Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Лучшие анекдоты, истории и фразы зарегистрированных пользователей
По убыванию: гг., %, S ; По возрастанию: гг., %, S
Довелось мне как-то работать в одном творческом коллективе. И работал у нас однин паренек Дима, 25-ти лет от роду, который всеми правдами и неправдами пытался откосить армию. Смею уверить, у него это отлично получалось. Но вот как-то пришел он на работу в подавленном состоянии и поведал, что ему возможно не удастся откосить до непризывного возраста, что ему умудрились выдать повестку в военкомат. В тот день у нас на офисе образовался ПОВОД по причине днюхи нашего Босса. К обеду сформировался приличный стол со всеми явствами и горячительными напитками и понеслась... тосты, шутки, разговоры. В общем Дима, по причине слабости организма, накидался в хлам и уснул в уголке офиса на кресле. Все наши попытки как-то растолкать его, ни к чему не привели. Тогда я и наш шеф, начали обсуждать Димкину новость о военкомате, а так как мы люди служивые, в прошлом офицеры, решили устроить шутку юмора. Я взял телефон и позвонил своему старому товарищу, бывшему сослуживцу, который дослужился до звания полковник и был на тот момент командиром учебной части. Около 22:00 мы с шефом перенесли Димкино бездыханное тело в машину и отвезли его в воинскую часть. Затем переодели его в солдатское белье, уложили спать в казарме, сложили на табурет обмундирование и продолжили "банкет" в сауне на территории части. К 6-ти утра прибежал посыльный предупредить, что скоро подъем и мы, уже изрядно "уставшие", вооружившись фотоаппаратом, отправились в казарму. Когда дневальный истошным голосом закричал подъем, почти над ухом Димы, тот вскочил, осмотрелся. Кругом были солдатики-новобранцы, которые быстро вскакивали с кроватей и одевались. К нему подошел сержант и сказал, что два раза повторять не будет. Димка начал себя щипать за ноги, потом два раза шлепнул по щекам, но "сон" не проходил. В это время вышел я и сфотографировал его "радостное лицо". Затем, естественно, мы объяснили ему, что это была шутка, но по дороге домой у него началась истерика, переходящая в хохот. С тех пор прошло 4 года, Димка так и работает у нас, дожил таки до непризывного возраста, женился. А фото, где он в солдатском белье в казарме, с полными ужаса глазами, так и висит на стенке в рамочке у нас в офисе.
Когда умер мой дедушка, моя мама и ее брат с сестрами долго ругались из-за того, кому достанется квартира деда. Мама отказывалась от квартиры, потому что у нас все есть, даже жилье детям (нам). Дядя тоже отказывался, потому что младшей сестре жилье нужнее, у нее 3 детей, муж свалил в далекие дали. Средняя сестра отказывалась, потому что она живет в другом городе. А младшая не хотела принимать жилье, потому что считала это нечестным, почему ей одной все, а другим ничего. С трудом договорились.
Вчера в кафе видела потрясающую картину. Сидит клиент (очень вежливый и воспитанный парень) со своей подругой (капризуля с претензиями). Та чирикает какую-то ерунду «из жизни» и пожирает пирожные. Парень же занят изучением какой-то здоровенной папки. Его подруга «украшает» рассказ анекдотом: — Вот так всегда, любовник трахает как надо, а потом придёт муж и перетрахает по-своему. Парень не отрываясь от чтения: — Хорошо, я поговорю с твоим любовником на эту тему, дабы не доставлять тебе неудобств. Девушка давится пирожным и выпучивает глаза от удивления: — Ты знаешь о Максиме! Парень поднимает глаза от бумаги и смотрит на девушку испепеляюще-насмешливым взглядом, с выражением, похожим на нечто среднее между «я же не совсем кретин» и «ага, попалась!» Девушка в ужасе закрывает лицо руками, в рыданиях стукается лбом об стол и выдавливает из себя протяжное: — Бляяяяяа!
Рассказано моим дедом, в прошлом - моряком на торговом судне. Случай произошел в прекрасном советском прошлом, в одном из портов нашей необъятной и тогда еще великой Родины... Время 3 часа ночи. Все корабли в порту (а, соответственно, и их экипажи) уже мирно спят. Ничего не предвещало беды, и тут на ВСЕХ кораблях, из ВСЕХ динамиков (в порту все корабли настраиваются на одну частоту) раздается ЖУТКО громкий призыв вновь прибывшего судна: "ДИСПЕТЧЕР!!! ЭТО ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ! ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ! ДИСПЕТЧЕР, ПРИМИТЕ ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ!!!" Тишина... Все, естественно, проснулись. Видимо, кроме диспетчера. Потому что из динамиков, с удвоенной силой раздалось: "ДИСПЕТЧЕР!!! ЭТО ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ! ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ! ДИСПЕТЧЕР, ПРИМИТЕ ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ!!!" Ребята уже начинают скрипеть зубами, но ничего не поделаешь, диспетчер скотина, не спешит отвечать... А из динамиков уже срываясь на крик, продолжает, надрываясь, взывать к совести диспетчера Гусь-Хрустальный: "ДИСПЕТЧЕР!!! ЭТО ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ!!! ГУСЬ-ХРУСТАЛЬНЫЙ!!!!" И тут из динамиков раздается злой, невыспавшийся голос одного из капитанов, одного из кораблей, стоящих в порту: "ДА Х*Й ТЫ ЛАПЧАТЫЙ!!!" Тишина.... Осторожный голос Гусь-Хрустального: "Ээээ.... А кто это говорит?" Голос уже другого капитана, но тоже злой и невыспавшийся: "Да все говорят...
Рассказал друг, который увлекается горным туризмом.
Застойные годы, середина июля, утро. Терскол (это в Приэльбрусье, кто не знает). Группа сидит в холле турбазы, собирается на маршрут. Ждут проспавших, последний раз подтягивают снаряжение. Тут сверху спускаются две дамочки, которых в этот суровый край могло занести разве что нуль-транспортировкой. На них пляжные халатики, резиновые шлепанцы и соломенные панамы. В сумках угадываются надувные матрацы и полотенца. Одна обращается к обалдевшим туристам: - Мальчики, море в какую сторону? - Э-э... дык... так нету тут моря-то. Другой турист: - Есть вообще-то. Километров двести, если по прямой. Тетка: - Да что вы нам голову морочите! Мы из самой Сибири ехали, чтоб в море покупаться. Это же Терскол? У нас прямо в путевках написано, что турбаза на море. Так, это уже интересно. Путевки все видели тысячу раз, что там написано - знают. Тетки достают путевку, поворачивают ее обратной стороной, где описание местности, тычут пальцем в какую-то строчку: "Вот, сами читайте!"
Там написано: "Турбаза расположена на высоте 2500 метров НАД УРОВНЕМ МОРЯ".
Незадачливые курортницы потом пытались качать права в администрации, но денег за путевки им не вернули. А вот случись что-нибудь подобное здесь в Америке - пожалуй, что и вернули бы. Тут к идиотизму клиентов относятся с уважением.
Про Жанну я как-то уже рассказывал, но тогда не знал всех деталей ее биографии и многое переврал. Исправляюсь.
Родилась она в каком-то Луцке или Слуцке (вот ведь были времена, ничего не стоило перепутать Беларусь и Украину). В ее два года родители переехали в Чикаго, снимать сливки с американской мечты. Отец вскоре понял, что сливки что-то не очень сбиваются, и вернулся в свой (С)луцк, а мать продолжала молотить лапками, работая за гроши то уборщицей, то продавцом, то телефонисткой в колл-центре.
Жанна лет с пяти была без памяти влюблена во всё французское. Всех кукол назвала французскими именами, мультик про Белль засмотрела до дыр. Откуда у девки французская грусть, осталось невыясненным. Склонная к мистике мать предположила, что дочь была француженкой в прошлой жизни, а в этой максимум будет использовать французский как хобби. Но она ошиблась.
В школе Жанна задружилась с мальчиками из франкоязычных стран – один из Камеруна, другой из Конго – и нахваталась от них сколько могла французских слов. В седьмом классе узнала, что вместо обязательного испанского их могут возить на уроки французского в другую школу, если наберется группа из пяти человек. Группу набрала в пять минут: своим африканским дружкам объяснила, что они будут получать хорошие оценки на халяву, раз уже знают язык, а еще двоих убедила силой личного обаяния, плюс кулаки конголезца и камерунца.
С тринадцати лет начала подрабатывать, сначала в кондитерском магазине, потом официанткой, а заработанные деньги тратила на репетитора. Студент из Монреаля занимался с нею по ICQ, потом по скайпу. К окончанию школы шпарила по-французски не хуже учителя. В остальном была обычной девчонкой, только в отношениях с мальчиками не заходила дальше определенной черты. Всем говорила, что ее первым мужчиной и заодно мужем будет непременно француз. И не любой. К тому времени она прочла все произведения Экзюпери и конкретизировала мечту: только французский летчик. Получила за это прозвище Белль. Правильнее было бы Ассоль, с заменой корабля с алыми парусами на авиалайнер с трехцветным флагом, но этой книги ее соученики не знали.
Поступила в колледж на международное отделение. Это не МГИМО, это гуманитарная специальность, после которой типичная карьера – соцработник, помогать иммигрантам из Камеруна и Конго получать пособия, но ничего более французского и по карману в Чикаго не нашлось. Продолжала подрабатывать официанткой, копила на поездку в Париж. Ресторан тоже выбрала с умом, при гостинице недалеко от аэропорта О'Хара, там иногда останавливались летные экипажи. Договорилась с менеджером, что все франкоговорящие клиенты – ее. Попадались в основном семейные и в основном канадцы, но хотя бы языковая практика.
Следующим летом мать наконец нашла нормальную работу и уехала на двухмесячные курсы. Жанна осталась дома одна, вернее, вдвоем с кошкой. Тут в ресторан явилась компания из пяти мужчин, говоривших между собой по-французски. Жанна кивнула на них менеджеру. – Нет, – сказал тот, – это стол Билла. И они наверняка закажут спиртное, а ты не имеешь права его подавать, тебе же еще нет двадцати одного. Жанна метнулась к Биллу: – Видишь тот столик? Пусть он будет как бы твой, но мой. Ты принесешь алкоголь и получишь чаевые, а остальное всё я, совершенно задаром. Идет?
Клиенты оказались настоящими французами из Тулузы, правда, инженерами, а не летчиками. Приехали в командировку на Моторолу. Английский они знали, но официантке, бойко болтавшей на французском, обрадовались как родной. Проговорили с ней весь обед, попросили показать город. – Конечно! – согласилась Жанна. – У меня как раз смена заканчивается.
Смена только началась, но она быстренько переоделась из униформы в свое, крикнула менеджеру: «Я увольняюсь!» и отправилась показывать город. Маршрут экскурсии пролегал в основном по чикагским барам (Жанне крупно повезло, ни в одном не спросили удостоверение личности) и закономерно закончился в номере одного из французов. Жак был не самым младшим из пятерых, на 15 лет старше Жанны, зато высоким, стройным, а главное – одиноким.
Через три дня командировка кончилась, но Жак взял отпуск и остался еще на месяц. Весь этот месяц они вылезали из номера только затем, чтобы поесть и покормить кошку. Когда мама приехала с курсов, дочь махала платочком из окна: он улетел, но обещал вернуться. Нет, на самом деле сидела в скайпе.
Когда Жанна окончила колледж, они поженились. Прекрасную, тщательно спланированную свадебную церемонию омрачало только одно: мечта невесты всё же сбылась не полностью, муж не летчик, а инженер.
Прошло 15 лет. Недавно Жанна приезжала к маме в Чикаго, показывала фотки. – Это наш новый дом. Красивый, но еще много ремонтировать. А это мои подонки. – Почему подонки? – А как называется, когда сестра старше брата на один год? Забыла русское слово. – Погодки. – Теперь запомню, как маленькая погода. А это муж. – Почему он в морской форме? – Это костюм на Хэллоуин. Во Франции не отмечают Хэллоуин, как в Америке, но я всех научила. Костюм капитана, потому что он капитан самолета в жизни. – По-русски так не говорят. Первый пилот, командир корабля. – Но командир корабля – это же капитан, правильно?
Постой-постой, скажет читатель, какой такой капитан? Он что, бросила своего инженера и вышла за летчика? Мы так не договаривались, это неправильный хеппи-энд!
Не волнуйтесь, будет вам хеппи-энд какой надо. Просто Жак однажды признался, что с детства мечтал быть летчиком. Но не сложилось, жизнь пошла другим путём. Не судьба. – Что значит не судьба? – возмутилась Жанна. – Мы сами капитаны собственной судьбы. Осуществить мечту никогда не поздно. Вот что тебе нужно, чтобы стать летчиком сейчас?
И она пять лет содержала их маленькую семью, пока муж, бросив работу инженера, учился на пилота и сдавал экзамены. И еще три года жила с ним в чужой далекой Литве, потому что поначалу его взяли только вторым пилотом на бизнес-джет в Вильнюсе. И лишь потом Жак стал «капитаном самолета» в Air France, и Жанна получила всё то, о чем мечтала с детства. Почти как Ассоль, с той разницей, что Ассоль просто сидела на берегу и ждала, а Жанна свои алые паруса сшила сама, от первого стежка до последнего.
Окраина убогого села. По грязной улице ползет большой, сверкающий огнями городской джип. Проезжает последний покосившийся дом, упирается в упавший забор, за которым овраг, и замирает. Две старушки в фуфайках поодаль: - Семеновна, гляди, еще один с навигатором.
Не понимаю, почему фото симпатичной и сексуальной девушки на фоне культового сооружения, оскорбляет чувства верующих, а разжиревшая туша попа с дорогущим Мерседесом на том же фоне - не оскорбляет.
Апории бытия. В моей жизни есть несколько неразрешимых вопросов(апорий) над которыми я не устаю ломать голову. К примеру-почему в зеркале право с лево меняются местами, а верх с низом нет? Или почему нельзя варить козленка в молоке матери его?[Исход 23:19 и 34:26; Второзаконие 14:21] То есть не то что бы рот наполнялся слюной при мысли о молочновареной козлятине, но хотелось бы знать-почему, собсно? Пронесет? Или козлы ополчатся? Вот в сказке все ясно-не пей из копытца -козленочком станешь. Из танкового трака сушняк не туши-а то будешь глухой и железный. А тут сплошной туман и догадки. Так же, например, мне абсолютно неясно почему родня не придушила меня еще в колыбели. Я б на их месте не преминул бы . Один из дядь(Коля зовут) не общается со мной с 6 летнего возраста. Скоро 40 летний юбилей бойкота отмечать будем. Говорит, что не хочет видеть, что из такой паскуды выросло. А оставили то меня на дядю и тетю всего то на недельку…( Читать дальше... ) Дядя был пришлый, то есть приблудный. Тетин(родной) муж. Работал мастером на заводе. Простой русский человек. Любил борщ с пампушками под соточку беленькой на обед. Простительная слабость, за которую его вяло журила тетя. Я решил помочь.Взял и вылил водочку, заменив водицей из под крана. Теперь то я понимаю, что испытывает человек, который, уже занюхал борща, напускал полный рот слюней, налил с устатку рюман, увлажнил очи в предвкушении, тяпнул…а там вода…от сука…Тетя хохотала как защекоченная. Дядьколя плюнул и полез из за стола. Меня это развеселило несказанно и я не остановился на достигнутом. Дядя Коля перешел на портвейн. Рискованное решение. В его отсутствие я поломал недолго голову в поисках жидкости с похожим цветом. Нечто сходное вышло от двух склянок марганцовки и банки зеленки, разболтанной в воде. Дядя накатил стакан и продезинфицировался лет на 10 вперед. Эффект превзошел все ожидания. На несколько минут я превратил родственника в фонтанирующий огнетушитель. Следы того извержения на потолке пережили десятилетия и два ремонта. На месте дяди я б открутил гаденышу все до чего б дотянулся. Суд бы его оправдал, я уверен. В более поздние годы масштаб издевательств и гадств только вырос. Когда малец, то есть я вышел из щенячества и стал недопеском ,Родина снарядила родню на чужбину. Меня же в Буржуинию по правилам брать было нельзя. Дабы не впитал растленный дух Запада и не оторвался от родимой сиси Родины-мамы. Для пригляда из деревни был выписан патриарх семейства-прабабушка Олимпиада Степановна 1894 года схода со стапелей. Последнияя ветвь моего генеалогического древа, на которую не вскарабкались сыны Израилевы. Старуха была железная, держала в страхе всю семью чуть ли не с Столыпинской реформы. Нрава была крутого, здоровья лошадиного, скора на суд и расправу. Ее образом обычно пугали непослушных зятей и они моментально становились тихие и ласковые, как кастрированные коты. Посовещавшись, семья решила что это единственное средство против меня. А что? Липа неуков до 60 лет объезжала, томилинская милиция запиралась изнутри при ее приближении, что она зарвавшегося сучонка не обломает. Ха! Да от ее домогательст в 18 годе комиссарик убег-и поселок остался без Советской власти на полгода. Однако "напор класс бьет", как говорят лошадники. Поначалу, Олимпиада Степановна таки скрутила мя в бараний рог. С такой масштабной личностью мне сталкиваться не приходилось доселе. Для начала она решительно отвадила из дому всех девок. Стоило запереться в своей комнате с дамой, как склочная бабка начинала долбить клюкой в дверь и орать "Вы что думаете, я не ПОМНЮ, чем вы там занимаетесь!" Весь дом заполонили ее подруги, коими она верховодила строго но справедливо. Дом потихоньку превращался в богадельню. Старухи роились днем и ночью, приставали непрерывно с расспросами, советовали учиться хорошо, слушаться бабушку и не пить водку. Делились опытом и диагнозами. Я позиционно огрызался, но проигрывал войну напрочь. Например один раз бабаня с утра ходила с жалобами на головную боль. Надо заметить, что у Олимпиада была смертельно больным человеком лет с 50. За время этого страшного недуга она проводила в последний путь 8 своих участковых терапевтов и подруг-старух без счета. На похороны бегала радостно возбужденная-для нее это носило характер спортивного состязания. Каждые поминки-еще одна одержанная победа. При этом лет в 85 она при мне пожала 80 килограммовую штангу, что я приволок домой. Дотянула Липа почти до ста лет и до последних дней сохраняла бодрость духа и склочность нрава. При этом она исправно принимала горы таблеток от всего. Каждый день у нее болело что то новое. Так вот в тот день эстафету болезности приняла голова. Я принес анальгину.Липа выпила колеса и затянула обычную непатриотичную песнь, изрыгая хулу на отечественную фармацевтическую промышленность. "Таблетки говно-ни от чего не помогают, вот раньше…" Я согласился: -Да, лучшее средство от головной боли, это гильотина! -Чаво? -Что чаво? -Как ты назвал? -Гильотина. -И что, помогает? -Еще как! Один раз-и как отрезало! На всю жизнь! -Импортное, небось? -Да уж не наше, французское. На следующий день Олимпиада чуть не прибила плоть от плоти своей. Оказывается, она поперлась в аптеку и потребовала там гильотину от головной боли. Провизорша, подыхая от хохота пыталась объяснить что это не по адресу. Как же! Бабка устроила дикий гвалт, уличая их в коррупции и бесчеловечности: -Что? Своим продали, да?! А бабушка старая, ходи, мучайся! Не стыдно? Ну и так далее… Однако делать что то было надо. Я уже пропах домом престарелых, эти мафусаилы и мафусаилши снились мне даже по ночам. Единственным временем, когда они не роились в доме -был обязательный разбег по домам для просмотра мексиканского сериала "Богатые тоже плачут" Потом они собирались вновь и до хрипоты обсуждали увиденное и услышанное. Персонажам сериала кости премывались как близким родственникам-долго, тщательно с удовольствием. На этом и созрел мой дьявольский план разгона этой вороньей слободки. Немного предыстории. Импортные родители передали с оказией отечественному отпрыску немыслимую по тем временам роскошь-телевизор с дистанционным управлением и видеомагнитофон(оба HITACHI) Видак тогда встречался в советских квартирах чуть чаще чем синхрофазатрон. Многие даже сомневались его существовании. Бабка, к примеру, просто отказалась в него верить. Не может быть и все тут. Я быстро напряг какие то полукриминальные связи и устроил обмен кассетами VHS (тогда их не покупали, а меняли) Как то мне притащили засаленную и подозрительно пахнущую концентрированной страстью кассету с невиданной доселе порнухой. В полной прострации я обнаружил, что одна из трясущихся в экране жоп принадлежит главной героине сериала-Веронике Кастро. Думал я недолго. За 5 минут до обязательного просмотра бабкой слез богатых, я запустил похабство и хищно замер за дверью с дисташкой в руках. Бла бла бла…заставка…титры…первые диалоги…оп! Поехали! В комнате раздался деревянный стук-то вставная челюсть запрыгала по паркету. Я подвывал под дверью. По окончанию просмотра на бабку было приятно смотреть. Она производила впечатление человека внезапно достигшего просветления. Челюсть ее ходила ходуном, глаза вращались в разные стороны. Скоро прибыла группа поддержки и старые клюшки привычно загалдели, обсуждая непростое бытие заморских донов и сеньорит. Бабка переводила дикий взгляд с одной ораторши на другую и, как будто, не слышала их. -Да она параститутка! -Завизжала Олимпиада Степановна, забрызгав слюнями товарок. Повисла мертвая тишина. -Кто? -осторожно поинтересовалась самая смелая. -Мариана Вильярреаль де Сальватьерра, проблядь дешевая! Ее ж валяли там скопом кому не лень… Дальше Олимпиада в доступной форме донесла увиденное до благодарных слушателей. Я с удивлением обнаружил, что кроме скромной девушки из благородной семьи она опознала в остальных участниках праздника плоти и других актеров сериала. -Она ж и с Луисом Альберто и с Леонардо шалашовилась!-орала Липа-и даже попу этому, как его, падлу, а! падре Адриану дала! Бабки переглянулись. "-Нашего полку убыло" -читалось в их глазах. Липу попытались успокоить, но она, почуяв фальшивую ласку в голосах, заголосила сильнее. Старухи резво брызнули в дверь. Я выл под одеялом в соседней комнате. На этом совет старейшин в нашей хате приказал долго жить. Одна, самая верная приходила как то, делала вид что верит, они сели поглядеть непотребство, Липа приговаривала, вот сейчас мол, вот погоди…но все было чинно-благородно. Пока подруга не отлучилась в туалет. Липа торжествующе заорала, выбила дверь, стащила соседку с унитаза, поволокла к телевизору…и замерла…На экране опять тянулась привычная тягомотина. Соседка, как была, семеня ногами в спущенном белье ломанулась из дому. Со временем мы с бабкой смирились с существованием друг друга. Она признала во мне равного и благоволила. Когда ж я приволок ей кресло-качалку, Липа произвела меня в любимчики и никому не позволяла хаять правнука в своем присутствии… Более того-часто вступалась. Захожу как то домой-слышу,как одна из моих пассий Past Continuous бьет челом Мафусаилше. Мол-кака я синяя, поматросил и бросил,то да се... Липа(покачиваясь в кресле с чашкой кофе-сквозь дымный выдох беломорины) -Не пойму я тя,Катька! Никак не пойму! Ну чаво ты печалисси? Чаво кобылисси? Девка ты молодая-дырку тебе любой провертить! Я сползаю по стеночке...
Решили с женой отдать дочку в мат.школу в Петродворце. Была там раньше такая, не совсем конечно мат.школа, но математике учили неплохо. Привел я дочку на собеседование, а было ей тогда 6 лет. Вопросы были несложные, она на все ответила верно. И тут преподавательница задает ей последний вопрос: - Вот, представь, у тебя яблонька, на ней веточки с яблоками. На одной ветке 7 яблок, на другой - 8, на третьей 9. Сколько всего яблок на яблоне? Дочка, не задумываясь, говорит, - 24. Преподавательница удивленно спрашивает, как она посчитала. - Ну вот я взяла с третьей ветки одно яблоко, перевесила на первую, а трижды восемь будет 24. На этом собеседование закончилось.
Отводит преподавательница меня в сторонку и начинает, - ребенок у вас конечно слабенький, может наша школа ей не подойдет, но... а сама, рефлекторно пальчиками потирает, как будто уже деньги пересчитывает. Понял я, чего она хочет, и, уверенно глядя в глаза, выдаю: - Вообще-то она только что самостоятельно вывела метод Гаусса нахождения суммы ряда. Так что вы правы, возможно Ваша школа ей и не подойдет.
А дочку, кстати, взяли тогда. Может струсили, что пожалуюсь.
Эта история получена по е-mаil от друга, который сам её где-то откопал.
Одному оперуполномоченному нашей доблестной милиции предоставили очередной отпуск. Коллеги "менты" соответственно правилу, заявили: "Выставляйся, отпуск обмыть!". Отпускник и пятеро коллег, захватив всё необходимое, отправились в гараж виновника торжества. Пришли, выгнали машину на улицу, застелили на верстаке газету, произнесли первый тост за отпуск! Ещё налили, тут приходит сосед по гаражу, и просит отпускника помочь ему разобраться с автомобилем. Отпускник и сосед уходят. Прошло время, пятеро ментов-коллег, выпив несколько тостов без хозяина, стали возмущаться: "Ушёл - и пропал!" Решили подшутить над ним. Убрали всё с верстака, как будто ничего и не было, забрали бутылки, закуску, спустились в погреб, закрыли железный люк и продолжили отмечать отпуск. В это время вернулся хозяин, увидел, что никого нет, решил: "Не дождались, сволочи! Ушли!". Загнал машину в гараж, наехав колесом на люк погреба, закрыл гараж на все замки и ушёл домой. На следующий день с семьёй укатил в отпуск к тёще, куда-то в Молдавию, в деревню - на 24 дня! Когда вернулись, первым делом супруга отправила мужа в гараж, в погреб за продуктами которые там и хранились. Теперь напрягите воображение, и попытайтесь представить себе какой стресс он испытал когда открыл люк и увидел там чёрные бородатые рожи! А запах! К счастью, все коллеги-менты выжили. А какой был в Управлении шум по поводу исчезновения пятерых оперативников, это заслуживает отдельного рассказа! И это ещё не всё! Вообразите себе их физиономии, когда после того как всё выяснилось, вышел приказ начальника: "Все проведённые в погребе дни - считать участникам событий отпуском!"
Эта давнишняя история - очередное подтверждение банальной истины об опасности случайных связей. Как-то в начале осени я возвращался с Севера в Москву. В Мурманске сел в поезд, какой-то дополнительный, хоть и скорый. Этот поезд вид имел жуткий - свет почти нигде не горел, внутри все было или поломано, или болталось на соплях. К тому же он был совсем пуст - явление нормальное для этого периода, когда все северяне возвращаются из отпусков. Единственным попутчиком во всем вагоне оказался мой сосед по купе - худенький бойкий капитан-ракетчик с Рыбачьего, полностью озверевший от тоски гарнизонной жизни. Он быстро достал бутылку, мы с ним выпили, после чего он извлек из брюк толстенную пачку денег и сказал, что их необходимо как можно быстрее истратить, пока не отобрала жена, которая должна присоединиться к нему в Москве. Но я от дальнейших подвигов отказался, сказал капитану, что всю прошлую ночь был в дороге, не спал, и сейчас улягусь, а ему желаю всяческих успехов. Через пару часов я проснулся от громких голосов, смеха и от того, что на мне кто-то сидит. Оказывается, бравый капитан скупил в ресторане массу выпивки и закуски и устроил в купе прием для всех проводников поезда. Я был представлен гостям, как лучший друг капитана, выпил за армию и МПС и постарался опять заснуть. Снились мне сплошные кошмары, погони, кто-то кричал, звал на помощь, в общем, ужас. Среди ночи меня разбудил стук в дверь. Потом дверь отъехала в сторону, и я увидел в проеме, в лунном свете, белое привидение. Так, сказал я себе, спокойно, сейчас будем разбираться, сон это или нет. Привидение сказало женским голосом: - А где же Коля? Ну, в смысле, капитан? В голове у меня забегало много мыслей. В принципе, капитан мог допиться до привидений, но почему их вижу я? К тому же я замечаю, что исчез не только сам капитан, но какие-то потусторонние силы похитили и его постель. Китель, правда, висит. Привидение вошло в купе и тоскливо заявило: - Я его повсюду ищу. Я же голая совсем. Я никак не мог заставить себя сказать хоть что-нибудь. Тут я заметил, что от моего привидения по-земному здорово тянет водочкой. Постепенно я разглядел, что это, конечно, не привидение, а женщина, завернувшаяся в простыню. Но мысли в порядок никак не приводились. Итак, голая женщина срочно разыскивает капитана. Зачем? Ну, наверно, не книжки вслух читать. Может быть, маньячка? Нимфоманка какая-нибудь? С другой стороны, ко мне в постель не бросается, хотя условия самые подходящие. Может, я не в ее вкусе? Вообще-то есть у нимфоманок вкусы, или им все равно с кем? Черт, слабоват я в теории. Я стал деликатно ее расспрашивать, она как-то мялась, и выяснилось примерно вот что. Она совсем из другого вагона. Поздно вечером капитан, шляясь по поезду, пригласил и ее на прием. Потом, когда проводники ушли, они перешли в соседнее купе, продолжали пить. Ее, как она сказала, сморил сон, она заснула, а когда ночью проснулась, то не обнаружила ни капитана, ни своей одежды. И теперь она все это ищет. - А одежда-то какая? - Платье полушерстяное и кофточка. (Подумала). И комбинация. Так, ну ясно, что она не маньяк. Это капитан, скорее, маньяк. Фетишист. Скрылся и где-нибудь в поезде наслаждается. Я вылез, оделся. Говорю ей: - Давайте, я вам что-нибудь дам накинуть. А то увидит кто-нибудь такое привидение и заикой на всю жизнь... Спасибо, говорит, не надо. Снимает с вешалки капитанов китель и надевает вместо простыни. Действительно, на ней только трусы и лифчик. Выходим в коридор. В лунном свете сверкают трусы и капитанские звездочки. Может быть, все-таки сон, думаю. Капитана нет нигде, в том числе, и в туалете. Другой туалет заперт. Десять минут бужу мертвецки пьяного проводника и прошу отпереть туалет. Тот выходит в коридор, видит вдалеке силуэт в трусах, говорит " ну все, блин, успевают", потом долго ковыряется в замке туалета, который открываться не хочет. Наконец дверь открывается, и мы с проводником хватаемся друг за друга, чтобы не упасть, потому что навстречу нам с унитаза встает фигура в кофточке и платье, в которой мы с ужасом узнаем капитана ... Разгадка оказалась проста. Капитан успешно охмурял девушку в соседнем пустом купе. Когда она дозрела, он быстренько принес свою постель, уложил туда девушку, преодолевая ее сонное сопротивление, разделся сам, но напоследок решил сбегать в туалет. (Я думаю, ему просто поплохело от выпитого). Чтобы подруга пока не сбежала, он прихватил с собой ее бебехи. Разболтанный замок туалета закрылся, но открываться не захотел. В туалете с разбитым окном почти голый капитан стал быстро доходить от холода. Сколько он ни орал, пьяный проводник так и не проснулся. (Кстати, это и были те вопли из моих ночных кошмаров). На счастье капитана, у него оказались платье и кофточка, которые он и нацепил на себя перед тем, как уснуть на унитазе... ... и эта фигура в платье и кофточке, лязгая зубами, говорит: - Вот это облом! Ну все, с этим блядством надо завязывать! Изумленный проводник только смог вымолвить: - Первый раз вижу, чтобы на блядки в поездной сортир ходили!
Я вот про Ивана Карловича рассказывал. А прочитал байку про голодных немецких пленных, и вспомнил одну из историй, что он про своего фатера рассказывал. Везли их, группу пленных, с одного объекта на другой. И далеко куда-то везли, на неделю в пути: ещё и паровоз на торфе ехал, пятнадцать вёрст в час, не больше. Кормили на станциях, дважды в сутки, а кипяток на каждой остановке в кубах от пуза - жить можно. И был в вагоне, где Карл ехал, один шибко нацистский фанат. Каждое второе предложение в разговоре - про русских скотов, недочеловеков, дикарей и тому подобное. Остальные - кто морщился, кто без эмоций - но, хоть и не одобряли, но и не затыкали. И тут на одной станции для какой-то срочной нужды (немцам-то не докладывали подробно) забрали у них паровоз. И три вагона встали. Без жратвы. День. Второй. Третий. На одном кипятке. Наци-фанат воняет ожесточённо, и кое-кто к нему уже даже прислушивается. На четвёртый день утром паровоз вернули, поехали, но кормёжка будет к вечеру... И вот тащится поезд мимо поля, а там бабы картошку собирают. Ход сбросил перед мостом, пять вёрст в час едва. И кто-то из немцев на плохом русском бабам кричит что-то типа "Муттер, дай пленный фриц картошка, три день не ел!" Бабы, всей толпой, завыли в голос. К поезду кинулись, рядом бегут и в щели, в каждую щель картофелины просовывают. Всем досталось, и не по одной. Как сожрали - нацизмом ушибленный опять что-то про русских дикарей завёл. Остальные переглянулись, шестеро - кто поздоровей - встали. Не сговариваясь. И нациста-говоруна рукавом от его же шинельки задушили.
Лето 92 года. Междугородный Икарус "Волгоград-Астрахань". Жарко, пассажиров мало, не больше 10 человек. Что такое трасса Волгоград-Астрахань? Это практически полупустыня со скудной растительностью. Населённые пункты (сёла) не чаще чем через 50 км. В каком-то из сёл, расположенном в районе середины маршрута, водитель подсаживает ещё одного пассажира. Пассажир этот лет 30, без багажа, весь из себя в наколках и в довольно весёлом настроении с характерным запашком. Сел недалеко от меня напротив в проходе и стал довольно назойливо и вульгарно приставать к девушке, сидевшей до этого одиноко у окошка. Девушкё это активно не нравится, это ещё больше заводит кавалера.
Километров 10 я терпел, думал, сейчас молодец уймётся, после этого вежливо попросил его заглохнуть и оставить в покое девушку. Ещё 10 километров я терпеливо слушал, какой этот чувак крутой, как он держит город, какие крутые у него друзья, что он сделает со мной и моими ближайшими, дальними и теми родственниками, о существовании которых я даже не подозреваю, как только автобус доедет до автовокзала города Астрахани... Решив про себя, что проблему эту всё равно надо решать, подошёл к водителю и попросил остановить автобус. "Что, кому-то плохо?" - поинтересовался водитель. Пока нет, отвечаю, но сейчас будет. Водитель начал тормозить, я направился к нарушителю спокойствия. Мне не понадобилось его подымать, он уже сам что-то заподозрил и приподнялся. Короткий удар правой точно в челюсть, и я, подхватив подмышки, потащил по салону бездыханное тело к выходу. Под конец недолгого пути он начал вяло сопротивляться, а когда я поставил его перед выходом, пытался даже упереться. От души дал ему пенделя, он вылетел как пробка из лихо откупоренного шампанского. Водитель закрыл дверь и плавно тронулся. До сих пор помню его охуевшие глаза. До ближайшего населённого пункта было не менее 20 км...
Однажды наблюдал сцену, которую можно увидеть только у...
Судите сами: мужик лет 50-ти топает по железнодорожным путям от "Нижних Котлов" к центру. Весь из себя прилично одетый, с кожаным портфельчиком. Почему по путям? Да потому что так быстрее. Кратчайший путь к "Ресо гарантии". А через "Варшавку" приходится в обход.
В том же направлении, по той же колее, ему в спину несется, будто ошпаренная, электричка Домодедово-Павелецкий. Называемая в народе "Белая Анаконда". Хотя домодедовский аэроэкспресс бывает и красным.
На этом участке чуть ли не ежемесячно "Анаконда" кого-то давит. Раздавит, расчленит и уползает дальше. Машинисты не всегда замечают. Особенно если в темное время суток, или при ударе "хвостом".
Но наш машинист внимателен. Он - умница. Он издали примечает мудака с портфелем и принимается истошно сигналить, притормаживая. Резко тормозить нельзя - поезд развивает скорость под стольник даже в пределах города. В общем, машинист продолжает во всю ивановскую гудеть и посильно замедляться. Но человек-дрезина непоколебим. Он тут по делу. Рвите шапки, расступитесь столбы - боярин на шпалах.
Когда до мужика с портфелем остаются считанные метры, машинисту удается значительно снизить скорость, но поезд все равно в опасной близости от человека.
Наконец, потенциальная жертва "анаконды" соблаговоляет обернуться, видит приближающуюся Смерть и прытко отстреливает с путей.
Но действо на этом не заканчивается. Пеший "боярин" неожиданно осознает всю меру унижения. Еще бы. Самого Его заставили прыгать как лягушку, которая спасается от юного натуралиста. "Лягушка" проникается жаждой мести . Она хватает с земли палку, бежит рядом с головным вагоном поезда и пытается колотить палкой по кабине машинистов. Но машинист не страус и голову в кабину не прячет. Он, свесившись из окошка бронепоезда чуть ли не по пояс, поливает мужика водичкой из пластиковой бутылки. Помощник машиниста тоже не скучает: он оказывает старшему товарищу артиллерийскую поддержку, обстреливая "пехотинца" огрызком от яблока.
Вся картина, разумеется, обильно приправлена витиеватыми специями трехэтажного свойства, самая слабая из которых звучит как "пидарас", а уж варианты покрепче и упоминать неловко.
Пообщавшись несколько секунд, стороны завершают прения и "каждый идёт своей дорогой..."
Ну и в какой еще стране можно увидеть, как спасенный от неминуемой смерти пытается угнаться за электричкой, чтобы высечь ее хворостиной? Где еще несостоявшиеся убийцы, они же - герои-спасители, они же операторы многотонной махины, будут отбиваться от спасенного посредством брызгалки и недоеденного яблока? : )
Мой отец чеченец и мама чеченка. Отец прожил 106 лет и женился 11 раз. Вторым браком он женился на еврейке, одесситке Софье Михайловне. Её и только её я всегда называю мамой. Она звала меня Мойше. - Мойше, - говорила она, - я в ссылку поехала только из-за тебя. Мне тебя жалко.
Это когда всех чеченцев переселили В Среднюю Азию. Мы жили во Фрунзе. Я проводил все дни с мальчишками во дворе. - Мойше! - кричала она. - Иди сюда. - Что, мама? - Иди сюда, я тебе скажу, почему ты такой худой. Потому что ты никогда не видишь дно тарелки. Иди скушай суп до конца. И потом пойдёшь. - Хорошая смесь у Мойши, - говорили во дворе, - мама - жидовка, отец - гитлеровец.
Ссыльных чеченцев там считали фашистами. Мама сама не ела, а все отдавала мне. Она ходила в гости к своим знакомым одесситам, Фире Марковне, Майе Исаaковне - они жили побогаче, чем мы, - и приносила мне кусочек струделя или еще что- нибудь.
- Мойше, это тебе. - Мама, а ты ела? - Я не хочу.
Я стал вести на мясокомбинате кружок, учил танцевать бальные и западные танцы. За это я получал мешок лошадиных костей. Мама сдирала с них кусочки мяса и делала котлеты напополам с хлебом, а кости шли на бульoн. Ночью я выбрасывал кости подальше от дома, чтобы не знали, что это наши. Она умела из ничего приготовить вкусный обед. Когда я стал много зарабатывать, она готовила куриные шейки, цимес, она приготовляла селёдку так, что можно было сойти с ума. Мои друзья по Киргизскому театру оперы и балета до сих пор вспоминают:
«Миша! Как ваша мама кормила нас всех!»
Но сначала мы жили очень бедно. Мама говорила: «Завтра мы идём на свадьбу к Меломедам. Там мы покушаем гефилте фиш, гусиные шкварки. У нас дома этого нет. Только не стесняйся, кушай побольше».
Я уже хорошо танцевал и пел «Варнечкес». Это была любимая песня мамы. Она слушала ее, как Гимн Советского Союза. И Тамару Ханум любила за то, что та пела «Варнечкес».
Мама говорила: «На свадьбе тебя попросят станцевать. Станцуй, потом отдохни, потом спой. Когда будешь петь, не верти шеей. Ты не жираф. Не смотри на всех. Стань против меня и пой для своей мамочки, остальные будут слушать».
Я видел на свадьбе ребе, жениха и невесту под хупой. Потом все садились за стол. Играла музыка и начинались танцы-шманцы. Мамочка говорила: «Сейчас Мойше будет танцевать». Я танцевал раз пять-шесть. Потом она говорила: «Мойше, а теперь пой». Я становился против неё и начинал: «Вы немт мен, ву немт мен, ву немт мен?..» Мама говорила: «Видите, какой это талант!» А ей говорили: «Спасибо вам, Софья Михайловна, что вы правильно воспитали одного еврейского мальчика. Другие ведь как русские - ничего не знают по-еврейски».
Была моей мачехой и цыганка. Она научила меня гадать, воровать на базаре. Я очень хорошо умел воровать. Она говорила: «Жиденок, иди сюда, петь будем».
Меня приняли в труппу Киргизского театра оперы и балета. Мама посещала все мои спектакли. Мама спросила меня: - Мойше, скажи мне: русские - это народ? - Да, мама. - А испанцы тоже народ? - Народ, мама. - А индусы? - Да. - А евреи - не народ? - Почему, мама, тоже народ. - А если это народ, то почему ты не танцуешь еврейский танец? В «Евгении Онегине» ты танцуешь русский танец, в «Лакме» - индусский. - Мама, кто мне покажет еврейский танец? - Я тебе покажу. Она была очень грузная, весила, наверно, 150 килограммов. - Как ты покажешь? - Руками. - А ногами? - Сам придумаешь.
Она напевала и показывала мне «Фрейлехс», его ещё называют «Семь сорок». В 7.40 отходил поезд из Одессы на Кишинёв. И на вокзале все плясали. Я почитал Шолом-Алейхема и сделал себе танец «А юнгер шнайдер». Костюм был сделан как бы из обрезков материала, которые остаются у портного. Брюки короткие, зад - из другого материала. Я всё это обыграл в танце. Этот танец стал у меня бисовкой. На «бис» я повторял его по три-четыре раза.
Мама говорила: «Деточка, ты думаешь, я хочу, чтоб ты танцевал еврейский танец, потому что я еврейка? Нет. Евреи будут говорить о тебе: вы видели, как он танцует бразильский танец? Или испанский танец? О еврейском они не скажут. Но любить тебя они будут за еврейский танец».
В белорусских городах в те годы, когда не очень поощрялось еврейское искусство, зрители-евреи спрашивали меня: «Как вам разрешили еврейский танец?». Я отвечал: «Я сам себе разрешил».
У мамы было своё место в театре. Там говорили: «Здесь сидит Мишина мама». Мама спрашивает меня: - Мойше, ты танцуешь лучше всех, тебе больше всех хлопают, а почему всем носят цветы, а тебе не носят? - Мама, - говорю, - у нас нет родственников. - А разве это не народ носит? - Нет. Родственники.
Потом я прихожу домой. У нас была одна комнатка, железная кровать стояла против двери. Вижу, мама с головой под кроватью и что-то там шурует. Я говорю:
- Мама, вылезай немедленно, я достану, что тебе надо. - Мойше, - говорит она из под кровати. - Я вижу твои ноги, так вот, сделай так, чтоб я их не видела. Выйди. Я отошел, но все видел. Она вытянула мешок, из него вынула заштопанный старый валенок, из него - тряпку, в тряпке была пачка денег, перевязанная бечевкой. - Мама, - говорю, - откуда у нас такие деньги? - Сыночек, я собрала, чтоб тебе не пришлось бегать и искать, на что похоронить мамочку. Ладно похоронят и так.
Вечером я танцую в «Раймонде» Абдурахмана. В первом акте я влетаю на сцену в шикарной накидке, в золоте, в чалме. Раймонда играет на лютне. Мы встречаемся глазами. Зачарованно смотрим друг на друга. Идёт занавес. Я фактически ещё не танцевал, только выскочил на сцену. После первого акта администратор подает мне роскошный букет. Цветы передавали администратору и говорили, кому вручить. После второго акта мне опять дают букет. После третьего - тоже. Я уже понял, что все это- мамочка. Спектакль шёл в четырёх актах. Значит и после четвёртого будут цветы. Я отдал администратору все три букета и попросил в финале подать мне сразу четыре. Он так и сделал. В театре говорили: подумайте, Эсамбаева забросали цветами.
На другой день мамочка убрала увядшие цветы, получилось три букета, потом два, потом один. Потом она снова покупала цветы.
Как- то мама заболела и лежала. А мне дают цветы. Я приношу цветы домой и говорю:
- Мама, зачем ты вставала? Тебе надо лежать. - Мойше, - говорит она. - Я не вставала. Я не могу встать. - Откуда же цветы? - Люди поняли, что ты заслуживаешь цветы. Теперь они тебе носят сами. Я стал ведущим артистом театра Киргизии, получил там все награды. Я люблю Киргизию, как свою Родину. Ко мне там отнеслись, как к родному человеку.
Незадолго до смерти Сталина мама от своей подруги Эсфирь Марковны узнала, что готовится выселение всех евреев. Она пришла домой и говорит мне:
- Ну, Мойше, как чеченцев нас выслали сюда, как евреев нас выселяют ещё дальше. Там уже строят бараки. - Мама, - говорю, - мы с тобой уже научились ездить. Куда вышлют, туда поедем, главное - нам быть вместе. Я тебя не оставлю.
Когда умер Сталин, она сказала: «Теперь будет лучше». Она хотела, чтобы я женился на еврейке, дочке одессита Пахмана. А я ухаживал за армянкой. Мама говорила: «Скажи, Мойше, она тебя кормит?» (Это было ещё в годы войны).
- Нет, - говорю, - не кормит. - А вот если бы ты ухаживал за дочкой Пахмана… - Мамa, у неё худые ноги. - А лицо какое красивое, а волосы… Подумаешь, ноги ему нужны.
Когда я женился на Нине, то не могу сказать, что между ней и мамой возникла дружба.
Я начал преподавать танцы в училище МВД, появились деньги. Я купил маме золотые часики с цепочкой, а Нине купил белые металлические часы. Жена говорит:
- Маме ты купил с золотой цепочкой вместо того, чтоб купить их мне, я молодая, а мама могла бы и простые носить. - Нина, - говорю, - как тебе не стыдно. Что хорошего мама видела в этой жизни? Пусть хоть порадуется, что у неё есть такие часы. Они перестали разговаривать, но никогда друг с другом не ругались. Один раз только, когда Нина, подметя пол, вышла с мусором, мама сказала: «Между прочим, Мойше, ты мог бы жениться лучше». Это единственное, что она сказала в её адрес. У меня родилась дочь. Мама брала её на руки, клала между своих больших грудей, ласкала. Дочь очень любила бабушку. Потом Нина с мамой сами разобрались. И мама мне говорит: «Мойше, я вот смотрю за Ниной, она таки неплохая. И то, что ты не женился на дочке Пахмана, тоже хорошо, она избалованная. Она бы за тобой не смогла все так делать». Они с Ниной стали жить дружно.
Отец за это время уже сменил нескольких жён. Жил он недалеко от нас. Мама говорит: «Мойше, твой отец привёл новую никэйву. Пойди посмотри.» Я шёл.
- Мама, - говорю, - она такая страшная! - Так ему и надо.
Умерла она, когда ей был 91 год. Случилось это так. У неё была сестра Мира. Жила она в Вильнюсе. Приехала к нам во Фрунзе. Стала приглашать маму погостить у неё: «Софа, приезжай. Миша уже семейный человек. Он не пропадёт. месяц-другой без тебя». Как я её отговаривал: «Там же другой климат. В твоём возрасте нельзя!» Она говорит: «Мойше, я погощу немного и вернусь». Она поехала и больше уже не приехала.
Она была очень добрым человеком. Мы с ней прожили прекрасную жизнь. Никогда не нуждались в моем отце. Она заменила мне родную мать. Будь они сейчас обе живы, я бы не знал, к кому первой подойти и обнять.
Выехал вечером с работы, потихоньку ползу, сильный гололёд, да еще снежком свежим дорогу присыпало. За моим "Фольксвагеном" в колею пристроилась "Волга" и ей хочется ехать быстрее. Вот водитель "Волги" фарами и сигналом знаки подаёт, мол, уступи дорогу, но мне из колеи перестраиваться по льду как-то не хочется. Наконец, он слева меня обошёл, строго так посигналил и рукой ещё погрозил, помчался, гололёд ему нипочём, чудак. Через двести метров перекрёсток, оба-на, тут сразу пять любителей быстрой езды по гололёду собрались, кто уже поперёк дороги, кто к столбу прижался. Быстрая "Волга" последней посетила это собрание, весь передок разбит, водители вышли и стоят - рассматривают результаты своего вождения и водитель "Волги" тоже. Медленно объезжаю по трамвайным путям это сборище, ах да, надо же сделать ответный жест вежливости! Сигналю водителю "Волги" и тоже приветствую его рукой!