Ну вот какой идиот может звонить в дверь в 8 утра субботы? Ответ на этот вопрос я знал буквально со школы. Это мог быть только один человек, я его называл ласково и нежно Рельса. Не ну конечно у него было имя, но оно было еще более припизженное чем кличка Рельса, его звали Родион. Ну вот как можно было полного еблана по жизни еще и назвать Родион! Так вот, Рельса, я ему дал такую кличку, потому что ничего более подходящего на ум не приходило смотря на эту ошибку природы.
Длинный, какой-то посередине переломанный, худой, руки блядь ниже колен, 48 размер ноги. Блядь у него такие стопы, что он сука без подготовки может побить мировой рекорд по плаванию в ластах.
И всю эту природную вакханалию завершал отросток, который в народе принято называть голова. Это в народе голова, а у этого еблана был какой-то смятый мотоциклетный шлем, по бокам которого росли ухи (я не ошибся, это блядь в натуре были ухи). Когда на улице поднимался небольшой ветерок, то парусность Родика из-за ушей возрастала настолько, что он мог вывести под силой ветра на околоземную орбиту вагон угля. Если Родика прикопать где-нибудь по колено на сквознячке и к ушам привинтить какую-нибудь хрень, которая могла бы преобразовывать колебания в электрический ток, то Родик мог бы обеспечивать какой-нить Люксембург светом вечно. И это не все, у Родика был рот. Это вообще пиздец.
Во-первых, он им говорил, а так как у него в голове вместо мозга была смесь киселя, эпоксидной смолы и керамзита, то лучше бы Родик молчал. Но и это не все, у Родика рот был таких размеров, что лично я никогда не понимал, нахуя он кусает яблоки апельсины там разные. По моим прикидкам, он мог их жрать целиком, тупо складывая в рот. А теперь главное, всю эту ебучую картину завершал, я даже не знаю как это назвать, но скорее всего наш Боженька при создании Родика или накурился или создавал он его бухой в соплю. Потому что не мог он по трезвому создать такое. Глаза. Первое, мне всегда казалось, что они у него немного разного размера. Но и это не главное. Родика глаза жили своей неподвластной ему жизнью. Причем каждый глаз имел свою личную жизнь, не похожую на личную жизнь другого глаза. Мне вообще казалось, что Родик наглухо не управляет своими глазами. Мне всегда было неловко, когда Рельса смотрел на меня в упор. Создавалось впечатление, что один глаз смотрит на тебя, а второй глаз пытается смотреть тоже на тебя, но только со спины. Еще Родик умел глаза закатывать:
- Глянь, как я умею, типа могу напугать, - говорил он и типа хуяк и нет зрачков.
- Рельса, понимаешь, тебе не надо закатывать глаза, чтобы кого-то напугать. Ты просто с обычным лицом выйди резко из-за угла на встречу какой-нибудь девушке - и все, пиздец в виде долгоиграющей комы ей обеспечен. А когда она придет в себя, говорить она еще долго не сможет, будет безудержно сраться и ссаться, при этом читать отче наш. И скорей всего она больше никогда не захочет рожать детей, пребывая в шоке от того, что на свет может родиться ребенок отдаленно похожий на тебя.
Но я его любил, друг он был замечательный.
- Блядь Рельса, восемь сука утра, какого хуя? – я открыл дверь.
- Здарова, гы гы я знал что ты обрадуешься, я воды попью, - сказало это чудовище и ломанулось на кухню.
- Вот только попробуй мне сказать, что приперся ко мне чтобы попить воды.
- А как ты догадался?
- Ты сука труп, - сказал я заходя на кухню.
Когда я видел как Родя пьет воду, мне всегда казалось что у него где-то спрятана грелка и шланг и он тупо ворует у меня воду. Ну не могло в него столько входить кубометров воды, но как ни странно входило.
Я закурил.
Родя допил седьмой литр воды и сел напротив. Одним глазом уставился на меня, а другим шарился по кухне в поисках чего-то пожрать.
- Говори чего приперся, и я тебе предупреждаю, выкину тебя с балкона если ты с какой-нибудь херней пришел.
- Сань, есть тема! - загадочно заулыбался Родик. В прошлый раз когда Рельса так улыбался рассказывая свою тему, нам на двоих выбили штук пять зубов и ребер поломали с десяток.
- Тут такая тема, - Родик задумался и уставился в потолок обеими глазами, что бывает крайне редко. Это была еще одна особенность его организма, он мог тупо залипнуть на полушаге и уставиться в одну точку.
- В общем, смотри, у моего знакомого есть ларек, он там всякой херней торгует. Бизнес у него еле прет, он подумывает сменить товар. Я с ним перетер, он типа согласен. Короче, я знаю место, там одни барыги складывают на время контрабанду, а потом ею потихоньку приторговывают. Так вот, там даже дверь не надо ломать, старый такой ларек из фанеры, там доски отходят, зашли взяли набили контрабандой сумки и отдали моему ларечнику. И нам копеечка капнет и ларечнику жизнь облегчим. Ну ты как?
- Криминал блядь, - выдал я.
- Какой нахер криминал, это же контрабанда, никто даже не пикнет.
Я задумался. А ведь и правда. Не будут же барыги нестись в мусарню с криками помогите у нас контрабанду въебали.
- Ладно, а чо за контрабанда? - спросил я.
- Хуи, - довольно ответил Родик, при этом улыбнулся всем еблетом.
- Какие хуи?
- Ну как какие хуи, - переспросил этот идиот, - резиновые хуи, ну еще и пёзды.
Я четко, ощутил что из моего открытого рта слюни начали обильно капать на колени.
Родик сиял, у него было такое лицо, как будто он только что наизусть рассказал и доказал правило Буравчика.
- Какие еще и пёзды? - я вытер слюни.
- Ну чо какие, тоже резиновые пезды.
- Ты блядь сам с балкона прыгнешь или тебе помочь? – я начал подниматься со стула.
- Да погоди ты, я тебе зуб даю, ларечник согласен свой бизнес переделать, согласен сексшоп открыть, это сейчас модно.
Я присел на табуретку.
- Рельса, ты вообще что ли ебнулся, ты хочешь чтобы мы пошли и въебали по две сумки контрабандных хуев?
- А чего только хуев, еще и пезд прихватим, мужики тоже ведь страдают от одиночества. Я бы и себе взял.
- Конечно ты бы себе взял, ведь ни одна телка не въебет столько водки чтобы ей захотелось без вреда для сознания поебстись с тобой.
- Блядь, ты идиот, - констатировал я.
Я никак не мог соединить всю эту херню у себя в голове. Въебать у барыг контрабандные хуи и пёзды.
Но реалии были жесткие, на дворе 91 год, каждый крутится как может. Так что я прикинул хуй к носу, не ну а чего, ведь хуи и пезды это такой же товар как джинсы и кепки, только слегка специфичный. Мне кажется слово «слегка» тут неуместно.
Я заржал.
- Э ну ты чиво? – недоуменно спросил Рельса.
- Родя, я вот представил себе, прикинь нас мусора заметут с хуями и пездами ыыыы, чо они в протоколах будут писать.
Родя дико заржал.
- Бля, потом на тюрьме спросят, за что пацаны вас замели?
- А мы такие, та хуев тачку пизданули, - Родя ржал как голодный конь при виде овса.

Наступил вечер нашей операции. Я ее в голове так и назвал, операция «пизда».
За базаром завернули в подворотню.
- Вот он, - тихо прошептал Рельса.
Старый обшарпанный ларек одиноко стоял между какими-то гаражами.
Родя подошел и руками отогнул фанеру и протиснулся вглубь ларька.
- Давай я подержу.
Мы включили фонарики, на полу стояли коробки.
- Давай по бырому - и Рельса начал распаковывать сумки.
Каких только хуев там не было, и маленькие и большие и белые и розовые и с проводами и какие-то усатые, короче царство резиновых хуев. Мы набили три сумки хуев и пезд и уже собрались уходить, как Рельса откуда-то достал нечто.
- Глянь, - я обернулся и охренел.
Вы представляете себе визуально Родика в свете фонаря, а теперь представьте себе это существо наперевес с метровым хуем черного цвета, я так не ржал никогда в жизни. Это пиздец. Реально хуевый Франкенштейн.
- Бля, - у меня слезы катились из глаз, - давай валить отсюда.
- Я его себе заберу ыыыы, - Рельса бережно положил черного великана в одну из сумок.
Мы удачно выбрались из ларька и двинулись к дому. Идем себе покуривая и несем три сумки хуев и еще и пару пезд в придачу.
- И куда это мы направляемся в три часа ночи?
Дорогу нам преградили три каких-то подростковых имбицила. И судя по их виду, они явно не будут спрашивать у нас где библиотека.
- Парни, нам не нужны неприятности, мы мирно идем домой, чего и вам желаем, - пробубнил Рельса, пытаясь пройти между ними.
- Ты дядя не спеши торопиться, еще успеешь, - сказал гопник в кепке.
Сделаю маленькое отступление, при всей своей внешней несуразности Рельса лет семь занимался боксом, а до бокса посещал тайную школу карате года три. Я неоднократно видел его в деле, это было нечто. Рельса обладал чудовищным ударом. Он однажды на спор кулаком проломил стенку товарного вагона. И как сам говорил Родик, для меня не главное куда-то именно попасть, для меня главное просто попасть по человеку, на жопу по любому сядет, и это было правдой. И поэтому я даже не собирался вмешиваться, поставил сумки и подкурил сигарету. Таких гопников Рельса мог пучками отправлять в травматологию, а тут всего лишь три идиота.
- Парни, у меня сегодня был весьма трудный день, я очень хочу спатаньки, давайте разойдемся с миром.
- Конечно разойдемся с миром, потому что без мира будет море крови и боли, - сказал гопник и достал из кармана нож.
- Ой, - крякнул Рельса, глядя на ножик.
- Вот тебе и ой, - дрищ в кепке сплюнул сквозь зубы.
Я ждал начала этого родео буквально с секунды на секунду, но Рельса чего-то тянул время и тут он улыбнулся и выдал:
- Парни, а давайте мы вам откупного дадим, и вы нас отпустите, - выдал улыбаясь Рельса.
А вот это было неожиданно, подумал я, и зная какие мысли могут быть у Родика в голове, это не предвещало для гопников ничего хорошего.
- И чем ты откупаться собрался, олень? – спросил самый крупный гопарь.
Родик поставил сумки на асфальт, и улыбаясь полез в одну из них.
Когда он выпрямился, даже я, подготовленный морально человек с очень устойчивой психикой, слегка охуел. В свете фонаря стоял в боевой позе богомола Рельса с черным метровым хуем в руках. Я практически уверен, что визуальный эффект будет до конца жизни преследовать этих гопников в ночных кошмарах. Ночь. Свет фонаря. Рельса с идиотической ухмылкой наперевес с боевым хуем в руках. Если бы монахам какого-нибудь ШаоЛиня показать эту картину, они бы вместе со всеми настоятелями отрастили волосы, начали бы бухать, курить неистово дурь и играть панкрок. Потому что эта картина изменила бы их понимание и всю их философию.
Первый гопник сел на жопу, получив со всей дури хуем по голове. Мало того, пока он летел в свободном парении навстречу асфальту, Рельса умудрился еще дважды уебать его хуем в полете.
Тот, что был с ножом, тупо выронил нож, его рот открылся и он просто ждал своей участи, понимая, что выбор не велик.
Либо он начнет убегать и есть шанс, что этот боевой жираф с хуем его догонит и этим же хуем и выебет. Либо принять смерть тут на месте, сохранив неприкосновенность жопы. Он сделал правильный выбор. Он лег на асфальт тихо и без кипиша, получив прямой в голову. И мне даже показалось, что он лежал, смотрел в ночное небо, иногда выплевывая зубы на подбородок и улыбался. Я так понимаю, улыбался он от радости, что лег как мужик от кулака, а не как некоторые от боевого хуя.
Безумно вращая глазами и перекладывая хуй с одной руки в другую, Рельса повернулся к последнему гопнику.
- Ну что, поебемся, или…? – грозно спросил Рельса и начал надвигаться на гопника.
Мне почему-то кажется, что гопарь к тому моменту выссался и высрался по полной программе, он понимал, что приговор будет однозначно, осталось дело за выбором. Я думаю, он потерял рассудок окончательно, потому что выдал фразу:
- Мне лучше «или», - и показал на того гопника, который получил кулаком в голову, - только не хуем - чуть не плача сказал гопник.
Мы с Рельсой заржали на всю улицу
- Ладно, сжалюсь над тобой, свободен, - сказал Родя и нежно ткнул гопника хуем в еблет. От неожиданности гопник как-то странно пискнул и осел на асфальт в позу саженца вишни. Родик наклонился и помахал рукой у того перед глазами.
- Видимо окуклился, - констатировал Рельса, - но думаю скоро оклемается, и будет жить долго и счастливо.
- Не знаю как долго, но счастлив, после всего того что увидел тут, он уже точно не будет.
Мы шли домой, курили и не переставали ржать, представляя как охуеют врачи, если к ним обратится кто-нибудь из них и расскажет, что встретился с асфальтом, получив хуем по лицу.
Рельса в своей фантазии на эту тему пошел намного дальше, он ответственно заявил:
- Я в принципе должен попасть в книгу рекордов Гиннеса. Ведь походу никто еще в мире не отбивался от гопарей резиновым хуем, да так успешно, что положил всех на отдых на землю.
А потом подумал и добавил:
- Хорошо, что так. Как говорится – Лучше в гипсе и в кроватке, чем в граните и в оградке. Я бы мог и до смерти покалечить, если бы не сдержанно хуем махал.
Я заржал.
Товар мы сдали ларечнику, денег мы так и не получили, хер кому тогда были нужны эти хуи, прогорел он к, а нам его жалко стало.
Зато Рельса обзавелся прекрасной молчаливой пиздой, которая всегда была под рукой.

Как вы думаете, когда есть знакомый травматолог и ты с ним текилу с виски мешаешь ему доверять стоит? В профессиональном плане? Мне вот средним пальцем на правой руке очень на клавиши давить удобно, потому что последняя фаланга не разгибается. Со знакомым травматологом организовали напополам. Я сухожилие порвал по пьяной лавочке, а он таким же делом пришил на место. Стальная спица двадцать дней палец прямым держала, а как только вытащили железку, стало видно, что чегото там неправильно срослось.

- Давай, - говорит травматолог, - разрежем и перепришьем.

- Ну тя, - отвечаю, - к австралийским динго. Не девушка, чай. Так доживу, с кривым пальцем. Вот за водкой сейчас сбегаю и доживу.

- Не надо за водкой бегать с виски доживать будем, у меня пара литров от благодарных пациентов осталась.

- Судя по моему пальцу, доктор, от твоих благодарных пациентов тебе только венок полагается. С ленточкой. А если виски - то отравленное.

- А ты не хочешь, не пей, - травматологи они спокойные как удавы после еды, - хотя медсестру позвать не мешает, чтоб попробовала.

Позвали медсестру. Огурчики с помидорчиками порезать, сало покромсать и стол украсить. Какая пьянка без женщин, если они все равно рядом? Разлили по стаканам, выпили по полной, как положено. Занюхали. Тут травматолог спрашивает:

- Как ты думаешь, когда есть знакомый травматолог и ты с ним текилу с виски мешаешь ему доверять стоит?

- Не-а, - я посмотрел на свой кривой палец и кинул в рот кусок сала, - не стоит. Хотя по второй налить можно и доверить, я думаю.

- Ерничаешь все? - травматолог ухмыльнулся, - ну, ну. Палец твой - фигня, Палец мы починим. А я год назад как раз в это время руку сломал. Поехал к вам в Москву квалификацию повышать в известную клинику. Повысил. Провожали три таких же как я травматолога. У них в ординаторской стол накрыли ближе к ночи. Текила с виски как раз. Хорошо посидели. Я пошел на лестницу воздухом подышать, подскользнулся на луже, уборщица там полы помыла, и на правую руку упал. Упал неудачно, но в удачном месте. Сделали рентген, определили перелом и в операционную сразу. Вместо наркоза мне еще грамм триста виски дали.

Очнулся в гостинице. На руке гипс на тумбочке снимок. Все остальное как в тумане. Но помню, что в аэропорт надо - самолет скоро, а еще чувствую, что я все это уже где-то видел. Тыркнулся: часов нет, я их на правой руке ношу, ты знаешь, хуже всего - кольца обручального нет. Жена вообще убьет. И ведь не помню ничего, что обидно. Подумал, что домой прилечу, в магазин заеду, куплю чего-нибудь похожее, вещи в сумку покидал и в аэропорт. Успел, зарегистрировался и на досмотр. Сунулся через рамку - пищит. Все карманы обшарил, ничего нету, а все равно пищит. Проверили ручным металлоискателем. Пищит в гипсе. Смотрят подозрительно. Не только смотрят. Милиционеров позвали и в большую рентген-кабину повели вместе с вещами. Знаешь, там у вас такие поставили?

Нашли чего пищало. Кольцо мое обручальное и часы. В гипсе. Часы тикают, а менты ржут: вчера только "Бриллиантовую руку" повторяли по телевизору, - сегодня уже контрабандисты пошли. Улетел я только на следующий день. Приехали коллеги выручать, связи подняли, в общем, отпустили без последствий. Я было этим троим претензии сначала: какого мол? А они: так ты сам просил. Мужики, твердил, что хотите делайте только кольцо с часами не потеряйте, жена убьет. Ну мы и прибинтовали, чтоб не потерялось. И лыбятся, - Травматолог, закончил рассказ и сам улыбнулся.

- А я вспомнил потом, - сказал он набулькивая всем по третьей, - когда пили тогда в ординаторской, телевизор работал и "Бриллиантовую руку" показывали. Так что мне на них обижаться нечего. А мы сейчас допьем и пойдем твой палец ремонтировать...

Так вот как вы думаете, когда есть знакомый травматолог и ты с ним текилу с виски мешаешь ему доверять стоит? Я думаю можно. Особенно, если весь вопрос в том, чтоб налить по второй.

Как Михалыч пить бросил

В одном южном городе жил на окраине электрик Михалыч. Его дом, деревенского типа, с одной стороны примыкал к лесу.
Пил Михалыч исключительно на природе и в единении с ней. Дома или в компании бухать он не мог от слова вообще.
Зато слившись с природой Михалыч поглощал до пары бутылок за раз, погружаясь в размышлении о единстве человека и природы и роли его, Михалыча, в этом процессе.

В один прекрасный осенний день, Михалыч как обычно сидел после работы на любимом пенечке, и приняв уже целую бутылку, находился в самом что ни на есть прекрасном расположении духа. Его мысли были высоко над головой- там, где заканчивались верхушки деревьев и начиналось голубое небо, особенно чистое в тот памятный день. Но вдруг Михалыч услышал то, чего в этой идиллии быть не должно - он услышал ГОЛОСА. Голоса были разные, слышал он их отчетливо и оттого на душе Михалыча стало неспокойно. Дело в том, что судя по услышанному, владельцам голосов было холодно, и они были этим фактом просто очень сильно недовольны, что выражалось в весьма витиеватых и далеких от языка классиков отечественной литературы выражениях.

Михалыч, недолго думая, решил прояснить вопрос. Запасшись второй бутылкой водки, он двинулся через лес на звуки голосов, которые по мере его продвижения становились все более отчетливыми. Сквозь деревья уже стали проглядываться силуэту, как вдруг Михалыч встал как вкопанный. Перед ним, на полянке, росло одинокое старое дерево. Вокруг которого, неистово вереща матом о холоде и кляня всех кого только можно заплетающимися языками, хороводом, взявшись за руки, бегали четыре голых парня.

В этот момент Михалыч понял, что конец близок. Ибо белая горячка показала ему свое коварство крайне однозначным поводом. Нет, он конечно видел в своей жизни извращенцев, но случаев группового помешательства он не помнил.
А ничем иным поведение молодых людей, нагими водящих хоровод этим прохладным осенним вечером, он объяснить не мог.

Михалыч сел на землю, отложил бутылку водки, и стал ждать. Картинка, стоявшая перед ним не менялась. В результате, через некоторое время, он принял решение изучить мираж поближе. Ибо искренне понимал, что пить ему придется бросить.

Но при выходе Михалыча из леса мираж вдруг изменился в своем виде - парни прекратили бегать, и продолжая пританцовывать на месте и держаться за руки, стали подзывать его к себе, прося о помощи.

Михалыч был не молод. И о гомосеках он не просто слышал- а к своему стыду - пару раз видел. Поэтому продвигался он медленно и осторожно, на всякий случай держа в руке бутылку водки на случай покушений по части своей дряблой задницы.

Парни же, увидев в его руках бутылку, неистово возжелали её содержимое. При этом пара ближайших даже упала на колени, увлекая за собой 2 оставшихся. Михалыч остановился в паре метрах от группы.

Горячка была коварна. Он это знал. Но есть вещи, которые даже ей он приписать не мог.

В осеннем лесу перед ним стояли на коленях 4 взявшихся за руки извращенца- гомосека, истово стучавших зубами и страстно жаждали его, Михалычевой, водки.

Поразмыслив, Михалыч принял единственно казавшееся ему верным решение - он открыл бутылку и стараясь держаться на максимально далеком расстоянии, передал её ближайшему из парней. К бутылке потянулось двое.

Перекочевав к извращенцам, водка быстро пошла по кругу и через 30 секунд от бутылки ничего не осталось.

В результате этого речь находившихся перед Михалычем людей стала намного более внятной, а движения - осмысленными.

Как результат, двое передних подняли руки перед собой, и явив на пристальный взор Михалыча скрепленные в вечных неразлучный союз милицейскими наручниками руки, коротко спросили- Кусачки или ножовка есть?

Михалыч быстро протрезвел. Вернувшись к реальности, он понял, что по его, Михалыча вине, он уже полчаса держит на холоде несчастных замерзающих пацанов, которые бегают вокруг дуба, что бы банально не замерзнуть.

Путь до дома и обратно занял у него не более 10 минут.

Освободив парней, он услышал короткую, но очень честную и поучительную историю.

Парни выпили и поехали кататься на машине. Подрезали, подставлялись и вели себя на дороге как полные му.аки.

Венцом их развлечения был наезд на торговавшую у дороги яблоками пожилую женщину, при котором её товар рассыпался по трассе, а она сама еле успел отскочить в сторону.

После чего через 20 минут их подрезало на дороге 2 джипа, из которых вылезли ребята в масках и камуфляже.

Бить их не стали- просто молча отвезли в лес, раздели и скрепив наручниками в хоровод оставили.

Дальнейшее вы уже знаете.

В конце 90-х случилась у меня командировка в Москву. Жена, снаряжая в путь, велела надеть старые ботинки-"растоптыши", чтобы в столице (там дешевле, да и выбор лучше) прикупить новые туфли, а эти выкинуть.
Так и сделал сразу по приезду - купил, надел, старые аккуратно в мусорку пристроил. Отбегал по командировочным делам и вечером, уже в купе поезда, разглядывал свежий, кровавый мозоль на пятке правой ноги. С поезда кое-как доковылял до дому, а утром, надевая на работу новенькие туфли, проложил под носок на мозоль гигиеническую прокладку, которую стащил у жены из пачки.
На работе в тот день проводили ревизию на складе и мне сразу же пришлось подключиться в учетный процесс. Дошли до верхних полок стеллажей, я залез по полкам под самый потолок (около 3,5 метров) и тут стеллаж стал заваливаться, чтобы вернуть стеллаж обратно к стене, я прыгаю от него спиной вперед и лечу на пол, где лежат уже учтенные коробки, правой ногой попадаю на одну из них, ударяю и подворачиваю ступню. Боль ужасная, звездочки в глазах, на ногу ступить не могу - стопа тут же распухла и посинела.
В сопровождении друга направляюсь в травматологию, благо она недалеко. Врач глянул рентген и отпустил - все нормально, перелома нет. Хромаю до остановки и сажусь с другом в автобус ехать домой, только другу автобус прямо идет, а мне нужно с пересадкой. Перед выходом из автобуса говорю другу, мол сам доеду, не провожай. Вышел и присел на лавочку на остановке, сижу жду свой маршрут. А через несколько минут мне стало плохо, ноги и руки свели судороги, а язык стал деревянный и в горло запал. Думаю всё - столбняк, думаю как мало пожил, почему так рано и т.п. Завалился на бок, ноги-руки скрутило, лежу, ничего ни сделать, ни сказать не могу, подыхаю, а народ на остановке от меня шарахается - у "нарика" ломка, ну от него подальше.
К остановке подходят две женщины в форме (форма не милицейская и не военная, может стюардессы) видят меня и спрашивают народ - что с ним? Народ в один голос кричит - наркоман. Одна рассуждает - не похож на наркомана, одет нормально, часы на руке, взгляд трезвый. Подошли ко мне, спрашивают - Вам нехорошо? Киваю - да, мол, нехорошо. Берут меня за руки, чувствуют судороги и все понимают, одна выбегает на дорогу и останавливает легковушку, потом обе тащат меня волоком в машину и командуют водителю - в больницу! Больница рядом, втроем доносят меня до регистратуры, укладывают на скамеечку, девчонкам на регистратуре говорят, что человеку плохо и уходят. Больница оказалась детской поликлиникой. Девочки с регистратуры подходят ко мне, стоят, смотрят и не знают что делать. Наглядевшись на меня одна девочка пошла вызывать скорую, вторая кого-то звать. "Кто-то" оказался большим и добрым дядькой-врачом (добротой аж веяло, без шуток и сарказма). Посадил меня, осмотрел, ощупал, по-доброму так спрашивает - что случилось? Показываю, что говорить не могу.
- Алкоголь употребляли?
Головой мотаю - нет.
- Наркотические средства употребляли?
- Нет.
- Травмы получали?
- Да.
- Голова?
- Нет.
- Грудь? (Живот? Спина? Руки? Ноги? Левая? Ага, правая.).
- Аллергия на что-то там есть?
- Не знаю.
- Девочки, сделайте ему кубик чего-то.
Принесли шприц, врач с трудом разогнул мне руку, сделали укол. И тут меня отпустило, ноги и руки обмякли, язык стал немного ворочаться, как после анестезии у стоматолога. Врач ещё меня поспрашивал, а как приехала скорая, что-то скорым сказал и ушел. Врач со скорой меня осмотрел, спросил полис, а полис дома. Говорит, поехали домой, нам без полиса тебя отпускать нельзя.
Приехали на скорой домой. Жена в ступоре от сопровождения - водитель и санитар ведут меня под мышки и следом врач с чемоданом. Положили меня на диван прямо в обуви, врач сделал "горячий" укол (аж язык жгло) и стал вопросы задавать от "что случилось" до "правой ноги", решил осмотреть ногу, еле стянул туфлю с распухшей ступни, снимает носок, и тут от пятки отлипает прокладка, с кровавым от мозоли пятном, и падает на пол. Врач недоуменно смотрит на прокладку (откуда она упала он не понял), брезгливо берет её за краешек и протягивает жене: "Заберите Ваши вещи". Жена круглыми глазами смотрит и почти кричит: "Это не моё!". Врач глазами показывает на нас мужиков и говорит жене: "Мы такое не носим". Тут я говорю: "Это моё". Жена и скорые переглянулись, на их лицах не то чтобы недоумение, а легкое ох;ев#ние ("Ревизор" немая сцена)
Чуть позже, конечно, я всё объяснил, но выражение лиц врачей и жены до сих пор забыть не могу.

Не смог пройти мимо темы про театр и исторических персонажей, которая вчера была в одной из историй.
У моего отца был хороший друг, который трудился заместителем директора нашего областного драматического театра и часто подгонял ему различные разовые работы по ремонту декораций, сцены, зрительного зала и т.д. Мой папочка обладал рядом весьма выдающихся и редких достоинств, и я о них обязательно в дальнейшем еще расскажу (еще и не поверите мне), но не в этой истории. Так вот, поскольку трудолюбие ко всем отцовским достоинствам как раз не относилось (ничего путного руками он делать не любил, да по-моему и не умел, во всяком случае других инструментов, кроме граненого стакана, я у него в руках никогда не видел), а театр в лице его друга платил щедро, отец просто находил в качестве непосредственных исполнителей на эти работы своих более рукастых друзей, а халявные театральные деньги они дружно и весело пропивали все вместе.
Один из отцовских друзей, как раз такой работяга - мастер на все руки, рассказывал (дальше от его имени, и постараюсь передать суть настолько точно, насколько запомнил):

-Твой батя как-то назначил мне встречу в театре. Сказал, подходи после работы, нужно будет парой гвоздей сколотить старинный стол для какого-то спектакля, и под это дело администрация театра подписала с ним трудовое соглашение на реставрацию исторически ценного предмета декорации аж на сто пятьдесят рублей (на заводе за эти деньги в 70-е годы надо было работать не меньше месяца). Какой стол, какой спектакль, я естественно знать не знал, да и вообще, не помню когда в театр ходил, может только в далеком детстве на Красную Шапочку. Захожу я в театр через служебный вход, спрашиваю, где мне его найти (а моего отца в то время в театре все сотрудники знали как родного, так он всем глаза намозолил, некоторые даже думали, что он занимает какую-то официальную должность, и называли по имени-отчеству), ну меня и направили в гримерку к артисту К., вроде он там должен быть. Стучу в дверь гримерки и слышу изнутри картавый голосок: "входите, товаГищ, двеГи пГедседателя совнаГкома всегда откГыты для пГолетаГиев всех стГан!" (или какая-то подобная чушь). Открываю дверь и вижу такую картину: стоит твой батя с полным вина стаканом в руке, напротив него стоит натуральный живой Ленин (в те времена народ еще не был перекормлен двойниками исторических персонажей в каждом городском парке, и такая сцена для простого заводского мужика была реально шокирующей). В одной руке у Владимира Ильча тоже стакан с вином, другой рукой он оттягивает подтяжки под пиджаком, а между ними двумя на столе стоит початая бутылка портвейна "три семерки". Вождь мирового пролетариата, увидев меня, чисто ленинским жестом пригласил меня к столу (как я понял из его слов, о похожести жеста на жест настоящего хрестоматийного вождя он судил по фильмам о революции, которых к тем временам напекли, как пирожков, где ж он мог еще Ленина увидеть). Я, конечно, отдавал себе отчет в том, что нахожусь в театре, то есть в какой-то мере в мире чудес, и что тут и не такое можно увидеть, но все равно некоторое время был в шоке, настолько вся эта сцена была неожиданной и натуральной. Увидев такое, реально поверишь, что Ленин вечно живой. Я жалел только, что у меня фотоаппарата с собой не оказалось.

Через пару минут батин друг пришел в себя и постепенно выяснил в чем дело. Оказывается, в театре тогда ставили спектакль "Четвертая патетическая" по пьесе тогдашнего маститого драматурга Погодина (надеюсь, я ничего не перепутал с названием и автором, просто историю эту я слышал лет 30 назад), на главную роль утвердили заслуженного (а может и народного, тоже точно не помню) артиста РСФСР К., который хоть и имел с Лениным весьма отдаленное портретное сходство, зато был активным политически подкованным партийцем и даже вроде орденоносцем, что было для такой роли гораздо более важно. Делать грим для роли вождя в те времена кому попало тоже не доверяли, особенно для премьеры, на которую ждали важную пузатую делегацию из Москвы, поэтому для такой ответственной работы специально выписали известного столичного гримера. Так как гример решительно не мог приехать в день премьеры, ссылаясь на плотную занятость, то согласовали его приезд на пару дней раньше. Гример приехал, часа за четыре загримировал К. под Ленина, получил на карман свои кровные 250 рублей по трудовому соглашению (очень большие тогда деньги, такие звезды, как Лещенко с Кобзоном получали тогда за концерт не больше 50 рублей) и отбыл назад в столицу (отец, которому были известны некоторые секреты театральной бухгалтерии, пояснял, что таким образом вроде бы заодно и сэкономили, чтоб один и тот же грим одновременно послужил и на генеральной репетиции и на премьере, а если где чуть собьется, подправить смогут и свои гримеры). На премьеры спектаклей подобной тематики всегда приезжали самые ответственные работники идеологического фронта, представители партийных органов, профсоюзов, министерства культуры, даже КГБ, поэтому роль вождя мирового пролетариата надо было сыграть так, чтоб ни один из членов делегации не усомнился в подлинности образа. Не дай бог, сочтут, что образ великого революционера раскрыт недостаточно человечно, а уж если усмотрят в святом лике вождя пародию или гротеск, то точно головы полетят. Поэтому, весь творческий коллектив театра, начиная с главного режиссера и до последнего осветителя, бегал, как наскипидаренный. Труднее всех, конечно было исполнителю главной роли. На нем лежала особая ответственность, от его схожести с вождем, а скорее с артистами Щукиным и Каюровым, которые играли вождя в наиболее распиаренных блокбастерах того времени (настоящего вождя-то живьем вряд ли кто видел, разве только на мутных кадрах кинохроники), зависело благополучие всего театрального коллектива. Чтобы достичь совершенства, трудяга К. несколько дней изо всех сил вживался в образ, гуляя по коридорам и подсобным помещения театрального закулисья. Оттягивал подтяжки, отрабатывал знаменитый ленинский жест с вытянутой в будущее рукой, по-ленински прищуривал глаза, обращался ко всем окружающим артистам и техническим сотрудникам с легкой картавостью и ленинскими интонациями и т.д. Короче, это был полный цирк на ходулях. Хотя, что удивительно, никто из видевших это шапито не позволял себе смеяться над таким безобразием, во всяком случае в открытую. Спал К. урывками вполглаза на кушетке у себя в гримерке, лежа на спине строго лицом в потолок, и всю ночь боясь нечаянно во сне повернуть голову и испортить драгоценный грим. В конце концов безмерная моральная и физическая усталость его окончательно доконала, и ему дико захотелось выпить. Но не мог же бедный артист позволить себе появиться в винном магазине среди местных алкашей в таком стремном виде. По городу же могли немедленно поползти слухи, что Ильич сбежал из мавзолея и выбрал наш областной центр колыбелью новой революции. За такое глумление над классиком марксизма-ленинизма могли запросто попереть на хрен и из партии и из театра, да как бы еще и не загреметь под суд. Вот тут снедаемому творческими муками народному артисту К. и подвернулся в качестве доброго ангела мой батя, всегда готовый выпить хоть с Лениным, хоть с Наполеоном, хоть с самим Понтием Пилатом, и обладавший на халявный алкоголь особым чутьем, который и оказал услугу жаждущему служителю мельпомены, сгонял за парой пузырей портвейна до ближайшего продмага.

Если мне удалось поднять кому-то настроение этой историей, буду рад.

Деревенька как деревенька. Много таких. Вот только в этой двое арестантов. Домашний арест у них. Гошка с Генкой. Точнее Гошка и Генка по отдельности. Гошка своей бабушкой арестован, Генка своей. И сидят под арестом они отдельно. Им еще целую неделю сидеть.

Хорошо, что арестом обошлось. Тетка Мариша настаивала, чтоб высечь «прям сейчас» и по домам отправить. Не самая злая в деревеньке тетка, только ее дом как раз ближним был к помойной яме, а она взорвалась. Тут любая тетка разозлится, если испугается.

Тем утром Гошка рассказал Генке, как классно взрываются аэрозольные баллончики, если их в костер положить. И достал из-за пазухи баллончик. У бабушки сегодня дихлофос кончился. Гошка взялся выкинуть.
Генка сам знал, что они взрываются. Долго уговаривать не пришлось. Через полчаса и бабахнуло, и даже головешки в разные стороны раскидало.

- Хорошо взорвался, - оценил Генка, - у тебя один был?
- Один, - оптимистично вздохнул Гошка, - но я знаю, где еще взять. Меня послали в яму выкинуть, что за Маришиным домом, а значит, туда все их выкидывают, и там их много.

Надо сказать, что деревенская помойка от городской сильно отличается. В деревне никто объедки выкидывать не будет, – отдаст свиньям. А из других вещей выкидывают только совсем ненужное. Совсем ненужное – это когда в хозяйстве никак применить нельзя, не горит, или в печку не лезет, или воняет, когда горит. В деревенских помойках пусто поэтому. Баллончики от дихлофоса, или еще какого спрея, пузырьки из-под Тройного или Шипра, голова от куклы, керосинка, которую починить нельзя. Все видно. Только не достанешь.

Помойная яма иван-чаем заросла, бузиной и березками. Деревья сквозь мусор выперли. Когда к яме не подойти уже было, кто-то порубил и кусты, и деревья. И в яму ветки побросал, чтоб далеко не носить. Через хворост все видно, а не достанешь – провалишься.

А взорвать чего-нибудь хочется.
- А зачем нам их доставать, - к Гошке умная мысль пришла, - давай хворост подожжём и отойдем подальше. Пусть баллончики в яме взрываются. И яма заодно освободится.

Гошка и договорить не успел, а Генка уже спичкой чиркнул. Подожгли, отбежали подальше. Сидят на небольшом пригорке возле трех березок и одной липы. Ждут. Пока баллончики нагреются.

Они ж не знали, что в яму кто-то ненужный газовый баллон спрятал. Т.е. не совсем в яму и не совсем ненужный и не совсем один. Два. Тетка Мариша из города тащила четыре газовых баллона. Баллоны тяжелые, тетка старая. Решила два в иван-чае возле ямы спрятать, потом с тележкой прийти, а две штуки она играючи донесет. Тетка вредная, чтоб не украл никто, баллон так далеко в траву запихнула, что он в яму укатился. Расстроилась. Второй рядом поставила, оставшиеся подхватила и побежала за багром и тележкой. Тетка старая, бегает не быстро, Гошка с Генкой быстрее костры разжигают. А ей еще багор пришлось к древку гвоздем прибивать и колесо у тележки налаживать. Но она успела. Метров двадцать и не дошла всего и еще думала, что это там за дым над ямой. А тут как даст. Как даст, и ветки, горящие летят. И керосинка, которую починить нельзя. И пузырьки из-под Шипра и Тройного. И голова от куклы.

- Нефига себе, - говорит Генка, - там, наверное, все баллончики сразу взорвались.
- Нефига себе, - говорит тетка Мариша и добавляет еще некоторые слова.
- Пошли отсюда, - тянет Гошка приятеля за рукав, - пошли отсюда, а то накостыляют сейчас.

Они не слышат друг друга, у них уши заложило.
А вечером Гошку с Генкой судили. - Твой это, Филипповна, - Тетка Мариша обращалась к Гошкиной бабушке, - твой это мой баллон взорвал, и яму он поджог. Больше некому.

- Так не видел никто, - говорила Гошкина бабушка, сама не веря в то, что говорит, - может, и не он.

- Он, - настаивает Мариша при молчаливой поддержке всей деревеньки, - у него голова, как дом советов, вечно каверзу какую выдумает, чтоб меня извести. Фонарь вот в прошлом году на голову уронил? Уронил. Выпори ты его ради Христа, Филипповна.

- Видать сильно, Маришка, тебе фонарем по голове попало, - вмешался бывший лесник Василь Федорыч, прозванный в деревне Куркулем за крепкое хозяйство, - если у тебя дом советов каверзы строит, антисоветская ты старушенция.
А дальше, неожиданно для Гошки и Генки, Куркуль сказал, что раз никто не видел, как Генка и Гошка яму поджигали, то наказывать их не нужно, а раз яму все равно они подожгли, пусть неделю по домам посидят, чтоб деревня от них отдохнула и успокоилась.

Так и решили единогласно, при одной несогласной тетке Марише. Тетка была возмущена до глубины души и оттуда зыркала на Куркуля, и ворчала. Какая она-де ему старушенция, если на целых пять лет его моложе? Речь Куркуля на деревенском сходе всем показалось странной. У него еще царапины на лысине не зажили, а он за Гошку с Генкой заступается. Так не бывает.

С царапинами вышла такая история. Гошка с собой на дачный отдых магазинного змея привез. Змей, конечно, воздушный, это Генка его магазинным прозвал, потому что купленный, а не самодельный. Змей был большим, красивым и с примочкой в виде трех пластмассовых парашютистов с парашютами. На леску, за которую змей в небо человека тянет, были насажены три скользящих фиговинки. Запускался змей, парашютист вешался на торчащий из фиговинки крючок, ветер заталкивал парашютиста вверх, там фиговинка билась об упор, крючок от удара освобождал парашютиста, и пластмассовая фигурка планировала, держась пластмассовыми руками за нитки строп.

Змей с парашютистами Генке понравился. Он давно вынашивал планы запустить теть Катиного котенка Пашку с парашютом. Он уже и старый зонтик присмотрел для этого дела. В городе с запуском котов на парашюте проще. Там и зонтиков больше, и дома высокие. В городе, где Генка живет, даже девятиэтажные есть. А в деревеньке нет. Деревья только. С деревьев котов запускать неудобно: ветки мешают. Поэтому Пашка, как магазинного змея увидел, у Генки из рук выкрутился и слинял. Понял, что пропал.

Гошка Генку сначала расстроил. Не потянет змей Пашку. Пашка очень упитанный котенок, хоть и полтора месяца всего.
- Но это ничего, - Гошка начинал зажигаться Генкиной идеей, - если Пашку и фигурку взвесить, то можно новый змей сделать и парашют специальный. По расчетам.

- Жди, сейчас за безменом сбегаю, - последние слова убегающего Генки было плохо слышно.
Безмен оказался пружинным.

- С такими весами на рынке хорошо торговать, Гена, - Гошка скептически оглядел безмен, - меньше, чем полкило не видит и врет наверняка. Пашек на такой безмен три штуки надо, чтоб он их заметил. - В магазине весы есть, - вспомнил Генка, - ловим Пашку, берем твоего парашютиста и идем.

- В соседнее село, ага, - подхватил Гошка, - если Пашка по дороге в лесу не сбежит, то продавщицу ты сам уговаривать будешь: Взвесьте мне, пожалуйста, полкило кошатины. Здесь чуть больше, брать будете, или хвост отрезать?

- Вечно тебе мои идеи не нравятся, - надулся Генка, - между прочим, Пашку можно и не тащить, мы там, в селе похожего кота поймаем, я попрошу пряников взвесить, они в дальнем углу лежат, продавщица отвернется, а ты кота на весы положишь.

- Еще лучше придумал, - хмыкнул Гошка, - по чужому селу за котами гоняться. А если хозяйского какого изловим, так и накостыляют еще. Да и весы в магазине тоже врут. Все говорят, что Нинка обвешивает. Нет, Гена, весы мы сами сделаем. При помощи палки и веревки. Нам же точный вес не нужен. Нам надо знать во сколько раз Пашка тяжелее парашютиста. Только палка ровная нужна, чтоб по всей длине одинаково весила.

- Скалка подойдет? - Генка вспомнил мультик про Архимеда, рычаги и римлян, - у бабушки длинная скалка есть, она ей лапшу раскатывает.

- Тащи. А я пойду Пашку поймаю.
Кот оказался тяжелее пластмассовой фигурки почти в десять раз, а во время взвешивания дружелюбно тяпнул Гошку за палец. Парашютист вел себя спокойно.

- Это что, парашют трехметровый будет? - Генка приложил линейку к игрушечному куполу, - Тридцать сантиметров. Где мы столько целлофана возьмем? И какой же тогда змей нужен с самолет размером, да?

- Не три метра, а девяносто сантиметров всего, - Гошка что-то считал в столбик, чертя числа на песке, - а змей всего в два раза больше получается, - он же трех парашютистов за раз поднимает, и запас еще есть. Старые полиэтиленовые мешки на ферме можно выпросить. Я там видел.

Четыре дня ребята делали змея и парашют. За образцы они взяли магазинные.

Полиэтиленовые пакеты, выпрошенные на ферме, резали и сваривали большущим медным паяльником, найденным у Федьки-зоотехника. Паяльник грели на газовой плитке. Швы армировали полосками, бязи. Небольшой рулончик бязи, незаметно для себя, но очень кстати одолжил тот же Федька, когда вместе с ребятами лазил на чердак за паяльником и не вовремя отвернулся. Змей был разборным, поэтому на каркас пошли колена от двух бамбуковых удочек. Леску и ползунки взяли от магазинного, а в парашют после испытаний пришлось вставить два тоненьких ивовых прутика, чтоб не «слипался».

- Запуск кота в стратосферу назначаю завтра в час дня, - сказал Гошка командирским тоном, когда они с Генкой тащили сложенный змей домой после удачных испытаний: кусок кирпича, заменяющий кота, мягко приземлился на выкошенном лугу, - главное, чтоб Пашка не волновался и не дергался, а то прутики выпадут и парашют сдуется.

- А если разобьется? – до Генки только что дошла вся опасность предприятия, - жалко ведь.
- Не разобьется, Ген, все продумано, - успокоил Гошка приятеля, - мы его над прудом запускать будем. В случае чего в воду упадет и не разобьется. А чтоб не волновался, мы ему валерьянки нальем. Бабушка всегда валерьянку пьет, чтоб не волноваться. Говорят, коты валерьянку любят.

- А если утонет?
- Не утонет. Сказал же: я все продумал. Завтра в час дня.

Наступил час полета. Змей парил над деревенским прудом. По водной глади пруда, сидя попой в надутой камере от Москвича, и легко загребая руками, курсировал водно-спасательный отряд в виде привлеченной Светки в купальнике. Пашке скормили кусок колбасы, угостили хорошей дозой валерьянки, и прицепили кота к парашюту.

- Что-то мне ветер не нравится, - поддергивая леску одной рукой, Гошка поднял обслюнявленный палец вверх, - крутит чего-то. Сколько осталось до старта?

- А ничего не осталось, - Генка кивнул на лежащий на траве будильник, - ровно час. Пускать? - Внимание! Старт! – скомандовал Гошка, начисто забыв про обратный отчет, как в кино.

Генка отпустил парашют и Пашка, увлекаемый ветром, поехал вверх по леске. Успокоенный валерьянкой котенок растопырил лапы, ошалело вертел головой и хвостом, но молчал.

Сборка из кота и парашюта быстро доехала до упорного узла рядом со змеем, в ползунке отогнулся крючок, парашют отцепился от лески и начал плавно опускаться. Светка смотрела на кота и пыталась подгрести к месту предполагаемого приводнения.

Лететь вниз Пашке понравилось гораздо меньше, чем вверх, и из-под купола донесся обиженный мяв.
Подул боковой ветер, и кота начало сносить от пруда.

- Ура! – заорал Генка, - Летит! Здорово летит! Ураа!
- Не орал бы ты, Ген, - тихо сказал Гошка, - его во двор к Куркулю сносит. Как бы забор не задел, или на крышу не приземлился.

Пашка не приземлился на крышу. И не задел за забор. Он летел, растопырив лапы, держа хвост по ветру, и орал. Василь Федорыч, прозванный в деревеньке куркулем, копался во дворе и никак не мог понять, откуда мяукает. Казалось, что откуда-то сверху. Деревьев рядом нет, а коты не летают, подумал Федорыч, разогнулся и все-таки посмотрел вверх. На всякий случай. Неизвестно откуда, прям из ясного летнего неба, на него летел кот на парашюте. И мяукал.

- Ух е… - только и успел выговорить Куркуль, как кот приземлился ему на голову. Почуяв под лапами долгожданную опору, Пашка выпустил все имеющиеся у него когти, как шасси, мертвой хваткой вцепился Куркулю в остатки волос и перестал мяукать. Теперь орал Федорыч, обещая коту и его родителям кары земные и небесные.

Гошка быстро стравил леску, посадив змея в крапиву сразу за прудом, кинул катушку с леской в воду и, помог Светке выбраться на берег. Можно было сматываться, но ребята с интересом прислушивались к происходящему во дворе у Куркуля. Там все стихло. Потом из-под забора, как ошпаренный вылетел Пашка и дунул к дому тети Кати. За ним волочилась короткая веревка с карабином.

- Ты смотри, отстегнулся, - удивился Генка, - я ж говорил, что карабин плохой.
Как ни странно, это приключение Гошке и Генке сошло с рук. Про оцарапавшего его кота на парашюте Куркуль никому рассказывать не стал и претензий к ребятам не предъявлял.

- И чего он за нас заступаться стал? – думал Гошка в первый день их с Генкой домашнего ареста, лежа на диване с книжкой, - замыслил чего, не иначе. Он же хитрый.

- Ну-ка, вставай, одевайся и бегом на улицу, - в комнату зашла Гошкина бабушка, - там тебя Василь Федорович ждет.
- А арест? – Гошка на улицу хотел, но в лапы к самому Куркулю не хотел совсем, - я ж под домашним арестом?
- Иди, арестант, - бабушка махнула на Гошку полотенцем, - ждут ведь.
Во дворе стоял Куркуль, а за его спиной Генка. Генка корчил рожи и подмигивал. В руках оба держали лопаты. Генка одну, Василь Федорович - две. На плече у куркуля висел вещмешок.

- Пошли, - Куркуль протянул Гошке лопату.
- Куда? – Гошка лопату взял.
- А вам с таким шилом в задницах не все равно куда? – Куркуль повернулся и зашагал из деревни, - все лучше, чем штаны об диван тереть.

Ребята пошли следом. Шли молча. Гошка только вопросительно посмотрел на Генку, а Генка в ответ развел руками: сам, мол, ничего не знаю.

- Может, он нас взял клад выкапывать? – мелькнула у Гошки шальная мысль, а по Генкиной довольной физиономии было видно, что такая мысль мелькнула не только у Гошки.

Куркуль привел их в небольшую, сразу за деревней, рощу. Ребята звали ее Черемушкиной. На опушке рощи Василь Федорович остановился возле старого дуба, посмотрел на солнце, встал к дубу спиной, отмерял двенадцать шагов на север и ковырнул землю лопатой. Потом отмерял прямоугольник две лопаты на три, копнув в углах и коротко сказал: - Копаем здесь. Посмотрим, что вы можете.

Копали молча. Втроем. Гошка с Генкой выдохлись через час, и стали делать небольшие перерывы. Куркуль копал не останавливаясь, только снял кепку. К обеду яма углубилась метра на полтора. А Василь Федорович объявил обед и выдал каждому по куску хлеба и сала. Потом продолжили копать. Куча выкопанной земли выросла на половину, когда Гошкина лопата звякнула обо что-то твердое. - Клад! – крикнул Генка и подскочил к Гошке, - дай посмотреть.

- Не, не клад, - Василь Федорович тоже перестал копать, выпрямился и воткнул лопату в землю, - здесь домик садовника был, когда-то. Вот камни от фундамента и попадаются.
- Садовника? – заинтересовался Гошка, - а зачем тут садовник в роще? Тут же черемуха одна растет. И яблони еще дикие.
- Так роща и есть сад, - пояснил Куркуль, снова берясь за лопату, - яблони одичали, а черемуху барыня любила очень. А клада тут нет. До нас все перерыли уже.
- А чего ж мы тут копаем тогда? – расстроился Генка, - раз клада нет и копать нечего. Зря копаем.
- А кто яму помойную взорвал и пожог? – усмехнулся Куркуль, - Мариша вон до сих пор заикается, и мусор выбрасывать некуда. Так что мы не зря копаем, а новую яму делаем. Подальше от деревни.

Вечером ребята обошли деревеньку с рассказом, куда теперь надо мусор выкидывать. А домашний арест им отменили.

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке

Начнём с того, что белых часто пугают чёрными. Типа, если ты такой крутой, пойди прогуляйся в чёрном районе. Возвратишься оттуда, тогда и поговорим.
Расскажу вам несколько историй. Я же с людьми работаю. Забираешь такого из тюрьмы или отвозишь, а он поговорить хочет с нормальным напоследок или на старт. Они произошли с разными людьми, но для простоты рассказ буду вести от одного человека.
Так вот, Игорь, чёрные, как мы, русские. Такая же психология. Украл, выпил, в тюрьму (с). Половина уже сидела, половина в очереди стоит. Вопросы между собой решают кулаком и оружием. В полицию стараются не обращаться. Одно время я с ними жил. Ну как жил? Босс мой инвестировал в недвижимость. Покупал за 15-30К дома на пару семей на юге Чикаго. Мы ремонтировали и он сдавал в рент. Пару месяцев ты там работаешь и через несколько дней уже видишь, где продают траву, сколько берут за экстази. При желании и что-то пожёстче купишь. Полиция не знает? Полиция крышует. Босс чикагской полиции получает около 350К, а полицай 35К. Вот они и добирают. Клиентов также не трогают. Какая проблема задержать белого водителя, вечером, в чёрном районе, к тому же едущего "против шерсти"? Но не задерживают - не распугивают клиентов.
Так вот. Обычно когда домик уже завершён или близок к завершению, приезжаешь утром, а он пустой. В смысле без холодильников, светильников, плит, стиралок, шкафчиков. Да что там окна и двери? Электрические провода вытягивают и водопроводные трубы. Даже воду не перекрывают. Ну вот босс и ищет желающих пожить на завершающем этапе. И это до последней заселённой квартиры. Был у нас случай, что 3 заселили, так одну обчистили и все обогреватели, кондиционеры с подвала и крыши сняли. В полицию, канешно, никто не позвонил.
Ах, да. Мало кто на такое проживание соглашался, а я всегда. А чё? По трефикам на работу-с работы добираться не надо. Днём получаешь за то что работаешь, а ночью за то что спишь. Да и девушек есть где принять. Ночью привезёшь - она и не знает где она. А всё новенькое, красивое.
Но ты ведь там живёшь. Даже по полгода иногда. Ходишь гулять, по магазинам, снег чистишь, траву стрижёшь. Проблемка в том, что нельзя сказать, что ты один из них, с этого района так сказать, ведь "и так видно синку, что ты не москаль". Сначала потихоньку тормозят по дороге с магаза. Мол чё, потерялся? Потом просят поделиться пару баксами! Дальше будут приходить на твой участок и делать, что хотят. У нас было два мужика, что дело до такой ситуации довели, что из дома нос не показывали и ещё им стёкла регулярно били. Один экономист хотел пешком ходить 7 км к своему дому по прямой улице, так на третий день его два квартала гнали и пиздили.
Я же "рос в трущобах городских, и добрых слов я не слыхал". Поэтому стоишь спокойно, смотришь в глаза и объясняешь, что ты не потерялся. Ты тут живёшь. Баксы у тебя есть, но делиться ты не будешь, так как самому нужны. А откуда я такой борзый?.. Прихожу из магаза, а во дворе сетку с паркана снимают. На меня ноль на массу. Э, говорю, работнички, пиздуйте нахуй. Это моя территория и вынимаю телефон. А они так со смехуечками, не переставая работать, мол сьебись, мазафакер. Пока ты будешь звонить на полицию, пока они будут ехать, мы часть натяжек скрутим и смоемся. Через два часа опять. Ну и так под утро погрузим эту рабицу на машинку и уедем. Я в ответ только поржал. Не говорю, нига, (резкий столбняк), я никуда звонить не собираюсь. Я делаю твоё фото. Потом вышлю его своим друзьям. Если со мной что-то случится, чтобы они знали кого искать. А после этого поломаю вам ноги и выебу ваши чёрные задницы. А все потому, что я не мазафака, а русский. Ещё два шага к ним сделать не успел, а светлый их образ растворился в вечернем тумане.
Инвесторка выселила семью за неуплату. Те вроде ушли, но дом закрыт и кто-то там продолжает жить. Подъезжаем, открываю, заходим. Оппа, а там младшая дочь лет 14, её ребёнок годовалый и парень лет 25 на вид. Пока барышня пробует поговорить, он её отодвигает рукой и идёт на выход. Стаю в дверях. Он не заморачивается. Начинает открывать окно... Але, гараж! До прихода полиции все сидим на жеппах ровно. Товарищ не реагирует. Подскакиваю, хватаю за шею, валю на пол, походу обыскивая на наличие ножей и пистолетов. Парень в шоке. Белые должны бояться слово сказать, а этот бросается. А потому что я не белый, я русский. Тогда в ход идёт вторая серия. Малая начинает орать, что её насилуют. Хватаю за горло, прижимаю к стене. Видно, что она уже через это проходила - испугана и растеряна. Сейчас, говорю, прострелю твою дурную башку, если не заткнешься, а потом его удавлю и пистолет ему в руку вложу! Тишина и спокойствие до приезда полиции. Та на матрасе сидит и плачет, он лежит и не движется. Полицаям обрадовались, как маме. Те меня, канешно, обыскали. Только трудно найти то, чего не было. Соответственно и веры в рассказ никакой. У нас на руках решение судьи. Спрашивают хотим ли мы их посадить. Моя барышня уже сама чуть не описалась, а я говорю, что нет. Пусть выметаются. Те пробуют вещи какие-то собирать. Не, - говорят полицейские, - только то что в руках и нахер с пляжа. Паренёк пригрозить мне пробует судом, но полицайка спрашивает, что он здесь делал с несовершеннолетней и малым ребёнком. Парень затыкается и сваливает. Полицейские прощаются, подходят по очереди ко мне и жмут руку. Напоминают, что документы они проверили и в случае желания мы можем тех судить. С выхода один возвращается и тихо предупреждает, чтобы я сейчас с пистолетом не выходил, а то их могут заставить ещё раз меня обыскать. Я смеюсь и объясняю, что я русский. Ещё раз жмёт руку и они уезжают.
Прихожу вечером за деньгами за рент. Шесть квартир по 200-300$. Остальное доплачивает государство. На третьем этаже дверь открывает приходящий отец. Ну, живёт мужик с бабой, только не расписаны. Трое детей из пяти его. Она на полном государственном обеспечении, а он живёт за её счёт. Или своей способности размножаться. Уже второй месяц не платит 70$. Прошу Тамару (ага, такие имена). Нету, типа, её. Говорю, что это его последнее предупреждение. Завтра приду в 8 вечера и если не будет денег послезавтра с утра приеду с рабочими и выкинем вещи на улицу. Потому что я его не знаю (три года живёт) и квартиру снимал другой человек. Он в бешенстве говорит, что с деньгами, которые я насобирал, я ещё сегодня до дому не доеду. Объясняю чудику, что пристрелю каждого рискнувшего, а его к куче за наводку. Ещё из здания выйти не успел, а тут полиция. Мол, пистолетом размахивал и перестрелять всех грозил. Смотрят волком и руки на рукоятках. Э, - говорю, - гайсы. Я хороший парень, - перехватываю инициативу. Счас я стану личиком к стеночке, ножки поставлю пошире, ручки подниму повыше. Вы меня обыщите, с моего разрешения, и тогда поговорим. Соглашаются. Хлопают по карманам, ищут под мышками, за поясом. Успокаиваются, выслушивают, извиняются. На прощание заговорщицки сообщают, что могли б и машинку обыскать. В ответ даю визиточку, где большими чёрными буквами написано KGB. Гамма чувств на рожах, пока дочитываются, что это спортивный клуб. Ржут, что-то говорят один другому о crazy russian и поднимаются к должнику. За минуту уезжают. Пока я садился в машину чудик выбежал с деньгами ко мне. Извинялся. Да ниче, - говорю, - а то я уже думал в парке ли тебя закопать или в фундамент на новом доме залить. Обещает, что всё будет ок (и было) в будущем. Я ржу про себя. На репутацию надо работать, пока она не работает ещё на тебя.
Рассказывает мне съёмщик с первого этажа куда делась соседка со второго. Да, говорит, поссорилась с бойфрендом и он ушёл на автобус. Она подумала и догнала его на остановке. Подошла сзади и выстрелила в голову при всём народе. А ваши, русские, они не такие. У нас тут можно на ночь таких снять, покладистые. Не, говорю, это те, которых семья выгнала за что-то. А дома за блядство её б камнями на площади забили, а его б к медведю в яму бросили. Так я о таком и не слышал, - блеет. Ну поэтому и не слышал, что никто на такое внимание не обращает и не рассказывает. Ты же не рассказываешь, как яичницу на завтрак ел. Обыденное ведь дело. Поверил. Глаза как блюдца. А хули?! Имидж нужно беречь.
Года через два меня уже узнавали на новом доме. О! Ты, мол, тот русский, что жил там то и там то. Ну welcome to the neighborhood!!!

Вонь вояж.
Я тогда торговал. Вернее мы, вдвоем с Толяном. Конец девяностых. К тому времени мы, уже порядочно подуставшие от этого бизнеса, имели две-три торговые точки, магазинчик и возили парфюм и прочую шнягу в свой городишко из Владика и Хабары. Ездили всегда в ночь, чтобы к утру быть на месте и, загрузившись, вернуться назад к следующему вечеру. В очередной раз жду Толика дома к полуночи, он задерживается часа на полтора, я психую (сотовых не было) и наконец он появляется на нашем микрике, за рулем и подшофе. Я психую сильнее и, садясь за руль, обнаруживаю в темноте салона двух человеков. Спрашиваю вежливо Толю: - Че за хуйня, мол, Толя? Толя начинает бормотать про своих друзей, которым с нами почти по пути, до Владика. Ну и чтобы стало совсем по пути, нужно заехать в какую-то деревню, которая нам совсем не по пути и забрать с собой …свинью, …блядь:
- Че, БЛЯДЬ, забрать? Свинью, говорит, ночью во Владивосток по пути за парфюмом,…пообещал. Я оторопевший от неожиданности даже не орал, воткнул рычаг и медленно осознавая происходящее, молча порулил на выезд из города. Между тем мутные тени за спиной ожили и одна из них молвит:
– Здорово Леха! Это ж я, Паха!
- Какой Паха?
- Сосед твой сверху, бля. Над родителями твоими жили с мамкой, по Пушкинской, мы ж бля даже какие-то родственники!
Паху я конечно вспомнил, встречал его несколько раз в подъезде в окружении малолетних уркаганов, лет 20 назад, когда учился в школе. Ко мне они не цеплялись, видимо из-за Пахи, который помнил какое-то наше с ним родство и сдержано со мной здоровался. Примерно тогда Паху и загребли по малолетке и на долго. Ну и так случилось, что они были корешами детства с Толиком, моим теперешним компаньоном. Паха оказался разговорчивым. Бодрым прокуренным голосом он продублировал своего негромкого спутника, представив: – Абдулла! И рукой на развилке чуть в сторону перенаправил наш маршрут.
– Ща, Леха, шесть сек, свинью заберем.
Я повернул, еду. - Куда? - спрашиваю.
- Прямо.
Еду, еду, дома заканчиваются.
- Куда? - интересуюсь.
- В Донское.
….? (8 км по грунтовке и возвращаться…)
- Ну ты, Толя, блядь!
Ночь. Начинался дождь. Доехали. Полузабытая деревенька в стороне от проходных трасс. Поздняя осень. Темень. Две улочки с убогими лачугами, во всей деревушке горит одно окно. Наше. Открыли боковую дверь, просигналили, пахнуло навозом и промозглой сыростью. Колхозники не спали. Полученный накануне свиной аванс держал их в тонусе и добром расположении духа. В темноте слышались голоса, хлопала дверь. Я, пытаясь смириться с происходящим, поторопил. Паха с Абдуллой нырнули в темноту. Минут через пятнадцать открылась задняя дверь нашего грузо-пассажира, автобус закачался, голоса, возня, пронзительный визг свиньи, маты и тишина. Выгнанный мною на погрузку Толик вернулся в кабину.
- Че там?
- Сбежала.
- Заебись! А ты хули сидишь? Иди загон строй, а то она тебе на голову насрет!
Толик свалил, где-то нарыл кусок фанеры и кое-как, и не высоко, отгородил задний ряд сидений от грузового пространства. Где и как урки с колхозниками гоняли свинью скрывала темнота, а я философски себя успокоив, настроился на бесконечную ночь. Слабая надежда на свиную смекалку и вероятность ее удачного побега рассеялась, и вскоре беспокойная деревенская жизнь визгом и матом ввалилась мне прямо за спину. Осторожно трогаюсь, прислушиваясь к поведению автобуса. Не закрепленный центнер свиньи визжит и шароебится в корме, стараясь нас перевернуть. Паха за неимением кнута и пряника, перекинув руку через спинку сиденья, херачит со всей природной смекалки по подопечному загривку полторашкой «Ласточки» и на фене убалтывает свинью заткнуться.
Из сельского тупика не спеша въехал обратно в город и повернул в нужную сторону. На часах было около двух. Свинья поутихла, Паха отдышался и уже у самого выезда трогает меня за плечо:
- Лех, здесь еще налево, шесть сек!
- Нахуя?
- Да справку для ментов на свинью нужно взять у председателя, думали со свиньей отдадут, но кресты сказали, что в деревне он днем не появлялся и «гасится» в городе у своей проститутки.
Свернули в частный сектор, и немного проехав, остановились у просторного, чуть освещенного дворика с домом в глубине. Посигналили. Долго никто не появлялся, еще посигналили наконец зажегся свет и минут через десять с крылечка, опираясь на палку, спустилась довольно рослая старушенция.
- А вот и она!- гыкнул Паша.
- Может это его мать? – равнодушно предположил я.
- Неа, - о чем-то своем подумал Паша, - Праститутка.
Паха с проституткой зашли в дом, с ксивой все получилось и вскоре мы тронулись.
Минут сорок, до ближайшего поста ДПС, Паха развернуто и с плохо скрываемым энтузиазмом, отвечал на мой вежливый вопрос, о том чем все-таки вызвана необходимость такой затейливой миграции парнокопытного.
По Пахиному раскладу все оказывалось просто, как все гениальное. Обуреваемые жаждой наживы, Паша с Абдуллой пораскинули кто чем мог и припали своим пунктом быстрого питания к артемовскому аэропорту. Из ассортимента и цен представленной на мясных рынках свинины, так необходимой к столу скучающих трансконтинентальных пассажиров, они имели обоснованные претензии. Во-первых, цена на свинину была явно и необоснованно завышена, во-вторых, отсутствие на рынке некоторых жизненно важных свиных органов наталкивало на мысли о ритейлерском сговоре. Короче весь фокус их предприятия заключался в чрезвычайно глубокой переработке нашего пятого пассажира. Паха на пальцах легко накинул пятикратный подъем от стоимости живого веса, по ходу повествования пробежавшись по широкому ассортименту ожидаемо свиных деликатесов. Не забывая о воспитании подопечной и время от времени с треском просекая темноту салона пластиковой бутылкой, Паша балагурил все первые семьдесят километров. Чушку же радужные Пашины перспективы изрядно пугали. Воняло говном. Про элегантное решение по снижению себестоимости мяса за счет похеренных транспортных расходов, он вежливо упоминать не стал. Кто-то достал черпак, они пару раз пустили его по кругу, и вскоре ебанутая голова Толика начала болтаться.
Толстый мент с палкой наперевес замаячил в свете прожектора и прервал монотонное урчание дизеля. Торможу. Стандартно-неразборчивый бубнеж, и рука потянулась к моему окну за документами. Судя по тому как мент ухватил мои права, изучать документы прямо сейчас он явно не собирался, и поэтому я попытался пояснить:
- Это мои права, вот тех. паспорт, вот хозяин машины. Кивая на Толика: - А вот его паспорт.
- Разберемся, - прошамкал толстый. - Че везем?, и посмотрел в сторону тонированных автобусных стекол. Такого поворота я не ожидал. Скорее не так; за десяток лет еженедельных командировок с товаром и без, на этот вопрос я устал отвечать, но во-первых, не в каждой поездке нас останавливали, во-вторых не всегда задавали вопросы, и в последних ни разу на заданный вопрос я отвечал…
- Свинью, - говорю, как бы между делом. Мент переварил, картинно поднял очи и сделав шаг в сторону салона поднял перст.
- Откройте.
Охотиться на чужую свинью в ночном лесу мне не хотелось, и заднюю дверь я открывать не стал. Я словно театральный занавес сдвинул боковую и показал менту двух уркаганов. Аллюзия с чертом из табакерки к этому случаю - самое то, только с двумя. Служивый от неожиданности чуть присел, словно слегонца захотел по большому. Не детские лица антагонистов ввергли его в ступор. Я напомнил про свинью, махнув рукой в темноту за спинкой сиденья: - Вон там!
- Документы, - прошептал мент. Приняв протянутые паспорта, для вида быстро их пролистнул и возвращая владельцам, уже решительнее позвал за собой.
- Пройдемте.
- Всем? – поинтересовался я, он отозвался эхом. Подмывало уточнить про свинью.
В избушке было людно, большей частью маялись водилы, остановленных на посту фур. Придорожные менты в это время года промышляли чем могли. Пока не застынут таежные зимники, лес - основное богатство здешних мест, по гиблым летним дорогам из тайги почти не вывозят. Это с наступлением холодов они, словно клещи к венам, прилипают к лесовозным трассам, ведущим от отрогов Сихотэ-алиня к большим деньгам, обкладывая данью каждую лесную машину, и по сезону с ними могут сравниться, разве только давно охуевшие от шальных денег таможенники.
За огромным бюро деловито ерзал главный счетовод. Пухляк кинул наши документы на край стола и свалил. Кассир в погонах наметанным глазом просматривал накладные, путевые и прочие, и прикидывал по ходу чем можно поживиться. В голодные месяцы они не брезговали ни чем. Понятное дело, что выгодней было бы задержать партию «паленного» алкоголя, чем запоздалую свинью, но как водится «на безрыбье» однажды, с «нечего взять» у меня отмели даже запасную автомобильную камеру. Прикинув собственные риски, я ждал своей очереди достаточно спокойно. Если не считать пассажиров и подложенной Толиком свиньи, автобус был пустой. Вероятность же «попутного» мешка маньчжурского каннабиса, (пронеслось в мозгу) подложенного внезапными пассажирами стремилась к нулю, сезон давно закончился. Разве только попробуют отжать свинью?
От нечего делать я разглядел своих попутчиков. Абдулла окромя своего имени ничем особым не выделялся и являл полную противоположность известного персонажа и заклятого врага товарища Сухова. Невысокий, щуплый парень лет тридцати с приятной улыбкой и негромким мягким голосом. Паша в отличие от своего немногословного друга, был персонажем сам по себе. Среднего роста, поджарый, с черепом обтянутым кожей традиционных чифирных тонов, заметно уставшей в складках вокруг рта, и венчавшей его снизу выраженной челюстью набитой полудрагоценными металлами, он гипнотическим взглядом оглядывал милицейские декорации. Если мужчинам его подчеркнуто зековская внешность могла внушить только потенциальную опасность, женская психика, чему позднее я бывал свидетелем, на нее сокрушительно западала. А хуле, наверно думали они, такой - по любому выебет, даже если не за что.
Очередь застыла, я немного потоптавшись повернулся к его подошедшему компаньону:
- А Абдулла это погоняло? Он улыбнувшись, протянул паспорт. Я понял почему он улыбнулся когда его открыл. Да, имя Абдулла там было. Но то что было кроме, делало его имя таким же обыденным как например Виталий, и даже для русского. Там были фамилия и отчество. По понятным причинам, даже если бы я их записал или непостижимым образом сейчас вспомнил, то в моем письменном повествовании пришлось бы долго и безуспешно выдумывать немыслимые аналогии, чтобы постараться как-то передать нахлынувшую на меня бурю эмоций от этих нескольких слов. Ну как слов, хорошо известных и филигранно исковерканных матерных сочетаний. В общем, Ракова Стояна с Ебланом Ебланычем там не стояли даже рядом. Пытаясь сдержаться чтобы не заржать, я выронил паспорт в руку Абдуллы:
- Охуенно!
Абдулла это давно знал и уже улыбался вовсю. Вернулся толстый, и почему-то решив побыстрее разобраться с неординарным случаем, а может для того чтобы не мешались, пододвинул наши документы к старшему:
- Посмотри.
Тот, повертев мои права, прочитал фамилию:
- Кто?
- Я, - протиснулся я к бюро.
Он рассмотрел тех.паспорт:
- Доверенность?
- Я с хозяином, вон паспорт, - я показал на стол.
- Где хозяин?
Толик просунул сквозь очередь свою «косую» морду:
- Я.
Мент поднял глаза, сверил Толину голову с паспортом, поморщился - пьяных перевозить пока не запрещено. Он вопрошающе посмотрел на толстого, типа – и хуле?
- Там свинья, - неразборчиво прошептал толстый.
- Че? - старший снова поморщился.
- Свинья в автобусе, - сухо повторил толстый.
Блядь, как все серьезно подумал я. Старший на мгновение «завис». Ну как на мгновение, если бы речь шла о том, чтобы обыденно поинтересоваться документами на перевозимый груз, а не о способах разделки свиной туши хватило бы малой доли того мгновения. Он взял себя в руки:
- Документы на свинью есть?
Я повернулся к Пахе и мне на мгновение показалось, что дальше была его домашняя заготовка. Он мгновенно выхватил у скучающего Абдуллы свиную справку и с нарочито-серьезной мордой протиснувшись сквозь строй, оперся на ограждение.
- Вот! - протянул ее Паха.
Скучавший до этого народ, слегка оживился. Им явно не казалось тривиальным наше ночное путешествие.
Мент, зыркнув на Паху поверх очков, уткнулся в писаное.
- Вы хозяин? - поинтересовался он дочитав.
- Да, - как-то напыщенно кивнул Паха.
- Паспорт, - откинул ладошку мент.
Паха, порывшись в нагрудном кармане, протянул.
Мент внимательно пролистал паспорт до прописки, потом назад, зачем-то снова развернул справку:
- А кто такой?..., - медленно, по слогам мент начал зачитывать загадочное арабско-русское заклинание из справки, включая «Абдулла» и по тексту далее…, и в конце изо-всех сил стараясь не рассмеяться, матерясь при исполнении, наконец выдохнул:
- Где? - добавил он, забыв где было начало предложения.
Я отвернулся – народ улыбался уже во всю. Они, пожалуй, представляли дремучего чужеземного крестьянина в чалме и бурке, выжженный солнцем скалистый аул, отару свиней… или все-таки баранов…
- Я, - неожиданно, словно в сказке про старика Хоттабыча, и еле слышно пропело сзади. Толпа качнулась, и начиная хихихать вслух, повернулась на голос. Абдулла помахал менту рукой. Мент вытянул шею, затем сдерживаясь и стараясь сосредоточится повернул голову к Пахе:
- А вы…? - он медленно придумывал вопрос.
- Я нет, товарищ майор! – Паха заразительно гыгыкнул. Тоненькая ниточка в сознании майора связывающая меня со всем происходящим порвалась.
- Вы водитель? - он обращался к Пахе.
- Не угадали! - прорвало Пашу. Народ развеселился, я заплакал. Мент, ухватывая потерянную ниточку с надеждой посмотрел на Толика. Тому же вряд ли доходил весь смысл происходящего, он скорее платил взаимностью улыбающемуся менту, и как ребенок радовался вместе с ним. Я, привлекая взгляд майора, тыкнул себя в грудь, выдавив:
- Я водитель. Моя физиономия знакомой ему не показалась, скорее случилось дежавю из которого я его вывел показав пальцем на свои документы. Он что-то вспомнил и задумчиво собрав документы в кучу, протянул мне.
Из распахнутой двери автобуса пахнуло большими деньгами, и по кругу весело забулькал черпак. Мы тронулись и под утро добрались до места. Где-то в лабиринтах, накрытых утренним туманом кооперативных гаражей, я высадил пассажиров и наверстывая время, без остановки порулил дальше. А опухший Толик, на ходу постукивая головой по бортам, мокрой тряпкой размазывал по автобусу остатки чужого богатства.

ДМБ-1996

В разных местах и разное время моей службы ритуал демобилизации отслуживших срочную службу бойцов выглядел по разному. Где-то настопиздевших за последнее полугодие воинов по-тихому сплавляли на ближайший ж/д вокзал, терпеливо дожидаясь убытия поезда с дембелями, бывало, что достойно отслуживших отпускал на волю лично командир части, выдавая вместе с билетами и деньгами что-нибудь на память - часы, грамоту и хорошую характеристику. Но один случай я запомнил надолго, да и, предполагаю, не только я.

Стоял солнечный апрельский денечек, мы тоже, типа, стояли, всем штрафбатом, на плацу, в честь проводов очередной партии выпускников нашей распиздяйской академии, как по-доброму именовал наше заведение начальник нашего регионального центра, кстати, по приказу которого и устроена была эта церемония вместо пары церемониальных поджопников выпускникам на КПП.
Выпускники были что надо, в полном параде с чемоданами наготове стояли перед строем, как говорится, во всей красе.
С головы до пят они были просто великолепны. Гигантские фуражки с генеральскими кокардами, ушитые-перешитые парадки, наглаженные парафином сапоги с нарощенными и сточенными под стаканчик каблуками - и все это было расшито галунами, даже погоны были с какой-то немыслимой вышивкой, от одного вида которой от зависти сдох бы не один маршал.
Если бы такое показали на известном всему воинскому народу показе армейских мод на границе Пакистана и Индии - уверен, что обе, весьма компетентные в области воинской роскоши, враждующие стороны пали бы ниц и сдались на милость невероятно превосходящих их по убедительности амуниции воинов отдельного механизированного батальона нашей бригады ГО и ЧС.
Но у нас не проходила граница Индии и Пакистана и оценить мастерство дизайнеров армейской моды было некому. Эти дизайнеры своими выходками запарили не только офицерский состав батальона, но и прославились своими успехами даже перед комбригом, за что неоднократно поощрялись им гауптическими вахтами, прямо с которых и были доставлены отдельные экспонаты.
Если бы не строжайший приказ начальника УРЦ - их бы по устоявшейся традиции вывезли на камазе-мусоровозке к вокзалу в соседнем городе, проследили за посадкой и внимательно проверили вокзал с окрестностями на предмет отсутствия "случайно" отставших клоунов, после чего, перекрестившись, группа провожавших выпила припасенный "посошок" на дорожку уехавшим распиздяям, настолько утомившим уже всех, что кроме желания поскорее их спровадить обратно на шею к мамкам желаний у их начальников уже не было никаких.
Но велено было ждать - с дембелями желал проститься лично начальник УРЦ, весьма уставной и строевой полковник Третьяков.
А вот и он - к штабу подъехал какой-то заурядный для столь представительного строя УАЗик, из которого вышел Сам, принял доклад Папы, после чего в его сопровождении направился к плацу.
При входе нашего главнокомандующего на плац громогласно прозвучала команда "Смирно", все вытянулись, офицеры приложили руки к головным уборам, специально отбежавший за трибуну Папа строевым шагом направился к Боссу, заиграл оркестр, все было красиво, но над всей этой красотой неизмеримо выше возвышались поистине феерические головные уборы дембелей, демонстративно стоявших в непринужденных позах, не обращая внимания на возмущенное шиканье замполита и начальника штаба.
Приняв доклад, Босс по своей устоявшейся традиции обошел строевым шагом с приложенной к головному убору руке весь строй бригады, за спиной строя дембелей, после чего также под оркестр вернулся к трибуне и дал знак вынести стол перед строем отслуживших.
Принесли стол, сопровождавший Босса офицер принес из УАЗика два чемоданчика системы "дипломат", наш замполит принес микрофон, и вот Третьяков обратился к дембелям.
"Воины мои" - начал он, одной рукой держа микрофон, а другой рукой открывая дипломат - "я собрал вас в этот торжественный для нас всех день, чтобы лично отблагодарить вас за достойную службу и вручить вам заслуженные вами награды" - с этими словами он достал и выложил на стол ряд темно-синих бархатных коробочек и пачку книжечек красного цвета - по всему наградных удостоверений.
Дембеля подбоченились, как-то даже постройнели, в отличии от их явно охреневших начальников.
"Поэтому" - продолжил начальник, доставая из-под стола второй дипломат и открывая его - "за прекрасный внешний вид я поощряю вас павлиньими перьями, потому, что думаю, что именно павлиньих перьев в жопе вам сейчас остро не хватает" - и с этими словами передал нашему замполиту букетик из таких палочек с павлиньими перьями, типа тех, которыми сметают пыль в магазинчиках. "Замполит - выдать проездные документы и награды и убрать их немедленно отсюда к ебаной матери".
К тому времени, когда Босс заканчивал эту фразу, бригада уже стояла согнувшись и ошпарив колени. В голос ржал даже Папа, и это была самая мощная награда за все вытерпленные им муки и унижения от этих пиздюков.
Подошел штабной автобус, открылись двери, печальные дембеля с наградами в руках направились мимо Шефа и Папы на посадку. Но тут в ситуацию вмешался отсмеявшийся начальник штаба. Со словами "А вот нихуя" он дал знак водителю автобуса ехать обратно в парк, махнул рукой и к трибуне подъехала традиционная мусоровозка. Принесли лестницу и красавцы начали грузиться в трешваген на глазах уже очумевшей от ржаки бригады.
Но Шеф не был бы достоин своей должности, если бы не оставил за собой последнее слово. "Куда их" спросил он у Папы. "На вокзал, а куда еще?" - "Нет, в этот раз только до свалки" - после чего поинтересовался когда следующий "выпуск", без особых церемоний за руку попрощался с отцами-командирами и убыл в следующий ждущий его гарнизон.
Надо сказать, воспитательный эффект от его награждения был такой, что мода уродовать форму как-то прошла и больше не возвращалась. Да и церемоний я таких потом больше не встречал.
Но, провожая своего сына в армию, среди прочих инструкций и наставлений я рассказал ему эту историю и пожелал служить так, чтобы награждали настоящими наградами, а не павлиньими перьями в жопу. Чего всем новобранцам и желаю.
Честь имею.

"Настоящий парусный спорт!"

Как-то под вечер раздался телефонный звонок.

- Дружище, не хочешь завтра с утра потренироваться немного шкотовым на «Звёзднике».

- На чём, на чём? – У меня не было парусного детства, и начинал я с крейсерских яхт. Поэтому для меня что «оптимист», что «кадет», что «дракон» – в общем любая лодка до 30ти футов – это был таз со шваброй посередине. Я их не особо различал, да и не сильно смотрел на всю эту мелочь и горел лишь океанскими яхтами, дальними походами с пиратами, аристократами и дегенератами.

- Ну яхта класса «звездный». Посмотришь что такое настоящий парусный спорт, а не ваше соплежуйство на крейсерах!

- Соплежуйство?! Ну-ну! Давай глянем, что же это за парусный спорт-то такой! – Опыта тогда у меня было хоть не много, но пару раз поштормовать уже приходилось и как у каждого зеленого, только что нюхнувшего моря, яхтсмена гонору было хоть вёдрами черпай.

- Завтра в восемь. Ветра будет много, так что одевайся нормально. И трубку, кстати, с табаком своим заморским можешь не брать хе-хе). – И телефон замолк.

Ну про трубку, думаю, это он погорячился. Как так?! На яхте и не покоптить!? Одеваться нормально? – ну ведь не «непромоканец» же одевать, ей богу конец сентября, тепло и чуть ветрено. Так и быть - шорты сменю на штаны, и курточку прихвачу. (Кто ж знал, что на «Звёзднике» у тебя лишь тапочки на яхте – а сам ты весь в 10 см над водой висишь!)

Притопал я в Яхт-клуб. Женя поёжился, оценив мой прикид: «Суровый ты пацан, говорит, совсем тебе море по колено».

Тут у меня закрались кое-какие подозрения, что не всё так будет радужно, как я себе это представлял, но виду, ясное дело, не подал – куда там!? я ж в трёх походах был! Волк Ларсен, мать его! Адмирал уже практически!

Подошли к «звезднику» - ни штурвала тебе, ни лебёдок, мачта с девичью талию и бакштаги с конский волос. Неполные 7 метров этого счастья и лишь немного места для рюкзачка в носу. Игрушка какая-то, подумал я, и залез в лодку.

Женя занял место рулевого и мы отошли.

- Одевай «трапецию» (жилет такой, чтобы на открене висеть), говорит, только отрегулируй по размеру, а то дохлый ты и мелкий для «звездного» шкотового, тут тебе еще бы кг 30 не помешало. (у меня 80).

Одеть, я её одел, но отрегулировать нормально не смог. Ай, думаю, и так сойдет – ногами зацепился за ремень, прессуха есть – выдержим!

И тут как раздуло! «Звездник» закренивает, Женя орет:
- Откренивай, мать твою, активней!

Я открениваю как могу, сижу уже на борту «на полбулки», тело за бортом, трапеция не работает – держусь руками.

- Руки, б… , убери! - кричит Женя, не хватает веса!

Убрал руки на грудь, вся нагрузка только на пресс.

- Куда ты их прижимаешь, баклан?! Руки тоже вес имеют! За голову!!!

Убрал за голову, вцепился в капюшон – вишу выпучив глаза.

- Херли ты в капюшон вцепился?! Вытяни руки, к едреней Фене и жопу свесь с борта!

«Ёп твою….! …этот «звёздник»! … этот парусный спорт!» - думаю я. Вытянулся по струнке, руки прямые, вишу над водой в паре сантиметров, уже весь мокрый от брызг, спиной то и дело цепляя воду и делаю вид, что мне вполне комфортно.

- И сколько так ехать будем? - как бы скучая, спрашиваю я.

- Минут 15 – 20 до поворота. – Отвечает Женя.

- СКОЛЬКО, ЁП?! 20 МИНУТ?! ХЕРАСЕ!!!! – теряю я полностью хладнокровие.

- Терпи, салага, говорит Женя, ты ж вроде в армии в каких-то там войсках особенных служил, вот и не ной!

Падла, думаю, опять придется за честь мундира охреневать… и это уже после дембеля! Заткнулся, висю… Матерюсь про себя, считаю минуты, вспоминаю всех родственников Жени и Петра Великого…

- К повороту! – кричит рулевой.

- Ххатооов! – хриплю я в ответ.

- Поворот!

Рывком влетаю на яхту, скидывая шкот. Гик проносится над головой. Выбираю другой – но не успеваю.

- Добивай, теперь! – Кричит Женя.

Тяну, чуть глаза из орбит не лезут – нет у них лебёдки, мать его, нет! Много ветра, не могу выбить в доску, несмотря на то, что рулевой даже привёлся.

- Тормоз, ты, крейсерский! – говорит Евгений, - на следующем повороте быстрей со шкотами! Один сбрасываешь со стопора, хватаешь другой и вместе с ним прыгаешь за борт! Готов?!

- Готов!

- Поворот!

Сбрасываю, хватаю, выпрыгиваю и уже в полёте понимаю, что схватил слишком далеко! Шкот тянется и тянется и… хлюп - я верхней частью туловища ухожу под воду. Рывком сажусь на борт, хорошо, что ногами всё же крепко зацепился за ремень. Шкот в руках – опять недобитый!

- Во кретин! Это тебе не рюмки на «крейсере» тягать! – надрывается Женя, - давай еще раз!

В общем, в конце концов, я даже приноровился и довольно сносно откренивал. Ну что значит приноровился – мы не перевернулись и мачту сохранили.

Про то, что там бакштаг реально, как в песне Ландсберга «звучит, как первая струна» я уже упоминал, когда писал про конский волос. Так вот они действительно очень тонкие и одна ошибка в работе с ними может привести к потере мачты, которая, кстати, в свою очередь, гнется и изгибается, как резиновая.

Одним словом весь этот аппарат – это, прям, филигранный инструмент, прям, скрипка Страдивари какая-то, а не яхта. И без понимания материи делать на нём нечего!

Подводя итог, хочу сказать, что мне очень понравилось… и скорость, и сам драйв, хотя, признаться, я в жизни своей еще так не охреневал, как в эти два часа.

Но всё же второй раз на «звёздник» меня не затянешь – как бы прекрасен не был такой парусный спорт, но крейсерские яхты мне почему-то родней.

P.S. И да... трубочку на «звёзднике» особо не раскуришь)

Не играл я на бас гитаре года 1,5 - 2 и тут знакомые музыканты пригласили меня поиграть в рок группу, вместо ушедшего басиста. Ну, объясняю им, что давно не играл и руки, буквально, деревянные. Барабанщик предложил купить в магазине спорттоваров ручной эстендер (такое резиновое плотное кольцо для разминки ладони и пальцев). До репетиции оставалось неделя и я, купив экстендер, постоянно стал с ним ходить. Типа просто иду по улице, зажав его в ладонь, разминаю кисть руки - устала левая, перекладываю в правую.Как-то раз, было очень прохладно и я, выйдя на улицу, засунул руки в карманы своей куртки и стал там разминать экстендером пальцы. Подошёл автобус и я сел в него (мне надо было съездить куда-то по делам).Сидячих мест не было и взял одной рукой за поручень, а второй в кармане куртки разминал кисть руки. Вдруг смотрю, на меня пялится какая-то женщина - то смотрит на меня, то на низ моей куртки в районе...ну вы поняли куда.Глаза у неё ошарашенные, а на лице немое изумление и страх. Я сначала не понял, почему она на меня так странно смотрит, опустил взгляд туда, куда она смотрела и тут до меня сразу же дошло, на что похоже данное моё действие! Не зная что сказать женщине, я вытащил руку из кармана, продемонстрировал ей экстендер и сделал несколько качков им и снова засунул руку в карман. Мадам радостно выдохнула, улыбнулась и сказала:
-Вы меня очень напугали, так как я решила, что Вы онанист - извращенец и любите делать это в общественном транспорте...

Про Чарли, который не Чаплин.

Чарли, это птичка, малиновка, а еще это мой ребенок. Нет, не в том смысле, как вы подумали, это мой усыновленный ребенок.

Значит, дело было так. Жарким июньским утром 2008 года я вышел на лужайку перед домом, и увидел, что большой черный ворон плотно эдак насел на колючее дерево, что растет прямо перед окнами. Тогда я просто подумал: "ну сожрать кого-то прилетел, наверное, троглодит чертов" - и ушел обратно домой.

Еще через пару часов я вышел снова, чтобы покосить траву. К моему удивлению, ворон был по-прежнему на колючке и все старался что-то оттуда достать.

Мне стало интересно, я подошел, ворон, конечно, тут же улетел.

Я заглянул внутрь колючки - первое, что я увидел, было перевернутое птичье гнездо. "Все ясно", решил я - "добрался живоглот до мелкашей..." А потом вдруг даже не увидел и не услышал, а скорее почувствовал какое-то копошение этажом ниже. Веточку приподнял - точно! Там птичий ребенок висит, без перьев, слепой, и желтый клюв распахнул.

Вот же ж засада, а! Ладно, я это чудо сгреб в руку, и домой. А чудо явно помирать собирается, да я его понимаю - кто б столько выжил без воды и еды, запутавшись в колючке, особенно когда всякие хищники тебя сожрать пытаются?

Меня как-то не устроили намерения дитенка помереть, поэтому я принялся его отпаивать водой из пипетки. Поначалу этот привереда от моей воды отказывался, а потом вдруг очухался и всю пипетку высосал. И тогда я понял, что мы с ним договоримся.

Первым делом я озаботился о жилье. Сбегал опять к колючему дереву, забрал оттуда перевернутое гнездышко, притащил его себе на мансарду, и там желтоклювого и поселил.

Отпоить ребенка - это хорошо, конечно, но его ж еще и кормить надо. А птенчики - они прожорливые. Ладно, не проблема, в машину прыг и за кормом в ближайший магазин для домашних питомцев. Купил то что надо, какую-то специальную смесь для птенцов, выглядела эта смесь как обычное тесто.

Бегом обратно домой, с кусочком теста в руке, а там птичий ребенок уже во всю дуру шею тянет и верещит о том, что он не накормленный.

Накормил. А ребенок, пожрамши, икнул, и представился: дескать, Чарли его зовут.

Да шучу, шучу, икнул ребенок после пайки просто и уснул сразу. Вот он только икнул как-то похоже на слово Чарли, с тех пор я его так и назвал, Чарликом.

В первую ночь я лег спать около птенца - мало ли что? Правильно сделал, как оказалось. Чарлик хотел пить и есть примерно каждый час, так что я его обслуживал. А вот дальше как быть? - мне ж на работу надо, а птенчик явно без моего ухода не обойдется. Я пошел да и купил клетку, вместе с родительским гнездом Чарлика туда запихал, и повез на работу.

Видели бы вы, как чумели мои коллеги. Вот, идет Вова Сидоров, а у него в руках клетка с желторотым птенцом!

Ничего, привыкли со временем коллеги к этой моей выходке.

А Чарли тем временем стал расти. Оперился весь, хвостик у него проклюнулся и начал он крылышками помахивать.

Тут я попал во вторую свою засаду. По наивности, я считал, что у птиц способность летать заложена на уровне инстинкта. Как оказалось - нифига подобного, птенцов надо учить летать примерно также, как мы учим наших детей плавать.
Вот я за дело и взялся. Сначала посадил Чарли на плечо, и начал хлопать себя по бокам руками. Типа: "хлоп-хлоп, Чарли видишь?" Чарли видел, и принимался хлопать крыльями мне в ответ. "А теперь так, хлоп-хлоп-хлоп - видишь?" Ага, типа, вижу, и в ответ мне тоже самое "хлоп-хлоп-хлоп" крылышками выдает.

В какой-то момент я почувствовал, что Чарли уже не столько за меня цепляется, сколько держится крылышками за воздух. И тогда я решился на свой самый отчаянный поступок. Я взял Чарли в руку и подбросил его. Не знаю, кто больше перепугался тогда - я или Чарли - но он полетел. Заполошно полетел, но вполне удачно и мягко приземлился на спинку кресла на веранде.

А дальше у нас дела куда легче пошли. Каждое утро я сажал себе Чарли на плечо, и принимался бегать с ним по газону, молотя себя руками по бокам, вроде как крыльями машу. Поначалу Чарли не очень хорошо на эти мои экзерсисы смотрел, думал, наверное, что я издеваюсь я над ним, а потом понял, что родителей не выбирают, и уж если ему такой странный и неуклюжий папашка достался, то так тому и быть. И начинал моим хлопаньям махать крылышками в унисон.

Думаю, вы уже догадываетесь - в один день Чарли полетел самостоятельно. Сначала он перелетел на ближнее дерево, задумался, и перелетел ко мне обратно на голову. Я его снял, разжал руку и сказал: "Чарли, лети"

Он немного подумал, а потом вспорхнул и скрылся в кроне дерева.

Нет, я его еще видел пару раз - я когда газон стричь выходил, Чарли прилетал и садился мне или на плечо, или на голову. Один раз даже на голову накакал по старой памяти. А потом пропал насовсем.

Я знаю, что у птиц жизнь короткая, и Чарли скорее всего давно состарился и умер, а я почему-то на всех малиновок вокруг гляжу и пытаюсь моего Чарли найти. Да хоть и не Чарли, может хоть какая из птах, его дочерей, мне на плечо когда прилетит, насрет, и скажет, что она чарлина дочка.

Напомнила недавняя история про правильное нюханье пробирок.

Урбанизация, потоптавшись вдали от моих малоэтажных весей, случайно оступилась, и упала на них своим копытом - тремя зловещими девятиэтажками. Этими исчадиями ада, в которые сначала заселяли тараканов и мышей, личностями с тяжелым прошлым и неутешительным будущим, а уж затем молодых и малосемейных специалистов. Я заехал туда когда уже все остальные были в сборе . Особенно тараканы.
Пароходское прошлое научило меня при виде первых двух, из перечисленных видов, не паниковать, но всячески с ними бороться. Но до мышей у меня пока не доходили руки, прибил правда одну, сидя за обеденным столом, и не выпуская из правой руки ложку, метнув в нее свободной левой снятым с ноги тапочком. Но особо этим не горжусь, так как моя метательная - правая, просто повезло.
А вот с тараканами, это да, я боролся по настоящему! На флоте аналогичное мероприятие называли фумигацией. Пароходы ставили на фумигацию, в основном это происходило за рубежом, экипажи выселяли в гостиницы, после чего наполняли все судовые пространства ядовитыми газами. Сам я на морские фумигации не попадал, и о том что там происходило после завершения процедуры, могу только догадываться. А вот как это происходило на берегу, в моем случае, я опишу, особенно тот из них, который заодно чуть не убил и меня.
Дело было так. Посадив свой немногочисленный экипаж в составе бывшей супруги и сына в самолет на рейс Хабаровск-Москва-Краснодар - теща, я отдал себе команду на начало операции.
В несколько огромных полиэтиленовых мешков свалил все вещи, предварительно перетряхнув, которые нельзя было помыть или было лень перестирывать, из кухонного стола и шкафчиков туда же отправились все продукты, сдернул шторы и свернул постели. Удивлять и обескураживать тараканов я решил аэрозольным Дихлофосом, увеличив рекомендованную дозу раз в пять.
На 16 кв.м общей площади – 4 флакона. Не намереваясь веселиться совместно с прусаками, я озаботился тем самым резиновым изделием которое нас научили натягивать на свои головки еще в начальных классах, на уроках НВП - противогазом.
С трудом натянув маску смерти на свою шестидесятую голову, сильно при этом запотев изнутри, я почти на ощупь выдул один за другим запасенные флаконы во все углы до которых дотягивались руки, и скинув противогаз у входной двери, посмотрел на проделанную работу. По шкале видимости обозначился – «очень сильный туман».
Переночевал я у родителей, а утром ко мне из Владивостока с канистрой пива приехал Толстый. Вернее на вокзал он прибыл чуть за полночь, а ко мне он добрался только утром, первым автобусом, и уже с половиной канистры пива.
Под пивко мы немного похрустели ботинками по тараканьим трупам, я включил Толстому подушку и видик, а сам занялся уборкой.
Через некоторое время, стоя на корточках у открытого кухонного стола, и фильтруя его содержимое на «отмыть» и «выбросить», я взял в руки стеклянную майонезную баночку без опознавательных знаков. Она была наполнена на четверть темно-коричневой жидкостью и закрыта полиэтиленовой крышкой. Я открыл крышку и нюхнул.
В то же мгновение, хотя мне показалось даже раньше, по моим вискам ударили стальные молотки, а кувалда бухнула по затылку, накинув меня лбом на угол столешницы, и уже совместно с грохотом приведя меня в чувство.
-Уфф! – трудно выдохнул я, даже не успев перед этим сказать: – Блядь! - И с трудом встал на ноги.
Не выпуская баночку из рук, я сделал шаг в комнату, и протянул баночку в сторону Толстого:
-Хочешь понюхать?
Рассмешить убийственно флегматичного Юру – дорогого стоит. А он, связав воедино грохот, и баночку в руке, и неотдупляющие, в слезах мои глаза, схватился обеими руками за живот и простонал, мотая головой: -Неееее!
Так что, "как говорил мой дед", для полноты ощущений прежде чем понюхать – лизни!

"Паки, паки… иже херувимы!.. Языками не владею, ваше благородие."
Из кинофильма "Иван Васильевич меняет профессию."

Истории у меня традиционно длинные, кого это напрягает - листайте...

Про языковой барьер, язык жестов и взглядов... или просто европейские зарисовки.

Поехал я как-то по делам в Европу. Маршрут предполагался сложный, к родственникам и к товарищу в Германии еще планировал заехать, ну и дочу проведать. Училась она тогда год во французском университете, по обмену. Международная группа, преподавание и общение на английском, да и французский подтянула. Умница, как-то совсем не в меня, у меня с языками просто беда, не даются и никогда не давались. Ну нет, не совсем дебил - на английском худо-бедно изъясняюсь, но словарный запас невелик, нет легкости в общении, и предполагаю, что еще чудовищный акцент. Короче, стандартный английский после школы, института и курсов, без всякого "погружения". На бытовом уровне и простые вещи без особых проблем, но как сказал Сергей Довлатов: "На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать..."

Так как концы получались длинные - взял машину на прокат (в итоге получилось почти 1700 км.).
Дела быстро закончил, времени еще полно, звоню дочке, еду к тебе, хочу через Париж, хоть и был там ранее, но почему нет? Отсоветовала, во Франции все дороги платные, до Парижа, а потом оттуда до Гренобля, больше 500 дорогих евреев получится, только за проезд по платникам. Лучше мне эти деньги отдай. Как французы сами там ездят то?! Да, действительно, тогда правильнее львиную часть маршрута по бесплатным немецким и швейцарским автобанам, через Лозанну (с туристической остановкой) и дальше на Анси.

В Гренобле заселился в заранее забронированный отель, с портье, веселым темнокожим парнем, вполне поговорил и даже поторговался насчет завтрака по-английски. Кстати, во Франции это определенная проблема, на языке Байрона обслуживающий персонал говорит весьма неохотно, такая вот историческая вражда что ли, или, я бы сказал, какое-то откровенное неприятие всего английского.
Парень знал только одно слово по-русски и с русскоговорящими, мастерски изменяя интонацию, использовал его в трех вариантах, вопросительном, утвердительном и восклицательном: Хорошо? Хорошо. Хорошо!
Я ему объяснил, что так говорить можно только с детьми, а взрослым надо говорить: "Заебись".
Специально присел после завтрака в фойе, чтобы не пропустить. Видели бы вы, как вздрогнули и замерли, с отвалившимися челюстями, две наших полноватых тетки, вышедшие с завтрака, когда он, увидя их, через всё фойе жизнерадостно заорал:
- Заебисссь?
- Охуеть... - после долгой, ошеломленной паузы одна из теток, до этого, неуклюже и немного карикатурно изображавших невъебенно крутых светских дам, с показно-безупречными манерами якобы высшего сословия. Даже на завтраке, на мое "Доброе утро" на русском, недовольно скривились, типа: "И тут эти..."
А сейчас я, еле сдерживая смех, выскочил на улицу...
Если, будучи в Европах, услышите это когда-нибудь..., вы уж простите меня, пожалуйста....

Дочка с утра на занятиях, я пешком дошел до центра, немного погулял там (ничего особенного, чтобы ехать туда специально) и захотел перекусить. Памятуя вчерашнее знакомство с французской кухней, искал что-нибудь, например итальянское, (паста, она и в Африке паста).

А вчера... Зашли во французский ресторан (вроде без особых понтов), доча без раздумий взяла фирменный гамбургер и колу, а я типа: "фи"... Приехать во Францию и заказывать гамбургер.., как-то не комильфо совсем. В итоге, наконец разглядев в меню знакомое сочетание букв, взял салат и карпаччо...
На огромной тарелке, на двух больших листах зеленного салата, лежало два (!), тонких как бумага, темно-розовых маленьких ломтика, сложенных явно мастером оригами. Два (!) консервированных зеленных горошка, половинка (!), разрезанной повдоль оливки и еще какая-то, узорно вырезанная, с претензией на шедевр, небольшая хрень из сырой морковки. Оформлено, соглашусь, было офигенно красиво, но пока я с большим недоумением рассматривал поданное блюдо (ждать пришлось больше 20 минут), официант чего-то спросил. По-французски я знаю от силы десяток слов и из них два точно "Шифоньер" и "Шарф"... Хотя не-е, вру... Если подумать, знаю гораздо больше..., еще "Кашне" и "Парашют"...))
Дочка перевела, не желаю ли я к блюду соус.
- Какой нахер соус?! Что тут с соусом есть? Пусть хлеба лучше принесет и побольше...
Хотя, наверное, зря от соуса отказался, потому что встал из-за стола с такиииим... "легким" чувством голода..., хотя сожрал всё подчистую, до последнего листика салата и морковку. Про салат с креветками, вообще ничего цензурно сказать не могу. Буквально и в переносном смысле, "последней каплей" был ровно один, получившийся небольшой глоток кофе из малюсенькой чашечки (за двенадцать евро). Позавидовал, прикалывавшейся над мной, дочке с ее гамбургером... Ну её нафиг, эту высокую французскую кухню... И ведь денег отдал... В Москве, в грузинском ресторане, хватило бы на добрый десяток хинкали, добавив хачапури по-аджарски и водовку на двоих... и с щедрыми чаевыми....

Поэтому иду, игнорируя французские кафе, впрочем, никуда не тороплюсь, неспешно и разглядывая встречных. Вот эта чудесная, пускай и поздняя, европейская осень, в Москве уже первый снег и слякоть, а тут тепло, солнце и пронизанный его лучами прозрачно-пронзительно-свежий, словно напитанный дорогим парфюмом, сладкий воздух, несмотря на город. И горы, выглядывающие из-за зданий, опять же... Красота.

Ну, и где те воспетые знаменитые француженки, я вас спрашиваю? В подавляющем большинстве своем - неказистые, замудоханные "серые мышки", а на каждую третью с содроганием и жалостью, да за что тебя так бог обидел то?
Да-а уж, подпортили женский генофонд Европе средние века с их инквизицией. Красивая - донос из чисто женской зависти, точно ведь ведьма - на костер.... Или еще тест (вроде "Молот ведьм", ошибаюсь?). Связывали и бросали в воду - выплывет - гарантировано ведьма (дьявол помогает) - на костер, а если утонет - была честной женщиной... Спаси бог ее душу!
Поэтому европейские мужчины выглядят намного лучше, симпатичнее весьма, это я вам без всякой нетрадиционности заявляю. Трезво оценивать конкурентную среду к своим годам точно уже научился.

А вот дочка жалуется, местные мужчины ей проходу не дают, где-то я их понимаю, глядя на французских женщин. Высокая, стройная и симпатичная, я бы даже сказал - красивая, но без фанатизма, на обложку журнала вряд ли попадет... Но для Франции оказалось - полный восторг. Из кампуса, в магазины, перестала одна выходить, а когда они как-то выбрались в город вдвоем с подружкой, красивой и спортивной блондинистой латышкой, там вообще было шоу, в баре даже до драки и полицаев дошло. Поэтому потом ходили только с парнями-одногруппниками, два испанца, немец и бразилец, в обычном, почти всегда вшестером, неизменном составе.
Про приставания сам убедился, пока гуляли по вечернему городу, несколько раз французское восторженное "Ой-ля-ля" от встречных и поперечных, двое нахально полезли знакомиться, несмотря на мое присутствие. Ох, уж эти, иногда чрезмерно эмоциональные французы.
А один из них, худой и черный, где-нибудь в Египте или Тунисе, запросто сошел бы за местного, с традиционно повязанным вокруг кадыка пятиметровым шарфом, вообще схватил ее за руку, упал на колено и произнес многословную тираду. Разглядел - француз, с типично галльским носом, пьяненький, точно не араб... Доча для меня перевела: Любовь у него с первого взгляда. Бросай мол, своего пожилого друга и поедем знакомиться к родителям... Женюсь, клянусь всеми европейскими ценностями - женюсь...
Вот тут мой языковой барьер и встал во всей красе, вроде и надо сказать: Я тебе щас дам "пожилого", а ну, не пиздить же его молча..., и словно по наитию, что уж на меня нашло, засунул я указательный палец в рот и через щеку сделал громкий "ЧПОК", далее сопроводив жестом открытой ладони сверху по сжатым в кольцо пальцам другой руки, словно забивая пробку обратно в бутылку. Француза как ветром сдуло. В похожих случаях тоже потом безоговорочно помогало. Что уж такого в этом жесте, дочка не знала, кроме как: "это выглядит очень смешно и грозно" и я впоследствии информации тоже нигде не нашел - но действовало очень мощно и эффективно.
Вот пришла аналогия. Есть в казахском языке красивое и яркое идиоматическое выражение: "Сектым, сектым, форточка ляхтырдым...", разумного смысла немного: "Выебу, выебу, в форточку выброшу...", зато как бесподобно эмоционально и устрашающе! Так, похоже и с этим жестом. Дарю - пользуйтесь на здоровье...

В чисто гипотетически-академическом интересе (честно-честно) глянул в интернете на местных легальных проституток. Мама дорогая... Что за конюшня, а местами и свиноферма? Даже с большой "голодухи" не отважился бы, а когда ценник увидел - минимум только после червонца... на лесоповале... без права переписки... при полном отсутствии даже теоретических вариантов... и то вряд ли...

Шел и вспоминал белорусских, украинских дивчин, а уж сибирские... Каждая вторая симпатична, на каждой десятой готов немедленно жениться.... Поймал себя на мысли, а чего меня так поперло вдруг? Неделю только, как дома не был. Или "воздух свободы" начал играть со мной злые шутки, как с Плейшнером из знаменитого фильма?

Увидел иероглифы небольшого китайского ресторана, заглянул через стекло - из пяти столиков, четыре заняты, несмотря на будний день и относительно еще необеденное время - похоже самое оно. Сел за свободный столик, пожилой китаец сразу дернулся ко мне, но не дойдя пары метров, рассмотрел меня и резко развернувшись ушел обратно за стойку. А это он чего? Буквально через пару секунд подошел снова и протянул меню... на русском языке... Перевод плохой, где-то даже смешной, но как ты зараза, китаеза старая, определил то? Я же даже "Бонжур" не сказал еще. Внешность вполне европейская. Одежда (куплена в Европе), уши, нос, глаза, взгляд...? Что не побрился с утра? Поведение? Что же не так? Задал ты мне, мой узкоглазый друг, сморщенный мандарин китайский, нехилую загадку...
Но я его безоговорочно простил, распробовав свинину в ананасах под медово-горчичным соусом с добавлением миндаля. Кулинарный шедевр-волшебство, безумный праздник вкуса какой-то. Порция просто огромная, я даже засомневался. что это всё мне, но под бокал красного столового Бордо смолотил "как здрасте", чуть ли не постанывая от удовольствия. Уф..., перекусил называется.

В ресторан вошла стройная женщина в легком расстегнутом пальто. Оценивающе посмотрела, буквально прошила быстрым взглядом несколько раз импозантного мужчину, встававшего из-за стола, после чего посмотрела на его спутницу и разочаровано отвернулась. О, да вы мадам в нешуточном поиске! С какого-то возраста я стал это безошибочно определять по женским взглядам и поведению. Подошла к стойке, сделала заказ, похоже на вынос, рассчиталась и ожидая, повернулась в зал.
Явно за тридцать, может и гораздо больше (успехи современной косметологии не стоит сбрасывать со счетов), но выглядит замечательно. Чистая, немного бледная, матовая кожа, минимум косметики, темно-русые тяжелые волосы, собранные в плотный пучок на затылке, крупные, выразительные глаза... Чем-то похожа на Катрин Денев, кто еще помнит такую. Вот так бывает, подумалось, только для себя категорически решил про красоту французских женщин, как сразу тебе напомнили, что в любом правиле есть исключения.
Лицо не особо испорченно интеллектом, но когда это для мужчин представлялось какой-то проблемой? Ведь мы, в отличие от вас, уважаемые женщины, не мозги ебем...))

Тут же еще вспомнились французские Милен Фармер и Ализе (Alizee), когда-то безумно мне нравившаяся, но я одернул себя, прекратил ненужные мысли и неторопливо поднялся. Похоже мой выход. Я встал, небрежно-лениво потянулся (надеюсь грациозно), посмотрел ей в глаза, и не отводя взгляда, улыбнулся поощряюще. Снова этот оценивающий быстрый взгляд сверху вниз и обратно. В ее зрачках прямо ощутимо защелкали очки, которые я набирал или терял на невидимых весах. Ох уж, этот извечный женский калькулятор. Ну, да - не Диор... и не Лагерфельд. Достаточно простая рубашка от бюджетного S.Oliver, обычные, скорее всего китайские, джинсы Levi Strauss, а вот тапки хорошие, буквально на днях купил за 300 кровных евреев из новой коллекции в фирменном Tommy Hilfiger. Ну, вроде уровень клошара я преодолел. Ха, еще одно французское слово вспомнилось. Так я скоро по-французски запросто зашпрехаю... Или что-то опять путаю? ))

Еще быстрый взгляд на руки, нет ли кольца. Как я легко тебя читаю... Наконец (очков похоже достаточно набрал), улыбнулась в ответ, тоже неотрывно в глаза... Ой, какая хорошая улыбка...
- Бонжур мадам... - я подошел, а в мыслях легкая паника и разброд, может надо было по правилам приличия - мадмуазель?
- Бонжур... - и дальше длинная певучая фраза, из которой я понял ровно... ничего. А в глазах недоумение, наверное, поразил мой акцент. Я показательно смущенно развел руками:
- Ду ю спик инглиш? - теперь у нее маленькое замешательство.
- Нихт... - а это чего? Немецкий? Так вроде надо говорить в таких случаях "Найн", вспомнился мне первый и последний мой урок немецкого языка. А-а, хотела, наверное, сказать "нихт ферштейн". У-у..., на немецком то я знаю много больше слов, чем на французском. Вот, например: Я! Я! Натюрлих! Дас ист фантастиш! Тьфу... Что за дерьмо в голову лезет? Самый ответственный момент в знакомстве, надо удивить, произвести впечатление. Какая-то короткая фраза на немецком от нее. Но как тщательно и медленно выговаривала слова - только понял, что у нее с немецким тоже швах. А это с какого языка последнее слово? Нет, надо срочно что-то предпринимать, а-а, вот еще вспомнил:
- Хенде хох! - и после совсем небольшой паузы, весело улыбнулся, погасив легкий ее испуг, показав, мол, это шутка, чтобы совсем за идиота не приняла.
- О... - она понимающе и зазывно заулыбалась, вскинула руки, приятно натянув блузку на высокой груди, поднялась на цыпочки и крутанулась вокруг оси, продемонстрировав неплохую фигуру и выжидающе-вызывающе на меня посмотрела...
- Ит вос э бьютифул сайт! - я не наиграно-восхищенно, а она взглядом извиняюще-недоуменно. Ты и это не понимаешь... Ну, блин, как же там:
- Шарман... - вот надо же какие успехи сегодня делаю, из каких-то совсем заповедных глубин памяти вовремя достал нужное слово. Довольно улыбнулась, но пауза опять затягивалась.
- Вот ис ю нейм?
- Мари... - слава богу, поняла, но с таким "р", что я вряд ли так когда-нибудь смогу повторить. Тоже представился, повторила смешно, исковеркав на французский манер, со своим грассирующим "р".
Я чувствовал себя, как недалекий воин, придурковатый мечник, вышедший на поле боя без меча. А я сейчас без главного своего оружия - языка. Как поддерживать обычную мою легкость общения, где взять мои веселые, иногда немного скабрезные шутки, гарантировано вызывающие женский смех? Как говорить искренние, пространные, цветастые, маленько двусмысленные, но такие действенные комплименты? Женщины любят ушами - банально, но непреложный факт. Интересно, а как быть с глухонемыми женщинами? Тьфу, дурак... О чем думаю? Что делать то? За руку что ли взять? Вместо разговора, добавить тактильных ощущений? Глупо...., чай не подростки уже...

Она задала какой-то вопрос на французском, и как ни странно, я почти понял.
- Раша... - вы все затаили дыхание, уже в полной уверенности, что раскусили интригу рассказа, и что сейчас Машка, на фольклорном великом и могучем, пошлет меня глубоко или далеко.... В какой-то момент и у меня мелькнула такая мысль, но нет... Мари заговорила снова по-французски, я почти понимал и читал в ее глазах. Ласковые интонации, нежные обертоны, непритворное сожаление, что у нас ничего не выйдет... Какой красивый и певучий язык, не то что лающий немецкий или сухой английский. Говорила долго, один раз только прервавшись в конце, когда ей принесли заказ. Одна порция, грустно подумал-констатировал я про себя, одиночество... С такой-то внешностью. А в нашей ситуации уже все понятно. Не получилось и не получится.
Неуверенно пошла к двери, словно ждала, что я окликну сейчас на французском, что это все шутка и как классно я ее разыграл.
- Бай-бай... - в дверях обернулась, грустно улыбнулась и махнув рукой, ушла в сияющий, солнечный полдень... Прощай.((

Вот так всё и было - я едва не замутил с настоящей, кондовой, красивой француженкой...
Говорила мне мама: Учи языки сынок, а то болваном и вырастешь... Вот и вырос...

"Давайте же упьемся в дым.
Чтоб было счастье – молодым!"
Надпись на свадебном плакате.

Истории у меня традиционно длинные, кого это напрягает - листайте...

Ну, не умею я коротко писать, тогда "сводка с полей" какая-то получается.

Недавно на ан.ру была хорошая история про еврейскую свадьбу, тоже вспомнил и решил отметиться, только расскажу про казахскую.

Далекий уже 1987 год. Сибирский город на условной тогда границе с Казахстаном. В нашей институтской группе учились настоящие кондовые казахи: парень и девчонка из Северного Казахстана. Длинное романтическое ухаживание со всеми соответствующими атрибутами, цветами, хождением за руки... и вот наконец свадьба. Пригласил Ильгиз целиком без исключения всю группу. По казахским обычаям свадебный той делается два раза, у жениха и у невесты, но тут родственники как-то сговорились сделать один в деревне (аулами тогда никто не называл) у жениха, но зато какой... Назначили на конец июня после сессии, знаменующей окончание 1-го курса, ну и Рамадан (пост) вроде как закончился.

Сбор рано утром у ж/д вокзала, там автобусы для нас и многочисленных гостей, прибывающих почти одновременно на поездах с Востока и Запада (откуда же еще, Транссиб однако).
Загрузились в три Икаруса - едем сперва в райцентр (примерно 200-250 км.) на регистрацию, а потом уже в деревню (еще 40 км.). Группа собралась вся, за исключением двух человек, примерно треть состава девчонки. В молодости рвануть вот так за много километров, практически в неизвестность, совсем запросто...

А в деревне... Ух ты!!! За околицей, в бескрайнем и ровном, как пол поле - сколочены лавки и столы, установленные буквой "П". Простенький навес, крытый рубероидом, от ближайшего столба "кинуто" освещение, в виде множества лампочек без абажура, висящих над столами просто на проводах. Лавки и столы из неструганной доски, выписанной колхозом, но скамьи застелены коврами, половиками, покрывалами, а на столах просто развернули рулоны из дешевого ситца вместо скатерти. Выглядит всё весьма аскетично, но вот размеры... Человек на четыреста, если не на пятьсот! Поодаль вырыты ямы и установлены деревянные туалеты, там же сооружены открытые, просто прибитые гвоздями к доске рукомойники, возле каждого дощечка с порезанными кусками хозяйственного мыла. Для ночевки гостей поставили почти рядом с "П" несколько аутентичных, огромных войлочных юрт. Культурный шок для городских жителей, мягко сказать, а некоторые девчонки еще вырядились на каблуках, несмотря на предупреждение. Но это цветочки...

На столах никаких разносолов или салатов. Только овощи. Ну как овощи - немного ранних огурцов целиком, на четвертинки порезанные сырые луковицы, цельные дольки чеснока, перья зеленного лука и молодой укроп, как вырванный, так и положенный пучком. Когда уселись за стол, подали на больших столовских подносах парящее, разваренное мясо, говядина тоже была, но в основном баранина. Рядом в кастрюлях бульон (шурпа или сюрпа). Перед каждым гостем тарелка и глубокая пиала под шурпу... и никаких столовых приборов. Не называть же прибором классический граненный стакан...))

В тех же стаканах на столах через пару-тройку метров черный перец и соль, насыпанные до половины. Еще были хлопчатобумажные полотенца, вернее, я бы назвал - "рушники", как бы это не странно, с вышитым традиционным украинским орнаментом. Вот и весь антураж.
А из напитков только водка. И еще раз водка. Где уж взяли в таком количестве в те жуткие антиалкогольные времена - история умалчивает.

Мы уселись компактно, где-то в середине. На свадьбе примерно пополам казахских и... хотел написать славянских лиц, но вспомнил про немецкую деревенскую диаспору. Хотя те казахстанские этнические немцы иногда уже были больше русские, чем многие русские по паспорту. Вот напротив и рядом с нами такие и оказались. И как-то очень легко они нас взяли "на слабо", наливая по половине стакана, как впрочем и везде за столами, подзуживали пить до дна, типа, "ты что не мужик?" или "невесту с женихом не уважаешь", или "за такой тост (Пусть горя в их (молодых) жизни будет столько - сколько останется на дне ваших стаканов) надо до дна" и тому подобное. Над девчонками правда смилостивились, после первой наливали уже по четвертинке. Кто-то из наших попытался вначале сказать "фи", типа дайте мне вилку или запить, но на них не обратили никакого внимания, а голод не тетка, с раннего утра ничего не ели, а тут такой запах свежесваренного мяса... Опять же про чужой монастырь все помнят...

Несколько казахских бабок, в повязанных по самые глаза цветных платках, шустро носились вдоль столов, подкладывая половниками куски и наливая в пиалы ароматную шурпу. Горячо-жирно-вкусно, еще раз жирно и непревзойденно-обалденно вкусно. Кто не понимает разницу между парным, свежеприготовленным мясом, которое еще час назад "бекало" и блюдом из охлажденного, а тем более размороженного... - мне не о чем с вами говорить. Совершенно разный продукт. Серьезно. Как слепому с рождения объяснять, что такое радуга. В данном случае - яркая, насыщенная радуга запаха и вкуса. Вот аналогия: Одно дело когда ты ешь, нагретую и напитанную солнцем, налитУю, спелую клубнику "с куста", совсем другое растаявшую из морозилки. Я думаю, никто даже сравнивать бы не стал.

Я ел и не мог остановиться, наверное с килограмм уже убрал под пять тостов. Пьяным себя ни капельки не ощущал и в принципе "не гнали", тосты говорились длинные, по восточному цветистые, было время основательно поесть.
Наконец, народ потянулся из-за стола, кто покурить, кто уже плясать, включили поодаль музыку, огромные колонки с устрашающих размеров усилителем, принесенные из клуба, вне помещения звучали мягко "не ахти", но кто там придирался.

Вот нифига себе, это что ж получается, подумалось мне: Я уже выпил бутылку водки? До этого даже близко к таким объемам не приближался, ну пару, максимум тройку рюмок по большим праздникам, типа Нового года или 8 марта... а сейчас чувствую себя, только как лишь очень слегка выпившим. Вот это закуска!
Теорию все знают, и я тогда знал, типа: надо за несколько минут съесть кусок масла и опьянения не будет, но чтобы так действенно...

Помыл липкие руки и присоединился к танцполу под бессмертную, заводящую Moskau от Dschinghis Khan. С минуту-другую активно подвигался и в желудке вдруг стало горячо-горячо, а мне легко и весело, хотелось скакать и брыкаться, как молодому жеребенку. И не мне одному... Такой вот парадокс, встали из-за стола все почти трезвыми людьми, а вернулись после танцев абсолютно пьяными.
Дальше фрагментарно, опять ел и пил, лихо плясал и даже с кем-то пытался "выйти" в бескрайнюю степь, но почему-то так и не вышел... Были, и кража туфли, и невесты, и во всем очень активно участвовал. А вот как спать ложился в юрту вообще выпало.
Утром проснулся с затекшей шеей от непривычного сна без подушки. Огляделся в юрте... Мама дорогая! Вповалку, вразнобой... "Смешались в кучу кони, люди..." Вру, конечно, коней не было, но не сильно преувеличил, одна девка во сне брыкалась, "шо та кобыла"...

Похмелья особо не было, но снова мгновенно попал в "цепкие руки."..
И был вкуснейший плов, и был бешбармак... и даже вилки появились... Но день как-то очень быстро промелькнул... Опять плясал, с кем-то все-таки "выходил", но драки не помню, кому-то оказывал недвусмысленные знаки внимания, но логического конца вроде не было, даже лицо не осознаю...

Снова утро. Противно пахнет сырой кошмой, носками, немытыми телами и чьим-то неудержанным содержимым желудка. И еще какими-то дешевыми духами или дезодорантом.
Тошнит. Медленно осознаю себя. Лежу щекой на чем мягком, похоже в юрте. Хочется одновременно выйти на свежий воздух и... вообще не шевелиться, дабы не не расплескать эту боль. Хочется безумно пить и возможно еще больше - обратного процесса. Возжелается, по мужскому утреннему обыкновению, женщину и... мама..., уже не хочется, в нешуточном страхе отодвинулся-сполз с богатырской груди какой-то страшной, старой (для того возраста), огромной бабы. Бля... Неужели?!! Да не-е, она одетая, и колготки, и юбка с кофточкой...
А вот я чего полностью голый?!! В голове полный раздрай и противоречивость желаний... В юрте спит с десяток человек казахской внешности. Где я? Где моя одежда? Кроме носков на мне ничего. Надо срочно валить... А как? Мелькнула мысль надеть на чрезмерно налитые кровью гениталии носок и так выползать... Вот тоже вовремя, типа организм говорит диким желанием, мол, если ты себя так убиваешь, то давай уж напоследок род продолжим...
Глянул на часы - восьми утра еще нет, осторожно выглянул наружу... Ну, бля... Сидит за столами человек пятьдесят, словно и не расходились. Представил себя со стороны, голышом и с недвусмысленно торчащим на причинном месте носком... Про это в деревне и потом в институте будут ходить веселые легенды...
Что же делать то?!! Заметил, что один молодой мужик спит, положив под голову свернутый пиджак. Осторожно начал вытаскивать, интересно, что подумает, если проснувшись, увидит меня в полной половой готовности, склонившегося на коленях над ним... Чуть не хихикнул, представив. Надо бы поаккуратнее, то-то "визгу" будет, не отбрешешься...
Завязал рукавами на поясе, вышел... Думал незаметно скользнуть за юрту и там оправиться, но сразу заметили, разразились восторженными криками, пришлось так и идти больше 100 метров в туалет, словно по большой сцене. Боже, как стыдно то... Уши и лицо ощутимо горели. И чего вчера я такого набурагозил?

Одежду я нашел в "нашей" юрте, аккуратно сложенную и с игриво поверх раскинутыми трусами. Это точно не я так сделал. Что же вчера было? Провалы в памяти - первый признак алкоголизма - услужливо подсказал мозг. Или второй? О чем думаю? А вот, что надо с водкой сегодня однозначно завязывать - это точно. Решено.
Начали выползать из юрты мои одногруппники с помятыми лицами, а одна с сильно покусанным комарами. Уснула, где-то на улице, что ли?
По тому, как их одобрительными криками встречали гости, и как они стыдливо прятали глаза, покрываясь румянцем... - похоже не я один вчера "корки мочил".

Сижу скромно, пью крепкий черный чай, не обращая внимания на подначки и советы бывалых мужиков про "необходимость поправить кислотно-щелочной баланс". Даже одна мысль вызывает рвотные спазмы... На меня перестали обращать внимание, а я прислушиваюсь к разговорам, может про меня чего скажут. О-о! А вот это я помню, даже снова засмеялся.

Мой одногруппник давно подбивал клинья к симпатичной однокашнице, но как-то не заходило. А тут такой "romantic" на пленэре с водкой и танцами. Короче, на второй день уговорил он ее все-таки прогуляться под звездами в степь. А на звезды там безусловно стоило посмотреть, когда отойдешь подальше от света, в безлунном небе точно раскинутая плотная серебряная парча с частым вкраплением сверкающих, крупных бриллиантов. Под таким небом уже и поцеловались неоднократно, и подержались за все что можно и за что не надо бы, и решил он события немного форсировать. А ушли они далеко по петляющей полевой дороге, на которой, в отсутствие уже больше недели дождей, слой мягкой пыли образовался, в почти сантиметр толщиной. И нет, чтобы отойти подальше в сторону, сдвинул даму буквально на пару метров, и не придумав ничего лучшего, приложил на запорошенную пылью, осевшей от проезжающих машин, траву. Этого в темноте видно не было, но только в дамских романах и у поэтов такая спонтанная любовь на лоне природы выглядит возвышенно и романтично. Как там у Есенина:

"Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты."

Ага, в кусты, ага, до утра... А КОМАРЫ? Наши родимые комары, от многочисленности которых ты в ночных кустах возненавидишь любого, кто тебя туда завел.
Или, например, классический, пресловутый сеновал. А вы пробовали голым задом прилечь на колючее сено? От такой акупунктуры любая страсть напрочь мгновенно пропадет. Я на сеновал без толстого одеяла никогда ни ходил, а вот романтики писатели и поэты явно сами не пробовали.

Вот и тут, побарахтавшись на грязной, колючей траве, она, ошалев еще от ерзанья противно-пыльными руками по своему телу, решительно стала отбиваться. Степная, мелкодисперсная пыль, это вам не сухой речной или морской песок, который легко отряхивается - та прилипает намертво, везде и сразу. Махом кончилась романтика и любовь. Он, по пьяному делу, сразу не поняв и не осознав, такой перемены, продолжил настойчивые, страстные попытки, но в итоге получил коленом в известное место и ошеломленно отвалился. А она вскочила, и плача, не разбирая дороги, напрямки бросилась к свету далеких фонарей, гуляющей вовсю свадьбы. Какие уж тут звезды...

Фыр-р-р... - какая-то степная птица резко взлетела из под ног, напугав ее до окончательной паники. А когда она, метнувшись в сторону, провалилась в неглубокую, но неожиданную канаву (К-700 буксовал по весне), с только немного подсохшей липкой грязью на дне, то кто-то резко и крепко схватил ее за волосы...

В музыке случился перерыв и дикий, многодецибельный и продолжительный вопль, в котором уже не было ничего человеческого, заставил смолкнуть все разговоры.
- Шайтан-ана... - громко в тишине одна из казахских бабок, со сморщенным и темным как печеное яблоко лицом.
- Бесится, что у людей праздник... - все, как-то протрезвев, притихли, с суеверным ужасом вслушиваясь и вглядываясь в ночную степь.

А когда бедная девочка, все-таки вырвавшись, с колоссальными потерями для прически, из репейника и громко подвывая - выскочила на освещенное место из-за туалетов, то стоявшие там женщины, с заполошными визгами бросились врассыпную. И даже один мужик, тоже издав до неприличия тонкий взвизг. А было от чего! С размазанными грязными руками слезами, с причудливыми узорами грязи и пыли по лицу, со всклоченными волосами, с несколькими застрявшими репьями, с дикими, безумными глазами, в расстегнутой грязной блузке (лифчик потеряла), где виднелось отчего-то жутко несимметрично-полосатое черно-серое-белое тело..., в юбке собранной на талии, в одной туфле, в дранных, приспущенных колготках под которыми угадывались бывшие когда-то белыми трусики... еще и руки с черными ладонями к людям протягивала... - вылитая получилась Шайтан-ана...)) Без преувеличения.

Рыдающую девчонку увели куда-то опомнившиеся женщины, а прибежавшему по дороге парню, немного офигевшему, от такой ситуевины, местные мужики дали по лицу и несколько разочаровано, потому, что не сопротивлялся и никто не заступался, ушли за стол... Ну куда ты придурок, городскую девочку в степь на предмет любви поволок, не подготовившись? Потом выпили еще вместе с пострадавшим, нехило поржали, осознав ситуацию, и снова, и снова вспоминая, как она с воем выскочила из темноты... Даже сегодня вспомнил с улыбкой.

А сегодня под восторги гостей появились наконец молодые, невеста уже без традиционной шапочки, а жених... с разбитым, похоже вчера, носом, да так, что фингалы поползли под оба глаза. Я покрылся холодным потом, что "...часовню тоже я..."? Ой, хоть бы не... И ведь дрался вчера с кем-то, костяшки на правой руке содраны, болит и немного шатается передний зуб, хотя губа цела. Лыбился, как идиот, что ли?
Пронесло. Оказывается, теперь смущенно молчащему жениху, прилетело вчера резко открытой дверью туалета, когда он неосторожно подошел слишком близко (версия невесты). Чего только не бывает на свадьбах...))

И были блины с топленным маслом и медом, и был классный хрустящий "хворост", и были офигенные манты..., вот только без алкоголя не было аппетита. Выпил, наверное, уже литра три крепкого чая. Трезвый, грустный, чувствовавший себя неуютно грязным, без городской цивилизации, испытывающий еще какой-то нестерпимый, глубинный стыд, я пытался потихоньку узнать, что же все-таки было вчера. Кто меня раздевал (и с какой целью?), аккуратно складывая вещи, почему и как я голый оказался в другой юрте? Подвыпившие опять одногруппники, на мои наводящие вопросы:
- Да ты не парься братан... Всё пучком... Да я за тебя... Орём пацаны... Не ссы, братуха... Да ты красава... Всех порвем... Фигня война... Пойдем лучше выпьем! - краткая антология ответов, сводившихся к последнему.
- Да забей..., не бери в голову, бери в рот... ОЙ! - это от самой скромной и малопьющей, но уже хорошо поддатой одногруппницы.
Как же трезвому неуютно среди бушующего разгула. Сорваться поводов была масса, но я тогда, с возвышенным юношеским максимализмом, жестко тренировал практику непреложного решения. Пообещал даже про себя - делай железно и сразу, не позволяй никаких компромиссов...

Потихоньку гулянка утихомирилась, все-таки третий день уже закончился. И я прилег в юрте, но спать не смог, мешал многоголосый пьяный храп, тяжелые периодические всхлипы и стоны, и тяжелый воздух, насыщенный многоаккордным перегаром. Вышел и пошел в одиночку гулять по просыпающейся степи, встречая летний, ранний, красивый, степной рассвет, пронизанный звонкими трелями проснувшихся птиц. Ай, как хорошо! Немного продрог и вернувшись, умиротворенно сразу уснул в теплой юрте.

Утром приехали автобусы. А многие (половина точно) гостей осталось, говорили, что некоторые специально на такой случай отпуск берут. "The Show Must Go On". Да сколько же у них здоровья, так гулять? И ведь многие весьма в годах были, прошедшие великую войну или даже испытавшие на себе сталинское жестокое переселение поволжских и донбасских немцев в казахскую степь, с дырявыми теплушками и холодными землянками, наскоро вырытых в мерзлой земле. Что тут сказать, переделав классику: "Богатыри, не мы..."

А вот над помятыми и страдающими одногруппниками я (бодр и свеж) вволю поиздевался в автобусе. Взял экскурсионный микрофон и прочитал пародийно-лекторским тоном нравоучительную почти часовую лекцию "О вреде пьянства и алкоголизма". Поймал вдохновение, ссыпал цитатами из классиков, шутками и анекдотами, словно заранее готовился, жалел только, что нет наглядной агитации, типа плакатов, демонстрирующих печень алкоголика. Развеселил народ, водила даже пару раз руль бросал, закатываясь... Закончил только тогда, когда почувствовал, что начинаю повторяться и инициативная группа товарищей меня полушутя буцкать толпой собралась за переходы на конкретные личности.

В группе после свадьбы установилось молчаливое, стыдливое табу на любые воспоминания о ней. Несколько раз пытался даже совсем прямо, что-то узнать, но натыкался на типа:
- Да не помню я, пьяный был... Я к тому моменту , наверное, уже вырубился... Я вообще ничего не видел (а) и не знаю о чем ты... - так, что тот стыдный момент для меня до сих пор непонятная загадка.

Поддерживаю отношения с одним казахом-сослуживцем и вот он пригласил меня летом на свадьбу к старшему сыну. Приезжай в поселок, дорогих гостей много будет... Аж немного вздрогнул, вспомнив. Может лучше вы к нам?

Я после этого бывал на многих свадьбах, но по количеству присутствующих, объемам съеденного и особенно выпитого той свадьбе нет равных. Что может быть суровее и беспощаднее казахской свадьбы?
Ну, если только башкирская... Но это уже совсем другая история, может когда-нибудь расскажу...

P.S. И да, чуть не забыл: Ни одна лошадка, пёсик или котик - не пострадали...))

Покатушки на Варьке.

Абоянием не всегда я обладал а вот чувством юмора это да))
В общем приехал я в свой город(уезжал на пмж но понял что не могу жить в другом). Дружище встретил тогда я узнал что он Варьку купил, "Варька" - это жигули 5 той модели или проще сказать пятерка. В общем обмыли все дела. И тут через пару дней списался значит я с девчушкой одной, та предложила мне в группе попеть. Тяжелый рок( как оказалось позже больше смахивал на поп...). Девчушка была безума от Агаты Кристи - не безысвестной рок группы на территории рф. Я на тебе как на войне а на войне... кхм... кхм... о чем это я... ах да. Не в восторге я был потому что В то время а год это был 11 или 12 группа была как минимум не актуальна, а все тексты рукописные были под подобный стиль. Собрались значит группой ну я друга позвал своего тот на басу играл. Ну и решили мы попробывать сыграться(Через несколько дней начало подташнивать от этих завываний, и даже музыка которую ребята наши музыканты утяжелили раз в 10 эти тексты увы не спасла). Так вот. В группе была еще 1 девочка на клавишах играть пыталась. Ни че вроде такая симпотная. Позвали значит мы ее с ночевкой, ну пиво попить да на Варьке по полям загородным по рассекать. Приехали значит на поле, свет в машине вырубили сидим молчим. А у поля лесок не большой начинался, и давай я байки травить что за лесом кладбище и в общем жуть на деваху нагонять. А девочка скажу так одним словом "Девочка" во всех смыслах. Ну она сидит такая типо посмеивается. Ну дружище говорит а пойду по ссать выйду. вышел отошел ссыт. Девчонки общаются и мне скучно стало. Открыл окно и вылез из него на пол тела, то есть ноги в салоне были, как бы сел на дверь. Сижу такой на дружищу смотрю а он курит ну разговариваем и тут... Мою чувство юмора разыгралось не на шутку.Мы ж неформалы и по большему счету с готическим уклонением во всем черном. Там и в белом то наверное в такую темень за 20 метров бы не увидели, а в черном даже у окна не особо то и видно было дак еще девчонки и свет в машине включили, так что из машины какие либо передвижения видно не было. Я говорю другану, слушай возьми под руки вытащи из машины, а то обратно лезть вообще не удобно, друг согласился оказать мне такую помощь. Подходит берет меня под руки ииии... Он сказал что даже он не ожидал такой шутки с моей стороны. Шутка пришла ко мне за секунды перед тем как он взял меня под руки в голову пришла. Такое чувство что когда он делал 3 шага ко мне время за медлилось и над головой лампочка загорелась бзынь. Я быстро оценил ситуацию. Свет в машине горит значит из нее ни х... не видно. Значит как ко мне подойдет друг не кто не заметит... Берет друг меня под руки и начинает тащить из машины, а я как за ору ногами за дергаю еще и рукам по крыше хлопать начал. Это надо было видеть. Мало визг стоял на всю округу, так девчонка то вообще не растералась, за ноги меня схватили ногами в дверь уперлась и с визгом давай меня в машину тянуть. Я ржу не могу, аж задыхаюсь, слезы по щекам, сопли пузырем. Дружище аж ох**л он видимо не сразу понял что произошло, и из за чего начался такой визг. Девчонка поняла что шутка, руками лицо закрыла плачет и тут же смется. Друган в хахате по земле катется, а я аж задызаюсь. Просмеялись сели в машину и сидим попиваем общаемся. И тут я окно открыл и руку за борт. сижу такой. И моя фантазия решила сыграть шутку номер 2. Сидел я на заднем сиденье а перед мной сидела девушка друга. Ее окно закрыто. Я такой припалился типо в даль смотрю и грю: - Да ну на*? все обернулись. -Смотрите кто там идет?. Подруга друга - где гонишь что ли? - да вон присмотрись - говорю я ей и вижу как оно лицо к стеклу то приблежает. - Да где не вижу ничего. - Да вон на горизонте присмотрись по лучше. И как только девочка с концентрировалась я как бабахну ладошкой по стеклу из своего окна с заднего места. Визг первой и второй, та что приглядывалась подпрыгнула так что головой ударилась о крышу машины, чуть дырку не порвала. Друган ржал так что сам пожалел)) Она с ним потом весь вечер и следующее утро не разговаривала) Покатались и посмеялись мы на славу. Чувство юмора у меня больное конечно же, но как через недельку спустя мы заглохли на покатушках ночью по среди кладбища та еще история. +суйте может быть и расскажу как ни будь еще баек с той интересной поры))

Сто первая рассказка
(читать деткам на ночь. очень хорошо засыпают в кровати между мамой и папой)

Роли исполняют:
- Синяя Рука – сказочный персонаж, умеющий проникать в наш мир
- Нога реальная отдельно от тела (запасная Бабы-Яги - из детских высказываний)
- Дети – Петька, Сашка, Толик, Лена, Вера, Ира
- Дворник «Гуляй-Нога»


Давным-давно это было…
Петька, наш общий друг, прибежал к нам во двор и страшным голосом проговорил:
- Ой, там на углу, где помойка, чья-то нога лежит, белая.
Все засмеялись и стали подтрунивать над ним.
- Сами вы врунишки. Идите и посмотрите.
Все притихли. Только что Сашка рассказывал страшную историю про «Синюю Руку» и так было страшно интересно, что мурашки на коже еще не прошли. А тут еще и нога появилась. Жуть. Но кому-то надо идти и проверить, что за нога там лежит и лежит ли вообще.
- Иди, Сашка. Раз ты наплёл про «Синюю Руку», теперь будешь сочинять про «Белую Ногу».
Сашка хмыкнул, но пошёл. На углу двора была у нас сделана общественная помойка. Туда мы носили вёдра с мусором из своих квартир. Мусорка представляла из себя большущий бак, который раз в три дня чистил наш дворник «Гуляй-Нога». Мы так его называли, потому что он был хромой. Он воевал, но дети жалости не знают и поэтому звали его «Гуляй-Нога».
Вот и угол двора. Вот и помойка. Петька сказал, что где-то рядом лежит «это».
«Эх, а вдруг правда». Еще шаг, еще … и точно лежит – нога белая вся в бинтах. Бррр!
Сашку как ветром сдуло. Скорей к ребятам. Когда ребят много, не так страшно. Ребята не расходились. Ждали Сашку. Он прибежал с такими же круглыми глазами и немного заикаясь проблеял:
- Там нога лежит и вправду. Вся в бинтах. Страшная – жуть.
Верка и Ира сказали – дураки и рванули домой. Думали, наверное, что дома не так страшно будет. Петька, Сашка и Толик с Леной остались. Только поплотнее встали, как бы защищая друг друга от непрошенной ноги.
Петька и Сашка, которые видели «ногу», молчали. Страх не давал фантазировать. А Ленка высказала «здравую» мысль:
- Это Баба-Яга костяная нога свою ногу чинит. А запасную выбросила, но нога живая и может перемещаться.
- И к нам она может придти? - спросил Петька.
- Не знаю, - проговорила Лена.
- Я предлагаю всем вместе идти на неё посмотреть. Всем вместе не так страшно.
Петька и Саша не горели желанием еще раз идти к помойке, но трусить до конца не стали. И молча согласились.
Из своих окон на ребят смотрели улепетнувшие Вера с Ирой. Ребята гурьбой двинулись к краю двора, где лежала эта гадкая нога. Вот и бак, вот и то место, где была нога. Но её там не было. Сашка и Петька завопили, и ребятишки сорвались с места. Нога переместилась и, наверное, теперь караулит кого-нибудь из них.
Добежав до своего места сбора, а этим местом был большой теннисный стол, сбитый взрослыми из досок, все заторопились домой. У каждого нашлось дома дело.
Петька пришел домой быстро, но радости не было. В доме родителей не оказалось, сестра Варя тоже куда-то убежала, хотя обещала родителям быть дома и покормить Петю, если он придет домой. Квартира была с соседями и поэтому не запиралась на все замки.
На кухне Петька подошел к своему столику, потрогал кастрюльку с супом, взял кусок хлеба и в столе нашел не разрезанную колбасу. Сделал бутерброд, очистил колесики колбасы от оплетки и решил выбросить очистки в мусорное ведро под раковиной. Нагнувшись поудобней, увидел в ведре бинты. Сердце Петьки заколотилось. Очистки он бросил в ведро, но промахнулся. Нагнулся, хотел взять поднять их с пола, да только это сделать не удалось. Бинты вдруг вылезли из ведра и Петьке показалось, что они захотели обвить его руку.
Ааааа! - закричал Петька и отдернул руку. Бутерброд вылетел из руки.
С кухни Петька рванул, сбил табуретку, ударился о косяк, получил здоровенную шишку, но даже не заметил, так ему стало не по себе. Дверь из дома, лестница, двор! Свобода,
Петька со всего маха врезался в живот дворника «Гуляй-Ноги».
- Стой, куда это ты, пострел, бегишь?
- Я, я, – не смог выговорить Петька.
- Чего ты испугался, а?
- Там нога у помойки белая страшная исчезла и к нам в квартиру пробралась.
«Гуляй-Нога» серьезно так посмотрел на Петьку и сказал:
- Извини, малец, я виноват. Это я ногу Палыча не убрал вовремя. Знаешь же, сломал он ногу, а теперь врачи гипс с ноги сняли у него на дому, а он и выбросил её на помойку. Вот вы и увидели её в этот момент. А я её, ногу эту, засунул подальше в бак, чтобы бинты не были видны, а вы из-за меня страху натерпелись, подумали, что она пошла по квартирам.
- А откуда у нас в квартире бинты? - продолжал своё Петька.
- Сестра чуть обрезалась и руку не смогла как следует забинтовать, и выбросила остаток бинтов в мусорное ведро.
- А чего же они зашевелились?
- Обертка, небось, распрямилась, а бинты легкие, вот и шевеление произошло.
- Фу. Теперь подожду ребят. Скажу, как было – приходила ко мне домой нога и сестра от нее убежала вся в крови. Теперь надо предупредить родителей, а то напугаются.
- Ну, ну. Смотри не переборщи, а то спать не смогут.
Сказал так и пошел двор убирать, а я остался ждать трусих Веру и Иру, которые поглядывали на меня из своих окон.

ПУТЕШЕСТВЕННИК ВО ВРЕМЕНИ

Маленький канцелярский магазинчик.
Я стоял в очереди в ожидании продавщицы, которая в подсобке дралась с пустыми картонными коробками.
Вся очередь состояла из меня и маленького загорелого школьника, стоящего позади.
Чуть позже к школьнику присоединился одноклассник. Они не виделись полжизни – почти целое лето и горячо обсуждали; самолёты, подводные маски, солёные волны и новые игрушки.
Я взял с прилавка ручку, попробовал что-то написать и неожиданно её подбросил. Ручка ловко сделав сальто, вернулась ровно в ту же позицию и продолжила писать.
Ребятишки заметили трюк и оживились. Ручка опять оторвалась от писания и на этот раз совершив уже два оборота в воздухе, влетела ко мне в руку и снова продолжила писанину.
Парни сказали: «Ух ты!»
Я улыбнулся и протянул одному из них ручку. Тот попробовал подбросить, но, конечно же, пока ловил, отфутболил её в угол магазина. Хорошо, что продавщица была занята борьбой и не заметила.
Когда-то в школе, сидя на задней парте, я; часами, днями и годами отрабатывал этот трюк и руки ещё помнили.
Потом я достал из кармана свой счастливый серебряный, николаевский рубль, положил его на указательный палец, поднёс к самым глазам зрителей, щёлкнул второй рукой и монета моментально исчезла. Исчезла без звона и дыма. В руках её тоже не было.
И этот фокус я довёл до совершенства ещё в школе. Всё же, оказывается, не зря я в школу ходил.

Парни выпучили глаза, разинули рты и тот, что помельче, спросил:

- Дядя, а вы фокусник?
- Нет, фокусники в цирке выступают, а я путешественник во времени.
- Ага, ну да, путешественник.
- Всё ещё не верите?
- Не-а.
- Парни, а вы читать умеете?
- Конечно, мы ведь уже в третьем классе.
- Ты что? Мы не в третьем, а только перешли в третий.
- А, так вы совсем большие ребята и вам уже можно показать кое-что из будущего?
- Да, можно! Можно! Покажите.
- Ладно, тогда следите за моими руками. В правой руке ничего нет?
- Нет.
- А в левой?
- Тоже ничего.

Я медленно полез во внутренний карман куртки и так же медленно и загадочно достал обычный затёртый паспорт:

- Что у меня в руке?
- Паспорт!
- Да – это он. Знакомься - твой паспорт из далёкого будущего. Не веришь? Тогда назови свою фамилию.
- Зачем?
- Ну, ты ведь хотел увидеть «фокус» настоящего путешественника во времени?
- Паренёк кивнул и, немного стесняясь, тихо назвал свою фамилию.
- Я сразу её не расслышал и переспросил.

Хлопец повторил.
Я кивнул, совершил вокруг паспорта несколько волшебных пассов, медленно открыл первую страницу, прикрывая фотографию и строго сказал:

- Свою фотку из будущего тебе видеть нельзя, но, так уж и быть, можешь прочитать, если правда умеешь.
- Паренёк громко, по слогам прочитал свою фамилию в паспорте. Второй не поверил, попросил показать поближе, но тоже прочитал фамилию товарища и сказал:
- Оба! Капец! Точно! Это же твой паспорт! Дядя, а можете мне мой паспорт показать?
- Конечно могу. Я всё могу.

Из подсобки вернулась продавщица, я купил пачку бумаги, посетовал на нехватку времени, сказал парням, что срочно должен вернуться обратно в будущее, ведь туда отправилась моя счастливая монетка. На этих словах я покинул магазин.

Думаю, что они ещё очень долго будут вспоминать меня и думать: что это было?
И с каждым годом вопросов у них будет всё больше и больше, а ответов не прибавится. Зато, так и жить интереснее.
Разве нет?

P.S.

Очень бы не хотелось выдавать секрет устройства своей машины времени, но куда деваться? Даже самая мудрёная машина времени сделана из простых резисторов, конденсаторов и медной проволоки.
Вначале, когда нас в очереди было всего двое; я и новоиспечённый третьеклассник, в магазин вошёл его приятель и громко назвал мою фамилию. Я даже дёрнулся от неожиданности, как будто бы меня вызвали к доске.

- Кого я вижу, привет, как дела? Где был летом?

Ну, скажите - мог ли я не развлечь своего загорелого однофамильца и его товарища...?

Идеальная жена

(рассказ длинный, но IMHO стоящий чтения)

Решил изучить жизнь врачей так сказать изнутри, как изучают они нас посредством своих фибро и гастро скопов. Договорился с хорошими знакомыми, причину придумал – мол надо мне уметь, если что, оказать первую помощь, ну там вырезать аппендицит, роды принять или почку пересадить, потому что кругом пустыня или море и помощи ждать не от куда. В общем наплел с три короба.

- Ладно,- согласились мои знакомые,- Хочешь – валяй. Только после не жалуйся.

Пристроили меня на хорошую подстанцию в самую лучшую бригаду.
Первого выезда я ждал как откровения, все думал может и я на что сгожусь и даже кого-то спасу. А тут как раз команда:

- Шестая бригада – на выезд.

Шестая бригада это в том числе я.
Подошел фельдшер. Подтянулся врач.

- Чего там?
- Помирает кто-то. Воровского 17.
- А-а… Тогда пойду допью кофе.
- Так ведь там пациент помирает!- напомнил я.
- Ну да,- согласился врач,- Только пока мы доедем – все-равно помрет. Или сам по себе выживет. Все от бога…

И точно, пошел допивать свой кофе.
Это я к чему?…
Это я к тому, что все врачи сильно не романтики. Реалисты они. И циники. Профессиональное это…
Наконец собрались и поехали.
Не спеша.

- У киоска притормози,- попросил врач,- Сигарет куплю. Кончились.
Притормозили.
- А чего мы так медленно?- тихо спросил я.
- А куда торопиться?- удивился фельдшер,- Лично я не спешу в морду получать. Там ведь кто помирает – там алкаш помирает. Главное дело все-равно не помрет – всех переживет. И тебя и меня… Мы все эти адреса как пять пальцев. Знаем – бывали…

И точно, встретил нас алкаш – бодренький такой для покойника.

- Вы где?... Вы чего так долго?... Ездят они… А человеку, пролетарию, сдохнуть – да?
- Лучше б сдох! - крикнула жена пролетария,- Доктор – усыпите его что-ли. Совсем!
- Он меня не усыплять, он меня спасать должен. Обязан!- заорал в ответ алкаш.
Инфантильный как сытый питон доктор чего-то там вколол, чего-то дал съесть и чем-то запить.
- Ну все - мы пошли.

И мы – пошли.
Потом были другие адреса и были умирающие и умершие и все это буднично, без криков – «Он уходит от нас», не как в сериалах. Все скучно – до оскомины.
«Он уходит от нас» я слышал из уст врачей лишь однажды, когда они говорили о заместителе главврача. И еще они добавили – «Наконец-то!» И «Давно пора».
Это я все к чему?... Ах да… Про жену… Дойдем и до жены…

Скоро ко мне привыкли. И я – привык. И меня уже заставляли таскать носилки и держать и поворачивать пациентов и даже подавать какие-то там ампулы. И я уже не морщился от вида крови и не шмыгал носом от запахов. Разных. Потому что болезнь это штука, в первую очередь, малоаппетитная – кровь, гниль, тяжелый дух, капризы, угрозы и слезы родственников.
Тоска.
Отчего врачи со стажем – как черепахи в панцире – непробиваемы. Ничем!

- Помер что ли?
- Вроде да.
- Ну ладно… Время поставь. И ампулы собери… Соболезнуем… Натоптали мы тут у вас…

А то - сидят в машине – рядом покойник переломанный словно его через мясорубку прокрутили, а они беляши трескают. И говорят:

- Мясо не прожаренное, сыроватое мясо-то…
- Ага…

И все им по барабану.
Хотя, иногда, и их пробивает…
Так вот теперь про жену… Идеальную.
Был вызов в район застроенный частным сектором, где сам черт ногу… Но водитель ехал уверенно - водители скорой каждую дырку в любой дыре знают.
Едем. На этот раз быстро – видно про этот адрес бригада ничего такого не знала. Водитель даже мигалку включил.

Направо, налево, разворот под кирпич. Приехали.
Небольшой, в три окна домик, наличники, забор деревянный. Возле забора мужик стоит. Лет семидесяти. Бросился к нам как к родным, чуть под машину не лег.

- Скорей, скорей, помирает!

Потащил в дом.
В доме прибрано и половички расстелены.

- Туда-туда!

Утянул за перегородку.
За перегородкой – кровать. На кровати женщина. Видно - жена.

- Что с ней?
- Помирает! Утром стало плохо, а теперь – вот.

Женщина лежала недвижимо, с закрытыми глазами с руками сложенными на груди и даже было не понятно, дышит она или нет.
Врач кивнул фельдшеру. Тот раскрыл сумку.
И по тому, как кивнул врач, фельдшер все понял. И я - понял. Со стороны – да, не сообразишь, но я с ними уже поездил и научился читать между строк. Нечего тут было делать ни скорой ни вообще помощи.

- Ну что?... Как?... Она будет жить?...- суетился, спрашивал мужик.

Хотя она – УЖЕ не жила.
Врач померил давление, чего-то послушал в фонендоскоп. Но так - для очистки совести.

- Эй, вы слышите меня?- спросил он. И громче - Э-эй!

Поворочал, потряс больную.
Никаких реакций. Вообще никаких – пациентка не видела, не слышала, не чувствовала. Ее уже здесь не было. Она была уже – там.
Но прежде чем ее отпустить, врач должен был совершить ряд манипуляций призванных задержать покойницу на этом свете еще минут на двадцать.
Фельдшер вколол чего-то в вену. И ввел чего-то под кожу.

- Ответьте! Вы слышите меня?

Но пациентка даже не шелохнулась. Даже после кубиков.
Все…
Врач расслабился. Он больше не препятствовал. Он сделал все что мог, согласно инструкции Минзрава. Теперь он мог умыть руки…

- Дайте полотенце.
- Что?- не понял мужчина.
- Полотенце!- повторил врач.
- А?- мужчина начал растеряно оглядываться,- Полотенце?... Да? Я не знаю где… Счас.

И повернулся к жене. Мертвой.

- Маша, Маша, где у нас полотенца лежат? А? Полотенца где? Доктор просит.

Врач остолбенело глядел на мужика.

- Маша. Маша скажи!

Врач моргнул фельдшеру, чтобы тот приготовил шприц с успокоительным. И, наверное подумал, что придется вызывать психбригаду и может даже связывать мужику рукава.

- Ма-аша!

И тут, что-то такое случилось – невообразимое, потому что женщина шевельнулась, вздохнула и открыла глаза.

- Маша, где у нас полотенца?- буднично спросил муж.
- Там!- ответила покойница,- В шкафу,- И показала пальцем.

У врача отпала челюсть.
У фельдшера покатилась ампула.
Женщина закрыла глаза и замерла.

- Шприц! - заорал врач,- Три кубика!... Два кубика!... И еще!…

Вы слышите меня?
Женщина ничего не слышала.

- Эй, откройте глаза!- просил доктор, тряся омертвевшую пациентку за плечо. Причем, довольно грубо.

Та лежала неодушевленным бревном. С руками сложенными на груди.
Вкололи три кубика. И еще два.

- Вы слышите меня? Слышите?

Ни хрена! Бабушка не подавала признаков жизни. Никаких.
Бабушка умерла.
Фельдшер замер со шприцем в руке. Врач покачал головой. Фельдшер опустил шприц.
Из-за перегородки вышел муж. Без полотенца.

- Я не нашел,- виновато развел руками он.
- Да черт с ним, не надо полотенца, - ответил врач вставая и собираясь уходить.
- Маша, я не нашел полотенце. Его нет в шкафу.

Женщина дернулась, вздохнула. И открыла глаза.
Врач – сел.
И фельдшер тоже.
Женщина обвела всех бессмысленным, потусторонним взглядом.

- Маша, там нет полотенец,- пожаловался муж, - Я искал.

Взгляд пациентки приобрел осмысленность.

- Посмотри на верхней полке, под пледом.
- А-а, под пледом. Ладно посмотрю.

Муж ушел за перегородку.

- Шприц!- прошептал врач.
- Вам?
- Нет – ей!...

Я все это видел! Я там был! Я – хоть под присягой.

- Охренеть!- выдохнул врач,- В конец!

Добавил что-то про кубики и крикнул:

- Эй вы, как вас там… Да – вы! Идите сюда! Быстрее!

Муж пришел.
Без полотенца.

- Вы это, спросите ее,- сказал врач, неуютно поеживаясь под халатом, потому что ощущал себя полным идиотом,- Спросите…, как она себя чувствует?
Муж кивнул.

- Маша… Маша… Доктор спрашивает как ты себя чувствуешь?

Врач диковато смотрел на мертвую женщину. Взглядом заинтригованного патологоанатома, который только что вскрыл покойника и что-то там нашел чего быть не должно. Что-то лишнее.

- Маша. Маша! Маша!...

Хм…
И опять, откуда-то из бездны, из мрака того света, с самого дна, женщина пошла на зов своего мужа и, карабкаясь и цепляясь за его голос, вышла, вынырнула, вернулась. И спросила:

- Что ты?
- Вот, доктор спрашивает - как ты себя чувствуешь?

Доктор нехорошо улыбнулся.

- Я… Спасибо… Да… Лучше.
- Ты полотенце нашел?
- Нет.
- Извините доктор, он у меня такой беспомощный. Я сейчас, я сама…
- Лежать! – заорал доктор.

Потому что, вдруг, поверил, что эта покойница сможет встать и пойти за перегородку, и влезть на табуретку и перерыв белье найти и принести ему полотенце и еще на руки полить!

- Не надо, я сам,- предложил муж.
- Назад!
- Но полотенце…
- Какое полотенце?... Какое на хрен полотенце… Не нужно мне никакое полотенце! Говорите с ней.
- О чем?
- Не знаю! О чем угодно. Говорите! Раз вы такой… - доктор даже подходящих слов подобрать не смог, - Говорите!

А про себя подумал про пушного зверька и про то, что медицина здесь точно - бессильна. Правда совсем в ином, в не привычном, контексте.
А покойница, только теперь осознав расположившуюся подле нее медбригаду, стала перебирать по одеялу пальцами и озабочено спросила:

- Ты чай… Ты их… Напоил?…
- Нет… А сахар, где у нас?
- Там, в буфете, на средней полке.

И доктор сказал:

- М-м-м!- и еще:- Ёе-е!- и еще,- Твою маму!...

Потому что когда мы не знаем что сказать, от избытка чувств, всегда так говорим.
И еще сказал фельдшеру, безнадежно махнув рукой:

- Давай, вызывай реанимационную бригаду. Быстро! И предупреди их, чтобы они его в больницу с собой взяли.
- Кого?
- Мужа!
- Зачем?- подивился фельдшер.
- В качестве… дефибриллятора!

После, в машине, доктор долго-долго молчал, уперев кулаки в подбородок, а потом вздохнул:

- Никогда не завидовал пациентам. Вообще – никогда. А этому – завидую. По черному!... Он же даже не знает где сахар!...

Какую жену отхватил!... Какую!... Идеальную!
И снова замолчал. Окончательно. Наверное, своих жен вспомнил. Всех четырех, с которыми был в разводе.
И тут я с ним, конечно, согласен. Повезло – мужику. Что да – то да! Но, может было за что…
Больше я с той бригадой не ездил.
И вообще – не ездил.
Хватило…

©АндрейИльин

Ехал я в маршрутке, на Васильевский.
На сиденье рядом бушевал ребенок, лет шести.
Его мама безучастно смотрела в окно, не реагировала. А он дергал и дергал ее за рукав.
За окном проплывали деревья, дождик моросил, серо было.
Ребенок что–то требовал, или, что–то утверждал.
И тут вдруг, она, как развернется от окна к нему, как дернет его за руку на себя, и как прошипит ему,
— Что ты хочешь от меня?!
Он запнулся.
– Что ты хочешь, я тебя спрашиваю?! Да ты вообще знаешь, кто ты такой?! Ты никто! Понял!? Ты никто–о! – она это выдохнула ему в лицо, просто выплеснула.
Мальчик смотрел на нее, и мне показалось, у него дрожит голова.
Или это я дрожал. Почувствовал, как потеет спина.
Помню первую мысль: Неужели это она ему говорит?! О ком она думает в этот момент?!
— Видеть тебя не могу, — прошептала она.
— «Ты же убила его!», — сказал я, но никто меня не услышал.
В маршрутке, как ни в чем не бывало, продолжали дремать люди.
Я сидел, не шевелясь.
А мальчик не плакал. Она отбросила его руку и снова развернулась к окну.
Он уже не бушевал, притих, как–то сразу. Смотрел в разорванную спинку сиденья напротив и молчал.
А у меня было желание встать и при всех, вот сейчас, просто разорвать ее на части! Сказать ей, — Это ты … последняя! Это ты никто! Ты же убила его!
Клянусь, я бы сделал это!.. Мальчик сдерживал меня.
Я закрыл глаза, стал глубоко дышать, чтобы успокоиться как–то.
А когда открыл их, увидел конфету.
Молодой парень, похоже, студент, такой светлый, кучерявый, в джинсовом костюме, протягивал конфету мальчику.
Он еще встряхнул рукой, сказал, — Бери, это тебе.
Тот взял. И тут же парень протянул ему вторую конфету.
Мальчик помедлил и взял вторую.
Дальше происходило действие, вспоминая которое, я еле сдерживаю слезы.
Мальчик не стал есть, он коснулся маминой руки.
Она не сразу повернула к нему лицо. Но, все–таки, повернула. И видно хотела добить его.
Но он протягивал ей конфету.
Она посмотрела на него, на конфету, я видел, она недоумевает.
Тогда он вложил ей конфету в руку. Она, как обожглась, быстро
вернула ему.
— Я не хочу, — сказала.
Две конфеты лежали у него на ладони.
Руку он не опускал.
— Ешь сам, — сказала она и тихо добавила, — Я не хочу… Честное слово.
Тогда он положил конфету к ней на колени.
Никогда не забуду эту паузу. И эту взрослость. Передо мной за несколько минут этих мальчик стал мужчиной, а она, из злой, раздраженной стервы, стала красивой молодой женщиной. Во всяком случае, это я так почувствовал.
Она молчала. Долго–долго молчала. Смотрела на него так, словно только увидела.
Потом обняла.
И он ее обнял.
Потом он развернул конфету и дал ей.
И пока она не положила ее в рот, сам не ел.
Вы представляете такое?!
Это был еще один шок, но уже другой.
Я тогда подумал о себе.
Я подумал, вот ты сидишь, такой праведник, ты хотел встать, обвинить, ты хотел ее «разорвать», переделать. И ты бы, ничего не добился кроме скандала и брани. А этот мальчик, посмотри, насколько он мудр, как он велик, этот мальчик, он взял другим. И пронял до самых печенок, до сердца, до слез.
А еще, этот молодой парень, который дал ему две конфеты, — подумал я, — он ведь не просто так дал две.
Я огляделся…
В заднем стекле маршрутки увидел этого молодого парня, он уходил вдаль по «моросящей» улице.
А мама и сын сидели, склонив головы, друг к другу. Как молодые влюбленные, ей богу!
Тут водитель объявил мою остановку.
Я, выходя, дотронулся до руки мальчика.
Я этим сказал ему «спасибо».
Не думаю, что он понял, но это и не важно.
Я навсегда запомнил этот урок.
Запомнил–то, запомнил, но должны были пройти годы, чтобы я его осознал.
Что это и есть настоящее воспитание. О котором не все взрослые знают.
Что только примером и воспитывают. Не криком, не обвинениями, не битьем, нет. Только пример работает, больше ничто.
И мальчик этот показал пример. И ей, и мне. И он изменил нас.
Где он, этот мальчик?!
Где ты, мальчик?! Что с тобой сегодня? Как же ты нам нужен всем, а?!
Мы ведь без тебя пропадем.

(с) Семен Винокур