданства с последующей депортацией в Россию. Но поскольку у Васи нет денег (по вышеописанным причинам), то ему надлежит воспользоваться услугами государственного (то есть бесплатного) адвоката. В заключении адвокат посетовал на то, что их многолетнее плодотворное сотрудничество заканчивается — и отбыл восвояси.
… Государственным адвокатом Васи оказалась молодая девушка неземной красоты, только что закончившая юридический факультет имени Бахмана Тель-Авивского университета, которую звали Ноэль.
- Я ознакомилась с твоим делом, - без обиняков заявила Ноэль, войдя в камеру. - В принципе, мне все понятно, но есть два вопроса. Первый вопрос: ты сидеть хочешь?
Вася задумался. После трех ходок он ощутил в себе жажду свободы и последнее время он хотел пожить, как нормальный человек. Поэтому он отрицательно замотал головой.
- Понятно, - ответила Ноэль. - И второй вопрос: ты хочешь, чтобы тебя депортировали из Израиля?
Вася понимал, что в России у него только два варианта: либо ночевать под теплотрассой и замерзнуть под забором, либо отправиться на куда менее комфортабельную российскую зону. Вася прижился в Израиле и привык к климату. Поэтому он снова энергично замотал головой.
- Больше вопросов к тебе нет, - сказала Ноэль. - Главное запомни: на все вопросы судьи и прокурора отвечай категорическое «нет». Ты понял?
- Понял, не дурак, - сказал Вася. - Был бы дурак, то не понял бы!
- Тогда все отлично, - ответила Ноэль. - Увидимся в суде. Пока.
… На суде прокурор был красноречив до такой степени, что, услышав его, великий Плевако немедленно переквалифицировался бы в грузчики. Он перечислил все Васины преступления, совершенные им за 23 года пребывания в Израиле (а также до этого), и описал его моральный облик так, что, по сравнению с Васей, Бен Ладен выглядел невинной институткой. В итоге прокурор запросил для Васи два года тюрьмы с последующим лишением его израильского гражданства и депортации. Вот!
- Ваша честь, - начала свою речь Ноэль, когда ей предоставили слово. - Меня учили, что даже в самом закоренелом преступнике адвокат должен находить что-то хорошее. Но сейчас тот редкий случай, когда я вынуждена согласиться с уважаемым прокурором, который все изоложил совершенно правильно. У меня нет никаких слов для оправдания моего подзащитного. Но есть ряд деталей. Прежде всего, хочу отметить, что назначить тюремное заключение для моего подзащитного решительно невозможно. Стесняюсь напомнить, что в Израиле есть несколько сроков давности в зависимости от преступления: "Хет" (חטא), срок давности 1 год, "Авон" (עוון), срок давности 5 лет, "Пеша" (פשע), срок давности 10 лет, а преступления, за совершение которых предусмотрено пожизненное тюремное заключение или смертная казнь, срок давности 20 лет. Как справедливо заметил уважаемый прокурор, мой подзащитный находится в Израиле уже 23 года. Таким образом, все сроки давности уже истекли.
При этих словах Ноэль прокурор недовольно поморщился, а судья развела руками и согласно кивнула.
- Теперь что касается лишения гражданства и депортации, - продолжала Ноэль. - Как гражданка Израиля, я совершенно согласна с уважаемым прокурором в той части, что без моего подзащитного Израилю будет только лучше. И я бы не возражала против депортации, если бы не один вопрос: а куда его депортировать?
При этих словах прокурор недоуменно уставился на Ноэль.
- То есть как это «куда»? В Россию, конечно!
- Простите, - вежливо возразила Ноэль. - Но мой подзащитный не является гражданином России.
- Как это? - одновременно воскликнули судья и прокурор.
- Дело в том, что мой подзащитный пересек границу Израиля по паспорту гражданина СССР, - невозмутимо ответила Ноэль. - И с тех пор паспорт не менял. А, согласно закону Российской Федерации от 2004 года, все граждане, которые до 2011 года не обменяют свой паспорт гражданина СССР на паспорт гражданина РФ, должны вступать в гражданство РФ на общих основаниях. Таким образом, если мы лишим моего подзащитного израильского гражданства, то он станет апатридом, чего мы никак не можем допустить. Вот, кстати, справка из российского посольства.
В этом месте прокурор стал красным, как кетчуп.
- Тогда пусть валит в Украину к своей жене!
- И это невозможно, - вежливо возразила Ноэль. - Его жена подала на развод. Между прочим, я бы поступила точно так же, если бы столкнулась со столь бессовестным обманом. Вот свидетельство о разводе.
- Вы намерены обратиться в российское посольство для получения гражданства? - спросила судья Васю.
- Нет, - твердо, как учили, ответил Вася.
- Есть ли у вас гражданство какой-либо другой страны, кроме Израиля? - спросила судья.
- Нет, - ответил Вася.
- Вы планируете в ближайшее время получить гражданство или вид на жительство в какой-либо стране, кроме Израиля? - спросила судья.
- Нет, - ответил Вася (хотя словосочетание «вид на жительство» ему определенно понравилось).
… Вердикт суда был однозначен: Вася был признан виновным во всех вменяемых ему преступлениях, но по истечении срока давности из-под стражи его надлежало освободить. А в связи с отсутствием у Васи какого-либо иного гражданства, кроме израильского, оное ему оставлялось.
В итоге главный приз достался Ноэль: после этого процесса она получила приглашение в престижную юридическую фирму.
А что же касается дальнейшей Васиной судьбы, то она сложилась относительно благополучно.
Сохранив заветное израильское гражданство, Вася теперь живет тихой жизнью. Летом он работает уборщиком пляжа, а зимой уборщиком улиц (проще говоря, дворником). Отныне Вася обрел новую мечту: принять иудаизм (по словам Васи, он намерен «перекреститься в еврея») и уйти в еврейский монастырь. Что, безусловно, логично, поскольку, с точки зрения Васи, только раввины знают, где находится кнопка «бабло» и штурвал для того, чтобы рулить миром. Правда, Васю чрезвычайно тревожит тот факт, что для принятия иудаизма необходимо сделать обрезание. А поскольку от этой процедуры никак не отвертеться, то его волнуют две вещи:
• Не отрежут ли ему чего-то лишнего?
• Когда после завершения процесса можно будет снова пользоваться заветным прибором?
А пока для осуществления своей новой мечты Вася отпустил бороду, носит кипу, переоделся в еврейскую униформу, в шабат посещает синагогу и каждый раз интересуется у раввина тонкостями процесса мирового управления.
Но иногда вечерами, после работы, Вася идет на набережную Бен Гуриона в Бат Яме, садится на лавочку и грустит в одиночестве. Его гложет обида на дядю Руву, который, с точки зрения Васи, скрыл от него главные секреты управления миром…

В 1995 г. поехал туристом на остров Мальта. Нашей группе достался гид, очень хорошо говорящий по-русски. Он был серб, родом из Белграда. Когда-то учился в Москве. Это был высокий, можно сказать красивый молодой мужик. Рассказал, что попал сюда из-за любви. Женился на местной девушке и переехал. Группа у нас была практически мужская, только один был с женой. Все эти сувенирные истории о мальтийских рыцарях кончились уже на второй день. Мы перешли к серьезной проверке местных заведений общепита. Сидя на веранде из одного кафе, неожиданно увидели нашего гида, выходящего из машины, за рулем которой сидела молодая женщина. Она тоже вышла и они стали целоваться. Затем махнула рукой села за руль и уехала. Один из наших грустно сказал: похоже, что наш друг здесь косит от призыва в армию. Кто не помнит, тогда Сербия уже была в вооруженном конфликте с одной из бывших братских республик бывшей Югославии. Примечательно, что даже наш коллега бывший с женой, вместе с ней согласился с этим мнением.

Колю Фортунатова укусил клещ. Укусил себе и укусил. Коля сперва и не заметил. Просто шея как-то странно чесалась, будто воротник натёр. А потом глянул у зеркала – клещ!
В больнице клеща выкрутили специальным пинцетом, положили в колбу и велели ждать.
— Чего ждать-то? — поинтересовался Фортунатов у пожилой докторши. — Вытащили же…
— Счастья, моя хорошая, — устало вздохнула та, — если повезёт…
— Это как? — забеспокоился Коля.
— А, вот, так, моя хорошая. — пояснила докторша. — Может пронесёт, а может и борреллиоз развиться, либо, не дай бог, энцефалит. Уже два смертных случая в этом году было...
Коля только и моргнул в ответ. Слова все были незнакомые и как всё незнакомое пугали.
«Навыдумывают же болячек, — недовольно подумал он, — тоже мне, лекари-пекари».
Врачей Коля не любил. Натерпелся от них, когда лечили. Да он вообще не любил всех людей в белых халатах - ни врачей, ни поваров, ни учёных. Ему почему-то казалось, что за белыми одеяниями скрыты некие чёрные намерения.
Между тем докторша безжалостно вкатила ему в плечо укол и выписала на бланке что-то неразборчивое:
— Если температура резко прыгнет или сильная головная боль, то скорую с этой бумажкой вызовешь…

Домой Коля пришёл уже основательно встревоженный. Сходу залез в изрядно потрёпанный медицинский справочник, доставшийся ему от тётки, чей первый муж когда-то работал сторожем в городской библиотеке. Справочник чудом уцелел от посягательств её второго мужа, человека уже литературно малообразованного и не понимающего ценности печатного текста. И как следствие, часто пользовавшего книги нецелевым образом.
К счастью, раздел про клещей был на месте. Внимательно его изучив, Коля приуныл ещё больше. Врачиха не врала, других вариантов и вправду не было.
Фортунатову стало себя жалко. Только жить снова начал, с обидой подумал он, и нате вам…
Он прилёг на диван, закрыл глаза и, прислушиваясь к себе, стал ждать проявления всех тех симптомов, о которых только что прочёл.
Прошло минут десять, ничего не происходило. Лишь левая нога зачесалась, но про это в справочнике ничего сказано не было. Он закрыл глаза, решив подождать ещё немного.
В квартире стояла тишина, томительная и очень неприятная, словно с привкусом какой-то ржавчины.
Фортунатов не выдержал и встал. Потом подошёл к окну, открыл одну из створок и посмотрел вниз. Двор был пуст и тих, лишь откуда-то издалека доносился зовущий тонкий голосок: ма-ма, ма-ма!
Он оглядел свою комнату, где застоялся запах табака, пыльное зеркало на стене, стол с грязной посудой, старый пожелтевший телефон на табуретке.
А, ведь, так и вправду помру, подумалось вдруг ему, а никто добрым словом и не вспомнит.
Отчего-то эта мысль его испугала, и он, подойдя к телефону, снял трубку.
— Алло, Серёга, — набрал он товарища, с кем иногда вместе ездили на рыбалку, — тебе катушку мою «шимановскую» надо?
— Да, не собираюсь пока, — зевнул в ответ Серёга, — жара же, щука всё равно спит...
— Не, вообще... надо? Забирай, — Фортунатов слегка помедлил и небрежно добавил, — бесплатно...
Телефон затих. Очевидно, Серёга осмысливал услышанное.
— Бухаешь опять что ли? — осторожно предположил он. — Ты ж вроде подвязывал…
Коля обиделся и положил трубку, передумав звонить кому-то ещё из друзей.
Потом постоял пару минут и снова снял, набрав номер бывшей жены.
— Фортунатов? — сразу спросила та. Каким-то образом она всегда угадывала, что звонит именно он. — Ну, чего хотел-то?
Она вздохнула и замолчала, приготовившись к ритуальной перебранке.
Коля хотел рассказать про клеща, но в горле от жалости к себе запершило.
— Там на даче яблоки уже... — прокашлялся он, — скажи своему, пусть заедет, соберёт.
Дача была материна, при разводе досталась ему, но Коля бывал там редко, ездил только траву постричь, да и то, когда звонили соседи по участку, ругались. Бывшая же дачу любила, а теперь, когда они с новым мужем взяли машину, съездить туда никогда не отказывалась.
— Спасибо… — смягчилась она, — ...ты как... устроился куда?
— Устроился...
— Вот и молодец, — похвалила она, — вот, и работай себе… и пей в меру… и живи как все люди…
Почему-то Колю это задело.
— Сами-то жить умеете? — не выдержал он. — Кредитов понабрали, как собаки блох и строите из себя!
Он не стал продолжать разговор и бросил трубку. Звонить кому-то ещё окончательно расхотелось. Фортунатов на секунду представил лицо супруги, когда ей сообщат обстоятельства его смерти и мстительно усмехнулся.
Потом присел на диван и машинально включил телевизор. Показывали биатлон где-то в горах. Спортсмены в ярких костюмах бежали наперегонки, падали, стреляли, поднимались и снова устремлялись вперёд…
«Всё как в жизни, — подумал Коля, — кто-то сразу попадает в цель, и бежит себе дальше. А кому-то приходится штрафные круги отмотать, чтоб потом догонять остальных. Только, вот, жизнь у всех одна, беготнёй не добрать».
Он вздохнул, щёлкнул пультом, и прошёл на кухню, где без аппетита поужинал хлебом с рыбными консервами. Закончив с едой, посидел ещё немного просто так, потом снова вздохнул и решил выйти проветриться.

Внизу было прохладно и пахло липами. На скамейке у подъезда сидел дворовый бездельник Генка Ходырев и в состоянии пьяной креативности сосредоточенно плющил ногой пустую пивную банку.
— Колян! — обрадовался он Фортунатову, — А чего смурной такой? Это потому что не употребляешь больше… Займи полтаху-а?
— Клещ укусил, — кратко пояснил Коля и чуть поколебавшись выдал Генке полтинник, — на, можешь не отдавать…
Генка, не ожидавший такой щедрости, резво спрыгнул со скамейки, схватил деньги и так бойко зашагал на угол, что Фортунатов только вздохнул – этот точно всех переживёт...

Теперь двор был совсем пуст, только у клумбы с яркими лохматыми цветами, в халате и с лейкой в руке, лениво прохаживалась Надька Белякова, его бывшая одноклассница и всегдашняя соседка сверху.
«Вот же, – подумалось ему, – ходит себе, коза ногастая, а тоже жить останется».
Ему вдруг захотелось сказать ей что-нибудь очень неприятное. Что больно худая, да длинная, или, что нос как выключатель, или…
— Слышь, Надежда, — окликнул он, — подойди на минутку…
— Чего тебе? — насторожилась та, но, поколебавшись, подошла поближе.
Фортунатов собрался с мыслями, выискивая слова пообиднее и вдруг вспомнил, что в школе, в начальных классах, они с Надькой хорошо дружили, и однажды даже поцеловались за гаражами. Память услужливо высветила и то лето, и что тогда также вкусно пахло липами, и что на гараже розовым мелом было написано "Белякова - ведьма".
Он посмотрел в угол двора, где на месте гаражей давно уже была парковка для машин, потом снова на Надьку и неожиданно для себя сказал:
— Я, Надь, умру скоро, может, завтра уже…
— Тьфу, дурак или родом так? — нахмурилась Надька, — кто ж так шутит-то?
— Да, серьёзно я, — продолжил Коля, чувствуя, как на глаза помимо воли наворачиваются слёзы, — клещ меня в лесу цапнул. В шею.
Надька ойкнула и поставила лейку на землю.
— Это как же, Коль? Так ты, давай, в больницу беги скорее!
— Был уже, — махнул он рукой, — жду, вот, теперь, когда температура поднимется. Тогда точно хана.
Надька придвинулась ещё ближе и дотронулась ладонью до его лба.
Рука у неё была влажной, мягкой и приятно пахла свежей травой. Фортунатов невольно зажмурился и даже замер, пытаясь продлить это уютное ощущение.
— Вроде нету… — Надька убрала руку, немного подумала и убеждённо заговорила:
— В церковь тебе надо, Коля, во всех своих грехах покаяться, прощение попросить. И стараться больше не грешить. И...
— Пойду я, Надь, — вздохнул он, — поздно мне отмаливаться-то.
Он почти уже дошёл до своей двери, когда снизу, из тиши подъезда, донеслось чуть слышное «подожди»…

Надька потянулась из-под одеяла, включила торшер, снова положила ему на лоб руку и слегка улыбнулась:
— Что-то не похож ты на больного… наврал, поди, про клеща-то?
Коля молчал и, словно впервые, с интересом смотрел на Надьку, отмечая мягкий овал её лица, розовые полные губы, гладкие русые волосы и, не найдя что сказать, лишь мотнул головой.
— Чего молчишь-то?
— Ты на даму червей смахиваешь, — сказал Коля, — красивая…
— Да, ну тебя, — Надька быстро соскочила с кровати и, завернувшись в халат, пошла на кухню.
— Чай-то хоть есть у тебя, кавалер?
— На кухне, в буфете…
Фортунатов встал и, замотавшись в одеяло, подошёл к окну. Прикурил сигарету, затянулся, медленно выдохнул дым наружу в прохладную пустоту двора, потом недоверчиво покачал головой и вдруг улыбнулся.

(С)robertyumen

Вы наверное слышали рассказы про настоящих мужиков со стальными яйцами и без страха в глазах. А где же таких могло быть больше, чем на Диком Западе ? О кровожадных бандитах, удачливых грабителях, воинственных индейцах, бесстрашных шерифах и их победах сложились сотни легенд. А сколько авторов писало рассказы и романы начиная от всеми любимого О'Генри до Акунина! А фильмы-то такие сняты! Тут тебе и "Человек с Бульвара Капуцинов", и "Всадник без Головы", и "Великолепная Семёрка", и целая серия спагетти-вестернов с Клинтом Иствудом.

Конечно, всё это в основном байки. В реальности, даже в знаменитой "стрельбе у ОК коралля" участвовало всего несколько человек, и перестрелка длилась меньше минуты. Тем более удивительна история жизни человека, которую я хочу вам рассказать.

Заранее предупреждаю, будет очень и очень длинно. Также, хотел бы высказать благодарность пользователям "perevodchik" и "RRaf" за редактуру и мотивацию.

Итак знакомьтесь, Бэс Ривз - мужик со стальными яйцами и без страха в глазах.

"Меня Зовут Бэс Ривз и я Служу Закону"

Вместо Эпиграфа: Кодекс Одинокого Ренджера*
- Чтобы у тебя были друзья, научись сам быть другом.
- Все люди созданы равными, и каждый может сделать мир лучше.
- Господь дал нам хворост, но каждый должен собрать и разжечь костёр сам.
- Будь готов физически, умственно, и морально к бою за правое дело.
- Умей использовать то, что тебе дано.
- Правительство должно быть гражданами, от граждан, и для граждан.
- Наибольшая польза, для наибольшего числа.
- Рано или поздно, где-либо и когда-нибудь, за всё надо будет заплатить.
- Всё меняется, кроме истины.

* Одинокий Ренджер: 1933-1954 американская радиопередача (2,456 серий). 1949-1957 американский телесериал (221 серия).

Часть Первая: Слово Хозяина - Закон для Раба

Бэс родился в далёком 1838-м году на плантации в Арканзасе. Когда ему исполнилось 8 лет, он и его семья переехали в Техас. Впрочем, особого выбора не было, ибо Бэс был рабoм, сыном рабов, и жил по закону своих хозяев. С детских лет он работал на плантации, сначала носильщиком воды, позже сборщиком урожая, далее помощником кузнеца. Годы тяжёлой работы в детстве не подорвали его здоровья, и он вымахал здоровенным парнем, ростом в 185 см и весом за 80 кило, так что современникам Бэс казался гигантом. Господь не обделил его ни силой, ни умом.

Билл, хозяин Бэса, заприметил его, и прикинул: "Мне повезло. Это не просто негр. Это исключительный негр. Такой бывает лишь один среди десяти тысяч. Грех такого использовать на плантации. Уж пусть он лучше станет камердинером, слугой и охранником моему сыну, Джорджу." Сам же Джордж, хоть из семьи плантатора, был отнюдь не маменькиным сынком, и отличался крутым нравом, даже в те суровые времена. Всего в 22 года он был избран сборщиком налогов, что было весьма непростой профессией в тогдашнем Техасе. Чуть позже, в 24 года, Джорджа избрали шерифом, что само по себе кое-что значило. Ясное дело, такому джентльмену хороший, сметливый слуга был просто необходим. Так Бэс попал в услужение к Джорджу и, хоть жизнь его была значительно лучше, чем у других рабов на плантации, он продолжал жить по закону хозяина.

Когда разразилась Гражданская Война, Джордж напряг связи, заполучил звание капитана и стал одним из основателей 11-ого Техасского Кавалерийского Полка*. Туда набрали с полтысячи отчаянных головорезов, а Джордж принял под команду эскадрон. Воевал он браво и после смерти в бою командира Джорджа произвели сразу в полковники и поставили командовать полком. Бэсу же некуда было деваться, и он всюду следовал за своим хозяином. По правде, Бэсу совсем не нравилось быть слугой, а служить на стороне конфедератов нравилось ещё меньше. Не раз и не два он подумывал о побеге, но бросить своего хозяина, которому он верой и правдой прослужил с полдюжины лет, попахивало предательством, а это было совсем не в характере Бэса. Жизнь изменил случай.

Раз на бивуаке Джордж крепко выпил.
- Эй, Бэс, - кликнул он слугу. - Скука смертная, давай-ка перекинемся в картишки.
- Как вам будет угодно, масса. - ответил вышколенный камердинер.

В игре Джорджу не везло. Он продул первую партию, вторую, третью, и проигрывал четвёртую. Крепкий кентуккийский бурбон ударил в голову.

- Да ты жульничаешь, мерзавец. - проревел полковник.

- Что вы, масса. Нисколько, просто мне везёт, - оправдывался Бэс.

- Шельма! - заорал Джордж, проиграв очередную игру. - Я никогда не проигрывал четыре партии кряду.

- Масса, вы меня обижаете. Я всегда играю честно, - был сдержанный ответ.

- Молчать, черномазая скотина, - заорал хозяин, в бешенстве схватил лежащий рядом хлыст и замахнулся на раба.

- Вы меня не ударите, сэр, - перехватил его руку Бэс.

Но Джорджа было уже не остановить, он пнул слугу ногой и потянулся за револьвером. Вся жизнь промелькнула перед глазами Бэса, и с тоской он понял, что она была напрасна. Вся его верная многолетняя служба не стоит и гроша. Пьяный хозяин его сейчас просто-напросто убьёт, и ему ничего за это не будет. Бэс был верным слугой, но погибать по прихоти хмельного господина он не собирался и нанёс резкий удар в лицо Джорджу. Мозг Бэса затуманился, и он начал наносить удар за ударом. На шум в палатку сбежались кавалеристы.

Совладать с разъярённым негром было непросто, но силы были неравны, и вскоре Бэса скрутили и связали. Солдаты помогли Джорджу встать. Тот выплюнул пару зубов, ополоснул лицо, вытер полотенцем кровь с лица, взглянул в зеркало, и ужаснулся своему виду. Записной франт исчез, нос вздулся сливой, одна щека рассечена до кости, другая щека быстро лиловела, и очень болели рёбра.

- Ты нарушил вечный закон и поднял руку на своего господина. Раб, который посмел ударить своего хозяина, не имеет права жить, - прохрипел полковник.

- А облыжно обвинять меня в шулерстве, бить без причины, и пытаться пристрелить - это как? По закону? Если да, то плевать я хотел на вас и ваш закон, - гордо ответил Бэс, и не было страха в его глазах.

- Командир, давайте мы его прямо сейчас вздёрнем. Сержант, верёвку сюда, - приказал лейтенант.

- Отставить, - запретил Джордж. - Повесить его будет слишком просто. Наглого негра надо проучить по-другому. Подождём до утра. Я придумаю ему такую пытку, что он будет умолять о смерти как о подарке. Янки после позавчерашней стычки отошли на десяток миль, наша бригада перегруппируется, так что времени у нас вдоволь. И другим неграм наука будет. С утречка займёмся им, медленно, вдумчиво, с расстановкой. Свяжите его покрепче, ребята, и бросьте в сарай. И поставьте двух рядовых сторожить. Завтра нас ждёт увлекательнейшее представление.

Ночью Бэс умудрился избавиться от пут, голыми руками, сдирая кожу, сделал подкоп под стеной сарая, с трудом протиснулся, и под покровом ночи, обманув не слишком бдительных часовых, улизнул из лагеря. Он знал - с утра за ним бросится погоня, так что он бежал всю ночь изо всех сил, уповая на чудо. И чудо произошло - утренний неожиданный контрудар янки отвлёк внимание конфедератов и отбросил их назад. Джордж в бешенстве рвал и метал, но непокорный раб исчез с концами.

* Одно из самых заслуженных боевых соединений конфедератов, которое участвовало в более чем полутора сотнях сражений и стычек. Из первых 500 добровольцев до конца Гражданской Войны дожило не более 50.

Часть Вторая: Вне Закона

Бэс был парень не промах и понимал, что до Северных штатов далеко, не добраться, а на территории, контролируемой южанами, ему ловить нечего. В лучшем случае его снова ждёт участь слуги, а в худшем... впрочем, об этом думать не хотелось. И он принял решение - надо пробираться на Индейскую Территорию.

В те годы Индейская Территория занимала более 44 миллионов акров. Эту землю в середине страны специально выделило правительство, чтобы туда переселились индейцы, согнанные с родных земель. Крики, Чероки, Чикасо, Семинолы, Ючи, Коасати, Кадо, Чокто, Шаены, Киова, Куапа, Осаджи и многие другие племена стали называть эту землю своим новым домом. Даже воинственные Апачи и Команчи, сжав зубы, частично перенесли свои вигвамы туда. На огромной территории было всё - и бурные реки, и полноводные озёра, и тучные пастбища, и безводные пустыни, горы, каньоны, низины, леса, прерия, городки, форты и фермы. Помимо индейцев, там находили новую жизнь беглые рабы, ищущие свободы, дезертиры армий северян и южан, которым осточертела братоубийственная война, разорившиеся скотоводы и фермеры, которые на новом месте хотели начать заново, и, конечно же те, кто был не в ладах с законом.

Бэс прибился к Семинолам*. Позже познакомился с Криками и Чероки. Хваткий парень очень быстро выучил их языки, традиции, и почерпнул те знания, которые помогают выжить на этой земле. Как спастись после укуса змеи, освежевать тушу, выследить добычу, раздобыть воду в казалось бы безводной пустыне, найти дорогу в бескрайней прерии, сложить бездымный костёр, спрятаться от погони, ходить по глубокому снегу, управлять лодкой, днями без устали ездить в седле, и многое, многое, многое другое. И конечно, Бэс научился мастерски обращаться с оружием. Его фирменная фишка была носить по Кольту на каждом бедре рукоятками вперёд. Он был не только очень меток, но и его быстрота впечатляла.

Сначала Бэс жил с индейцами. После стал известным охотником и проводником. Далее прикупил немного земли, основал ферму и осел. Женился и народил кучу детей. На чужое не зарился, а своё умел преотлично защитить. Впрочем, несмотря на жизнь фермера, навыков охотника и отличного следопыта Бэс не потерял и периодически помогал то шерифу, то проезжающим мимо переселенцам, то соседям. Конечно, Бэс не бедствовал, но всё-таки жена его исправно рожала почти каждый год (за свою жизнь Бэс был осчастливлен 11-ю детьми), и он понял - одним фермерством, охотой и услугами проводника такое семейство не потянуть.

Так совпало, что пока фермер чесал голову, как покрыть всё растущие семейные расходы, на Индейской Территории появился новый верховный судья, Исаак Паркер, который неожиданно послал посыльного с предложением встретиться лично. От таких встреч не отказываются, и Бэс тут же оседлал своего мышастого жеребца и направился в Форт Смит.

- Вы меня звали, Ваша Честь. Я Бэс Ривз, - представился он, входя в покои судьи.

- Рад вас видеть, мистер Ривз. Спасибо, что приехали так быстро, - радостно приветствовал его судья. - Присаживайтесь. Стаканчик бурбона с дороги? Или вот, есть неплохой джин.

- Не откажусь, только совсем немного, - Бэс присел на краешек красивого кресла.

- Располагайтесь поудобнее. Разговор будет не короткий. Догадываетесь, зачем я вас пригласил?

- Никак нет, господин судья. Но я рад встрече, - осторожно ответил Бэс.

- Я слышал, вы отлично знаете несколько индейских языков, территорию, а как стрелку вам нет равных, - начал издалека судья Паркер.

- С револьвером я действительно неплох, а вот с ружьём я обращаюсь средне, - скромно ответил Бэс.

- Значит, это не вы попадаете в небольшую дыню выстрелом из Винчестера за четверть мили. А то, что вас по всей Территории уже который год отказываются приглашать на соревнования по стрельбе - лишь нелепые слухи, - едко заметил судья, как бы случайно проявив осведомлённость.

В ответ Бэс лишь многозначительно пожал плечами.

- Ладно, не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо, мистер Ривз. Как вы смотрите на то, чтобы стать депьюти (помощником маршалла**) и служить закону?

- Спасибо, но нет, - был ответ.

- И почему же?

- Знаете что, судья Паркер, - уже раздражённо сказал Бэс, - я когда-то пробовал жить по закону моего хозяина много лет назад. Из-за этого я чуть не погиб, причём я не был виноват, лишь защищал себя. Я не верю в закон, я верю в себя. Это первая причина. Вторая причина - я слышал новый маршалл, бывший генерал Фейган - демократ и воевал за конфедератов, а это мне не по душе. Не хочу ему помогать. В-третьих, если вы не заметили, я негр. Ну где вы видели негра-депьюти? В-четвёртых, вы наверное слышали о репутации вашего предшественника, Вильяма Стори? Ну и в-пятых, если вам этого мало, я совсем не умею писать и читать.

- Спасибо за честность. Что же, откровенность за откровенность, - и судья Паркер глянул в глаза Бэсу. - Отвечу вам так. Пускай это останется между нами. Мне стыдно за Вильяма Стори. Повторю - мне стыдно, что он носил мантию судьи. Судья, который за деньги отпускает преступников - мерзавец и негодяй. Я же дал клятву перед людьми и Господом судить често и по совести, и клятву сдержу.

Генерал Фейган - да, он воевал за конфедератов. Не он один, кстати. Чуть ли не полстраны воевало за Юг. Не волнуйтесь, его назначили на должность лишь для того, чтобы сделать приятное родственникам, они большие шишки в политической элите Арканзаса. Уверяю вас, через два года его тут не будет. А то что он демократ...

Признаюсь, мистер Ривз, как на духу. Я сам был когда-то демократом. Вот вы пошли на войну, следуя за своим господином в армию конфедератов. Я же пошёл в армию северян по зову сердца. Я был не бедным человеком, у меня была своя юридическая практика, но я не мог оставаться в стороне, когда решалась судьба страны. Я мог за деньги приобрести и звание, и безопасную должность, и служить где-нибудь в тылу, но я не профессиональный военный, и был бы плохим офицером, посему я пошёл в армию простым солдатом. И хотя я дослужился лишь до капрала, могу с гордостью сказать, это звание я заработал честно. Более того, я всегда был против рабства - и вышел из партии демократов и стал республиканцем. Это стоило мне многих друзей и родственников, но я не мог поступить иначе. Я верю в равенство людей, искренне верю.

После войны я выдвинул свою кандидатуру в Конгресс и, представьте себе, выиграл выборы. Там, в первую очередь, я предложил обеспечивать пенсией всех ветеранов-инвалидов, вне зависимости от стороны, на которой они сражались. Ведь у нас в стране после этой страшной войны столько калек, которые еле-еле могут обеспечить себя, и им нужна поддержка. После я предложил дать право голоса женщинам и попытался улучшить условия для индейцев. Всё это было непопулярно и стоило мне кучи сторонников, но я должен был так поступить. А потом, мне стало душно в этом Вашингтоне, с его грязной политикой и подковёрными интригами. Уж лучше я буду тут приносить пользу. Мне всё равно кто передо мной - мужчина, женщина, белый, чёрный, индеец, и даже китаец. Я всех сужу одинаково, по закону и по их поступкам. И верю - каждый может стать кем угодно, если пожелает. Ежели вы не знали, у нас сейчас в Конгрессе, в Палате Представителей есть с полдюжины негров. Так что негр вполне сможет стать депьюти, шерифом, и даже мэром. Кто знает, может негр когда-нибудь станет и президентом.

- Ну, это вы загнули,- засмеялся Бэс. - Извините, сэр.

- Да ничего. И скажу, вот ещё что - и ваша безграмотность не помеха. Я, например, никогда не учился на юриста. И вообще не ходил в университет. Просто отработал 4 года в адвокатской конторе, а потом сдал экзамен. Но если человек делает то, для чего его создал Господь, то он будет замечательно справляться со своими обязанностями. Да, было бы лучше, если бы вы умели читать и писать, но я вижу - вы и так станете отличным депьюти.

- Да уж, сэр. - почесал затылок Бэс, - Что-что, а убеждать вы умеете.

- Знаете что, мистер Ривз, раз у нас идёт такой откровенный разговор, я хочу с вами поделиться моей мечтой. Видите эту карту? - судья показал на стену.

- Конечно.

- Это Индейская Территория. Почти 75,000 квадратных миль. Это больше, чем почти любой штат в нашей стране. И даже больше, чем две Ирландии вместе взятых. А теперь посмотрите на этот шкаф, - и Бэс послушно направил свой взгляд в другую сторону. - Видите папки в стопках? Это всё уголовные дела. Вот эта стопка - грабители дилижансов. Эта - поездов. Эта - банков. Эта - похитители женщин, сами знаете, сколько их похищают, чтобы продать в мексиканские бордели. Эта пачка - угонщики скота. Эта - конокрады. Эта - поджигатели. Эта - убийцы. Эта - аферисты. Вот этот шкаф рядом я ещё не разобрал - тут и шулера, и торговцы нелегальным спиртным, и бузотёры, и фальшивомонетчики, и много ещё кто. А теперь я спрошу вас, знаете ли вы сколько у меня депьюти?

- Нет, сэр. Судя по кипам, вам нужно их несколько сотен.

- Правильно. Мне, точнее маршаллу Фейгану, который подчиняется мне, дано право набрать 200 человек. А знаете сколько их у нас есть? 14. Всего 14, - повторил Паркер, - на такую громадную территорию***.

- М-да-с... - протянул поражённый Бэс.

- Так вот, о моей мечте. Я здесь пробыл совсем недолго, но меня уже прозвали "судья-вешатель." Ужас моего положения в том, что выше меня нет юридической власти на всей Территории. У нас же нет Верховного Суда, как у штатов. А я - всего лишь человек, со всеми недостатками человека, - печально промолвил судья. - Вдруг я в этом деле чего-то недосмотрел? Или в этом ошибся. А здесь пропустил важный факт. А тут нарушил процедуру. И никто не может пересмотреть моё решение, апеллировать осуждённому не к кому. Того хуже, у нас и губернатора нет, даже помилование подписать никто не может. И не будет у нас губернатора, пока мы территория. Чтобы у нас был губернатор и штатный Верховный Суд, нам надо стать штатом. А штатом нам не стать, пока у нас такая преступность и бардак, федеральному правительству не нужен такой груз.

Плюс, чего греха таить, многим очень удобно и выгодно, когда есть такая Территория, как наша. А это значит, что я один, совсем один - перед Господом и своей совестью. Каждую ночь я молю Всевышнего простить меня за мои ошибки прошедшего дня, ведь их цена - жизнь человеческая. Знаете, какая это пытка - каждое утро вставать и знать, что я непременно совершу новые? Посему я прошу вас, мистер Ривз, станьте депьюти. Помогите людям страдающим от преступников. И помогите мне привести закон в эту землю. Тогда, рано или поздно, вашингтонские бюрократы разродятся, и наконец мы станем штатом. Тогда будет суд выше моего. Тогда будет у осуждённых шанс на помилование. И может быть, тогда Господь, в бесконечной милости своей, простит мои ошибки и прегрешения.

- Ваша Честь, ни слова больше, - Бэс встал с кресла. - Я готов.

- Тогда, положите руку на Библию и повторяйте слова присяги...

Через минуту с присягой было покончено. Бэс бережно взял звезду помощника шерифа, трепетно вытер её, аккуратно пристегнул на куртку и громко произнёс, уже не официальные слова, а свои, идущие от сердца:

- Ваша честь, клянусь, я не подведу вас. Отныне, я, Бэс Ривз, депьюти маршалл. И я служу Закону.

* На Индейской Территории тоже существовало рабство. В основном оно практиковалось т.н. "Пятью Цивилизованными Племенами", т.е. Чикасо, Чероки, Криками, Чокто, и Семинолами. Первые четыре относились к рабам очень жестоко (что вызвало в 1842-м и 1851-м достаточно крупные восстания рабов против рабовладельцев-индейцев). В своём большинстве Чикасо, Чероки, Чокто, и Крики поддерживали Конфедератов (к слову, последний генерал южан, который сдался северянам в Гражданской Войне, был индеецем из племени Чероки, по имени Дегатага, т.е. "Стоящий Твёрдо"). Семинолы тоже владели рабами, но не по расовому признаку. Они привечали бежавших рабов от других племён или от белых/негров рабовладельцев, и посему отношения между Семинолами и другими племенами были зачастую весьма натянутыми.
** Правохранительная деятельность на Индейской Территории осуществлялась службой Федеральных Маршаллов. На локальном уровне за законом следил выборный или наёмный шериф.
*** Хотя предполагалось, что на Индейской Территории будет как минимум 200 депьюти маршалла, их количество обычно не превышало ~25-30. Ротация кадров была очень высокой, свыше 35% ежегодно. За годы существования Индейской Территории более 100 депьюти маршалла погибли на своём боевом посту (плюс сотни индейских полицейских и местных шерифов с помощниками).

Часть Третья - Все Равны Перед Законом

- Да, я убил его, - расстроенно сказал Бэс. - Господь видит, я не хотел. Это же несчастный случай. Ты хоть веришь мне? - обратился заключённый к своему бывшему помощнику.

- Я верю, - закивал тот. Просто другие будут вспоминать, что вы ругались, после того, как ты обозвал его стряпню помоями, которые бы не стал есть и голодный койот.

- Ну да, сказал в сердцах. Раньше мы в общем-то ладили, хотя повар из него никудышный. За ребят обидно, ведь поссе* же должно питаться нормально. Хотя я сам виноват, потащил его с нами, - сокрушался Бэс. - Мог бы подождать пока Тощий Ларри выздоровеет, тот бы был на ногах через пару-тройку дней. Или уж, на худой конец, мог взять Старого Дэрка.

- Тот кашеварит знатно, правда вбухивает многовато перца. Зато оладьи у него- одно объеденье, - поддакнул собеседник.

- И ещё храпит он громче, чем стадо бизонов, -добавил Бэс. - Плюс от его историй уже тошнит. То он начнёт рассказывать, как мальчишкой участвовал в битве при Сан-Хасинто, то как воевал с мексиканцами и сидел в осаде при Пуебло. А про то, как он во время золотой лихорадки в Калифорнии нашёл слиток в "десять унций чистого золота", - передразнил отсутствующего Бэс, - "и прогулял все деньги во Фриско", по-моему, уже знает каждая собака к западу от Сент-Луиса. Ну и разит от него так, что аж лошади шарахаются. Даже не знаю, моется ли он хоть раз в год.

- Мда-а-а. Дэрк ещё тот подарок, - снова согласился визитёр.

- Честное слово, мне очень жалко, что с Биллом Личем так вышло. Как же я маху дал, со своим-то опытом, - печально произнёс Бэс, налил себе огромную кружку воды и стал жадно пить.

Очень не хотелось думать о погибшем поваре, мысли убегали в сторону, и калейдоскопом вспоминались былые успехи, а их было немало за прошедшую дюжину лет.

Вот, к примеру, как он ловил Джима Веба. Этот паршивец застрелил священника, который пытался вывести его на путь истинный. Два дня он гнался за преступником и настиг его с напарником в хижине на отшибе. Напарник успел выстрелить, пуля прошла всего в дюйме от головы, пришлось его упокоить. Джим тоже потянулся за оружием, но Бэс оказался быстрее и оглушил его ударом страшного кулака.

Судья назначил огромный залог. Кто же мог предположить, что подельники не сбегут, как обычно бывает, а скинутся и внесут сумму? На суд, ясное дело, Джим не явился. Пришлось его ловить ещё раз. В этот раз бой был честный, один на один. Надо признать, Джим оказался отличным стрелком, Бэс его опередил лишь на долю секунды. Умирая, Джим сказал:
- А ты боец. Ведь я уложил 11 человек, ты был бы у меня 12-ым. Забери мой револьвер, на память.

Бандит, каких поискать, а умер красиво. Достойный соперник, что и говорить.

Или вот случай, когда он арестовал братьев, которые ограбили с полдюжины дилижансов. Как же их звали? Уже скоро под полтинник, память становится хуже. Ведь он так и не освоил чтение. Пришлось научиться запоминать ордера на арест наизусть, от первой до последней строчки.

Забавно вышло в тот раз. Грабители были очень осторожны, никак не удавалось их прижучить. Так он переоделся бродягой, испачкал одежду, продырявил тремя выстрелами шляпу, оставил помощников, и один пошёл пешком к дому, где жила их мать. Представился беглецом от закона, сказал, что за ним гонится поссе, и попросил еды и крова. Хлебосольная женщина согласилась.

Видя, что она внимательно приглядывается к нему, он несколько часов развлекал её историями из детства на плантации. Когда она вышла, он услышал громкий переливчатый свист. Потом очень похожий свист в ответ. Через несколько минут в хижину вошли два здоровенных громилы, очень похожих друг на друга. Они долго оценивали его, много расспрашивали, потом пригласили поучаствовать в следующем ограблении. Далее полночи пили дешёвый виски, празднуя формирование новой шайки, потом завалились спать. Рано утром он достал наручники и так ловко заковал бандитов, что они даже не проснулись. Каково же было их изумление, когда он их растолкал!

Путь обратно был непростым. Целых 28 миль под горящим солнцем. Причём первые мили три за ними бежала мать непутёвых сыновей, молила о пощаде, а после и проклинала его. Да уж, непростой вышла прогулка. Еле-еле дошли. Половина Форт Смита выбежала его встречать, даже сам судья Паркер вышел и поздравил. Как же, чёрт возьми, звали этих братьев?

А вот успех, которым действительно следует гордиться. За дюжину лет многое видел, всякого насмотрелся, и понял - подавляющее большинство преступников стали по ту сторону закона случайно. Кто-то по молодости или по глупости влип в дурную историю. Кто-то по пьяни закон нарушил. Кто-то мстил за обиду, будь то реальную или надуманную. Ну индейцы, так они вообще на закон смотрят совсем по-другому. У них свои традиции, правила, обычаи. Например, им чужую лошадь украсть или стадо угнать - так вообще признак доблести для молодёжи. Так вот, самая большая причина - бедность. Жизнь на территории не проста. Пожар, торнадо, или год выпал неудачный - скажем, засуха, недород, или после суровой зимы весь скот пал. Куда фермеру деваться, чтобы жену с детишками прокормить? Кто в батраки нанимается, а кто-то и выходит на большую дорогу. Всё это плохо, но понять можно. Но вот если и был на Индейской Территории отпетый негодяй из негодяев, так это Боб Дозьер.

Семейство Дозьеров прибыло на Индейскую территорию очень давно. Немало труда потратили несколько поколений переселенцев, дабы создать большое и прибыльное хозяйство. У них были и пастбища, и стада, и сады, и много жирной пахотной земли. Но юный Боб оказался тем самым гнилым яблочком, которое очень далеко укатилось от родительской яблони. Управлять большой фермой и приумножать нажитое честным трудом предков ему было скучно. И несмотря на просьбы, мольбы и уговоры родни он оставил отчий дом и стал бандитом.

Надо отдать ему должное - организаторoм юный Дозьер был преотличным, и был личностью весьма харизматичной. Сколотив банду, Боб ввёл там железную дисциплину. Индейцам-изгоям, солдатам-дезертирам, беглым каторжникам и подобным личностям строгость не очень нравилась, но они всё равно присоединялись, увидев, что потери банды минимальны, а доходность от промысла велика. Причина проста - каждое действие главарь тщательно рассчитывал на много шагов вперёд. Если они грабили банки, дилижансы, или склады, то Боб заранее планировал пути отхода, готовил запасных лошадей и сменную одежду и даже организовывал схроны, где банда может затаиться, пока идёт погоня. Если угоняли скот, то заранее готовили лагерь в глухом месте, где можно будет переставлять тавро. Если проводили афёру, то заранее печатали нужные бумаги и подготавливали свидетелей.

Сначала Боб работал со скупщиками краденого, но, осознав выгоду, скоро стал скупщиком сам. Через цепочку посредников и наблюдателей он следил за всем, что происходило на Территории. Ни открытие нового банка, ни ярмарка, ни крупная продажа земли, ни перегон большого гурта - ничего не проходило мимо Дозьера. Несмотря на то, что он был главарём, и мог бы как паук ждать, пока добыча сама попадёт в сеть, Боб сам часто выходил на дело. Уж слишком ему нравилось убивать. Более того, с садизмом апачей, он и лично пытал своих жертв, даже если они отдавали ценности без сопротивления.

Полтора десятка лет шайка наводила ужас на жителей, и избавить Территорию от Дозьера и его помощников стало делом чести для судьи Паркера. Он назначил огромную награду и лично попросил найти преступника и привезти живым или мёртвым.

Вот тут уж пришлось попотеть. Много месяцев, забросив все другие расследования, он шёл по следу Боба и его шайки. Пару раз был очень близко, и всё же безуспешно. Дошло до того, что Дозьер с посыльным передал сообщение:

- Прекрати за мной охоту, иначе я убью тебя и всю твою семью.

Учитывая серьёзность угрозы, стало понятно - или он, или Дозьер должны умереть, третьего не дано.

После очередного ограбления он организовал поссе и, о удача - смогли взять свежий след. Много дней шло преследование, в течение которого и поссе, и шайка потеряли почти всех людей. Кто-то погиб, кого-то ранило, кто-то остался ухаживать за выбывшими из строя, кто-то охранял пойманных бандитов, кто-то отстал, когда захромала лошадь. Кое-кто и сбежал от трудностей и от риска словить пулю. Когда к 20-му декабря они наконец настигли преступников на Холмах Чероки, из всего поссе остался лишь Джон Кантрелл. Хорошо, что и у чёртова Боба тоже остался лишь один человек. Бандиты заняли очень удобную позицию на холме среди деревьев, но и Бэс с Джоном не сплоховали, перекрыв единственную тропу с возвышенности.

- Схватка будет жаркой. Смотри в обa, - прошептал он помощнику, прячась за валуном.
Они долго лежали почти без движения в напряжении, следя за малейшим движением среди зарослей.

- Проклятие, уже сумерки, скоро совсем ничего не будет видно. Ни нам, ни им. Если они попытаются прорваться, то именно сейчас, - тихо предупредил Бэс, - жди терпеливо, вот-вот начнётся.

- Они! - вдруг крикнул Джон и выстрелил в нечто серое между деревьев, но мимо.

А дальше всё произошло очень быстро. Напарник Боба выстрелил на вспышку, тяжело ранив Джона. Бэс выстрелил в ответ, тяжело ранив бандита, но своим выстрелом тоже выдал своё месторасположение. Дозьер пальнул в ответ, и пуля просвистела около уха. Депьюти упал за камень, прямо в лужу, и замер, притворившись убитым.

- Ясное дело, Дозьер засел за тем поваленным деревом, - пульсировала мысль. - Видеть он меня за камнем не может, но любое движение вправо или влево, и он меня застрелит. Бобу опыта не занимать, будет ждать, и ждать долго, но потом ему надоест, тем более его напарник ранен. Он украдкой вылезет и пойдёт проверить, попал ли, дабы добить наверняка. Но бесшумно ему не пробраться, очень много веток лежит на земле. Ему придётся пройти между теми двумя валунами. Там выступ, на котором лежит бревно. Ему придётся нагнуться буквально на секунду. Вот это мой шанс выскочить и взять его на прицел, - оформился план. - Только бы Джон бы не умер, рана вроде тяжёлая, ох как стонет.

Вышло всё как по нотам, только лежать в луже долго не пришлось, всего минут десять, уж очень Дозьеру не терпелось.

- Брось оружие! - крикнул депьюти, выпрыгнув из-за камня именно в тот момент, когда преступник распрямлялся. Тот застыл. - Не испытывай судьбу, - предупредил Бэс, разумно предполагая, что Боб сдастся. И ошибся. Дозьер решил рискнуть, вскинул ружьё, но конечно выстрелить не успел. Винчестер Бэса сказал своё веское слово, а с патроном .44-40 шутки плохи.

О тяжёлом пути обратно в Форт Смит, с убитым и двумя ранеными, вспоминать не хотелось. Зато обещанная награда порадовала. Сумма, даже после того как поделился с Джоном, вышла солидной, и оказалась весьма кстати, ведь жена была на сносях, и по возвращению обрадовала его ещё одним сыном, Бенджамином.

Но самое приятное - после такой победы по территории о нём пошла cлaвa как о человеке, с которым лучше не шутить. Не то чтобы желающих проверить свою удачу не находилось, бывали и такие. Но факт есть факт, даже знаменитая атаманша, Белле Стар, которую побаивались преступники всех мастей, узнав, что её ищет Бэс, порешила за лучшее сдаться добровольно и сама приехала в Форт Смит.

И всё же, эти мысли сейчас радовали мало. Бэс отставил пустую кружку и продолжил:

- Лич мёртв, и это моя вина, ведь за оружие отвечает хозяин. Это же надо же было так неудачно направить Винчестер, когда произошёл этот злосчастный выстрел!**

- Ты знаешь, я за тебя. Но я слышал, этот чёртов конфедерат, новый маршалл - Джон Карролл, разговаривал с ребятами. Так Дылда Сэм, обмолвился, сказал дескать ты был зол на Лича, за то, что он плеснул кипящим маслом в морду твоей собаке, - сказал старый товарищ.

- Бред и нелепица! - вскипел Бэс. Это же всего лишь совпадение. А то что я лично его послал за врачом для Лича - это Сэм забыл сказать? Будь он чуток порасторопнее, врач бы приехал на час-полтора раньше. Может бы тогда повар и выжил бы.

- Все эти конфедераты друг друга стоят. Стоит лишь отвернуться, и они начинают строить козни, - согласился собеседник.

- Ты прикинь только, - продолжил Бэс. - Я ведь честно всё рассказал по возвращении. И никто ничего мне не предъявил. С тех пор прошло два с половиной года, немалый срок, и вот - на ровном месте меня арестовывают, и я торчу в этой тюряге уже почти полгода, пока обвинители свидетелей ищут. Я бы залог внёс, да средств нет. Деньги и так тают на глазах, семье-то жить надо. Ещё немного, и придётся продать ферму. Одно хорошо - Клейтон за меня. Обещал, что будет защищать меня в суде. Ведь мы с ним старые знакомцы, уж сколько я ему работёнки подбросил за годы.

- Так он-то меня и позвал в свидетели защиты. Не волнуйся, всё будет нормально. Кстати, что судья Паркер? Ты с ним говорил?

- Нет, - лицо Бэса стало жёстким. Мог бы, конечно. Он-то наверняка бы меня бы отпустил и без залога. Или вообще бы спустил уголовное дело на тормозах, но так бы было нечестно. Я же играю по правилам, а они одни для всех. Пускай вину определяет суд. Если виноват, то отвечу. Иначе я не могу. Ведь я Бэс Ривз. И я Служу Закону.

_____________________________________________

* Поссе - от латинского "posse comitatus", то есть группа собранная для помощи. Маршалл или шериф (и их депьюти) имел право созвать поссе из местных граждан для краткосрочной службы (например, для поимки преступника). Участники поссе обычно приносили присягу и становились временными сотрудниками правохранительных органов. Чаще всего они несли службу с собственным оружием и лошадьми. Иногда их служба оплачивалась, чаще нет.
** У многих других револьверов и винтовок 2-ой половины 19-го века, был конструктивный недостаток. Боёк "лежал" на капсюле патрона и при сотрясении или падении оружия мог произойти случайный выстрел. Для предохранения, многие заряжали 5 камор в барабане револьвера, оставляя шестую пустой или не досылали заряд в патронник винтовки.

Часть Четвёртая - Испытание Законом

Две долгих недели шёл Бэс по следу убийцы. Теперь осталось совсем немного, примерно 200 ярдов, и изнурительный путь будет окончен. Скоро они встретятся лицом к лицу. А пока что каждый шаг отдавался острой болью по всему телу. Несмотря на жару, с Бэса лил ледяной пот. Впервые Бэсу хотелось бежать, бежать без оглядки, куда глаза глядят, но пути назад не было. Он остановился перевести дыхание, ведь 64 года - это возраст.

- Да, это должно быть здесь, - подумал Бэс. - Больше ему некуда идти. Вот за этой скалой начнётся очень крутой подъём, даже мустанг не поднимется, потому я и оставил его внизу. Потом будет небольшая площадка, открытое место, его не миновать никак, и спрятаться негде. Дальше ещё один крутой подъём, только узкий, а после пещера. Очень хорошее укрытие, особенно если есть запас воды.

О том, что произойдёт через пару минут, не хотелось думать. Он прислонился к скале, закрыл глаза, и мысли унесли его далеко. Вспомнилось:

- Когда же я узнал об этом убежище? Пожалуй лет 10-11 назад. Нет, поболе, скорее 12. Да, да, не меньше. Тогда довелось преследовать знаменитого бандита-семинола, Тоса Ло На, по прозвищу Зелёный Лист. Я то думал, что знаю Территорию, как кухарка знает свою кухню, но по сравнению с этим индейцем я не знал ровно ничего. Недаром его целых 18 лет никто не мог поймать. Только доказанных на нём было 7 трупов, а сколько их на самом деле? Редкостная сволочь. Бедолагу Дэвиса он застрелил из кустов выстрелом в спину, когда тот ехал на ярмарку. Фермера Бейтмана убил, пока тот пахал свой клочок земли. Из несчастного Барнза Маха устроил мишень, влепив в него аж 24 пули. А сколько своего же брата индейца поубивал, лишь Господу ведомо. Уж наверняка поболе, чем теx четвepыx, которых ему предъявили в суде. Хорошенькое место выбрал себе поганец для лежбища. Впрочем, сколько верёвочке ни виться... Взял его без единого выстрела через месяц в другом месте, когда индеец спал на привале, перебрав виски.

- Да, виски - вот страшный бич Территории. Половина всех проблем из-за алкоголя. Недаром его нельзя продавать индейцам, ибо если дорвутся, то беды не миновать. Вот скажем, тот же Нэд Кристи. Казалось бы, силач и гигант, выше меня на четверть фута. И чего ему не хватало? Сын вождя клана Китова, из племени Чероки, 5 жён, своя кузня, живи себе и радуйся. Так нет, говорят, напился, и пристрелил депьюти Дэна Мейпла. Попытались взять его живьём, но индеец засел в своём доме как в крепости. Дом удалось поджечь, но Нэд оказался крепким орешком и метким стрелком, ранил двух моих помощников и смог раствориться в ночи. Хотя, конечно, надолго ему скрыться не удалось.

- Нэд с родичами выстроил себе целый форт на новом месте, ещё более недоступном, чем прежде, и просто смеялся над всеми судебными ордерами на арест. Хорошо, что капитан Гидеон Вайт смог собрать поссе и осадил крепость наглеца. Непростое вышло дельце, пришлось ехать аж в Канзас, в армейский форт, и просить одолжить пушку, иначе бы сколько людей потеряли! Между прочим, капитан Вайт ещё гуманно поступил, разрешил женщинам и детям уйти перед штурмом.

- Да что индейцы? И без них забот хватало. Особенно доставали растлеры (угонщики скота). Вот скажем братья Брюнтеры, мало того, что растлеры, так ещё воры, грабители и убийцы. Подловили на узкой тропе. Заставили слезть с лошади, приказали снять оружие. Хорошо, что не сплоховал, два Кольта достал, а третий, спрятанный, они не заметили. Потом невозмутимо пошёл на них, достав ордера на арест и предложил расписаться в получении. Брюнтеры со смеху чуть не лопнули. Это они ошибочку сделали, расслабились. Выхватил Кольт Миротворец, пристрелил двоих в мгновение ока и прыгнул на третьего. По самому краю прошёл, еле-еле успел толкнуть в сторону ствол. А дальше не до нежностей было, убил последнего из братьев ударом револьвера, проломив череп. Одно жалко - баунти (награда за поимку), была небольшой.

Но ничего, зато удалось наверстать упущенное, получив ордер на арест Тома Стора. Очень опасный главарь шайки конокрадов и растлеров. До Дозьера ему, конечно, было далеко, но и он решил посостязаться в быстроте стрельбы. Очень и очень зря. Влепил ему пулю в лобешник, а шайка в ужасе разбежалась. Ну, а за труп Тома дали достойную награду, удачный вышел год.

После этого случая многие растлеры даже перестали противиться аресту. Раз пришлось вычислять, куда очередная шайка угнала огромное стадо. Наконец, после поисков, обнаружил лагерь преступников. Дело было ранним утром, так выждал, когда они только сели завтракать и вышел из укрытия. Сразу узнали и от страха аж онемели, хотя револьверы даже и не доставал, лишь предложил сдаться или посоревноваться на быстроту. Вот былa смехота, все 17 растлеров сдались одному депьюти. До арестанского фургона, что был в пяти-шести милях пошли смирно, как овечки.

Бэс встряхнул головой, отпил из фляги, и со вздохом оставил револьверы, и даже выложил спрятанный дерринджер. Оружие всё равно бесполезно, ведь он будет на виду. Да и в любом случае, он бы не стал стрелять.

Старый депьюти поднял руки, вышел на площадку и громко крикнул:

- Не стреляй, это я.

В ответ не раздалось ни звука, но Бэс знал, за каждым его шагом наблюдает пара внимательных глаз.

Медленно Бэс пересёк открытое пространство, на секунду остановился, а потом, тяжело сопя, поднялся к пещере и зашёл внутрь. Так и есть, убийца был там. Он держал в руках винтовку Спенсера и смотрел на него уставшими, красными глазами:

- Ну здравствуй, Бенни. Вот мы и встретились. Эка натворил ты дел.

- Здравствуйте, батюшка, - тихо сказал юноша. - Я так и думал, что если кто меня найдёт, то только вы.

- А как иначе? Никто к ордеру на арест даже и не прикоснулся, пока я не приехал. Да опусти ты своё ружьё, мальчик. А то пальнёт ещё.

Бенни пару секунд подержал Спенсер, и нехотя поставил его у стены.

- Что вы сделаете со мной?

- Бенни, тут к сожалению вариантов нет. Ты должен явиться с повинной и сдаться властям.

- Чтобы меня вздёрнули? Нет уж. Вернитесь и скажите маршаллу, что меня вы не нашли. А я исчезну. Всё понимаю, на Территории я остаться не смогу, но я уеду в Техас. Или на Запад уеду, сейчас в Калифорнии очень нужны рабочие руки. Я начну новую жизнь, поверьте мне. Я стану совсем другим человеком, - взмолился Бенни.

- Пойми, судья выписал ордер на твой арест. За поимку назначена награда. За живого или за мёртвого, всё равно. На Территории, из уважения ко мне, никто за тобой пока что не охотился. но если я вернусь один, на тебя откроют сезон. Охотникам за баунти (наградными) всё равно, где ты будешь - тут, в Техасе, в Калифорнии или даже на Аляске. Рано или поздно они тебя найдут, это их заработок. А пока тебя ищут, ты будешь жить как загнанный зверь. Будешь бояться зайти на станцию, в магазин, в салун, ведь везде будут висеть твои портреты. Одно твоё неосторожное слово или чей-то острый взгляд - и всё, тебе придётся бежать куда глаза глядят. И так будет повторяться снова и снова. Те деньги, что у тебя есть, утекут очень быстро, а хорошую постоянную работу ты найти не сможешь. Уж я-то знаю эту песенку, поверь мне.

- Но я буду жить, а тут верная смерть.

- Врать я тебе не хочу. Суд будет суровым, ведь убийство жены тяжёлое преступление. Причём такое жестокое. Ты жe её просто забил, живого места не оставил.

- Шлюха. Она мне изменила. Мне друзья в салуне сказали, - начал оправдываться Бенни.

- Говорил я тебе, обожди с женитьбой. Кастелла индианка, а индейцы на многие вещи смотрят по-другому. Плюс она почти девочка, сколько ей? 19? Ясное дело - молодая, симпатичная, в городе. Ты целый день на работе. Конечно с ней будут флиртовать, а чего ты ожидал?

- А что я должен был делать? Смотреть на всё молча?

- Вот дурашка! Поговорил бы с ней. Ну, синяк бы поставил, чтобы крепче любила. Или выпорол её разок слегка. В конце концов, уж если разобраться с ней по-хорошему не можешь, вернул бы её обратно племени и развёлся, делов-то. Но убивать зачем? И знай, она тебе не изменяла. Я твоих собутыльников нашёл и тряхнул хорошенько. Они признались как на духу, что всё напридумывали, чтобы тебя поддразнить. Тоже мне, друзья называются.

- Что мне делать? Что мне делать, отец? Я виноват. Я понимаю. Но если я вернусь, мне крышка. А мне всего лишь 22 года, я хочу жить, - заплакал юноша.

- Сынок, - обнял его депьюти. Я плачу вместе с тобой. Ведь каждый из вас, моих детей, как перст мой. Усеки хоть один, а болит всё тело и душа. Мы поедем вместе назад, но сдашься властям ты сам. Явка с повинной смягчает наказание. Я человек гордый, но я паду в ноги судье, и буду просить о снисхождении для тебя. Я потрачу всё, что у меня есть, до последнего цента, но я найму тебе лучших адвокатов. Ясное дело, какой-то срок тебе дадут, но виселицы ты избежишь, это я тебе обещаю.
.........................................................................................................................................

- Учитывая молодость, явку с повинной, ручательство и большие заслуги вашего отца, я приговариваю вас, Бенджамин Ривз, к пожизненному заключению в Форте Левенворт, дабы вы могли тяжким трудом и молитвой искупить свой грех за отнятую жизнь, - произнёс судья и ударил молотком. - Можете проститься с родными.
- Вся жизнь. Вся жизнь. Вся жизнь, - бился Бенни в объятиях Бэса. - Спасите меня, отец.
- Бенни, - шептал Бэс. - Главное, ты остался жив. Веди себя хорошо в заключении. Я буду постоянно навещать тебя и каждый год, клянусь, я буду подавать прошение о пересмотре дела, сколько бы это ни стоило.
- Отец, отец, отец... Спасите... - кричал осуждённый, когда его уводили бейлифы.*
..........
- Ох... - тяжко вздохнул Бэс, и уткнулся лицом в шею своего коня. - Великую плату взымает с меня Господь, видимо за то, что Он хранил меня от опасностей и смерти долгие годы. Сначала Он забрал у меня Нелли, после 32-х лет брака. Я даже проститься с ней не смог, ибо был далеко, у Красной Реки. Потом забрал мою доченьку, красавицу Лулу. Бедняжка так страдала от проклятой эпилепсии. Затем Он взялся за отпрысков моих мужеска пола. Роберт, мой первенец, надежда и опора. Храбрец, силач, умница. Каким замечательным напарником он был у меня два года! Мог бы стать преотличным депьюти, но у него не лежало сердце к профессии, ведь он с детства любил поезда. Ушёл работать на железную дорогу и там погиб в нелепой аварии, оставив вдову Мэри и двоих малых детей, причём внук - калека с кривой ножкой. Бэс, мой младшенький - тоже умер, в юных 13 лет, совсем не успев пожить. Гомер, ему всего 20, но он смертельно болен. Чует моё сердце, что и ему немного осталось. Ньюланд уже отсидел свой срок в Арканзасе за нападение. И Эдгар - вот беспутное дитя! - тоже отсидел свой срок там же.

- Ах, Бенни, Бенни. Хороший же ты был мальчик, добрый, весёлый. Ведь я помню твоё первое слово, и твой первый шаг, и первую рыбу, что ты поймал, и как мы покупали тебе первую шляпу. Как я был рад, когда ты взял ремесло в руки и как радостно было мне слышать от людей, что ты лучший цирюльник в городе! Как же я ждал от тебя внуков!

- Что я наделал? - спрашивал себя в сотый раз депьюти. - О Господи, как горит душа моя. Ведь я мог спрятать тебя, сынок. Мог бы довести до мексиканской границы, а там рука американского правосудия не достала бы тебя. - и Бэс надолго замолчал.

Конь, словно чувствуя боль хозяина, потёрся головой о его плечо. Наконец, Бэс выпрямился. Ополоснул лицо водой из фляги и вытерся платком. Потом, ещё раз огляделся вокруг. В амбаре никого не было, никто не видел его горя и слабости.

И депьюти, словно ставя точку под своими сомнениями, громко произнёс:
- Нет. Я не мог поступить иначе. Ведь я Бэс Ривз. И я служу Закону.

* Каждый год, Бэс Ривз подавал просьбы о пересмотре дела. Через 11 лет (уже после смерти Бэса), губернатор штата Оклахома помиловал осуждённого. Выйдя на свободу, Бенни стал примерным гражданином и больше никогда не нарушал закон. Много лет он проработал официантом и поваром в кафе, окончательно завязал с алкоголем и азартными играми, и начал регулярно посещать церковь. В 1917-м Бенни женился во второй раз.

Часть пятая - Вся Тяжесть Закона

- Кретин! Осёл! Размечтался, губу раскатал. Ты что о себе вообразил, дурак? Запомни раз и навсегда - ты старый, безграмотный негр, и ничего больше, - так издевался над собой депьюти. Точнее, уже не депьюти.

- Побрился, сапоги начистил, новый галстук повязял, разоделся, как павлин. - продолжал он самоистязание. Ведь так хотелось выглядеть презентабельно, что потратил всё утро на гардероб, даже не позавтракал. - Шут гороховый, ты чего ожидал? Что тебя обнимут? Наградят? Предложат какую-то звучную должность? Нет, братец, верно говорят, каждый сверчок знай свой шесток.

Он уже давно позабыл, как это - жить без звезды депьюти на куртке или рубашке и посему чувствовал себя нагим. Обида и горечь душили Бэса. Ведь совсем недавно, какой-то час назад, он мчал как на крыльях, полный радужных мыслей. Вчера вечером посыльный доставил сообщение, что утром надо прибыть в офис маршалла для важного разговора.

Сердце пело от радости. Ах, как он ждал этого дня! Тридцать два с половиной года прошло с того памятного разговора по душам с Судьёй Паркером, а он до сих пор помнит каждое слово. Вот уже сколько лет мечта судьи была и его мечтой. И вот, наконец-то, после долгих подковёрных игр, появился штат Оклахома, а Индейская Территория перестала существовать. Эх, как жаль, не дожил Паркер, умер одиннадцать лет назад, вот бы он порадовался! Раньше и не задумывался как-то, они же с судьёй одногодки. Сам он и зимой и летом в тяжёлых разъездах, часто ходил по самому краешку, и - жив до сих пор. Судья же заседал в своём кресле, казалось бы, куда проще. Видимо тринадцать с половиной тысяч судебных процессов, восемь с половиной тысяч осуждённых на разные сроки, и сто шестьдесят смертных приговоров за двадцать один год сыграли свою роль.

Да, тридцать два с половиной года с тех пор как принёс присягу и стал депьюти маршалла - это срок. За это время изъездил десятки тысяч миль, рисковал собой сотни раз, арестовал и доставил на суд более трёх тысяч человек. Правда, надо сказать в последнее время стало куда полегче, уже репутация стала работать на него.

Вот скажем, пару лет назад, толпа хотела линчевать одного парня. Вовремя же он появился. Когда направил своего жеребца на толпу, даже самые разъярённые крикуны моментально заткнулись. Снял верёвку с несчастного и повёз его к судье. Никто даже слова протеста не пикнул.

Или ещё пример - в Бреггзе в очередной раз сцепились банды белых и негров. Казалось бы, весь город разнесут. Так ничего - поехали вдвоём, он и ещё один депьюти. Арестовали целых 25 человек. Бузотёры как их двоих увидали, сразу револьверы и винтовки побросали, ибо знали - против Бэса им ничего не светит.

Нет, конечно, не всё так просто, и стрелять до сих пор приходится. Вот скажем, всего восемь месяцев назад в Маскоги появились банда негров. Заявили, что они дескать анархисты из Объединённого Социалистического Клуба, частную собственность не признают и имеют право забрать себе любое помещение в городе. Мало того, не только сказали, но и захватили целое здание, выкинув хозяина и съёмщиков. Ясное дело, послали констеблей разобраться, частная собственность - это свято. Бедолаги Джон Колфилд и Ги Фишер пошли в открытую, всё честь по чести, хотели решить вопрос миром, так нет, эти скоты начали стрелять. Раненый Фишер смог отойти, а вот Колфилду не повезло, ранили его тяжело и оставили в открытом месте, в качестве приманки.

Ой, что тут началось, целая битва! Маршалл Бад Ледбеттер позвал своего депьюти, Пола Смита, решать вопрос, потом и другие подтянулись. Сначала Бад подстрелил двоих. Потом Пол ещё одного. Но вот незадача - один из проклятых анархистов так удачно засел на вышке, что прижал всех. Отличный стрелок оказался - что есть, то есть. Но и на анархиста управа нашлась. Молодчага Бэс, не сплоховал, под пули не полез, смысла нет. Зато забрался на другую вышку, за целых тысячу триста футов, выждал момент, хорошенько прицелился, и Винчестер не подвёл, вплепил пулю паршивцу прямо в шею. Ну, дальше просто, ещё пару-тройку особо упрямых анархистов парни подстрелили, а целых семь сдались. Серьёзная заварушка получилась.

Вообше-то, желающих убить депьюти немало, уж сколько раз пытались, со счёту сбился. Последний раз, год назад, в ноябре 1906-го, кто-то дерзкий устроил засаду, еле-еле выкрутился. Но в целом грех жаловаться. За три с лишним десятка лет, при такой службе - и ни одного ранения. То, что в бедро - так оно не в счёт, ведь это было не на службе. Очередной молодой задира в баре начал буянить. Попытался усмирить его, так тот выхватил револьвер и выпустил пулю. Потом, уже когда врач осматривал труп наглеца, сказал вместо панихиды: "Многие стреляют быстро. Многие стреляют метко. А стрелять быстро и метко дано не каждому."

Мрачные мысли снова вернулись, и Бэса аж затрясло от гнева. Эх, интересно, что бы сказал Исаак Паркер по поводу тогo, что произошло сегодня утром? Ведь этот напыщенный чинуша в новеньком сюртуке прямо с порога заявил ему, лучшему депьюти всей Индейской Территории, без малейшего стеснения, следующее:

- Мистер Ривз, Территории больше нет, а дикие времена остались в прошлом. Отныне мы штат Оклахома. А по законам штата, негр не может быть депьюти маршалла. Будьте добры, сдайте вашу звезду. Окончательный расчёт можете получить у клерков в бухгалтерии.

Бэс смутно вспоминал, что он в шоке что-то залепетал, пытался что-то объяснить, но этот хлыщ заявил:

- Мистер Ривз, я лишь выполняю указание губернатора Хаскелла. Ваши сантименты оставьте при себе, мне они не интересны. Вашу звезду, пожалуйста.

Бэс осёкся, и дрожащими, плохо слушающимися пальцами отстегнул звезду. Он чувствовал, что как будто вырывает из груди своё сердце.

Чиновник пометил галочкой какую-то строчку в списке, и равнодушно бросил звезду в ящик стола. Потом подписался на какой-то бумажке и протянул её Бэсу.

- Не забудьте зайти в бухгалтерию, - сухо повторил он. - Они сегодня работают до трёх.

Бывший депьюти хотел было сказать что-то веское, чтобы этот сосунок понял, что звезда депьюти - это не просто кусочек металла, который он забрал. За этой звездой стояло такое, что чиновнику и не снилось. Но слова застревали в горле, а глазах стало темно. На ватных ногах Бэс вышел из здания, полностью забыв про расчёт.

С трудом он взобрался на лошадь. Мысли путались настолько, что Бэс даже не знал, куда и поехать. Салуны ещё закрыты, рано слишком. Никого из товарищей депьюти видеть не хотелось, а слушать их соболезнования тем более. Домой тоже не тянуло. Уинни неплохая жена, из Чероки фридменов*, и готовит неплохо, и шьёт недурно. В доме нужна хозяйка, как ни крути, вот он и женился во второй раз, но поговорить с ней не о чем. Жалко Нелли уже нет. В который раз за последние несколько лет он понял, как сильно он любил её, свою первую жену.

Были женаты тридцать один год, и, пожалуй, он ни разу не сказал, что любит её. Вроде несколько слов всего, а как-то всё той правильной минуты не находилось. Сначала тяжёлые времена были, ведь начали с нуля, с первого вбитого в землю кола. На холод и голод ни разу не жаловалась, принимала как должное. Надо ставить ограду, таскать брёвна, клеймить телят - так она всегда рядом. Из ничего ужин сварганит, из бесформенных тряпок одежду сошьёт. Ежели лихие люди к ферме подъезжали, знал - за его спиной есть та, кто прикроет, ведь ей на прицел лучше не попадаться.

Надо - уезжал на сколько требуется, и не беспокоился, Нелли баба что надо, обо всём позаботится. А как она с такой оравой детей справлялась, даже и не задумывался как-то. Надо же, вроде три десятка лет вместе прожили, а так и не поговорили о многом. Всё о каких-то житейских мелочах. Да, бывал с ней груб, но жизнь такова, не до сантиментов. Главное же знал - сколько бы его не было, когда бы он ни вернулся, его всегда ждут. Пока десять лет назад он не приехал домой, а она его не встретила. Проклятый рак съел её за всего несколько месяцев, пока он объезжал Территорию, от Форта Гибсона до самых окраин. Так и не удалось с ней попрощаться.

Погружённый в свои мысли, Бэс почти не управлял конём и даже не особо обращал внимания, куда тот держит путь. Когда же он наконец поднял голову, то осознал, что уже выехал из города и находится у Эйдженси Хилл. Давненько он не бывал в этом месте. Через ограду виднелся небольшой опрятный домик, к которому парочка рабочих бодро делали пристройку. Он уже тронул коня, дабы двинуться дальше, когда его окликнули:

- Доброе утро, Мистер Ривз.

Он повернулся и увидел пожилую, скромно одетую женщину на крыльце.

- Мэм, - и он наклонил голову, приподняв шляпу. Однозначно, где-то он видел её раньше, но никак не мог припомнить где. Город за последние годы так разросся. Если всего лет пять-шесть назад во всём Маскоги было чуть поболе четырёх тысяч жителей, то сейчас цифра стремительно близилась к двадцати тысячам. - Прошу прощения, не помню вашего имени.

- Алиса Робертсон. Впрочем, мы никогда не были представлены, - улыбнулась она.

- А откуда же вы меня знаете?

- Во-первых, вы личность известная. А во-вторых, я главный почтмейстер города, точнее постмистресс, и по долгу службы знаю всех, кого стоит знать в городе. Хотя к вам письма почти не приходят, - снова улыбнулась дама.

- Леди, и на таком ответственном посту? - удивился Бэс. - Ой, простите, - резко прервал он себя, поняв что ляпнул бестактность.

- Ничего. Не один вы поражаетесь. Я - первая женщина почтмейстер в таком большом городе как наш во всей стране, - гордо заметила Миссис Робертсон. - Меня сам Президент Рузвельт выдвинул на эту должность.

- Да ну? - изумился Бэс.

- Мы старые знакомые. Он даже навещал меня несколько лет назад, когда был в Оклахоме. Мистер Ривз, вы выглядите уставшим, не хотите ли подкрепиться и чашечку кофе? Я думаю, это вам сейчас не помешало бы, - заметила она, окинув его острым взглядом.

Внезапно Бэс вспомнил, что с утра ничего не ел. Да, перекусить было бы кстати.

- Как-то неудобно, - замялся он.

- Было бы неудобно, а бы вас не пригласила. Проходите, завтрак уже почти готов, - засмеялась миссис Робертсон.

Они уселись на веранде за небольшим столиком. Почти сразу же высокая индианка вынесла еду - огромный омлет, щедрую порцию бекона, сыр, оладьи, несколько видов варенья, масло, графин с молоком, сливки и большой кофейник. Сама хозяйка ела немного, а вот Бэса больше уговаривать не пришлось.

- Очень вкусно. Давно так не ел. - похвалил он. - Как так получилось, что у вас еда и кофе были наготове? - спросил Бэс.

- В доме всегда должна быть еда, дабы предложить путнику. Так меня приучали родители с детства. Семьи у меня нет, а вот знакомых и друзей много, и они меня регулярно навещают в любое время. Когда я приехала в Маскоги, то прикупила землю и основала ферму. Конечно, она маленькая, всего 50 акров, но уже приносит небольшой доход. Так что, молоко, мясо, овощи и фрукты у меня свои. Я подумала, а почему бы мне не открыть кафе, где всегда открыто? Так что я готовлюсь потихоньку, вот начали пристройку делать. Думаю назвать кафе "Савокла"*. Вам нравится?

- Вы говорите на языке Криков? - удивился Бэс.

- Конечно. Я же местная, родилась и выросла среди индейцев. Мои родители были миссионерами у Криков, даже перевели Священное Писание на их язык. А дед мой был миссионером у Чероки. Так что я знаю индейские языки и вообще хорошо разбираюсь в их традициях.

- Прошу простить моё удивление, просто это необычно для белой дамы.

- Тут вы правы. К сожалению, хоть мы живём бок о бок, об индейцах многие знают совсем мало. Многие до сих пор в плену своих дурацких предрассудков, которые сами и выдумали. А я всю жизнь была связана с ними. Мне было всего 19 лет, когда меня наняли как специалиста в Индейское Бюро в столице. Я была там единственная женщина, а знала о своих подопечных раз в 10 побольше чем половина сотрудников-мужчин, - гордо заметила она. - А потом мне в этом Вашингтоне стало душно. Эти грязные сплетни, подковёрные игры, чопорные политики. И я решила приносить пользу в другом месте и стала учительницей в Карлайлской Индустриальной Школе, вы слышали о такой?

- Нет, если честно, - ответил Бэс. Он отвлёкся, и в памяти у него встал очень похожий разговор, который у него был тридцать два с половиной года назад. А тем временем миссис Робертсон продолжала:

- После Войны на Красной Реке и Войны с Сиу наше правительство договорилось с индейскими вождями, что те отправят своих детей учиться, дабы они американизировались. Никогда не забуду свой первый класс. У меня были в классе и индейцы Лакота, и Шаены, и Киова, и Пауни, и, даже не поверите, несколько Апачей. Разброс в возрасте был огромный, были совсем малыши, лет по 6-8. Были и взрослые мужчины, некоторые постарше меня, некоторые даже воевали в своё время с нашей армией. Но большинство были подростки, лет 13-15. С ними было непросто, но очень интересно. Это был прекрасный опыт, но меня тянуло обратно, на Территорию. Я и вернулась через пару лет.

- И чем занялись по возвращении?

- Да всё тем же. Помогла основать Миссию Ньяка* и стала учить индейских девочек. Женщинам вообще нелегко, а четверть века назад было ещё тяжелее, тем более индианкам. Я лет 20 преподавала и помогла основать ещё несколько школ. Потом меня назначили супервайзером всех индейских школ для племени Криков. Ну а теперь, я постмистресс Маскоги, о чём уже говорила. А теперь расскажите о себе, Мистер Ривз.

И Бэса словно прорвало. Впервые за много лет так срослось, что рядом был человек, с которым можно было поговорить о наболевшем, и было время, чтобы это сделать. Бэс долго говорил, а миссис Робертсон внимательно слушала и периодически подливала ему кофе.
................

- Ну, вот собственно и всё, - закончил свой рассказ Бэс. - Вышвырнули меня, как нашкодившего щенка, лишь за то, что я негр. Меня аж трясёт от несправедливости и обиды. За столько лет я привык решать свои проблемы сам, но тут я и поделать ничего не могу. Даже этот шут, что забрал мою звезду депьюти, по сути пешка, какой с него спрос? Они меня напрочь раздавили. И чем мне заняться, куда податься? Фермы у меня уже нет, я уже стар, да и заниматься ничем другим, кроме как ловить преступников, я не умею.

Миссис Робертсон вздохнула и помолчав с полминуты сказала:
- Соглашусь, с вами поступили неправильно. Но давайте уж начистоту, мы живём в непростом государстве. У нас многое надо бы исправить. Долгие годы одни притесняли других, забирая состояние, достоинство, а иногда и жизни. То англичане били голландцев, то французы англичан, а потом наоборот. Потом, когда мы стали страной, воевали с индейцами. Впрочем, и индейцы не были паиньками. И рабство у нас было, о чём вы преотлично знаете, причём рабами владели и белые, и индейцы и те же негры. А сколько тягот пришлось и приходится переносить ирландцам, евреям, католикам, китайцам - всё лишь потому, что они не такие как окружающие. А женщины? Ведь посудите сами, во многих штатах у нас до сих пор нету права голоса, и это вне зависимости от цвета кожи или религии.

- Я слышал, есть какие-то организации, что требуют дать женщинам право голосовать, только не помню, как они называются.

- Их много, и управляют ими феминистки.

- А кто они такие? - поинтересовался Бэс.

- Тупые курицы и круглые дуры, - не сдержалась миссис Робертсон. - Они требуют себе прав и привилегий, упирая на то, что они женщины. А это путь в никуда. Права и обязанности должны быть одинаковы у всех граждан, будь они мужчины, женщины, здоровые, больные, протестанты, католики, белые, чёрные, жёлтые, красные, и даже зелёные в крапинку. Если пойти у них на поводу, то рано или поздно появятся личности которые начнут зарабатывать на том, что они дескать "профессиональные" женщины, негры, или даже гомосексуалисты.

- Ха-ха-ха! - засмеялся Бэс. - Они что? Будут зарабатывать себе на жизнь не работой, а тем, что будут упирать на то, что они какие-то особенные, твердя об этом всем и каждому? И им кто-то будeт на это деньги давать? - это вы меня рассмешили!

- Недооцениваете глупость человеческую. Надеюсь, что я ошибаюсь, но будущее покажет. В любом случае - я знаю, вы обижены, и, хотя это плохое утешение - не одному вам тяжело, и не одного вас переехала эта бездушная государственная машина. Сейчас сделать с вашим увольнением ничего нельзя, но верьте, рано или поздно законы изменятся. Наша страна растёт, становится постепенно лучше, здоровее, и меняется к лучшему. До больших перемен в нашем возрасте мы, наверное, не доживём, а вот ваши дети или внуки, пожалуй.

- Знаете, а мне немного легче, как это ни странно, - заметил Бэс.

- Я объясню. Как вы думаете, почему вы выжили несмотря на опасности во многих передрягах и смогли арестовать 3,000 с лишним преступников за тридцать лет, без особого вреда для себя?

- Везло.

- Везёт сильнейшему. По-настоящему, вы побеждали потому, что вы сильнее и страшнее, чем все ваши противники. И за вами правда. А чем вам заняться? На таких людей, как вы, всегда есть спрос. Можете пойти работать телохранителем или сопровождать ценные грузы. Или вот, ещё лучше, можете пойти работать полицейским в Маскоги, там юрисдикция города, и этих дурацких правил не нанимать негров нет. Работа немного другая, но я уверена, вы справитесь. Если хотите, могу дать рекоммендацию.

- Полицейский - это отличная идея. Я знаю, с кем поговорить. Спасибо вам. Я, пожалуй, поеду. Сколько с меня за завтрак?

- Вы уже заплатили мне нашим разговором. До встречи, мистер Ривз.
......

Через несколько дней на главный почтамп города зашёл Бэс.

- Миссис Робертсон, добрый день.

Она с удовольствием взглянула на полицейскую бляху на его куртке и улыбнулась.

- Я рада за вас.

- Теперь я - полицейский. Я Бэс Ривз. И я снова Служу Закону.

* "Савокла" на языке Криков - "дом встреч". В 1910-м кафе "Савокла" было открыто официально и стало одним из популярнейших мест в Маскоги. Когда Алиса Робертсон выдвинула свою кандидатуру в Палату Представителей (она была второй женщиной, выбранной в Конгресс), то кафе "Савокла" превратилось в центр политической жизни Маскоги. В 1925-м году демократы, которые ненавидели миссис Робертсон за её деятельность в Конгрессе, сожгли и кафе "Савокла", и её дом.
** Индейцы хотели назвать новое место Миссия Робертсон, в честь Вильяма Робертсона (отца Алисы Робертсон), но семья Робертсон отказалась от этой чести, ибо хотели, чтобы миссия носила название на языке Криков.

Заключение.

Последние два года своей жизни Бэс Ривз служил патрульным полицейским. Маскоги быстро развивался и конечно, в нём росла преступность. Но репутация Бэса работала на него, и за всю службу не было ни одно случая нарушения законности во время его смены в его околотке.

Он умер 12-го января 1910-го года от хронического нефрита. На его похороны съехались самые знаменитые полицейские, шерифы и маршаллы Оклахомы, в том числе знаменитые Три Хранителя - Билл Тилгман, Крис Мадсен и Хек Томас. К сожалению, могила Бэса не сохранилась. Больших денег он не нажил, на момент смерти его состояние было примерно $500.

В 2011-м году, мост через реку Арканзас (между Маскоги и Форт Гибсоном) был назван в его честь. В 2012-м скультор Гарольд Холден создал статую Бэса Ривза, которую позднее установили в Форт Смит.

Многие считают, что Бэс Ривз послужил протипом знаменитого Одинокого Рэйнджера, героя радио и телевизонной передачи. Как знать, сколько детей слушая радио передачу и смотря телесериал приняли за основу своего жизненного кредо его заповеди.

Вот собственно и всё. Теперь и вы знаете историю Бэса Ривза, человека сo стальными яйцами и без страха в глазах. Человека, который Служил Закону.

Заботливые родители

Эта история произошла в начале двухтысячных. У одного дальнего знакомого, назовём его Шурик, была небольшая софтверная контора в Москве. Дела хоть и шли с переменным успехом, но в среднем на хлеб с маслом вполне хватало. Шурик был в разводе, бывшая жена с двумя детьми жила в Израиле. Отцом Шурик был заботливым и обеспечивал детей с избытком, да так, что заодно и бывшей жене работать не нужно было. Если не ошибаюсь, бывшую жену Шурика звали Лариса. Шурик часто бывал в Израиле, останавливался у Ларисы и у них были, что сейчас называется "открытые отношения".

И решили Шурик с Ларисой не жалеть ни денег ни усилий на воспитание своих двоих детей. А поскольку младшей дочке было лет 5 и она уже была записана на всевозможные кружки в Нетании, решили направить всю свою неуемную энергию на старшего - Игоря. Сказано - сделано. Вначале Игоря записали в "школу для детей-дипломатов, с углублённым изучением языков". Не знаю, о каких дипломатах или чемоданах речь, но школа была в Яффо в арабском квартале и в ней учились процентов 90% арабских детишек, а ещё 10% русскоязычных детей, родители которых, как Шурик и Лариса попали в незамысловатые сети специалистов по маркетингу этой школы. Иностранные языки таки преподавали: французский и английский. Но уровень преподавания всех предметов был где-то на уровне плинтуса.

Лариса месяца 3 повозила Игоря из Натании в Яффо в школу, её пыл как-то поубавился, да и Игорь сопротивлялся почти с первого дня. Ладно, что дальше делать? Шурик с Ларисой поразмыслили и решили, что учиться "с этими наглыми необузданными израильскими детьми" не комильфо. А у Шурика как раз дела реально пошли в гору.

И решили Игоря отдать в элитную школу в... Москве. Не буду утомлять читателя подробностями, скажу только, что за последующие 3 года Игоря переводили из школы в школу, из России в Израиль и обратно - раз 5. На скромные замечания друзей, что они с Ларисой, походу маленько преувеличили, Шурик реагировал типа: "всё под контролем. Мы - супер-пупер, охренические воспитатели, знаем, что делаем". В чужую семью никто лезть, разумеется, не хотел, у всех свои дела и свои семьи.

Игорь был где-то в 8-м классе, когда он в один прекрасный день заявил, что в школу больше не пойдет. Вообще ни в какую. Не помогли ни внушения, ни срочно прилетевший ближайшим рейсом Шурик.

Опущу множество ненужных деталей, просто подведу итог этой трагической истории.

Шурик решил, что раз уж со школой не пошло, может сделать из Игоря охренического программиста? Заодно и в фирме поможет, а там со временем гляди и будет кому дела передать. Семейный подряд: отец-сын. Звучит замечательно.

На робкие позывы Игоря, что ему мол программирование не нравится (по-моему он любил рисовать и у него хорошо получалось) - было забито: родителям виднее - будешь программистом.

Короче, в 20 лет Игорь умер от передозировки наркотиками. Кто в этом виноват - решайте сами.

Комиссар

Как то раз заглянул к бывшему одноклашке на работу, он физрук в школе.
Ведет несколько секций среди школяров после уроков.
Увидел интересную картинку:
Пока шла тренировка (баскетбол) среди старших, мы затихарились в тренерской на втором этаже зала, позволяя себе недозволенное в школе, типа пива с рыбкой, но наблюдая за игрой в окошко.
И тут робкий стук в дверь.
Убираем со стола все, что не положено, делаем умные лица,
- Войди! – вдруг металлический голос моего друга
Входит мальчуган, лет 10-11, аккуратно закрывая за собой дверь и встает перед нами с поникшей головой.
Он даже сказать ничего не успел.
- Ну и что ты пришел?! Ты выгнан! ЯСНО?! – вдруг взревел тренер, я аж обмер от неожиданности.
- Пожалуйста… - парень реально плачет, роняя капли слез на пол - я обещаю…
- Который раз?! А?! А ну-ка вспомни?!
- В этот раз честно! Клянусь! Не буду курить и прогуливать!
- Вот тут у меня проверяющий, как раз о тебе говорили, так вот он (кивает на меня) не рекомендует.
Такого пристального и просящего взгляда мальчишки на себе я давно не встречал.
Возникла секундная пауза – мы упорно мерили друг друга взглядами. Какие глазищи!!! Какой взгляд!!! Он не осекся, он честно смотрел на меня, наверно видя во мне последнюю инстанцию в споре с физруком. А я балдел от этих глаз, наполнявшимися слезами , и поверил этому взгляду и хлюпающему носу.
- Вообшем так! – авторитетно подвожу итог, - тебя возьмут обратно. Но если еще раз выпендришься, то самолично выпорю! Вот этим ремнем! – показываю поясной ремень для штангистов на крюке , ПОНЯЛ?!
- УГУ! Вот ОН тебя выпорет! – вторит мне физрук, - И исключит! НАВСЕГДА! Понял?!
- ДА! – громко сияет мальчишка, - значит мне можно вернуться? Можно?!
- Можно, - машет рукой физрук, - иди уже…
- УРРРРРРРРААААААААААА!!!!!!!! – он улетел, лбом выбив нараспашку дверь, скатился по ступеням и убежал, продолжая громко высказывая радость.
- За что ты его так?
- Тебе не понять, это наше. Но тебе спасибо, хорошо подыграл! ))))
- круто у тебя однако!
- Не, вот Ты был действительно крут! Приходи почаще! Буду отдавать тебе неучей! Очень реально получилось! Пять баллов!

Мы обсудили тему, за которой я и зашел, пришли к согласию и договорились встретиться через неделю (ничего криминального, просто о возможности снять спортзал на пару вечеров для проведения матча по волейболу среди моих сотрудников)
А я ведь остался доволен оценкой, что ни говори...

Через неделю я вновь зашел к другу к нему в школу после окончания всех уроков.
Идя к нему по вестибюлю, вдруг встречаю бегущую навстречу стайку мальчишек, и того среди них, который просился обратно в секцию. Меня ему тогда еще «проверяющим» друг представил.
Встретились глазами.
Вот тут я натурально увидел, как веселый взгляд превращается в испуганный, как подкашиваются колени.
Парень буквально отпрянул в сторону от меня, как от чумного.
Прохожу мимо, кивнув улыбчиво.
- Драсстье, - в ответ почти шепотом.
- А кто это? – слышу вопросы его друзей
- Проверяющий, … ща к нашему пойдет… а тот ему все доложит… - в полголоса
- А че доложит то?
- Да про каждого… блин! Кого оставлять, кого слить… это же Комиссар! Наш ему все докладывает, а этот решает, - в пустом вестибюле мне отлично слышен их полушепот
- Мляя… А давай скажем, что это не мы курили. Пусть докажет!
- Ага! Сам доказывай! Говорил же, … - дальше не расслышал, но последнее уловил четко: - А если ебнуть?
Останавливаюсь и оборачиваюсь для разъяснений. Какое там! Едва я остановился, они убежали…
Разговора с ними не получилось, но другу за такие дела высказал.
Он поусмехался, но все же сознался в том, что провел типа воспитательную беседу с наиболее трудными подростками, в которой изобразил меня в виде ооочень важного чиновника от «Росспорта», следящего за работой физруков в городе – типа Комиссара.
Мне хотелось его убить или хотя бы ебнуть! Чем–нить тяжелым по голове…или просто придушить.
- Гад! Ты мной детей пугаешь! Какой я нахрен Комиссар?! Тем паче от спорта! Ты взгляни на меня! И что за должность такая?! Ты сам выдумал? Придушу!
- Не, не! Уже не поможет! – отмахиваясь от тянущихся к его шее моих рук, ржал мой бывший одноклашка, - теперь ты Комиссар! Эт точно! Даже если их построить и объявить…ха-ха, все равно Комиссаром останешься, пока они живы. Из них теперь это не выбить!
- Ну почему? почему именно Комиссар? Издеваешься???
- Ха-ха! А помнишь, кем ты был в Мальчише-Кибальчише? Так как тебя еще назвать? Ты же меня до сих пор Гадом называешь!

И я вспомнил.
Когда то давным-давно, будучи старшеклассниками, ставили в школе спектакль для маленьких по Гайдару. По его бессмертному «Мальчишу-Кибальчешу». Я был одним из режиссеров, отведя себе малюсенькую роль в самом начале и самом конце – роль умудренного жизнью Красного Комиссара, тяжело раненного в руку и в голову, (с перебинтованной рукой и головой).
Это сейчас смешно, а тогда все воспринималось на полном серьезе.
В спектакле я самым трагическим голосом и конечно не сразу соглашался послать в разведку самого маленького в отряде - Мальчиша, а в конце действия так же трагически, но стойко переносил его гибель, произнося знаменитое «Салют Мальчишу!».
Мальчишом был худенький паренек из третьих классов, - хулиган, просто оторва в жизни, но мы его тогда уболтали, пообещав снисхождение учителей, если он сыграет эту роль. Плохишом выбрали кругленького, пухленького тихоню из пятых классов – с ним было проще, гавкнешь на него, покажешь кулак, и он делает все как надо. Еще в спектакле был Главный Буржуин и его два помощника, причем один из них настоящий, буржуинский, а второй – предатель, бывший наш, хорошо знающий Мальчиша, этакий гад. Ну еще была массовка, но это уже не важно.
Так вот этот мой одноклашка играл в спектакле именно предателя, Гада. А во время репетиций, как это обычно бывает, все обращаются друг к другу через персонажей. Таким образом меня звали Комиссаром, а его Вторым Помощником. Однако, уже сработавшись, на площадке стали называть короче – Гадом.
Спектакль был сработан на славу!
При Генеральном прогоне для учителей нас похвалили, но все же внесли некие замечания
– не надо ТАК радоваться Буржуину, когда Мальчиша взяли в плен, и Плохишу, получая конфеты с печеньем, а Мальчишу не стоит при этом сглатывать, жадно разглядывая накрытый стол.
И еще уберите сцену расстрела, не надо такое показывать маленьким. Уведите Мальчиша за кулисы и уже там… Ну типа выстрелы…
***
Ребятня с первого по третий класс смотрела спектакль по настоящему, разинув рты.
Слух о спектакле разлетелся по школе в один день.
Успех был настолько крут, что в течение недели в коридорах школы мелкие играли в Мальчиша по спектаклю. Сам Мальчиш стал звездой школы, чем наслаждался безмерно.
***
Через неделю нас попросили повторить спектакль для всей школы, исключив мелких.
Собрали всех участников, похвалили еще раз и назначили дату. В вестибюле вывесили плакат о нас. Но была одна проблема – Плохиш наотрез отказывался играть еще раз.
Его несчастного загнобили в классе. Пришлось сразу нескольким из нас прийти в класс и провести разъяснительную работу, навешав десяток подзатыльников его одноклашкам, и взяв его под защиту. Потом еще с ним маленько поработали, и он согласился.
На спектакле «для взрослых» Мальчиш был расстрелян прямо на сцене. Мы ввернули это в действие, договорившись заранее, но никого из взрослых не предупредив.
Он стоял возле занавеса, лицом к публике, а два его конвоира по бокам сцены. И вот в момент залпа ружей, с другой стороны занавеса Мальчишу четко влупили доской по ногам на уровне коленей. Его ноги подкосились, и он упал настолько реалистично, что целый зал циничных подростков ахнул.
Другое дело, что никто не подумал что с ним делать дальше. По ходу действия трупа Мальчиша вроде как и не должно быть, но вот он лежит. И че делать?
Пендалем на сцену посылается Главный Буржуин с заданием убрать тело Мальчиша.
- Убрать тело, – командует он своим помощникам, титаническими усилиями стараясь не рассмеяться, - убрать это тело… - и согнувшись убегает за кулисы.
Те недоуменно на него смотрят, но все же въезжают в тему и наконец уносят за руки и за ноги дрыгающегося в беззвучном ржаче Мальчиша.
Далее была пауза наверно с минуту, когда мы уссывались за кулисами, зал ждал продолжения, а на сцене никого не было.
Представляете каких трудов мне стоило серьезно и трагически произносить в конце спектакля свои реплики «Салют Мальчишу!»?

К чему я это так подробно – да вспомнили вместе с физруком все в подробностях…
Уж не стал я душить его, ясное дело.
Теперь я Комиссар для него и его подопечных, хрен с ним.
Ну и ладно, лишь бы не ебнули в самом деле.

А матч по волейболу состоялся )

Жил у нас на окраине села Мужик. Здоровенный, за два метра ростом, килограмм 140 весом, бывший "Афганец", с женой и двумя сыновьями, набожные, с самым большим огородом в селе. Был у него сосед - Мутный тип, мелкий, щуплый, кило 40 весом, но тоже с семьёй. К Мутному постоянно приезжали какие-то друзья, родственники, устраивали за забором Мужика непонятно что, чем его очень раздражали. "Наркоманы или извращенцы, а скорее всего - и то и другое" - думал Мужик. Однажды привидился Мужику сон, словно наяву, как Мутный сотоварищи забрались к нему в погреб и давай глушить его самогон и закусывать соленьями. Не мог такого допустить бывший Афганец, созвал семью, озвучил план. Жена, которой Батюшка строго-настрого велел мужа почитать, так как он для неё - длань Господня на земле, ушла молиться. Старший сын - бывший десантник с контузией, отправился на чердак проверять привезенный батей пулемет. Младший наотрез отказался от отцовского плана, потому что хотел уехать в город и поступить в университет, за что был порот армейским ремнем и закрыт в погребе.
С наступлением темноты Мужик, сломав забор и разбив окно, пристрелил из охотничьего ружья Мутного, жену с детьми выгнал на улицу, а сам стал переносить забор соседа, чтобы свой огород побольше сделать.
Дом Мутного как-то сам собой загорелся. С района понаехали менты, прокуроры, ФСБ. У пожарных не оказалось бензина и они не приехали. Мужик со старшим сыном отстреливались с чердака...
Потом все умерли, а вся деревня сгорела.

Просто так 1.
О формализме.
Еду вчера верхом, по одному из своих обычных маршрутов. В одном месте пересекаю Тропу здоровья. Вдруг слышу детский голосок Дяденька, а вам известно, что в этом месте, ездить на лошади запрещается Оглянулся и увидел девчонку 7-8 лет. Посылать дитятко, показалось мне невежливым. Заинтригованный, я спешился и спросил Отчево же милая, ты так в этом уверена
В ответ на мои слова, сознательный ребёнок, указал мне на приколоченный к сосне аншлаг. Там были указаны правила нахождения граждан в лесу, в частности на этой тропе. В числе прочего, было указано на запрет передвижения на лошади. Вступать в дискуссии, с малолетним буквоедом я не стал и дождался отставших родителей.
Вежливо спросив у них А какого собственно ......., ваше чадо решает за меня, как дальше жить..
Молодой отец извинился, после того, как перестал смеяться. И пояснил следующее. Они сами не понимают, как у них смог вырасти в семье, такой махровый формалист.
Он бывший панк (хотя бывших не бывает), жена бывшая металлюга. Дедушки и бабушки-адекватные и свободные люди. Что случилось с мироощущением зайки, они сами не понимают. Но от фактов не отмахнёшся, что выросло, то выросло.
Мы расстались и я поехал своей дорогой. Оглянувшись, я увидел полный осуждения и негодования взгляд, будущего бюрократа. В нём явно читалось сожаление, что на лошади нет госномеров и поэтому она не сможет сообщить о моём нарушении,куда следует.
Владимир.
01.01.2022.

Мой товарищ детства Юра с юности баловался сочинением стишков и был охоч до противоположного пола. В зрелом возрасте превратился в могучего любвеобильного орла. С гордо поднятым высокоточным припасом носился он, высматривая, где плохо (а лучше хорошо!) лежит горная орлица или равнинная соколиха. Впрочем, на его извилистом копулятивном пути встречались не только хищные самки, но вполне мирные ласточки, голубушки, пигалицы, а с возрастом обыкновенные куры. Однако если отвлечься от орнитологии и сказать прямо, то стал Юра самым заурядным многоженцем. В какой-то момент жен было одновременно четыре. Одна официальная, вторая гражданская, третья по любви, четвертая по расчету. Все они были не похожи одна на другую, но все как одна знали наизусть многие мужнины стишки.
Но время не стоит на месте, все течет, все… Карьеру сексуального флибустьера Юрий когда-то начинал с того, что преследовал жертву сам. При достижении финансового и мужского расцвета, он заметил, как бывшая добыча сама принялась охотиться на него. Ну, а фенита случилась совершенно грустная: «курочки», распознав в бывшем орле совсем не орла, а петушка с потертыми шпорами и поникшим гребнем, стали врассыпную кидаться от него куда глаза глядят.
А куда глядят глаза у курицы? Известно куда. В сторону корма, курятника и молодых петушков. В общем когда Юрий окончательно превратился в юрка, то обнаружил себя без денег, здоровья, недвижимости и гарема.
В заложниках у самой старой, глупой и богатой курицы.
Сама наседка обитала в шикарном особняке, доставшемся ей от трех сбежавших куда глаза глядят муженьков. Бывшие вторые половинки, вкусив всех прелестей семейного счастья с тупой и вздорной бабенцией, предпочитали, откупившись кто чем может, валить назад в холостяцкие пампасы.
Кроме того, в распоряжении кудахталки имелось приличное количество курятников сдаваемых в аренду. Иными словами, курица могла спокойно жить на широкую ногу, а заодно лелеять нашего Юрка. Но не тут-то было! Куриные мозги не могли смириться с вопиющим безденежьем «мужчины, который рядом». Тем более, что курица из глупости и жадности, вместо того чтобы жить на проценты, пить вечерами на веранде чай и слушать Юрины стишки, бесконечно впадала в разные финансовые авантюры, вроде игры на бирже и приобретения «выгодных бизнес-портфолио»». И постоянно оставалась в пролете и убытке. Доходило до того, что уже судебные приставы порой шли по следу, принюхиваясь к счетам и виллам, но ей удавалось переложиться, перезанять и т.п. Короче говоря, Юрку в обмен на проживание и кое-какие утехи предложили заниматься на объектах недвижимости тем, чем обычно занимаются копатели траншей для септиков и скотомогильников. Вознаграждение, повторюсь, подразумевало исключительно проживание с «утехами», не более того. Юрок, в один не прекрасный день осознав, что собственных сбережений уже не хватает не только на виагру, но и пропитание, стал мелко подъедаться из хозяйского холодильничка.
Куры, конечно, обладают невысоким интеллектом, зато видят микроскопическое зернышко. Юрок был молниеносно изобличен и проинформирован о недопустимости таскания сервелата и потребления итальянского сухонького (которое он также слегка подсасывал, пытаясь им хоть как-то заместить спасительную виагру). В целях дальнейшего недопущения мышиных налетов на закрома, в кухне было установлено видеонаблюдение, а на холодильник навешен замок. О факте чего Юрок поделился со мной, прислав фотку с саркастической подписью «Надежный заслон на пути к лишнему весу!». После чего надолго исчез с радаров. Оставленная им пассия начала писать мне (этот болван зачем-то дал ей мой номер) Объясните, мол, что случилось. Пару раз я эти просьбы проигнорировал, но потом все же откликнулся:
«Гражданка Курица! (Шучу. Разумеется, обратился просто по имени :)
Очно мы не знакомы. Юрий мне о Вас ничего не рассказывал. А приятелей и подруг у него, простите за грубость, как за баней говна. Т.е. я понятия не имею кто Вы такая. Мало ли кому Вы передадите сведения о нем? Ведь у него случались весьма подозрительные связи! Например, одно время он якшался с какой-то асоциальной мымрой. Скорее всего алкоголичкой. Нищенкой. Которая, очевидно, живет в коммуналке или хостеле и нуждается настолько, что запирает холодильник от собутыльников и соседей. Не верите? Вот, смотрите прикрепленный файл - Юрий мне присылал фотку. А ведь от нищеты до грязи – один шаг. У нее наверняка водятся вши!.. Нет-нет! Его координаты я не стану передавать никому! Тем более что с некоторых пор он стал состоятельным человеком. Насколько мне известно, года два тому назад ему от двоюродного бездетного дяди осталась сеть мясокомбинатов и отелей в Аргентине. Жену, правда, он мечтал найти здесь, перебирал, так сказать, варианты, выдавая себя за бедного романтика, но, судя по всему, ничего путного не нашел. Прощайте и прошу не беспокоить впредь»

А что Юрок? Нормально. Объявился, доложился. Нашел, кажется то, что надо. Они одногодки. Она – главбух крепкого агрохозяйства. Он работает там же – реализует оптом курочек. Вечерами они пьют на веранде чай, он читает ей вслух свои стишки.