Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: robertyumen
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Анжелика, двадцативосьмилетняя самозанятая индивидуалка, привычно обновляла в интернете объявление о своих услугах. Обычно она кратко писала «Хорошенькая девушка в центре ждёт вас», чего вполне хватало, чтобы пошли звонки от клиентов. Так же она написала и в этот раз, за исключением одной досадной неточности - она умудрилась пропустить одну букву в слове девушка. Но именно эта её ошибка позволила объявлению всплыть по запросу в компьютере супругов Лопаткиных, занимавшихся вопросом улучшения жилищных условий. Глава семьи гуглил варианты и договаривался о просмотрах, а супруга сидела напротив него на диване и по обыкновению слегка ворчала: — Тебе вот вечно всё трын-трава, а я не хочу всю жизнь в этом "хруще" сидеть, как говно под лопухом. — Живём же, — морщился Лопаткин, — и слава богу... Тут как раз ему и попалось свежее объявление «Хорошенькая двушка в центре ждёт вас». — Добрый день, — набрал он указанный номер, — я по вашему объявлению. А какой у вас точный адрес? — Урицкого два, — ответил ему приятный женский голос, — это прямо угол с Тургенева. — В принципе, нормально, — сказал Лопаткин, — но у вас тут цена не указана… — Три с половиной... приезжайте, если устраивает, я дома. — Ого! — не сдержавшись воскликнул Лопаткин, — а торг... торг возможен? — Мужчина, вам не стыдно? — возмутилась собеседница, — Вы бы ещё в рассрочку попросили... — А что, сейчас многие предлагают... — Знаете что! — повысила она голос, — Вы или приезжайте, или голову не морочьте! — У вас почему-то фотографий нет, — колебался Лопаткин, — вдруг я зря приеду. — Не волнуйтесь, — хохотнули в трубке, — всё в полном порядке, останетесь довольны... — А тогда ещё скажите, вы на альтернативные варианты согласны? — Альтернатива возможна, — немного подумав ответила собеседница, — но, понятно, с доплатой. — Ну, хорошо, тогда мы подъедем. — В смысле мы? — С супругой, я имел в виду. — С кем?! — С женой, — подтвердил Лопаткин, — она ж тоже хочет посмотреть... Собеседница снова чуть помедлила: — Посмотреть? Ну, тоже подороже будет, и чтоб тогда без фото... квартира десять... Примерно через час после этого разговора супруги прибыли в центр города на осмотр хорошенькой двушки. Дверь с номерком десять мягко открылась, и Лопаткин невольно застыл, увидев хозяйку квартиры. Анжелика в пёстром шёлковом халате выглядела очень эффектно с пышными чёрными кудрями, ярким накрашенным ртом и такими длинными красными ногтями, что ему на миг почудился звук кастаньет и даже гитарный рокот фламенко. Стоявшая сзади супруга толкнула его в спину и выйдя вперёд подозрительно оглядела Анжелику с головы до ног: — А это у вас точно не агентство? — Нет, что вы, — заверила та, — я сама по себе, проходите... Они прошли в зал, где Лопаткина первым делом подошла к окну, внимательно осмотрела весь двор и деловито постучав по батарее настороженно спросила: — Зимой горячие? — Горячие, — пожала плечами хозяйка, — а что? — А соседи, — не ответив, задала новый вопрос Лопаткина, — соседи не алкаши, мешать нам не будут? — Да тут одни пенсионеры кругом живут, их вообще не слышно. — И с водой перебоев нет? — не сдавалась Лопаткина. — Вы шутите? — догадалась Анжелика и улыбнувшись кокетливо махнула рукой в сторону спальни, — прошу... — Сперва кухню глянем, — отрезала Лопаткина, дёрнув за рукав вновь засмотревшегося на хозяйку супруга. На кухне, пока она допытывалась солнечная ли это сторона, Лопаткин заметил на холодильнике несколько визиток - мужа на час, сантехника, электрика. — Ой, вы знаете, у меня вечно всё ломается, — перехватила его взгляд Анжелика, — сегодня вот фен как назло перегорел... — А давайте я посмотрю, — предложил Лопаткин, — есть у вас отвёртка? Отвёртка нашлась и спустя буквально пару минут фен ровно зажужжал в его руках. — Надо же, какой вы, — игриво похвалила его хозяйка, — прямо на всё горазды! — Ну, я же всё-таки инженер, или даже, как жена меня называет, инженегр. — отшутился Лопаткин. — И сколько я вам должна, инженегр? — весело рассмеявшись поинтересовалась Анжелика. — Да ничего не нужно, вы его просто перегревали, я вам тумблер отладил, сейчас не будет отключаться. — Вот, спасибо, — Анжелика с благодарностью взглянула на Лопаткина, — а вы знаете, вы заходите в гости, просто так даже заходите, мне редко настоящие мужчины попадаются. — Ну, всё! — не выдержав вскочила Лопаткина. — Нам пора! Анжелика удивлённо вскинула брови: — Так а вы же... — Передумали! — гневно оборвала её Лопаткина, сердито кивнув мужу на дверь. Вышла она не попрощавшись, а на улице сразу дала волю чувствам: — Нимфоманка какая-то! Одалиска! Даже дома на каблуках ходит! А ты чего на неё так пялился? Инженер хренов! — Да ничего я не пялился, — развёл тот руками, — она сама ко мне чего-то... — И вправду, — задумалась Лопаткина и как-то по-особенному посмотрела на супруга, — вот уж никогда бы... Она вдруг остановилась и крепко взяла его под руку: — Ладно, поехали домой, что ли... — Так ещё ж двушка в этом районе, — Лопаткин потянулся к списку в кармане. — Поехали, — вздохнула супруга, — живём же и слава богу...
Практически всем приезжим нравится Неаполь, ведь он, наверное, самый-самый итальянистый. Всё вокруг волшебно и аутентично, колоритные кафе, голосистые местные музыканты, старые дома с вывешенным бельём, потрясающий вид на залив и вулкан Везувий, куда многие едут на экскурсию. БОльшую часть его склона проезжаешь на автобусе и километр-полтора надо идти пешком по каменистой тропе. Там, у входа, где продают билеты, под деревом сидит дедок, на вид ему лет девяносто, а то и все сто, сидит у прилавка где выставлено вино с надписью "Vesuvio", какая-то сувенирная мелочёвка из лавы и в том числе копии старых открыток с видами вулкана. На них к вершине бегут жёлтые трамвайчики, с сидящими в них праздно одетыми туристами в котелках, с тростями и зонтиками. Маленький мальчик в форменной красной шапочке открывает дверь вагончика дамам в пышных платьях и шляпах с перьями, видимо двадцатые или тридцатые годы прошлого века. Дед что-то объяснял тыкая пальцем в открытки, я улыбался не понимая и тут торговавший рядом парень по-английски объяснил, что дед это тоже своего рода местная достопримечательность. Поскольку это именно он и запечатлён на старой открытке мальчиком, открывающим двери вагонов. За всю жизнь он никуда не ездил дальше Неаполя, зато не пропустил ни дня на этом месте, где раньше и была площадка фуникулёра. Наверное, это была самая известная в мире канатная дорога, благодаря знаменитой песенке "Фуникули фуникуля", впоследствии перепетой всеми мировыми тенорами. Фуникулёр многократно разрушался очередными подземными толчками, обновлялся и строился заново. В пятидесятых годах была предпринята последняя попытка его реанимации в виде нового кресельного подъёмника, что просуществовал до землетрясения начала восьмидесятых. И вот теперь его тоже нет. А есть дед со своим вином и старые открытки с мальчиком в красной шапочке, что прожил всю жизнь тут на склоне Везувия. Вырос, женился, нарожал детей, гнал вино и мастерил поделки, что в солнце, дождь и ветер ходил на вулкан продавать туристам. Где-то шли войны, бушевали революции и всевозможные кризисы, распадались и создавались государства, человечество летело в космос, изобретало битлз, спид, интернет и общество потребления, училось пересаживать сердце, клонировать овец и спекулировать биткоинами. А он всё сидел, сидел тут, под своим деревом, продавал вино, дышал здешним воздухом, из-за которого, как говорят, местная пицца и имеет такой особенный вкус, вечером катил тележку обратно в свою деревню по тропе мимо цветов и небольших сосен, утром приходил снова и так каждый день, каждый день.. Вполне счастливый человек, на мой взгляд. Не выходил из комнаты.)
Вот, написалось автобиографичное, всех с праздником.
Ягода малина
— Россия любимая моя! — невпопад голосил взвод, — родные берёзки, тополя! Строевая песня обычно заканчивалась разворотом у КПП, после которого молча шагали наверх, к дому офицерского состава. Там, стоя на подоконнике в окне первого этажа, уже дежурила Марина Маслова, телеграфистка из гражданских, таких здесь в части называли "холостячками". Кроме того, она была официальной девушкой сержанта Гапонова. — Раз! Раз! Раз, два, три! — командовал Гапонов, — песню запевай! — Ягода Маринааа! — с неохотой начинали матросы, — нас к себе манила! Ягода Марина летом в гости звала! Довольная Маслова с сигаретой высовывалась в форточку, посылая Гапонову ласковые взгляды и вызывая тихие маты марширующих. — Ууу, противозина, — со злобой сплюнул в сторону Умкин земляк из старшего призыва Ломакин, — не Гапон, так послали бы её куда подальше, шаболду... Умке же Марина нравилась. Наверное, больше всех немногих женщин в части. Она была голубоглазая и весёлая, и смешно морщила нос в веснушках. И красивая, хотя в восемнадцать лет тебе кажутся симпатичными абсолютно все увиденные тобой девушки. А ещё, в отличие от всех, она называла его как-то по-своему - Ума.
Умкой его прозвали его ещё в учебке, под Калининградом. Может быть, за мягкий, покладистый характер, он никогда ни с кем не ссорился. А может за присущую его походке лёгкую мультяшную развалистость. В любом случае в "боевуху" он уже приехал с таким именем и даже Дядя, командир их точки, иногда путал и называл его этим, намертво прилипшим к нему прозвищем. Часть ВЧ-23543 располагалась на Кольском полуострове, под Оленегорском. Связь морской авиации, голубые погоны при флотской форме, наверное, единственный род войск в котором было три выходных в году - на день радио, армии и флота. Почему-то всем срочникам это казалось очень важным, словно этот лишний выходной был каким-то необычным, хотя он ничем особенным не отличался от вереницы остальных, похожих как день сурка, одинаковых северных будней. Их точка была такая же, как и сотни других - казарма, пара техзданий, ДОС, ряд неказистых, обшарпанных временем гаражей, детская площадка с кривыми качелями, колючая проволока над ржавым зелёным забором. За забором начинался низкий сосновый перелесок до самого Колозера, с почти занесённым островом посередине. Дальше озера шла белая холмистая тундра, которая по кругу на горизонте заканчивалась снежно-седыми горами, называемых Хибинами. Летом в тундре, как рассказывал Ломакин, растёт полно грибов и разных ягод, среди которых лично ему больше всего понравилась морошка, оранжевая северная ягода, с виду похожая на малину. Но Умке и зимой было неплохо, здешние пейзажи, спокойные и суровые были ему куда больше по вкусу, чем дождливый балтийский климат "учебки". А начавшуюся в декабре полярную ночь с её удивительным северным сиянием он даже полюбил. Когда черное небо вдруг расцветало ярко-зелёными сполохами он словно бы наполнялся теплом и неожиданной радостью, что сглаживала ощущающуюся во всём казёнщину и удаленность от остальной цивилизации. Если не было сильных морозов, он даже специально не сменялся, стоя на КПП по два часа и с удовольствием наблюдая за небом.
Хотя, если честно, истинная причина была в другом. На самом деле, вечером, после отбоя, к воротам обычно выходила прогуляться Марина Маслова со своей собачкой Жужей, белой, капризной и беременной болонкой. Причиной такого её состояния был единственный в части пёсик Мишка, живший при кочегарке. Беспородный и дружелюбный добряк с нежно-голубой шерстью. Этот цвет он приобрёл, вывалявшись осенью в тазу с побелкой для ремонта фасада казармы. В побелку для крепости было добавлено жидкое стекло, что намертво окрасило светлую мишкину шерсть в приятный небесный оттенок. Что, впрочем, не сделало его счастливей, скорее наоборот. В поголубевшего Мишку, принимая его за песца, уже пару раз стреляли промышлявшие на Колозере охотники. В последний раз, они гнались за ним до самой части, после чего Дядя лично распорядился отмыть его в кочегарке. Однако даже горячей водой полностью смыть этот цвет не получилось и Мишку оставили в покое, положившись на его удачливость и естественную линьку. На прошлой неделе Марина дошла с Жужей до КПП, где, задрав голову, любовался небом Умка, и они минут пятнадцать с ней поболтали. Припомнив тогда всё, что знал из институтского курса физики, он рассказал ей о природе полярного сияния, о том, как проносящиеся частицы солнечного ветра попадают в земную атмосферу и создают этот необычный эффект свечения. И как солнечный ветер защищает нашу планету от межзвёздного газа и космических лучей. И про то, как космонавты могут этот солнечный ветер увидеть во время сна. "А ты умный, Ума.." — сказала ему в тот раз Марина. С тех пор он и стал проситься в наряд на КПП чаще.
Сегодня Марина тоже вышла прогуляться с собакой, но сперва они ушли куда-то к казарме и только потом спустились к воротам. Подойдя к Умке, Марина лишь молча кивнула, было заметно, что она не в настроении. — Всё на небо смотришь? — Красиво... — Да, надоело уже, — пожала она плечами, — первый год тоже глазела как дура... Она отвернулась куда-то в сторону и скучным голосом спросила: — Ты Гапона не видел? — Неа, — помотал он головой, думая что бы такого сказать, чтобы она подольше не уходила. Марина помолчала, потом вздохнула, подняла глаза на небо в огненных сполохах и задумчиво произнесла: — А, может, и есть там жизнь… — Где? — переспросил Умка, не поняв сказанного. — Ну, там, на других звёздах... — Планетах? — осторожно уточнил он. — Ну, на планетах, — раздражённо отмахнулась Марина, — вечно ты, Ума, цепляешься... В ДОСе хлопнула дверь и показалась жена старшего прапорщика Ипатова. Марина нахмурилась и, позвав Жужу, снова пошла к казарме, Ипатову она недолюбливала. В военной среде, как уже понял для себя Умка, всегда есть деление, почти как на касты в Индии. Жёны прапорщиков в этой своеобразной иерархии находятся выше свободных женщин-служащих. И уж совсем особняком стоят жёны офицеров. Наступит лето, подумал он, глядя на уходящую Маслову, обязательно наберу ей ягод, большую полную кружку ягод.
В субботу на построении всё было как обычно. Дядя, выслушав от дежурного все случившиеся за смену "косяки", сурово журил провинившихся, но, быстро сбившись в мысли, затянул о дисциплине и поддержании боевой готовности. После чего, быстро озадачив делами весь личный состав, скрылся в своём кабинете. Умке досталось топить баню. Дело было уже знакомое и вроде нехитрое, но их старая печка как обычно капризничала и не разгоралась. Он сжёг уже три экземпляра "Стража Заполярья" позаимствованных в ленинской комнате, но сырые промёрзшие дрова всё никак не занимались. Проще было как всегда сходить в кочегарку за углём и плеснуть на него солярки. С солярой проблем не было, бочка с краном всегда стояла в тёплом боксе гаража, где Умка и набрал её в банку из-под тушёнки. Оставался уголь и он, взяв пустое ведро, направился в кочегарку. Хозяин кочегарки "дедушка" Федя Рябов стоял у двери и на просьбу об угле милостиво кивнул на лопату, спросив лишь сигаретку. Умка нагрузил ведро с кучи насыпанной справа от входа и зашёл в кочегарку, чтобы сыпануть сверху горящего угля из печки. Напротив печки сидел Мишка и тихо скулил, как-то странно при этом взлаивая. Отогнав его подальше Умка взял стоявший рядом железный совок с длинной ручкой, подцепил чугунную задвижку и тут же отпрянул. Прямо перед ним лежали какие-то чёрные скрученные тельца, похожие на маленькие мумии. — Жужины это, — равнодушно пояснил зашедший в кочегарку Федя, — Маслова щас выкинула, только и взвизгнули. Вот он и воет. Взяв у Умки совок, он сунул его в печку, прикурил от уголька и забросив обратно, закрыл дверцу.
Умка немного постоял, обдумывая услышанное, затем подхватил ведро с углём и медленно, словно оно стало неподъёмным, вышел из кочегарки. Так же медленно он прошагал мимо казармы и почти дошёл до ДОСа, когда оттуда вышла Марина Маслова. При виде его она привычно улыбнулась, но, видимо заметив в его лице что-то необычное, недоумённо спросила: — Ума, ты чего? Умка остановился и будто не узнавая посмотрел ей прямо в глаза. Глаза были голубые и красивые. — Щенков... — он замолчал и, отвернувшись в сторону, хрипло выдавил, — зачем так? Лицо Марины мгновенно и как-то странно покраснело. Щёки густо порозовели, нос же побелел так, что веснушек на нём стало совсем не видно. — Ты чего, какая разница-то? Ну, утопила бы... ну, Ума... Умка всё смотрел куда-то в вбок, потом вздохнул, перевёл взгляд на Маслову и резко, почти грубо, бросил: — Какой я тебе Ума... Меня Сергей зовут, поняла? — он снова отвернулся и не торопясь пошёл к бане. — Я Гапону скажу, — прилетело в спину, но он уже шагал вниз, глядя туда, на озеро, где чуть виднелась линия острова, за которой дальше, до самых Хибин, тянулась тундра летом сплошь покрытая брусникой, голубикой и оранжевой морошкой, так похожей на ягоду малину.
Сходили с дочей в Макдональдс. Она теперь c ним рядом живёт, снимает квартиру в центре. Месяц уже одна существует. Похудела, волосы из изумрудного приобрели умеренно-красный оттенок крабовой палочки. Набила ещё одно тату. Показала - вздохнул. Перед переездом, прочитав книжку какого-то японского профессора, она активно продвигала идеи отказа от чрезмерного потребления. Возможно минималистские настроения ещё оказывали на неё влияние, но общая концепция мироустройства несколько поменялась. Потому как за месяц был чётко определён самый главный планетарный враг - капитализм. Пока мы завтракали она успела четыре раза упомянуть о его тлетворном влиянии. — А что делать, — говорю, — продул дедушка Ленин дедушке Соросу. Теперь кругом, дочюля, капитализм, а здесь в Маке вообще его логово. Дочюля потрогала кольцо в носу и загадочно ответила: — Ты просто не видишь альтернативы… — Я-то как раз одну видел, — снова вздохнул я, — то ещё было зрелище. — Тем не менее, надо бороться, — убеждённо ответила она, — не сдаваться же. Какое-то время мы молча пили акционный капучино. — Знаешь, что, доча — сказал я, — мы будем бороться вместе. Я начну свою фирму изнутри разваливать, а ты давай шатай мировой капитал снаружи! Дочка прищурилась и подозрительно посмотрела мне в глаза. — Ты серьёзно? — Конечно. Жалко, что тут в Маке предоплата, а так бы свалили не заплатив. Оглянулась по сторонам и задумалась. Видимо идея ей понравилась. Я тоже невольно задумался. Какой-то всё же странный, эзотерический для меня парадокс. Мы в нашем пионерском детстве собирали металлолом и стояли с бидончиками в очередях, пидорасили ковры и отмораживали уши на дворовом корте, лазили по деревьям и мерили лужи, квасили агдам в подъезде и таскали из библиотеки толстенные книжки. Они смотрят диснеевские сериалы и ездят по антальям, знакомятся в соцсетях и живут практически в двух мирах, спят со смартфонами и сидят в модных кофейнях, защищают синих китов и светло-синих людей, толерантят, волонтёрят, веганят, вейпят, etc, etc… Всё, надо признать, неимоверно поменялось, но враг, мать его, остался прежним - капитализм.
Весна. Майские праздники. Жена – мама просит помочь с картошкой. Ок, приезжаем на дачу – копаем. Едем – сажаем. Потом ездим полоть сорняки. Затем окучивать. С месяц собираем проклятого жука. После сдаёмся – опрыскиваем. Наконец-то выкапываем. Сушим, собираем в мешки. Везём в гараж, спускаем в ямку. С полведра везём тёще. Пара недель проходит, спрашиваю её – вам доставать? — Нет. Месяц спустя – снова нет. Второй – пока не надо... Спрашиваю, не выдержав: — Так неужто та не кончилась? Ответ, прямо скажем, несколько изумляет: — Да я в "Магните" понемножку покупаю...
Встретил сейчас в Домодедово своего знакомого, они с женой из Руасси прилетели. Она где-то там в очереди на регистрацию домой, а он сидит разутый и пальцы на ногах какой-то белой изолентой заматывает. — Ну, как тебе, — говорю, — Саня, Париж, впервые там были? — И в последний, — мрачно кивнул Саня и буквально за пять минут на чистом клоачном сообщает мне все свои сложные впечатления, транслирую: — Короче, поселились мы с супругой на правом берегу, в пятизвёзднике у Оперы, да и как пятизвёздник, дом-то старый, лестницы узкие, лифты крошечные, до интима тесные, персоналу на тебя плевать, не нравится - оревуар, подушки нормальные так и не выпросили, после тайско-турецких пятёрок контраст крайне драматический. Портье в первый же вечер порекомендовал мишленовский ресторан поблизости, отдали за ужин с вином больше двухсот евров, а что ели путём и не поняли хотя официанты за спиной в стенку выстроились и хором чего-то картавили. В итоге толком не наелись, купили на углу каких-то булок с травою, сточили, спать пошли. Утром встали, прогуляться отправились - жуть! На тротуарах мусор, говны повсюду собачьи, арабьё у каждого кафе тучами, французы-чмошники мимо них по стеночке крадутся. Да и француженки, если честно, так себе дамы оказались. До Монмартра дошли - вообще Черкизон, кругом ворьё, шмоток развалы, кебабы, секс-шопы, да парикмахерские эти африканские - овчарни! В метро спустились, всё загажено, беженцы семьями по двадцать рыл и микки маусы в открытую бегают. До Эйфелевки доехали - металлолом, очередь под подолом отстояли с километр, поднялись, лифт как скотовозка, а город сам какой-то серый, дома вообще все одинаковые, ещё и дождик в табло мелкий, противный как аэрозоль. На Елисейских вообще делать нехрен, цены конские, азиаты отарами, бомжары с собачками, да какие-то дебилы протестующие чуть ли не на каждом светофоре. Украшено, конечно, всё к Рождеству, но в Москве и покруче будет. Мулен Руж вообще как-то не зашёл, хотя билеты купили самые дорогие на первые столики. Девки пляшут, рожи у всех эсэнгэшные, туфли стоптанные, костюмы драные, нитки торчат. Пару дней на магазины убили, шанелей каких-то набрали, хрен знает, по-моему и дома такого уже полно, одно что моя бубнит про какие-то новые коллекции. Экскурсии взяли, ну тоже так. Петергоф мне летом даже больше Версаля понравился. Замков кучу этих старинных объехали, всё обошли, ноги себе до мозолей стёр, а в голове только полный дурдом от ихних людовиков! Он выбросил остатки изоленты в урну и вздохнул. — Но, знаешь что... пару раз попадался к нам в группу один старикан. С Новосиба вроде. Сам он председатель тамошнего общества российско-французской дружбы. Говорливый такой, общительный, и с французами ля-ля-ля и нам всё про себя рассказывал. В Париж припёр по какой-то чуть ли не курсовке, дорогу ему оплатили и месяц проживания в каком-то хостеле на окраине. Там в этом хостеле ему с утра дают круассан с брикетиком масла и стаканчик сока. На обед он берёт вино из бакалеи за 0,8 евро, которым мясо при жарке поливают и этот их длинный багет. Полбутылки с половинкой багета он за обедом засаживает и остаток на ужин. Даже на метро ни разу не ездил, но весь Париж уже пешком истоптал, всё оббегал - площади, музеи, памятники, церкви, кладбища... И что самое интересное - доволен как слон на водопое! Прям светится от счастья, хоть пня ему выписывай. Денег меньше чем у д’Артаньяна, а ему пофигу! Саня натянул носок и обескураженно покачал головой: — А тут по триста евро в день вваливаешь и на выхлоп ничего хорошего, с женой в этом Лафайете вдрызг посрались, не отдых, а мучение, в ресторанах жрать по сути нечего, мясо с кровищей устали жевать, одну шаурму и брали в конце, хожу, вон, еле-еле, видал чего мне эти лягушкины вместо пластыря в аптеке подсунули? Он с трудом надел ботинок и снова помотал головой: — А этот хрыч старый до сих пор поди как доберман по городу носится! И ведь счастлив... Обидно! Позвонила жена и Саня, попрощавшись, захромал к стойке. Потом обернулся и повторил: — Просто обидно, понимаешь?
Знакомый когда переехал в «элитку», рассказывал. В первую же неделю в дверь вечером колотится соседка - помогите, там муж бомжа не может из подъезда выгнать! Смотрит, внизу на площадке мужик в пиджаке зонтиком отбивается от какого-то небритого толстяка в майке и трениках. Знакомый, боксёр с бригадным прошлым в анамнезе, мигом в ситуации разобрался. Подлетает к бомжу и сходу ему двоечку - ба-бам как со стойки! Тот рухнул под истошный визг соседки: — Аааа! Вы что совсем дурак?! Аааа! Мужик в пиджаке тоже обалдел и просипев «благодарю, братан», побежал вниз по лестнице. Соседка по полной сирену врубила, стоит, голосит уже ультразвуком. Евпатий-коловратий! Оказалось, что знакомый укондёхал своего соседа снизу, а настоящий бомжик утёк! Правда, на воротах его всё же повязали охранники и вызвали ментов. А после долго оправдывались, что пропустили, просто он реально стильный такой с виду. В общем, перед соседом знакомому до сих пор неудобно, тот ходит, косится. А чего тут, казалось бы, обижаться, стал элитой - соответствуй.
Сижу себе в офисе, никого не трогаю, как дзынь: — Добрый день, меня зовут Кристина, я сотрудник Сбербанка, это фирма такая-то? — Да, а что вы хотели? — Как я могу к вам обращаться, молодой человек? (Волшебная, волшебная фраза.) — Спасибо вам огромное за молодого человека. Обращайтесь просто - Ваше сиятельство... Небольшое молчание. — Эээ.. скажите, пожалуйста, могу ли я связаться с вашим руководителем? — Ну, почему же нет... при взаимной симпатии, конечно... Но вряд ли эта связь приведёт к чему-то хорошему. Одна, вон, уже связалась, так что-то не видать особой радости. Кристина опять замолкает. Потом осторожно: — А это, наверное, вы директор? — Ну, говорите, что нужно. — Очень приятно, я звоню с целью назначить встречу с нашей сотрудницей. Она ведущий специалист и... — Ведущий куда? — Простите, не поняла... — Я говорю, для чего мне с ней встречаться? — Мы хотим предложить вам полное обслуживание с широкой линейкой наших продуктов для бизнеса, про которые она сможет рассказать при личной встрече. — А что у неё за продукты, про которые можно сказать только при личной встрече? Это вообще легально? Она часом не санкционку предлагает? — В каком смысле? — Ну, хамон, там, или пармезан... — Нет, что вы, просто на встрече она всё объяснит на своём более высоком профессиональном уровне! — Тогда это, увы, исключено! Мне супруга строго-настрого запретила встречаться с профессионалками. Кристина снова берёт паузу. Видимо, размышляет. — К тому же, Кристина, в вашей шараге вечный дурдом и содом. Вы ведь даже не знаете, что мы у вас уже обслуживаемся. Скажите дебилу, который вас на обзвон посадил, чтобы хоть базы клиентские для начала совместил. — Эээ... обязательно передам, спасибо за уделённое время, было приятно пообщаться. — Звоните, всегда рад...
Улетал я прошлой осенью с Подгорицы. И по дороге в аэропорт разговорился с таксистом. Мужику за полтинник, выглядит хорошо, цивильный такой, парфюм, рубашечка белая с галстуком. Едем, болтаем, он и по-русски хорошо говорит, и по-английски. Про ЧГ, про Россию, он не то чтобы за дружбу народов, скорее себе на уме - мы страна маленькая, но нам хорошо и никто нам не нужен. Но сам при этом доброжелательный, читает нашу, серьёзную, как он выразился, литературу, фильмы смотрит, а некоторые ещё и пересматривает. Это какие, спрашиваю, фильмы-то? Уже давно, по-моему, один киношлак выпускают. Больше старые, конечно, отвечает, но и современные попадаются. А самый мой любимый это "Ворошиловский стрелок". Сколько не ставлю, каждый раз до слёз.
Вот ведь. Я помню как этот фильм вышел под визги критиков о призыве к самосуду, о запрете показа, о романтизации Говорухиным дикой мести и т.п. Но вот минуло двадцать лет. Все авторитетные мнения давно отпали как мандавошки, а фильм полюбился, его до сих пор смотрят, и не только у нас. Простые и понятные вечные ценности. Преступление и наказание, добро и зло, око за око, натворил - отвечай. Люди везде одинаковые, чего бы нам не рассказывали.
Ходили на шашлыки к товарищу, что живёт в своём доме, в Зареке. Зарека это у нас в Тюмени большой массив частного сектора у реки. И вообще довольно ёмкое для горожан понятие, ещё с молодости в этот райончик старались не попадать. Кроме нас были ещё два его кореша с жёнами, тоже зареченские. Оба дружно и активно употребляющие, хоть и таксёрят в яндексе. Один, правда, сейчас лишенец, поэтому пока как бы в отпуске, другую работу он не рассматривает в принципе. Не отставали и их супруги, тоже похожие как сёстры. В шёлковых платьях-шторах и с жемчугами а ля Вера Холодная, обе шумные и горластые, они как будто телепортировались из девяностых. К счастью, поставив нам закуски, они сразу ушли в дом пить шампанское и смотреть телевизор, где, судя по их крикам "да, целуй же, падла!" явно шла какая-то мелодрама. А я больше часа слушал дорожные истории таксистов про их блистательные любовные виктории и позорные поражения мерзких автоврагов. Ко второй бутылке пошли разговоры за понятия, оба водилы по молодости немного посидели за какую-то мелочь типа хулиганки, чего вполне хватало, чтобы гнусаво и с надрывом заявлять - "человеком надо оставаться!". И не то чтоб это как-то коробило или я привык на шашлыках цитировать Ницше под Стравинского, но что-то слегка от всего этого стал подуставать. А тут и сосед Виталин подоспел, тоже тот ещё рецидивист, как выяснилось. Пару листов профнастила себе на крышу с работы спёр, вот и присел на годик, с месяц как освободился. Принёс с собой гитару, намахнул для порядка и запел. Пел, кстати говоря, неплохо, но сугубо своё, выстраданное - люблю тюрьму, как герасим муму, мусора, фраера, севера, et cetera... И стопку водки между куплетами, и мизинец наотлёт, и снова шансон с матюками, как вдруг:
Я не знаю зачем и кому это нужно Кто послал их на смерть недрожавшей рукой. Только так беспощадно, так зло и ненужно..
И мы как-то разом затихли, и жёны наши все вышли, и тоже молчат, слушают, и солнце уже садится, и Вертинский летит над всеми нами, над Зарекой, над домами с ворованным крышами, над всем-всем нашим лучшим на земле городом. И я ловлю себя на том, что сижу и глупо, не к песне, улыбаюсь. Но это словно неожиданный подарок. И всё вокруг уже нравится, и шашлыки вкусные и люди симпатичные. Простые люди, каждый день живущие своими нехитрыми заботами. Тот самый глубинный народ, от которого в равной степени страшно далеки, как и нынешние толстожопые власти, так и наша вечнообиженная интеллигенция. И ещё сто лет пройдёт, и Нью-Йорк уже давно смоет, может и Москву эту вашу сволочную затопит, а песня в народе останется, как и другие, что он себе выберет, а всякая дрянь от него со временем отвалится, отпадёт, осыплется.
Сижу вечером дома, думаю как обычно про цивилизацию, как дзынь - сосед Серёга пожаловал. С поражающей своей новизной просьбой - одолжить пятёру до получки. Но ещё удивительней было его лицо, которым он походил на заслуженного китайского пчеловода. Поскольку оно было щедро украшено огромными свежими синяками, под которыми с трудом угадывались знакомые антропоморфные черты. Это чего это ты, спрашиваю, на массаж лица сходил что ли? Да, нет, вздохнул он, это мы с женой карту активировали. Оказалось, его супруга заполнила в сети какую-то анкету вследствие чего им по почте пришла кредитная карта банка "Тинькофф". Серёге эти свои действия она объяснила просто - пусть, мол, лежит на чёрный день... ты не волнуйся, голубь... Но чёрный день как назло не наступал, а доступность денег видимо не давала ей покоя и спустя какое-то время она начала потихоньку зудеть. Дескать, чего мы сидим как мыши в валенке, когда столько всего можно купить... в кои-то веки чешуёй блеснём… а отдавать же потом можно... взяли-положили, все так делают... Серёга сперва сопротивлялся, но капля, как известно, камень долбит. В итоге, взяв карту, они выдвинулись в торговый центр, где и занялись активным шопингом. Дело пошло и вскоре больше половины всей суммы растаяло как жёлтая сосулька за щекой любопытного ребёнка. Остаток сняли наличкой, отпраздновали обновки дома бутылочкой вина, и довольная супруга предложила продолжить вечер в местном кафе с живой музыкой. Куда они, нарядившись и отправились с видом людей, прилетевших на Ибицу на собственном самолете. В кафе Серёга уже не мелочился, сходу заказав шашлыков, шампанского и кактусной самогонки. Что называется, понесли ботинки Митю. И всё бы оно ничего, Серёга с женой вполне себе культурно отдыхали, танцуя и выпивая, но тут прямо возле них из-за разницы во взглядах сошлись двое лохозавров с соседних столиков. И после краткого спора один из них схватил стул и с размаху заехал им в табло оппоненту. Затем посмотрел на сдуру полезшего их разнимать Серёгу и недолго думая врезал стулом и ему. Вероятно, это была его "коронка". Здесь стройность Серёгиного изложения к сожалению нарушилась, так как дальнейшее он помнил плохо. Получив стулом в скворечник, он лежал уже совершенно неподвижно, не считая того, что наша планета всё-таки вертится. Наутро, после этого их волшебного, исполненного дивных утех вечера, в телефоне у супруги пикнула смс-ка с новой, беспощадной суммой долга по карте. Оторопев, она набрала горячую линию и милоголосая девочка посоветовала ей внимательней изучить договор особо вчитываясь в мелкий шрифт, где чётко прописана минимальная процентная ставка, а также пункт, что за снятие наличных взымается почти половина их стоимости. Поэтому, наскоро собрав все авуары, долг по карте они закрыли, но деньги при этом, увы, кончились. Вот так, закончил Серёга свой печальный рассказ, я и пострадал, хоть и не виноват. Я лишь хмыкнул и, не удержавшись, спросил - а кто ж тогда по-твоему виноват? Думаю, сейчас скажет жена (всё ж из-за баб, разумеется), ну или тот быдляк из кафешки. Но Серёга задумался и выдержав паузу, которой позавидовали бы многие актёры, неуверенно спросил: — Тиньков?
В 90-е, когда я работал замом в сети магазинов стройматериалов, мой директор любил посещать различные модные в то время обучающие семинары. На тему корпоративной культуры, мотивации, рождения команды, мы все от уборщицы до директора одна большая семья и т.п. И наслушавшись подобной хохломы, начал устраивать общие собрания коллектива с посиделками и чаепитием, которыми, надо сказать, оставался чрезвычайно доволен. Видишь, радовался он наутро, работает мотивация! Вон как меня вчера народ благодарил, а грузчики даже два раза подходили, спрашивали, когда плитка придёт. А как сказал, что уже растаможили и к среде будет, так прям обрадовались, а один даже отпуск отложил, чтоб на разгрузку попасть! Тогда у нас был контракт с Португалией на поставку керамической плитки. Приходила она ж/д контейнером, "двадцаткой", плотно заставленной поддонами в два этажа. Причём разгружать приходилось вручную, никаких электрокаров ещё естественно не было. Но когда привозили контейнер, то на магазине оставался один грузчик, остальная бригада тут же без разговоров уезжала на склад. Что характерно, к разгрузке каких-то других тяжёлых товаров типа линолеума, интереса ими не проявлялось, напротив все норовили в такой день поехать с машиной на доставку товара или просто куда-нибудь слинять. Причина такой избирательной мотивации прояснилась примерно на пятом контейнере. Обнаружилось, что наши партнёры-португальцы ставили в конце его, за поддонами с плиткой, два ящика с портвейном "Порто". Поэтому, дружно разгрузив контейнер, наши работяги каждый раз устраивали себе нехилую вечеринку с бесплатным заграничным пойлом и прочими сопутствующими радостями. Разумеется, когда контракт с португальцами закончился, то весь трудовой пыл грузчиков тоже мгновенно улетучился. А с ним и устраиваемые директором, совместные корпоративные чаепития.
Сижу тут недавно в одном заведении, обедаю. Рядом стол с компанией хорошо одетых женщин такого, как бы сказать, размытого возраста. Все чем-то друг на друга похожи, все загорелые, с длинными ресницами-опахалами, с губами, как у обитателей водоёмов. Сейчас, по-моему, такие дамы называются ухоженными. Все слушают, как одна из них, с пышной, похожей на сладкую вату причёской, что-то увлечённо им рассказывает. Невольно прислушиваюсь и до меня долетает: — ... у меня этот слоник в тумбочке у кровати лежит, перед сном его достаю, пара минут и всё - сплю потом, девочки, как лялька в люльке! — Ого, — думаю, — а тётки-то те ещё! Телефон отложил, сижу, вслушиваюсь дальше, но уже изо всех сил, естественно. И спустя буквально пару минут с некоторым разочарованием понимаю, что рассказывает она о некой специальной маске против храпа и бессонницы, что надеваешь на ночь. Против которой сразу выступила одна из её подруг, в таких больших, как у сварщика, тёмных очках: — Это ж тогда надо только на спине спать, — заявила она, — я передачу смотрела, нужно обязательно во сне переворачиваться, и чтобы еда в желудке тоже переворачивалась. — Да, да, — закивали другие, — чтобы она переваривалась. Хозяйка слоника только пожала плечами: — Так у меня ко сну она и так переваривается, ужинаю я после шести, а спать иду к полуночи. Вы просто на ночь не жрите и нечему будет переворачиваться! И как-то так зло, по-маргаритовски, расхохоталась. Остальные подруги молча переглянулись и та, что в очках, тихо, но с отчётливой неизбывной тоской, сказала: — Ну, так-то да... если только после шести... И замолчала, горестно поблёскивая стёклами.
Заехал вечером к товарищу, он в своём доме живёт. Посидели, попили чайку, а когда жёны удалились общаться в комнату, он поднялся и кратко сказал: — Пошли. Пришли мы в сарай, что стоит у него во дворе. Справа были навалены свежие берёзовые дрова, а слева шли полки с различной утварью и припасами, которыми можно было прокормить небольшую африканскую деревню. Товарищ подошёл к полке, на которой стояла батарея разномастных полторашных бутылок, величаво кивнул на них и торжественно произнёс: — Яблочный сидр! — Да ты что! – удивился я и присмотрелся получше. Внутри бутылок была какая-то загадочная мутная субстанция, а ближе ко дну лежал толстый слой осадка. — Настоящий, газированный, — подтвердил он, — сам давил, тут только яблоки и сахару семь кило. Затем он снял с полки одну из бутылок, с этикеткой лимонада "Ах!", и бережно передал мне со словами «не благодари». Я кивнул и не поблагодарил, между близкими друзьями это было лишнее. А подарить полтораху настоящего газированного сидра, как вы понимаете, можно только близкому другу. Дома я осознал, что совершенно не знаю из чего пьют яблочный сидр. Достав на всякий случай высокие стаканы, я с шипением открыл бутылку и по столовой разнёсся волнующий яблочный аромат. Сидр к этому времени уже полностью взболтался и приобрёл ровный тёмно-бурый цвет. Супруга, с подозрением понюхав пузырящуюся жидкость, пробовать его наотрез отказалась и ушла спать. С первого же глотка я понял, что значит выражение вкус знакомый с детства. Точнее говоря, с ранней юности. Сразу вспомнились покер и "тыща" за гаражами, и папиросы "Прима" и трёхлитровая банка по кругу, когда на несмелый вопрос чем закусить, все хором орут - так, вон, на стенке хуй висит! А после мучительное утреннее похмелье, жуткая рвота в туалете и пренеприятный разговор с родителями. В общем, путешествие во времени пошло настолько хорошо, что после первого стакана я сходу налил себе второй и, погрустив с ним ещё полчаса, отправился спать. Но, увы, на этом история не закончилась, ибо жизнь как всегда оказалась богаче. Ночью со смены в кофейне, где она официантит в каникулы, вернулась дочка. Обычно, когда она работает допоздна, мы ей что-нибудь оставляем на столе, кусок дыни, банан или какую-нибудь булку. В этот раз на столе она обнаружила полбутылки лимонада "Ах!". Недолго думая, она тоже налила себе кружку и, крякнув, залпом выпила. Очнулся я от звука телевизора, что орал на полную громкость. Дочка сидела в столовой на диване и довольно улыбалась: — А моё второе тату, — гордо доложила она, — вчера сфотографировали трое. После чего пьяно хихикнула и, плашмя откинувшись на диван, мгновенно заснула в позе витрувианского человека. Сообразив, что случилось непоправимое, я налил себе ещё полстакана псевдолимонада и одним глотком выпив, снова пошёл спать. Разборки начались с самого утра. — Как ты мог напоить ребёнка этой брагой? — сердито вопрошала супруга. — Ты понимаешь, что ты алкоголик, причём социально опасный, ты ведь ещё и дочь втягиваешь! Я молчал как в плену у индейцев. — Это точно, — печально подтвердила дочка, — втягивает. Я даже раньше думала, что в аэропорту на рейс каждого пассажира отдельно вызывают. — Почему? — робко поинтересовался я. — Да потому что ты всегда бухаешь в кафе до последнего, пока нашу фамилию не объявят! Через полчаса, прочитав множество нотаций и надавав мне кучу невыполнимых заданий, они наконец куда-то ушли. Ещё через полчаса позвонил товарищ: — Ну, как, сидр пробовал? — Пробовал, — вздохнул я, — только это, конечно, не сидр. — А чего, — забеспокоился он, — семь кило сахару… — Это не сидр — снова повторил я, — это… это у тебя по меньшей мере кальвадос получился. Ремарк такой пил. — Ремарк? — обрадовался он, — а, знаешь, что, а ты давай прямо сейчас ко мне, у меня же ещё и бурбон есть! Тоже сам делал... Я снова вздохнул, но подумав, начал одеваться. Когда ещё отведаешь настоящего бурбона. Тем более, что в случае нового семейного насилия я всегда могу убежать из дому и стать моряком.
Смотрел щас как в телеке наш президент с Папой подарками меняются. Вспомнилось, читал как-то про папу Льва Х, что в ответ на поэму, посвящённую ему известным поэтом и алхимиком, подарил тому большую и пустую мошну. Ты ж, дескать, алхимик..
Решил я давеча в парикмахерскую сходить. Давно там не был, зарос уж весь как ондатра. Да и аванец на неделе дали, можно себя и побаловать. Прихожу в нашу "Берёзку", а они там все уже на мётлах сидят, свет, мол, вырубили, завтра приходи. Плюнул, дошёл до дома быта на углу, там вообще дверь на лопате, до четырёх они сегодня. Так город топтать, думаю, все ноги до жопы изотрёшь, похожу уж как Анжела Дэвис ещё недельку. Зашёл в "пятёру", взял на вечер литрушку, как вспомнил, что напротив остановки салон красоты новый открылся. Заглядываю к ним - вроде работают. Два мастера, у одной тётка в кресле, вторая сама там сидит, айфон мылит. Сколько, спрашиваю, причёска ваша буржуйская стоит? Пятьсот, говорит, та, что с айфоном, присаживайтесь. Решил я поторговаться для порядка. А давайте, говорю, триста пятьдесят, и всё, что с меня настрижёте, тоже ваше. Странные, та отвечает, у вас, мужчина, фантазии, скажите лучше, какую причёску предпочитаете? Без разницы, говорю, женат уже. Можете, правда, с боков побольше снять, плечи хоть пошире казаться будут. Ну, давай она меня оболванивать, вжик, вжик, а по радио как раз песня заиграла - "Такого снегопада, такого снегопада", хорошая песня, старая. И вдруг послышалось, как словно собака рядом скулит. Поворачиваюсь - а то соседка моя плачет, да прям так натурально, слёзы аж брызгают. Нифига себе, думаю, это что ещё, бля, за постмодернизм? И так сидит тут как кошка мокрая, так ещё и мелодрамы мещанские устраивает. Парихмахерша её тоже опешила, ножницы бросила, салфетки ей суёт, а та всё всхлипывает. Потом вроде пришла в себя, успокоилась: — Эта песня, — шепчет, — эта песня... простите, это личное... Просушили ей голову со всех сторон, она расплатилась и ушла. Тут моя затылок мне достригла, зеркало сзади подставила и спрашивает - что думаете? А чего тут думать? Да, нормальная, говорю, тётка, если честно. Троечка у неё, не меньше, даже сбоку под фартуком видно было. Хер знает, что у них той зимой случилось, но зря она так убивается, в море рыбы много, найдёт ещё поди. А не найдёт, пусть обращается, у нас в бригаде женихов, как лопухов на выселках. Хочешь тебе с Кавказа, а хочешь со Средней Азии, подыщем уж ей кого получше... Отдал им пятихатку, вышел на воздух, а сам стою себе, думаю, - моя б воля, разделил бы парикмахерские как бани. Для мужиков отдельно, для дам отдельно. А для остальных уже эти есть, как их там, барбершопы. И никто бы друг дружке нервы не расчёсывал.
Но он актрису любил.. Жил - был один человек по имени Эдгар Х. Донн. Родился он в Англии, в богатой британской семье и даже, по его собственному утверждению, был потомком знаменитого Джона Донна, известного средневекового поэта и путешественника, а впоследствии настоятеля собора св. Павла в Лондоне. Из проповеди которого, кстати, Хемингуэй спёр эпиграф и название для своего романа «По ком звонит колокол», а наш Иосиф Бродский начал свою литературную карьеру с переводов его поэм. Впрочем, речь сейчас не о нём, а об его вероятностном отпрыске, что, переехав в Америку поселился как фермер в Мичигане, где и проживал совершенным анахоретом, хотя и имел некоторые средства. В частности, ему принадлежало огромное ранчо и полтораста акров сельхозугодий. Чтобы было с чем сравнивать - в лесу у Винни Пуха было всего сто акров. И была у Донна одна страстишка – любил он, понимаете ли, актрису Грету Гарбо. Любил, естественно, безответно. Гарбо, таинственная и одинокая, немая и говорящая, со своим знаменитым «я хочу побыть одна» была безусловно прекрасна, но далека и недоступна. Считаясь самым загадочным секс-символом своего столетия, она не давала интервью, не подписывала автографы и даже не присутствовала на своих премьерах. Подарки поклонников она отсылала обратно, посетителей не принимала, поэтому шансов у эксцентричного отшельника тупо не было. Но Эдгар Донн не сдавался. Он пересматривал её фильмы, слал ей множество писем с сердечными признаниями, на которые так и не дождался ответа. В те годы Гарбо получала просто кипы подобных посланий. Что, впрочем, не уходили дальше секретарши, сама она их попросту не читала. Его сосед рассказывал, что однажды Донн даже нарядился в новый костюм и отправился в Голливуд в надежде встретить её там, но удача, увы, так ему и не улыбнулась. К тому времени ему был уже шестидесятник, гоняться за предметом своей страсти становилось тяжело и тогда он придумал следующее – взял, да и зашарашил завещание. Где всё и расписал - как, мол, перекинусь, так сразу все мои авуары отдайте ненаглядной Грете «и больше никому». А ещё через десять лет и в самом деле скончался. В общем, выкинул номер – пожил, да и помер. Актриса, тем временем, устав от мишуры и славы, уже покинула сцену, умудрившись навсегда остаться божественной тенью на киноплёнке ушедшей эпохи. И жила уже в своё удовольствие, своей несколько странной жизнью под чужим именем. Получив письмо от мичиганского юриста с предложением вступить в законные права наследства от какого-то богатого землевладельца она, понятное дело, несколько охренела и на всякий случай сходу отказалась. Но не так чтобы уж и насовсем. Ведь современниками, честно говоря, она характеризовалась как женщина по-протестантски рачительная, с крепкой крестьянской закваской, что несмотря на своё миллионное состояние, всю жизнь экономила каждый доллар. Так что вполне возможно, что мысль о бесхозном наследстве не давала ей покоя. Никто, конечно, точно не знает, что творилось в её идеальной голове, но спустя полгода она вдруг прислала адвокату новое письмо. Дескать, согласная я на все ваши акры и прочее, с условием, что отойдёт всё это благотворительному фонду милосердия. Якобы, она смутно вспомнила, что получала от мистера Донна письма. В фонде отбили от радости ладошки и дар, само собой, приняли. Но это был ещё не конец истории. Потому как прошло ещё пару лет и тут вдруг - бинго! В земле нашли нефть. Причём столько, что стоить она стала десятки миллионов долларов. Благотворительная организация ещё больше обалдела от восторга и недолго думая тут же продала всю землю первому же нефтепромышленнику. Как отреагировала на эту новость великая актриса доподлинно неизвестно, она вообще крайне редко открывала рот на публике. Сама она после того случая прожила ещё почти полвека и мирно скончалась в своей нью-йоркской квартире, завещав единственной племяшке всё своё немалое состояние.
Всех с днём защиты детей! Которые, увы, растут так быстро.)
Когда соседскую Настю впервые оставили у нас, я ещё не знал, что её воспитывает бабушка. С виду она выглядела совсем как обычная девочка. Оба её родителя были художниками и с единственным чадом особо не заморачивались, дружно подкинув его бабуле. Квартиру свою они сдавали, а сами дрейфовали по странам Азии, где на пару валялись на пляжах и рисовали диковинные ведические пейзажи с храмами и джунглями. Войдя тогда к нам, Настя кротко взглянула на меня своими синими глазами и, укоризненно покачав головой, переставила мои, стоявшие в беспорядке ботинки, носками друг к другу. — У добрых-то людей так, — терпеливо, как маленькому, пояснила она на мой недоумённый взгляд, — чтоб голова не болела. Жена в тот день как раз собралась пройтись по магазинам, оставив меня сидеть с девочками до вечера. — Сперва пусть поиграют, — подробно инструктировала она меня, —- потом своди их во двор погулять на часик, а после покорми. Устанут - пусть поспят. Я, признаться, загрустил. Провести весь день, смотря сразу за двумя детьми, означало для меня просто египетскую работу, но деваться было некуда.
Наша Даша, игравшая с подаренным ей накануне "бэбиборном", гостье тоже не очень-то и обрадовалась. Умудрённая горьким опытом детсадовских разборок из-за игрушек, она с подозрением посматривала в её сторону, держась настороже. То, что незнакомка начнёт сразу претендовать на её новое сокровище не вызывало у неё никаких сомнений. Настя же действовала совершенно по-другому. Спокойно присев и молча понаблюдав за дочкой минут десять, она неслышно подошла к ней сзади: — Голубушка ты моя, — мягко проворковала она, ласково приобняв её за плечи, — позволь и я поиграю... а тебе, вот, пирожок, — развернула она принесённый с собой пакет. Дочка, приготовившаяся защищать свою собственность до последней капли крови, от неожиданности опешила и безропотно разрешила гостье забрать "бэбиборна" к себе на руки. Более того, сроду не евшая никакой домашней выпечки, она послушно сжевала пирожок с капустой, глядя, как её бэбику стригут ногти и укладывают спать. "Бэбиборн" перед сном капризничал и даже плакал, на что Настя резонно заметила: — Побольше поплачет, поменьше поссыт. Как только кукла, по их общему мнению, заснула, я поставил им диск с телепузиками, что особенно понравились нашей гостье. — Чисто ангелочки, — всплёскивала она от умиления руками, не забывая при этом кормить дочку очередным пирожком: — Кушай, кушай, совсем ты у меня бледная как спирохета...
Потом, когда кончились и пирожки, и мультики, мы стали собираться на прогулку. Причём собирать детей и не пришлось, Настя прекрасно с этим справилась без меня. Нарядив себя и Дашу, она сказала "с Богом" и мы отправились во двор. Там она также без труда взяла под контроль всю детскую площадку, не оставив мне и другим родителям ни единого шанса самим присматривать за детьми. — Мальчик, ма-а-альчик, чего ты носишься, как лыска? — то и дело доносилось из песочницы. — Что сказал? Сейчас песком накормлю! Не кричите, девочки - милиция приедет! А, ну-ка, слезь с дерева, махновец! Девочки ожидаемо собрались возле нового «бэбиборна», но Настя решительно разогнала всех дочкиных дворовых приятельниц. — Видали таких, — категорично заявила она ей, — подружки-подлюшки… им только дай чего… У бабушки тоже такие есть, до сих пор банки с-под варенья не возвращают...
За обедом убедив дочку, что, если она не доест, каша будет за ней бегать, она каким-то волшебным образом заставила её умять две полных тарелки нелюбимой манки. Чему я, привыкший уговаривать съесть хоть ложечку, был также немало удивлён. В общем, вернувшись к вечеру, супруга застала у нас полную гармонию. Я, нисколько не устав от детей, занимался какими-то своими делами, а девочки дружно штопали старые колготки на взятой у меня лампочке. Когда жена повела Настю домой, дочка даже позволила ей взять ночевать "бэбиборна" к себе, и та уходила довольная: — Спасибо, добрые вы люди, мы с бабой сонник ему почитаем, посумерничаем, — она обулась, оглянулась на нас у двери и с чувством повторила: — Какие добрые люди!
Отдыхаем мы, значит, заграницей. Идём обедать - две семьи, я с супругой и наши друзья, назовём их Саня и Марина. Все, кроме меня, "неговорящие". Заходим в кафе, встречает официант, молодой итальянистый парень: — Добрый день, меня зовут Андреа, я буду вас сегодня обслуживать... Марина: — Я бы съела суп. Как в первый день в том кафе, томатный. Моя супруга: — Да, кстати, очень вкусный был суп. Саня: — Точно, супчику бы! Я: — Здрасте, Андреа, а у вас есть суп? — Я уже понял, — улыбается Андреа, — у нас сегодня как раз блюдо дня томатный суп. Могу сразу принести. Я: — Хорошо, давайте тогда всем. Марина мне: — Спроси его, может у них тоже есть суп. Моя: — Да, томатный! Андреа уходит. Саня: — Э! Ты куда?! Моя мне: — Не мог что ли сразу спросить? Мы так давно не ели суп. Я: — Да будет вам сейчас суп, не волнуйтесь. Марина: — Вот, откуда ты всё знаешь? Может мы вообще зря сюда сели! Моя: — Надо меню попросить. Вдруг, у них есть на русском. Подходит Андреа, приносит воду и хлеб. Саня ему: — Меню на русском есть? И громче — На русском! — Меню! — Кивает Андреа и уходя расплывается в улыбке: — О, руссо! Саня: — Фигасе, так он понимает по нашему! Щас менюшку мне принесёт... Супруга с Мариной хором: — Молодец, Саша! Я: — Он не понимает... Андреа приносит меню. Меню на иноземном языке. И, увы, без картинок. Какое-то время все его зачем-то по очереди изучают. Потом снова кладут на стол. Моя: — Тебе трудно было спросить про суп? Вечно ты вредничаешь! Марина: — Вот именно! Саня: — Может пойдём отсюда? Андреа приносит всем суп. Марина: — Ну, вот же у них такой суп! Моя: — Томатный! Саня: — О, бля, суп! — Суп, суп.. — кивает Андреа. Саня мне: — Вон же, всё он понимает! А ты говорил не понимает... Я: — Эээ.. в общем, про суп понимает. Саня: — Да ты по ходу сам нихера не понимаешь! Все весело и довольно смеются. Андреа тоже улыбается и уходит. Мы едим суп. Томатный.
Занесла прошлым вечером нелёгкая на один форум. Где без устали сидят сторонницы присвоения обделённым женским профессиям различных феминитивов. Одна прямо так и заявила - ветеринаром, говорит, я никогда не буду. Хоть и животных всяческих люблю как маму. А буду, говорит, ветеринаркой. Или зоологиней. Только так. Стало мне любопытно. А в чём, спрашиваю, разница-то? Во многом, отвечает, но если вы не понимаете идей полного равенства, то вы либо сексист с предрассудочным мышлением, либо вы просто тупой как корюшка. Тогда уж корюш, пишу я ей, выражайтесь правильно. Не поняла, отвечает. Ну, раз уж вы за полное равенство, чего в таком разе кого-то обижать? Было бы справедливо дать всем живым существам подходящие их полу имена. Поэтому пусть будет корюш. А также кукуш и лягуш. А ещё касат, кревет, черепах и куропат. Пияв, опять же. Улит, бел, ласточ, бабоч, панд, зебр и пантер. И ещё, я извиняюсь, мух, жаб и антилопагнус. Тут будущая зоологиня отчего-то осерчала, перейдя на язык, больше подходящий работникам коммунальных служб, чем представителям своей благородной профессии. Причём, ругаясь, называла меня исключительно феминитивами - паскудой, тварью и падлой. На падлу я уже сам обиделся и, отключившись, пошёл плакать в подуш.
Про Нотр-Дам история, уж пардоньте. Дело было во время учёбы во Франции. Купила тогда одна наша одногруппница себе колготки. А они возьми ей и не подойди. Поменять на другие сама она как-то стеснялась и попросила нас сходить вместе в торговый центр. Возглавил делегацию другой наш однокашник Юра, бывший военный, довольно бойко говоривший по-французски. Но, так как учил он его на службе в Алжире, его французский был, что называется, "арабский". Безо всякого там прононса, со своими фонетическими особенностями, чёткой раскатистой буквой р и т.п. Местные иногда его просто не понимали. Тем не менее, он решительно взял ситуацию в свои руки и по прибытии в магазин прошагал к первой же кассе, где скучал невысокий толстый французик: — Камрад, — сходу заявил ему Юра, — эдэ ну, камрад. (помоги нам, товарищ) Толстячок немножко опешил от камрада, (вряд ли он был французским коммунистом) но, чуть помедлив, кивнул и тогда Юра выдал следующую фразу: — Нотр дам а аште дэ коллян. Иль фо шанжэ, камрад! Кассир офигел ещё больше. Видимо раньше его никогда не просили поменять колготки божьей матери. (По-французски Notre-Dame (Богоматерь) и notre dame (наша дама) звучат одинаково). Французик огляделся по сторонам, посмотрел на Юру, затем неловко хихикнул и осторожно поинтересовался: — Нотр дам? Дэ Пари? На что Юра помотал головой и показал на нашу одногруппницу: — Вуаля! Колготки ей поменяли, не спросив чека. Правда кассир так и не перестал давиться смехом, даже когда мы уже уходили. Юру, впрочем, это никак не смутило и не помешало крепко пожать ему на прощание руку.
Рассказывал один консультант (не иностранный). Пригласили их на один из наших алюминиевых заводов решать следующую проблему: Почти каждый большой праздник (Новый Год, 23-е, финал кубка по футболу, etc.) кто-то из работников кидал в механизм плавильной печи небольшой металлический шарик. Там что-то, естественно, ломалось и печь останавливали со страшными убытками. Содержимое в печи коксовалось, нужно было чистить формы и запускать печь заново. И хорошо, если там была просто сталь, а не какой-нибудь сплав по заказу авиационной промышленности, который стоит во много дороже золота и платины. Иной раз из-за этого завод терял миллионы долларов. Не спасал ни жёсткий контроль, ни самые современные камеры слежения, всё было тщетно. Тогда и пригласили их консалтинговую компанию. Специалисты приехали, несколько месяцев внимательно изучали ситуацию и вынесли следующий любопытный вердикт: - Уволить к херам собачьим несколько сотен рабочих и нанять на их место китайцев. Что, собственно, и было сделано. Проблема исчезла.
Берлин, Курфюрстендамм, универмаг КДВ. Семейная пара. Наши. Жена, на английском продавщице: — Хау мач? Муж сзади вполголоса: — Оля, денег уже нет нихуя.. Продавщица ему по-русски, тоже шёпотом: — Сегодня скидка по акции..
— Какая ж это провокация, Олег Павлович? — возразил инспектор, заполняя лежащий перед ним формуляр, — вас же не на верёвке сюда тащили, вы сами шли. Как, собственно, инспектор Анохина и подтверждает. Закутанная в простыню женщина лишь слегка развела руками, дескать, работа, ничего личного и отвернулась к окну. К верхней части её спины не прикрытой тканью прилипла пара розовых лепестков. Закончив писать, инспектор, поднялся, взял в руки бумаги, затем оглядел всех присутствующих и официальным тоном начал: — В соответствии со статьёй десять Налогового кодекса РФ мною, старшим инспектором Симоновым, составлен акт в двух экземплярах, в присутствии гражданина Шорохова, инспектора Анохиной, а также двух понятых, граждан Мамаева и Кривошеиной. Худощавый мужчина с электробритвой в руке смущённо вздохнул и отвёл глаза в сторону. Ему явно было не по себе. Пожилая женщина с рецепции, которая всего полчаса назад выдавала Шорохову ключ от номера, послушно кивнула. — Данная выездная проверка, — монотонно зачитывал Симонов, — приравненная к контрольной закупке, проводилась инспектором Анохиной на основе визуального наблюдения, с применением способа видео- и аудиофиксации, подтверждающих факт нарушения законодательства о нравственности. Со спины инспектора Анохиной слетел лепесток и кружась упал на пол. Симонов молча проследил за ним взглядом, потом кашлянул и привычно забубнил дальше: — Согласно статьи сорок первой, данное правонарушение влечёт наложение административного штрафа в размере пяти тысяч рублей с внесением в базу ФНС. Шорохов, сникнув, сел на диван, опустил голову и ни к кому не обращаясь, глухо произнёс: — Дело не в деньгах... у меня должность, семья… ребёнок.... Мужчина с бритвой поёжился и, покосившись на инспектора Анохину, снова вздохнул. Женщина с рецепции осуждающе помотала головой и возмущённо фыркнула отчего Шорохов вздрогнул и ещё ниже опустил плечи. — Также, поскольку фигурант проверки является лицом семейным, — инспектор Симонов перевернул лист и посмотрел в сторону Шорохова, — то в соответствии с подпунктом два пункта четыре этой же статьи в отношении него действует процедура добровольной анонимности. При слове "анонимности" Шорохов снова вздрогнул и поднял голову. — При согласии досрочного погашения штрафа, разумеется, — уже обычным тоном добавил инспектор. Шорохов медленно поднялся с дивана и с надеждой заглядывая Симонову в глаза спросил: — То есть... это как? — То есть, вам, Олег Павлович, предоставляется возможность оплатить штраф на месте правонарушения, после чего ваши данные автоматически стираются с базы данных. Щёлкнув пряжкой на портфеле, Симонов достал небольшой платёжный терминал и, нажав на нём какую-то кнопку, сказал, — можно картой... Осознав наконец смысл сказанного, Шорохов суетливо метнулся к своему, висящему на вешалке пальто и дрожащими руками достал из кармана бумажник. — У вас прикладывается? — Конечно, — кивнул инспектор. Спустя несколько секунд терминал моргнул и тихо прожужжав, выдал небольшой продолговатый чек, который Симонов аккуратно пришпилил под скрепку. Чуть выждал и, оторвав новый чек размером побольше, протянул его Шорохову: — Это вам, подтверждение приема денежных средств. Шорохов взял чек и не зная, что с ним делать, сунул в стоявшую на столике пепельницу. — Порядок, — старший инспектор Симонов сложил акты в портфель и развернулся к понятым, — всем спасибо, граждане. Первым, с заметным облегчением вышел мужчина с бритвой, за ним, подарив на прощание Шорохову презрительный взгляд, проследовала женщина с рецепции. Симонов защёлкнул пряжку и вопросительно посмотрел на инспектора Анохину: — С нами? Инспектор Анохина обернулась, окинула глазами повеселевшего Шорохова, столик с открытой бутылкой шампанского, и, скользнув взглядом по висящим над диваном часам, снова отвернулась к окну, — я сама доеду... — Пожалуйста, — пожал плечами Симонов и, козырнув на прощание Шорохову, направился к выходу.
В то самое время, когда старший инспектор Симонов ещё ехал по вечернему городу, а инспектор Анохина с гражданином Шороховым допивали шампанское, в далёкой Москве, в главном кабинете Кремля невысокий человек с серо-голубыми глазами просматривал свежий доклад руководителя ФНС. Закончив с чтением, он одобрительно покачал головой и, откинувшись на спинку широкого кожаного кресла, довольно потянулся. Нацпроекты были в полной безопасности, налог на блядство оказался чрезвычайно эффективным.
Кроликову было невыносимо скушно. Новогодние каникулы тянулись словно какая-то длинная и тоскливая похоронная процессия. По всем каналам шло одно и то же - опостылевшие ботоксные звёзды, уныло сверкая фальшивыми улыбками, пели свои надоевшие хиты, да ванечка ургант морщил бровки в очередных, уже осточертевших "ёлках". Казалось, что время замедлилось повсюду, даже интернет превратился в тихое спокойное болотце с мелкими нудными новостями, всплывающими среди фотографий обожравшихся котов и заветренных салатов. Ситуация была как с сексом в юности - если сам себе не поможешь, то и никто тебе не поможет. Нужно было что-то срочно предпринимать и Кроликов, вздохнув, начал. Первым делом он открыл одноклассники и сразу минуя ту точку динамического равновесия, когда еще можно дискутировать, а не посылать друг друга, написал статус "На самом деле, вы все скоты". Затем на фейсбучной страничке перманентно губастой и недовольной светской львицы посоветовал ей не строить из себя фламинго, а возвращаться обратно в деревню, где куры уже скучают за своей сестрой по разуму. Её злые как осенние мухи адепты всполошились буквально через пару секунд, но Кроликов уже перешёл на несколько популярных ресурсов некогда братской страны, где на каждом из них выложил невинную новость с хэштегом наукраине. Потом перескочил на веган.ру, задав вопрос можно ли есть дельфинов, пока они ещё маленькие. На Эхе всё было понятно - Кроликов просто сообщил, что никаким либеральным тварям не победить в Русском Народе любовь к усатому Верховному. На Царьграде он посоветовал патриотам перестать хлебать боярку, а аргументированно доказать был ли Гагарин в космосе. Зайдя на портал садоводов Кроликов поделился слухами о грядущей десятине на картошку, которую власти намерены отправлять в Сирию. В группе филологов он оставил несколько комментариев со словами вообщем, еденица и будующий, контрольным добавив прецендент и дермантин. Расширив географию, сходил на русскоязычные сайты Канады, Израиля и Прибалтики, где кратко резюмировал, что все эмигранты - подлые гуроны. На форуме бывших осуждённых Кроликов предложил обсудить тему можно ли считать Робин Гуда за правильного вора, если он носил зелёные лосины. На женские порталы Кроликов потратил больше всего времени, создав там несколько опросов с темами: — Муж насрал на голову - повод ли это рушить брак? — Надо ли платить в кафе за даму, которую ни разу не пощупал? — COS - модный минимализм или пошитое цыганской иглою говнище?
Тут Кроликов сделал перерыв на чай, а когда спустя всего полчаса вернулся, его скука прошла как ветрянка. Вся сложная мозаика современного мира заиграла новыми яркими красками. На экране щёлкали возмущённые лайки, сыпались гневные комментарии, словно в апокалипсис ломались копья и летели стрелы. Множество храбрых мужчин отважно договаривались о смертельных дуэлях. Множество достойных дщерей Евы клеймили их и друг дружку различными зоологическими терминами. Словно Ра, что проплывая на своей лодке обозревает свои творения, Кроликов переходил с сайта на сайт с удовлетворением отмечая, что количество пользователей, массово включающихся в коллективное бессознательное, вырастает точно по экспоненте. И, пожалуй, только одна вещь в этот момент его тревожила. Ведь Кроликов с отчётливой грустью понимал, что никто, никто из всех этих людей никогда не скажет ему простое человеческое спасибо.
Неровность вычурная крыш Течёт за небосклон, Семнадцатый квартал, Париж, Весь жёлтый как лимон И жители французские беспечны и сыты Глядят свозь окна тусклые как носятся менты И всех, кто встретится им улочкою узкою Там где бегут они по битому стеклу Они пугают пятидневною кутузкою И добавляют им дубинкой по еблу
Петров решил сгонять на ноябрьские в Европу. И Иванов тоже решил съездить в Европу.
Петров заказал себе билеты бизнес-класса и, сидя в удобном кожаном кресле, весь полёт пил "Дом Периньон", поглядывая на свою смазливую стюардессу. Иванов выкупил эконом в бюджетной авиакомпании, которая оштрафовала его за превышение веса в ручной клади.
По прилёту Петрова уже караулил заказанный трансфер до пятизвёздочного отеля в самом центре Европейского Города. Иванов почти два часа с пересадками добирался до своего хостела на окраине.
В отеле Петрова ждали роскошные апартаменты со всеми удобствами, включая и эскорт-услуги на неделю (Моника, 26 лет, 95х62х90, английский, румынский). У Иванова в его крохотном номере находилась узенькая кровать, скрипучий вангоговский стул, облезлый шкаф с одной вешалкой и чайник с конфеткой гомеопатического размера.
С утра Петров проснулся на большущей кровати рядом с загорелой Моникой и целый час тестировал огромную кровать с подогревом. Иванов проснулся от холода и, чтобы согреться, быстренько передёрнул под одеялом, глядя на парочку дружных сереньких микки маусов, гревшихся на миниатюрной батарее.
После Петров полчаса нежился в гигантской джакузи вместе с Моникой. Иванов умылся холодной водой в общей уборной в конце коридора.
Петров заказал в номер кофе латте и свежие круассаны с кремом, которые и умял, переключая каналы на двухметровой плазме. Иванов позавтракал привезённой из дома курицей, смотря крошечный телевизор, чтобы включить который, ему пришлось потушить люстру.
Петров нанял русскоговорящего гида на машине и поехал с Моникой осматривать достопримечательности Европейского Города. Иванов включил на телефоне карты и пошёл искать автобус в центр.
На обед Петров повёл Монику в мишленовский ресторан, где они ели луковый суп с рукколой и дорадо в карамели под Шато Бланш (ур.1997г). Иванов доел у фонтанчика в парке остатки курицы.
Петров взял персональную экскурсию в Королевский музей с профессиональным дипломированным искусствоведом. Иванов поглазел на живые статуи на площади и сфоткал на память толстых чернокожих проституток у вокзала.
Под вечер Петров с Моникой пошли есть эклеры в старинное кафе, где снималось множество знаменитых фильмов. Иванов купил кебаб на углу дома, не имеющего явной культурной ценности.
На следующий день Петров с Моникой отправились по магазинам, где он выбрал себе синий костюм от «Бриони», а Монике кольцо из благородного металла. Иванов приобрёл в арабской лавке магнитик, сделанный китайскими политзаключёнными.
Так прошла неделя и в последний день Моника пригласила в отель свою подругу (Ванда, 31 год, 90х63х94, английский, болгарский) и уже вдвоём они показали Петрову множество различных спецэффектов. Иванов перед отъездом из Европейского Города также устроил групповуху в своём номере, решительно задействовав обе руки.
Наутро вполне довольный Европой Петров накупил в дьютике полный чемодан запрещёнки и отбыл на историческую родину, прекрасно выспавшись в дороге. Иванов вернулся с жутким насморком, подхваченном на лётном поле, его рейс два раза откладывали.
— Супер! — делился в понедельник с друзьями Петров. — Просто калчурал шок какой-то.. Нам до них расти ещё и расти... — Лет двадцать, не меньше, — вздыхали в ответ друзья.
— Европа эта ихняя - говно, — рассказывал Иванов мужикам в курилке, — можно бы было пешком уйти - ушёл бы! Раньше сам никогда бы не поверил, что можно так погано жить. А уж бабы какие страшные, годзиллы просто. — Да уж, ну его нахуй, — соглашались мужики, — ну его нахуй...
Этим летом в нашем дачном кооперативе проводили газ. Нанятая фирма вырыла на улице канавы, проложила трубы и, пообещав всё окончательно засыпать, когда осядет земля, исчезла как явление. С осенними дождями, дорога ожидаемо превратилась в марсианский пейзаж, ездить по которому было почти невозможно, а пройти пешком удавалось только полностью прижавшись к забору. Ситуация была критическая в субботу председательша, надев галоши, с утра обошла все участки, созывая на общее собрание. На галоши налипла грязь, сделав их похожими на высокие древнегреческие котурны и председательша, стоя в них словно несчастная Федра, молча вздыхала, выслушивая от обозлённых дачников обвинения в неправильном выборе партнёра. Тем не менее, нужно было что-то делать, и к полудню мы собрались посередине улицы, где было предложено скинуться на пару машин песка и щебня, которыми можно хотя бы на время подсыпать наиболее большие ямы. Все присутствующие от души поматерились, проклиная блядей-подрядчиков (а заодно межрайгаз, горговно и тюменьэнерго), но всё же начали сбор денег. И тут вдруг кто-то вспомнил, что армяне, живущие на углу, когда асфальтировали дорогу до своего коттеджа предлагали довести её до конца нашей улицы. Один из них был какой-то дорожник и возможно, если их хорошо попросить, то удастся за недорого сделать вполне нормальную дорогу. Идея всем понравилась. — Да, что им стоит! — раздались голоса, — Они ж там все богатые! На джипах ездят! Тут же нашёлся телефон этого дорожника. Звали его Овик (как известно, все армянские мужчины делятся на Давидов и Овиков). Овик был на работе, но пообещал подъехать уже через час, что все присутствующие сочли несомненно добрым знаком. Мужчины остались курить на улице, а жёны на время разошлись по своим дачам, безусловным свидетельствам их невероятного трудолюбия. После обеда все снова вышли на улицу и вскоре подъехал новенький "Прадик" из которого пыхтя выбрался долгожданный Овик. Выглядел он весьма представительно, чему всецело способствовали его солидные габариты. Одет Овик был в просторную рубашку-поло и свободные брюки на ремне, охватывающем его обширную талию словно кольцо Сатурна. Оглядевшись по сторонам, он вытер платком лоб и не спеша направился к нам, стараясь не ступать в грязь блестящими чёрными туфлями. Встречать его вышли всем кооперативом – с жёнами, детьми и собаками. Мужчины крепко пожимали ему руку и дружески хлопали по плечу. Женщины просительно заглядывали в глаза и, вне зависимости от возраста, многообещающе улыбались. Собаки подносили в зубах нечто органическое. Казалось, приехал какой-то далёкий, но всеми любимый родственник. Заметно озадаченный такой тёплой встречей Овик на всякий случай отступил назад и осторожно поинтересовался: — Чито звали? Тут вступил общий хор: — Нам бы дорогу, Овик! — Хотя бы срезкой отсыпать! — Но лучше асфальт! — А тогда и разметку! — И фонарь заодно почините! — Может в кредит, Овик? — Выручай, по-соседски! — В общем, хорошую такую дорогу! — Хорошую, но дешёвую! Когда крики немного стихли Овик покачал головой, потом печально вздохнул, обвёл всю нашу толпу взглядом и спросил: — Ви что... тоже армяне?
В летний отпуск супруга захотела в Тунис. — Тунис это интересно, — согласился Пальчиков, — и море, и в Сахару можно сгонять, к берберам в деревню, я читал как-то... — Нет, уж, — отказалась супруга, — не хочу я ни в какую Сахару, я лучше на пляже поваляюсь или по их рынкам ходить буду. — Тогда давай позовём кого, — сказал Пальчиков, — устану я там с тобой по рынкам-то... Тут-то всё неожиданно и застопорилось. Сначала супруга предложила Чечушкиных. Чечушкины, по её мнению, были люди достойные. — Чечушкин мне не нравится, он жмот, — возразил Пальчиков, — замаешься с ним чеки в ресторане делить... — Да, он не транжира, — кивнула жена, — что очень, кстати, хорошее качество. Ты, вон, вечно из себя перед официантками миллионера строишь… — она на минуту задумалась: — Или, вот, хотя бы Субботины... очень, кстати, романтичная пара, он её просто на руках носит... — Эти ещё больше не нравятся, — отмахнулся Пальчиков, — сосутся вечно как ненормальные, как только у них пломбы не вылетают? Может, уж тогда Зайцевых? — Ещё чего! — взвилась супруга, — чтоб он опять бухал всю дорогу как Ельцин? Спасибо, мне Турции хватило! Пальчиков поморщился и примиряюще спросил: — А Родионовы? С Родионовыми жена отдыхать тем более отказалась, заявив, что лучше поедет с четою Геббельсов. Наступила некоторая пауза, после которой Пальчиковы вместе забраковали Левинских за их излишнюю политизированность. Роговы были вроде ничего, но жрали, будто вчера освободились. Почти утвердили Мхиторянов, но побоялись оглохнуть, вспомнив, как те всегда орут на пару словно трубадуры. Потихоньку и все остальные кандидаты в попутчики отсеялись по каким-то своим причинам. Ситуация складывалась ужасная. Спустя всего час оживлённой, приправленной взаимными обвинениями дискуссии, Пальчиковы выяснили, что дружбу они водят исключительно с мещанками, истеричками и занудами. А также с алкашами, бабниками, жлобами и просто городскими сумасшедшими. Отпуск надо было спасать и тогда Пальчиков придумал позвать Киселёва, что, конечно же, было ошибкой. — Как?! — жена даже привстала с кресла, — Как мы поедем с его новой фифой, когда он при разводе так обошёлся с Ниной? — Да, какая разница... — А если нет разницы, — возмущённо повысила она голос, — так может он и тебе новую жену найдёт?! Когда вконец рассорившиеся супруги, ничего не решив, разошлись спать по разным комнатам, уже наступила мрачная полночь. Жена, скорбно опустив глаза, ушла в спальню, а сам Пальчиков устроился на диване в гостиной. Всю ночь ему снилась Сахара, её белые, словно снежные барханы, где он в одиночку грабил караваны и воровал людей. И только тех, кто ему нравился.
Клиент у нас есть, один из ключевых. Объёмы берёт большие, но любит озадачить. Вот и сегодня, прислал срочную заявку на различный инструмент. Товар не наш совсем, но не откажешься, да и времена нынче такие, что за всё хватаешься. Принято, говорю, проработаем, а он мне - давай, мол, побыстрее, успеешь до вечера счёт выставить - оплачу. Но это легко сказать - до вечера. Это ж целый список всяческих свёрел, плашек, метчиков, резцов и тому подобного. Начинаем заказ обрабатывать, с заводами созваниваемся - они нам целую кучу вопросов вываливают. Сталь какая, марка, сечение и т.п.... И нюансов разных много, и похожих вариантов полно, и стоит это всё немалые деньги. Звоним клиенту, чтоб дал своих снабженцев проконсультироваться, а они сами ничего толком не знают, мастера, дескать заявку делали. Мастерам звоним, те тоже репу чешут, сомневаются, потом совещаются и говорят: — Звоните лучше Серафимычу. Сидим, набираем Серафимыча. На рабочий, сотового у него нету. После обеда отвечает скрипучий старческий голос: — У аппарата... Далее примерно такой диалог: — Владимир Серафимович, у нас тут вопрос по резцам, ваши мастера вот эту марку сказали... — Какую? Чего?! Мастера, ума полведра... Да у них c такими резцами деталь через месяц под конус пойдёт! — Под конус... — Ясдело, а как? Материаловедение знать надо, износ инструмента по типам... А потом ещё на шпиндель грешить будут, что соосности с задней бабкой нет... так? — Эээ... ну, да... — Вот то-то же.. токари-пекари.. записывай марку... всё? — Ещё по головкам вопрос... и т.д. по списку....
Счёт сейчас выставил и сижу, думаю, хорошо ещё, что такие Серафимычи у нас остались. А помрут и много чего под конус пойдёт.
Одна молодая домохозяйка по имени Оля надумала открыть своё дело. А точнее говоря, магазин товаров для взрослых. Ситуация к этому полностью располагала. Во-первых, Оле жуть как надоело сидеть дома. Во-вторых, такой магазин сам по себе придавал её делу в высшей степени романтическую окраску. И, наконец, в-третьих, Олю очень любил муж, который, выслушав её креативную бизнес-идею, задумался, печально вздохнул, но денег дать согласился. Несколько зимних месяцев ушло на изучение Олей специфики торговли и поиск поставщиков. К весне она заарендила подходящее помещение, заказала товар, наняла пару продавщиц, и работа началась. И сперва, надо признать, дела вроде даже и пошли, но вскоре грянул очередной кризис и, то ли народ стал грешить меньше, то ли начал экономить на игрищах и рукоблудить по старинке, но только продажи падали как озимые. Затраты же напротив росли как снежный ком и уже к осени, подбив цифры, Оля с горечью осознала, что её креативный стартап накрылся, если можно так выразиться, своей же собственной продукцией. Бизнес пришлось сворачивать. Тут вы наверняка все удивитесь, мол, как это можно в нашей блядской стране разориться на таком ассортименте? Увы, как выяснилось, можно и на таком.
Часть товара удалось распихать на реализацию по конкурентам, а оставшееся сложили в коробки и свезли в гараж, надеясь как-то допродать после. И ещё какие-то силиконовые изделия, что нельзя было хранить при минусовой температуре, пришлось увезти домой. Муж ржал над коробкой всю дорогу, называя её содержимое "летней" резиной и, держа её перед собой словно святые дары, торжественно занёс в квартиру. Оля, стараясь не обращать внимания на его шутки, засунула коробку под стол и понемногу все про неё забыли и только их пёс иногда подходил, подозрительно принюхивался и даже тихонько рычал, словно что-то предчувствуя. Со временем все эти Олины неприятности затёрлись, пришла и прошла зима, за ней весна, наступило лето и супруги решили съездить куда-нибудь отдохнуть. Тем более, как раз подвернулся подходящий турецкий оллинклюзив.
Приглядеть за собачкой попросили семью пожилых пенсионеров, что жили снизу. С дедом, высоким, ещё крепким стариком, муж по-соседски приятельствовал и иногда подвозил на дачу. Те были не против, им как раз подкинули внучку-первоклашку, что с восторгом согласилась гулять с собакой. Супруги спокойно отбыли на отдых, и уже к вечеру несмотря на дождик дед с внучкой впервые вывели пёсика на прогулку. Правда гуляли они недолго, начался дождь, даже гроза и пёс, испугавшись грома, сам запросился домой, где сразу забился под стол. Внучка бросилась за ним и доставая, умудрилась опрокинуть коробку с бывшими Олиными комплектующими. Оттуда что-то выпало, внучка подхватила и с криком: «Смотри, деда, у них тоже такая штука есть, как у Кати!» — ткнула в лицо деду чем-то розовым и потащила пса в ванную. Очевидно, она где-то видела модную сейчас среди собачников вещь - лапомойку, приспособление для чистки собачьих лап после прогулки. Что-то типа резинового стакана с крышкой и отверстием в ней. Наливаешь туда воды, суёшь лапу, крутишь и силиконовые щёточки внутри быстро очищают её от песка и грязи. Довольно удобная замена тазику с тряпкой. Дед без очков лапомойку особо не разглядывал, а пёсика вообще не спрашивали, так что процесс пошёл.
Но, как вероятно уже смекнули наиболее смышлёные читатели, это была не совсем лапомойка. А точнее говоря, вовсе и не она. Хоть это изделие и походило на неё внешне, но предназначалось оно не для мытья собачьих лап, а для гораздо более интимных операций преимущественно одиноких мужчин. А если отбросить ложный стыд, то функционально это было именно то, что Кама-сутра по-восточному цветасто именует «нефритовыми вратами».
Две недели Оля с мужем наслаждались южным солнцем, тёплым ласковым морем, экскурсиями и добротной турецкой "шведкой". Две недели, тщательно вычищая грязь, дед с внучкой добросовестно мыли псу лапы нежно-розовыми «нефритовыми вратами». К чести собакевича, надо сказать, что он всякий раз неистово сопротивлялся и громко рычал на своих попечителей.
К дню возвращения супругов с Турляндии псевдо-лапомойка заметно обтрепалась, но всё же не развалилась, стойко выдержав все беспощадные ежедневные процедуры. Её чисто вымытую, но всю уже истёртую и ободранную Оля обнаружила водружённой на раковину в ванной. Оля даже вздрогнула и позвала мужа. Муж присвистнул и посмотрел на Олю.
В этот момент в дверь позвонили. Как раз пришли дед с внучкой, вернуть ключи и заодно предложили выгулять собачку. Супруги снова переглянулись и дружно уставились на деда. Было заметно, что смотрят они по-разному - муж с некоторым уважением, жена с плохо скрываемой опаской. Пёсик же при виде гостей радостно гавкнул и Оля, пожав плечами, погулять им разрешила, но сама на всякий случай присматривала из окна. К счастью, ситуация разрешилась сразу после прогулки, когда внучка привычно забежав в ванную и налив в "лапомойку" воды начала стандартный процесс собачьей чистки.
В пятницу позвонила супруга. — Нас вечером Булкины на суши ждут, — сообщила она, — рассказывать будут, как в Токио слетали, смотри, не опаздывай. Суши, так суши, дело хорошее. Я приехал с работы пораньше и мы, быстро собравшись, к семи уже были на месте. Дверь нам открыл Булкин и, поклонившись, громко произнёс: — Коничива! Мы с супругой переглянулись. — Это ж здрасьте по-японски! — довольно пояснил он. — Я там много слов выучил - коничива – здрасьте, саёнара – до свидания, аригато – спасибо. И раз уж мы с тобою друзья, ты можешь называть меня Булкин-кун. А Ирку - Ирка-сан. — Проходите руки мыть, — выглянула Ирка из кухни. — Сейчас мы будем мисо суп есть. Мисо суп мы с женою любили. Не то, чтобы мы были знатоки, но время от времени захаживали в «Банзай» возле её работы и какое-то представление о японской кухне имели. Поэтому, зачерпнув первую ложку и обнаружив в ней добрую половину гречки, я несколько удивился. Жена тоже была заинтригована. — А почему у вас в мисо супе гречка? — осторожно поинтересовалась она у Булкиной. — Да наешься что ли ихней соей? — махнула в ответ рукой Булкина, — через час опять голодный. Вы, давайте, ешьте, сейчас суши будут. Тут Булкин сходил на кухню и принёс большую заледеневшую бутылку с нарисованной веткой сакуры. — Саке! — с помпой провозгласил он. — Греть, конечно, не будем, хотя и надо, даже на пробке градусник есть, смотри, нажал – открыл. — Ну, да, интересно придумано… — И всё у них так по уму, ничего лишнего, — согласно закивал Булкин, — вот, хочешь ты, к примеру, жениться. Подходишь такой к девушке, коничива, дескать, и сходу - будешь готовить мне мисо суп? Если да, то за шиворот её и в загс. А оттуда тащишь её к себе на татами. — Хватит тебе! — одёрнула его Ирка и улыбнулась. — Но девки у них и вправду мультяшные... Когда мы покончили с супом, Ирка-сан вынесла большой керамический поднос с блюдом ромбовидной формы и с двумя рядами суши на нём - продолговатых рисовых долек, на каждой из которых сверху лежало что-то вроде небольшой котлетки. Сбоку, где обычно кладут имбирь, высилась гора свежей зелени, а с другой стороны блюда на деревянной дощечке стояло множество маленьких плошек с какими-то соусами. — Нигири! — поставив поднос и поклонившись, громко возвестила Ирка-сан. Мы все зааплодировали и она улыбнулась, довольная произведённым эффектом. — Я раньше из всех морепродуктов только шашлык и пробовал, — тоже рассмеялся Булкин и разлил нам по рюмкам саке, — а сейчас вот подсел на эти суши, не оторвать! Ну, давай что ли... Мы чокнулись и выпили, закусив нигири. На вкус было ничего, даже вкусно, похоже на... — Щука! — подтвердили Булкины в голос. — мы её с салом прокрутили! — А мы как-то с сёмгой больше пробовали, — сказала моя супруга, — и с лососем. — Они же давно все искусственные, — убеждённо сказала Булкина, — передача даже была, где их как поросят разводят… вы берите, берите... Все дружно принялись за суши, под которые мы с Булкиным успели ещё пару раз выпить саке, которое мне всё больше начинало нравиться. Когда блюдо опустело, Ирка ушла на кухню, откуда вскоре опять появилась с полным подносом. Подойдя и поставив его на стол, она снова церемонно поклонилась и торжественно объявила: — Футомаки! Футомаки, надо сказать, выглядели несколько странно. Наверное, из-за своих размеров. Прежде таких огромных роллов я никогда не видел. Высокие и толстые, они были похожи на небольшие пушечные снаряды. К тому же, у них был необычный тёмно-бежевый оттенок. — Это у нас водоросли разваливаются, — заметил Булкин-кун мой взгляд, — так мы в блины приноровились заворачивать. И он с аппетитным хрустом откусил сразу половину своего футомаки, показав в оставшейся половине большой зелёный диск. — Ирка сразу целый огурец кладёт, — пояснил он, — чё там эти кусочки... ты, вон, сверху намазывай... Он пододвинул мне блюдце, на котором лежал здоровенный ком зеленовато-бурого оттенка. Я намазал свою футомаки и попробовал. Горло обожгло словно огнём и затопило чем-то горячим и липким. — Ну как? — поинтересовался Булкин-кун Я покивал, не в силах ответить и вытер слёзы. — Это я их васаби с нашим "хренодёром" намешала! — радостно сообщила Ирка-сан — Хрен и хрен, какая разница, наш тоже горло дерёт будь здоров, я его селитрой поливаю... — Мы сперва все эти ингредиенты для суши в "Метро" покупали, — вмешался Булкин-кун, — а потом думаем, зря у нас дача что ли? Ирка-сан согласно закивала головой: — Чего нам вообще на этих покемонов смотреть? — она привстала и положила всем ещё по одному роллу. — Мы-то не на острове живём, у нас, вон, в теплице "бычье сердце" уже в начале июля вызревает, помнишь тебе давала? — Помню, помню, — подтвердила моя супруга. — Или, вот, у них соус только соевый. — показала Ирка-сан на одну из плошек. — Солёный - жуть, я его есть не могу. А у нас - вот тебе и кетчуп с аджикой, и майонез с горчицей, и ещё три соуса домашних, макай себе куда хочешь... После футомаки Булкина подала зелёный японский чай, в который она для вкуса добавила ромашку с иван-чаем и мы с женой, уже ничему не удивляясь, пробовали новую партию суши с их дачной редиской, свёклой и даже с горохом. Потом все сели смотреть на планшете фотографии из их поездки. К тому моменту мы с Булкин-куном уже допили саке и он временами полностью переходил на японский, комментируя очередное фото короткими и резкими гортанными звуками. Как ни странно, я его прекрасно понимал, хотя Ирка-кун и начала тревожно на нас поглядывать. Уходили мы уже после полуночи, когда в Токио, как сказал Булкин-кун уже наступило раннее утро. Потому что, только там оно и наступает, объяснил он и Булкины, поклонившись нам на прощание, сказали: — Саёнара! — И вам саёнара! — сказали мы с супругой и, тоже поклонившись, добавили. — Аригато!
Пенсионеры России невольно притихли видя как где-то в далёкой Москве златоглавой царь-громовержец с Кремля всем добавил работы после успешной игры с аравийской дружиной Если теперь обыграют и жаркий Египет думают многие, в паспорте годы считая точно обяжет нас царь уплатить десятину храмам, где бедным жрецам не хватает на ладан Про Уругвай так вообще уже лучше не думать Сразу обложат оброком и даже возможно барщину будем должны мы в полях отработать Может быть, ну, его нахуй такой мундиале боги бессмертны, а мы всё же люди простые Взять, отозвать тех одиннадцать юношей смелых что нас недавно покрыли сияющей славой в жопы вкачать им мельдоний, пусть лучше поймают судии зоркие их, ну, а мы на картошку. хрена ли телек смотреть, там одна пропаганда..
Когда барон Осман перестраивал Париж, из городского бюджета выделили тридцать миллионов франков на строительство одного из бульваров. Вскоре к нему пожаловали тамошние девелоперы и предложили откат ("лё откат" по-французски). То есть три миллиона, если этот контракт достанется им. На что, соответственно, Осман сказал «Трэ бьен, теперь ясно, что, на самом деле, этот проект стоит не тридцать, а двадцать семь миллионов». В итоге, на проект объявили новую цену.
Ну, бывают же в истории по-настоящему масштабные личности. А наши бляди вороватые скоро до мышей сотрутся..
Наверное, самый дешёвый шопинг был у меня в начале девяностых в итальянском Римини. Отдыхали мы там вдвоём с товарищем и денег у нас, вчерашних студентов, было немного. Хватало как-то на экскурсии и на пиво, но хотелось, честно говоря, и прибарахлиться. Наш гид Франко посоветовал не шариться по центральным магазинам, а уходить вглубь от первой линии, где, по его словам, всё было намного дешевле. Туда мы с Лёхой и отправились, разменяв в банке наши доллары на местные тогда ещё лиры. Улицы что вели от моря были, конечно, уже не такие парадные. Все тротуары заполнены какими-то африканскими вещевыми лавками, где по принципу - кто глубже копается, тот круче всех одевается рылись немногочисленные покупатели. Но потом нам всё же повезло и мы набрели на один вполне приличный с виду магазинчик. Зашли внутрь, где рядами была развешена одежда с пришпиленными ценами, прикинули их и обалдели. Франко не обманул, цены действительно были значительно ниже, причём в несколько раз! Мы дружно бросились выбирать себе вещи и вскоре я уже нашёл себе подходящие джинсы, а Лёха модный замшевый пиджак. Вдруг откуда-то сбоку, из какой-то шумной подсобки вышел толстый продавец и увидев, как Лёха примеряет пиджак, почему-то завопил и кинувшись к нему принялся грубо сдирать с него обновку. После чего, не переставая кричать, подбежал ко мне и вырвал у меня из рук джинсы. Выслушав его столь эмоциональный монолог, подтвердивший наше с Лёхой полное незнание итальянского, мы решили, что он сомневается в нашей платёжеспособности и, достав новенькие лиры, дружно предъявили ему, знаками показывая, что всё это мы хотим купить. Это его, впрочем, никак не охладило и он, продолжая орать как Джельсамино, довольно нагло вытолкал нас из магазина. Решив, что нарвались на дебила, мы плюнули и отправились дальше, но уже по другой улице. А вечером, на ужине в отеле, когда мы пожаловались на этого идиота нашему Франко, выяснилось, что "Лавандерия" это, увы, не магазин, а сеть местных прачечных-химчисток. За кого тогда нас принял её хозяин можно было только догадываться, но Франко до самого нашего отъезда при виде нас с Лёхой ржал как конь на конопляном поле.
Записался в стоматологию. Сегодня приезжаю туда, вхожу, здороваюсь с девушками с регистратуры, бахилы напяливаю и тут до меня доходит, что я день перепутал и мне только завтра назначено. Встаю, прощаюсь, разворачиваюсь и выхожу, спиной ощущая удивлённые взгляды. А ещё б им не удивляться - человек заходит, здоровается, бахилы надевает, досвиданькается и уходит...
Проснувшись в воскресенье Вера прислушалась - тишина. Дети ночевали у мамы, муж Коля вечером отпросился на встречу с друзьями, а значит не стал её ночью будить и лёг в зале. Поднявшись и пройдя в зал Вера поняла, что встреча явно удалась. Коля, открыв рот и негромко всхрапывая, прямо в одежде спал на диване. Его пальто, что вчера он надел впервые, небрежно скомканное, лежало на кресле. Рядом на полу валялись ботинки и небольшая мужская сумка, под которой торчали выпавшие ключи. Вера подняла её с пола, сунула ключи обратно и вдруг заметила, как внутри что-то блеснуло. Заинтересовавшись, она запустила туда пальцы и вытащила аккуратный полиэтиленовый квадратик, внутри которого отчётливо проглядывался круглый ободок. Вера так и села в кресло, прямо на новое пальто. Презерватив был серебристый, с незнакомой иностранной надписью, дома у них такие не водились. Она брезгливо бросила его обратно и посмотрела на спящего мужа. Сомнений не было - он ей изменяет. Вот, только не надо тут сразу осуждать Колю. Мы с вами тоже не девственницы в светлицах. Все мы принадлежим к этому миру и всем похотям его. Давайте, не будем ханжами, такие сюжеты, увы, довольно банальны. Только Вере, конечно, от этого было не легче. У неё предательски защипало в носу и сами собой увлажнились глаза - в один миг их семейная жизнь раскололась на до и после. Она горестно сдвинула брови и задумалась. В голове замелькали страшные картины минувшей ночи – её Коля со стаканом виски в руке, бесстыжие блондинки в красных бусах, пьяно-непристойные танцы, ночное такси мчащее в ночи, разудалая оргия в сауне с пошлым голубым кафелем... - Вера вздрогнула. Эх, жизнь семейная, кочки-пригорочки... Что ей в этой ситуации делать она совершенно не понимала и поэтому поступила так, как в наше время поступает любая современная женщина – включила ноутбук и, словно алкоголик, бросающийся в горящий дом за бутылкой водки, кинулась за советом во всемирную паутину. Быстро найдя подходящие женские сайты, она зарегилась и выложила свою проблему, прося уважаемое женское вирт-сообщество подсказать как, собственно говоря, дальше вести себя шикарной женщине, обнаружившей, что супруг завёл полюбовницу? Сайты синхронно поморгали рекламками и начали советовать. Советы, надо сказать, были самые разные. В половине из них женщины дружно обзывали Кольку козлиной и рекомендовали ей немедля разойтись, не дожидаясь дальнейшего развития его столь явного кобелизма. Разводиться при этом предлагалось грамотно и продуманно, с беспощадно-асимметричным разделом имущества. Представители другой половины были настроены не столь радикально и советовали ей сперва удостовериться в правоте своих подозрений и отловить этого скунса на месте преступления. Но все эксперты сходились в одном – главное, не вести себя как стеллерова корова, а что-то срочно предпринимать. Вера вздохнула и задумалась... О, боги, боги, коварство женщин и вправду не имеет границ! Нет, она не стала устраивать своему неверному мужу скандал и орать как ведьма на костре. Она даже не отрубила ему голову. Она вообще не стала будить Колю. Она лишь дьявольски усмехнулась и ушла краситься. Потом оделась и, решительно вытащив из его бумажника банковскую карточку, вышла из квартиры. Спустя полчаса Вера, чётко разбив местность на квадраты, начала прочёсывать свой любимый торговый центр. У неё давно был собственный метод покупок – она брала каждую приглянувшуюся вещь, подолгу на неё смотрела, потом прижимала к себе, пытаясь понять сердцем "оно – не оно". Сердце, как правило, не обманывало. Не подвело оно и на этот раз. Практически все понравившиеся ей вещи удивительным образом подошли ей по стилю и размеру. Терминалы весело жужжали, исправно выдавая чеки, количество пакетов у неё в руках быстро увеличивалось и вскоре Вера, несмотря на весь трагизм своего положения, вынуждена была признать, что такого удачного шопинга в её жизни никогда раньше не было. За несколько часов она закупилась буквально с головы до ног - от стильного широкого ободка на голову до модных весенних полусапожек с пряжками. Но пора было возвращаться домой. Ещё по дороге Вера решила с мужем не разговаривать, а точнее вообще его не замечать. За время её отсутствия, в квартире ничего не изменилось. Её коварный изменник по-прежнему лежал на диване, мирно сопя и чему-то благодушно улыбаясь во сне. Именно этой улыбки Вера и не выдержала. И, несмотря на только что принятое решение его игнорировать, она размахнулась и от души влепила своему спящему донжуану оплеуху, которую наверняка зафиксировала ближайшая сейсмическая станция. Коля с жалобным криком скатился с дивана, а Вера, схватив пояс от его нового пальто, принялась наносить ему удары по корпусу, параллельно высказывая все свои справедливые обвинения. Со стороны происходящее напоминало известную картину "Бичевание святого Иеронима ангелами", с той разницей, что Вера действовала в одиночку. Коля лишь прикрывался руками, лёжа на спине, как перевёрнутая черепашка и судорожно пытался понять из её криков, когда и как он успел наплевать на их семейную жизнь и наличие двух детей. Самое печальное, что вспомнить хоть что-либо у него получалось плохо, голова после вчерашнего была словно в тисках, а вид собственной супруги вообще вызывал ужас. Вера стояла над ним тяжело дыша, грозно занеся над головой пояс, готовая к новым атакам. Грудь её воинственно вздымалась, глаза яростно сверкали, а новый ободок на голове приподнимал ей волосы, делая похожей на безжалостного центуриона времен римской империи. Осознав, что сопротивление бесполезно, Коля закрыл глаза и решил просто умереть. Но тут Вера залезла в его сумочку и с криком – "Забирай свои запчасти и пошёл вон!" – швырнула ему в лицо серебряный квадратик презерватива. Коля потянулся и подобрал его с пола, глядя на Веру ничего не понимающими глазами. Потом, сел, помял содержимое пакетика пальцами, надорвал с угла и выдавил себе на ладонь... большую чёрную пуговицу. В точности такую же, как и все остальные на его новом пальто. Коля посмотрел на пуговицу, задумчиво потёр лоб, снова перевёл взгляд на супругу и задал резонный с его точки зрения вопрос: — Чё совсем?! Вера, издав неопределённый горловой звук, похожий на вскрик морской чайки, медленной лунной походкой начала отступать ко входной двери. Коля, красный и взъерошенный, неторопливо поднялся с пола и двинулся следом за ней. — Коля, — робко пикнула Вера неожиданно тонким голосом, — ну, Коля… Муж, по-прежнему держа пуговицу на ладони, словно пират чёрную метку, молча наступал на неё. Вера, заметно побледнев, отходила спиной назад и, упёршись в конце концов в шкаф прихожей, со страху взвизгнула. Коля вздохнул, швырнул ей пуговицу под ноги и развернувшись пошёл на кухню. По пути он запнулся о груду Вериных покупок и с криком «Вечно тут валяются эти пакеты!» пнул самый большой из них, с головой Медузы Горгоны на боку. Из пакета вылетела розовая кожаная сумка, увидев которую Коля нахмурился, настороженно осмотрел гору пакетов, потом повернулся к Вере и задал второй тоже вполне логичный вопрос: — А это чего? Женщины. Только женщины должны быть антикризисными управляющими, лично я давно это понял. Каждая из них в той или иной степени умеет гасить конфликты и владеет техникой снятия стресса, хоть ни разу в жизни не посещала для этого какие-то специальные учебные семинары. Чем ещё объяснить, что спустя час в семье уже царил мир, как на водопое в саванне? Довольный Коля лежал на диване с банкой пива и смотрел по телевизору бокс, а Вера на кухне стряпала любимые его шанежки, размышляя, что из обновок она завтра наденет на работу. Ведь сдавать обратно купленные вещи она наотрез отказалась, озадачив Колю несколько загадочной фразой: — Сам виноват...
Вот, все говорят, медицина у нас плохая. То ли, мол, дело в европах или израилях. А к нашим только попади, мигом залечат до карачуна. Думаю, брехня это и натовская пропаганда. У наших тоже сейчас всё на уровне. Недавно, вот, соседка деда своего в город перевезла. Ну, чтоб под присмотром. Она и сама на пенсии, но деду сто один год уже, куда его... А ему года три назад операцию на сердце делали. После которой время от времени проверяться положено. Вот она и попросила в больницу его свозить. В нашу областную, что в Патрушево. Ну, приехали мы в с ним, бахилы напялили, пошли к регистратуре. А там сидит жгучая такая блондиночка. Молоденькая, пухленькая, в белом халатике, прям не блондинка, а тортик с кремом. Взяла она дедов паспорт, начала ему карточку заводить в компьютере - так, так, ФИО, адрес, возраст... Погодите, это ж сколько вам? — Сто один уж, дочка, — отвечает дед, — сто второй пошёл… — Сто одииин! — и аж головой замотала, — Нет, это невозможно... — Да, как же невозможно, царевна моя? — стоит дед на своём, — Ты глянь документ-то. Сколько годков, все мои... Зовёт она тётку постарше, та подошла, в компьютер к ней залезла и тоже зависла как виндос. Теперь уже обе сидят и задумчиво так на деда смотрят. Я даже не выдержал: — Товарищи, — говорю, — айболиты, чего вы на него глядите-то, как в планетарии? Долгожителей что ли никогда не видели? Тётка на меня строго так нахмурилась. — Не мешайте нам, мужчина, работать. Не получается ему карточку завести, у нас возраст пациента в новой программе лишь двузначным числом заполнить можно. Только до девяносто девя... О! И к деду: — А если мы вам, дедушка, девяносто девять лет поставим? И вам, дай бог здоровья, всегда так и будет девяносто девять по компьютеру. Дедок только рукой махнул: — Пиши, лебедь белая, чего уж... Так и сделали. Щёлк и снова ему девяносто девять, приходи, кума, любоваться! Ну, прошли мы с дедом все кабинеты, привёз я его обратно к соседке. — Забирайте, — говорю, — вашего Маклауда, он теперь вообще стареть не будет, омолаживающую процедуру по новой программе прошёл...
В люк спустился бомж Виталий: — Зарядка есть у кого для седьмого айфона? Сидящие вокруг стола несколько неопределённого вида человек дружно помотали головой: — Не... нам же ещё на прошлой неделе на "десятки" поменяли, ты как раз к Нинке ушёл... — Проходите, Виталий Петрович, ждём вас, — откуда-то из угла выступил средних лет мужчина с аккуратной бородкой и в костюме с галстуком. Подойдя к столу он сдвинул в сторону стоявшие на нём разноцветные деликатесы, достал из портфеля айпад, разложил рядом какие-то бумаги, потом прокашлялся и начал: — Дорогие наши господа деграданты! Для тех, кто не знает, меня зовут Кирилл Сергеевич и я ваш новый куратор. Он дружелюбно оглядел всех присутствующих и продолжил: — Как вам известно, около года назад всем депутатам и чиновникам была поставлена прививка от взяток. Эффект от этого оказался столь высоким, что все финансовые проблемы россиян удалось решить за несколько месяцев. После чего, ввиду огромного профицита бюджета, было запущено несколько дополнительных федеральных проектов, один из которых "Теплотрасса-Люкс", уже месяц действует и на вашей точке. Кирилл Сергеевич улыбнулся и сделал широкий жест рукой: — И, надо сказать, за это время здесь удалось создать комфортные условия проживания. Помещение полностью переделано по эскизу голландских дизайнеров, завезена новая мебель в стиле хай-тек, проведено электричество и интернет, погашены текущие кредиты всех жильцов, в продовольственную корзину добавлены эксклюзивные виды сыров, фруктов, а также продукты молекулярной кухни. Вопросы, жалобы, пожелания есть? Все присутствующие молчали. — Крыс верните... — донёсся откуда-то сбоку хриплый голос. — Зачем вам крысы? — удивился Кирилл Сергеевич и что-то сверил в своих бумагах. — Мы же вам норок взамен поселили. Вон в углу сидят, две семьи, десять особей... бл... блэк... блэкгламы... — старательно прочитал он незнакомое слово. Потом снова прокашлялся: — Итак, господа асоциалы, особых пожеланий нет? Тогда прошу получить зарплату и премию. Никто не тронулся с места. — Нахрена нам? — послышался из темноты чей-то вопрос, — в магазинах же всё бесплатно.. — Тогда просто распишитесь в ведомости. Здесь и вот здесь ещё, это вам каждому по два биткоина намайнено. Все расписались, кроме Виталия. — Мне биткоинов не надо, — сурово пояснил он, — их Нинка всё равно не берёт.. — Это какая Нина? — заинтересовался куратор, — Соколова что ли? — Симонова... — подсказал ему кто-то сбоку, — да, шалава с Привокзальной... та что керамику во рту на цирконий менять не хочет.. — Госпрограмма же, — пожал плечами Кирилл Сергеевич, — всё равно всем поменяют.. ну, ваше дело... Виталий лишь отмахнулся и, отвинтив с ближайшей трубы вентиль, набрал до половины стоявшую под краном баночку. Затем отпил и, скривившись, выплюнул на землю: — Тьфу, кислятина! — Зато теперь у вас тут свой пивопровод! — гордо заявил куратор, звонко постучав по трубе авторучкой, — прямо с Брюгге ветку кинули. — Может боярка есть? — Виталий вздохнул и нагнувшись пошарил рукой под ближайшим к нему топчаном. — Боярышник теперь не достать, — глухо пробурчал кто-то из-за угла, — они нам вместо него коньяк притащили, Хеннесси... вон, ящик возле тебя стоит. В принципе, пить можно... У стены и вправду стояла пара цветных контейнеров, окружённых кольцом пустых бутылок. — Этот что ли? — Виталий открыл крышку первого и сунув руку вытащил толстый свитер с высоким воротом, на котором болтался ценник с золотой короной. — Нет, это же зимняя одежда, — тут же пояснил Кирилл Сергеевич, — мы вам в Милане целую партию во флагманских бутиках закупили. Он достал из второго ящика пузатую бутылку и открутив пробку протянул Виталию. — А, ничего.. — отхлебнул тот. — Вот и славно, — довольно потёр руки Кирилл Сергеевич и собрал бумаги в портфель. — Ну, голуби мои сизые, мне пора. Телефон, Виталий Петрович, мы вам уже завтра поменяем. А если сегодня чего послушать желаете, так ведь вам на точку и живая музыка положена.. Он быстро потыкал пальцем в айпад. — Ага, сейчас как раз Венский симфонический у нас на гастролях, его вам и организуем! Всем, кстати, рекомендую, играют, подлецы, как на Титанике! Присутствующие угрюмо переглянулись и промолчали. Кирилл Сергеевич вскарабкался наверх и в теплотрассе наступила тишина. Разговаривать никому не хотелось. Господа асоциалы сидели насупившись и мрачно обдумывая каждый что-то своё. — Валить по ходу из Рашки надо... — послышался сбоку всё тот же хриплый голос. Ему никто не ответил. Пользуясь моментом из угла выбежала жирная чёрная блэкглама, шустро взобралась на стол, схватила зубами открытую баночку с фуа-гра и, спрыгнув вниз, утащила куда-то к себе в темноту...
Сидишь так в кафе на бизнес-ланче (среди бизнесменов, естественно), обедаешь. В голове как обычно суматоха, платежи, налоги, прочие хлопоты. А рядом женщина предбальзаковского возраста по телефону разговаривает. С подругой, по всей видимости. И с такой обидой говорит:
— Подумаешь, баланс не сходится… У меня, вон, джинсы, что весной с Греции привезла, не сходятся!
И сразу легче на душе становится и даже как-то неловко. Чего, собственно говоря, вообще переживать? Ну, есть, конечно, какие-то рабочие моменты, но всё решится же...
Заезжал вчера отец Николай с монастыря. По хозяйственным вопросам, монастырь же тоже своего рода предприятие, что-то закупают у меня время от времени. А мы с ним каждый раз немножко беседуем. На самые разные темы - от пьянства до ИГИЛ. Больше я спрашиваю, конечно. Мне нравится, он всегда как-то интересно отвечает, свой взгляд у него на многое. Вчера спросил у него, что он про "Матильду" думает. — А кто это? — спрашивает. — Так фильм же, — говорю, — про царя, про балерину, все сейчас обсуждают, по ТВ постоянно показывают, неужто не слышали? Он только плечами пожал: — Да, нет, мы же не смотрим... Уехал, а я думаю, вот, интересное же дело. Уже с месяц все медиа как тараканы по кухне с этой Матильдой носятся, в два уха нам дуют - царь, балерина, жарил, не жарил, поклонская, святой, рпц, кирилл, скрепы, запреты, мединский, православные активисты, угрозы и т.д. т.п… А тут живут себе божьи люди спокойно и не знать не знают.
Пару лет назад летал в Италию на ежегодную автовыставку. Это у них минут сорок от Рима ехать. Несколько огромных павильонов, шикарные модели машин, не менее шикарные модели-девушки, я весь день там ходил, глазел. А вечером возвращался в город на такси и с водителем разговорился. Мужик лет сорока, весь из себя такой итальянистый, загорелый, болтливый, шумный. Узнал, что я из России, очень удивился, чего, мол, тут делаю? Объяснил, что просто люблю итальянские машины. Этому он чрезвычайно обрадовался, оказалось, он фанат "Альфа-Ромео", и когда я сказал, что у самого они были и одна из них 156-я, у него даже слёзы выступили. Он вообще руль бросил (мы ехали больше сотни), полностью ко мне назад обернулся и двумя руками (!) пожал мне руку. Словом, настоящий итальянец. Но, надо сказать, довольно неглупый и неплохо во многом разбирающийся. Мы с ним обговорили всё, что можно: русскую зиму, итальянскую оперу, обе наши кухни, обе наши мафии, русскую литературу, итальянское кино. И всё это под его взмахи руками и "мамма миа!" с "белиссимо!". Потом дошли до политики, обсудили любовь итальянцев к забастовкам, нашего, естественно, Темнейшего, брюссельских крыс-бюрократов и дошли до Берлускони. И тут я, заранее предвкушая экспрессивный ответ, спрашиваю, как он относится к слухам про его известные романы с молодухами. Но, к моему немалому удивлению, реакция моего собеседника была совершенно спокойной. Он лишь пожал плечами и сказал, что это абсолютно не его дело. Точнее, это личное дело самого синьора Берлускони. Возможно, это ещё дело синьоры Берлускони, добавил он, чуть подумав, и перешёл на обсуждение девушек с автовыставки. То есть, вот так, вот. Как только дошло до личного, сразу не моё дело и всё. Мне даже немножко неудобно стало, что спросил. И сейчас, когда весь интернет засирают очередной новостью, типа шведской свадьбой Земфиры, мне этот итальянский таксист вспоминается. В чём-то же он прав насчёт "не моё дело". Какая кому разница-то? Да, пусть они творят, что хотят, лишь бы не крали, как говорится...
Заехал сегодня подстричься. Можно подровняться, спрашиваю. Молоденькая парикмахерша в розовом халате кивнула, окинула меня оценивающим взглядом и утвердительно заявила: — Вам, как я вижу, спортивную. — Наверное, отвечаю я, несколько польщённый. Не каждый день симпатичные, похожие на тортик, блондинки, говорят мне такие приятные вещи. А сам невольно выпячиваю грудь, думая ей сказать, чтобы с боков побольше сняла. Может тогда плечи ещё шире покажутся. Усаживаюсь в кресло, и она накрывает меня накидкой. Но любопытство всё же мучает и я, как бы между делом, интересуюсь: — Вы так уверенно меня определили… — Конечно, — отвечает она, взъерошивая мне волосы, — вас же машинкой прошлый раз стригли, и сбоку и сверху? — Да, вроде, нет, — припоминаю я, — сверху ножницами… — Ножницами? — она снова внимательно меня оглядывает и морщит носик. — Ну, хорошо, тогда модельную.
Как-то, во время учёбы во Франции, решил я сходить в аргентинский ресторан (у нас тогда ещё не было). Ну, и зову всех с собой. А Юра, товарищ мой с Москвы, против, чего, мол, там не видели? Он тогда замдиректора по логистике Черкизовского мясокомбината работал. Так интересно же, отвечаю, стейк из бизона отведать, никогда раньше не пробовал.
Ага, смеётся, раньше не пробовал.
Да у нас эту бизонятину вместе с кенгурятиной ещё с советских времен в виде порошка получали, он потом и в колбасу шёл, и в сосиски.
Так это тогда, говорю, сейчас же у вас колбаса дорогая есть, качественная, сорта, вон, всякие элитные. Даже сам иногда такую покупаю. Её-то уж, поди, по правилам делают?
Юра подошёл ко мне, помолчал, потом вздохнул, и печально глядя в глаза сказал:
— Слушай, я тебя Христом Богом прошу, нашу колбасу в рот не бери…
Вчера иду по крытому рынку, головой кручу, что-то себе высматриваю и вдруг замечаю на себе чей-то взгляд. Женщина, молодая, симпатичная, стоит чуть впереди меня и явно так на меня смотрит. А я что, одет по воскресному, небритый, но всё равно невольно подобрался, плечи расправил. Иду, а она вообще прям на меня уставилась. Дошёл до неё, думаю, неудобно как-то, надо хоть ей улыбнуться, и тут она твёрдо так мне говорит: — Занято!
Эта история, удивительно похожая на правду, произошла в самом начале девяностых с моим товарищем по имени Федя. Он в то лето на даче жил, на Московском, там ещё у нас, в Тюмени, авторынок. И, вот, едет как-то он к себе после работы, как вдруг у самого поста ГАИ, где скорость тридцать, въезжает в него сзади "Вольво". Семьсот сороковая, такие ещё зубилом называли. Но это сейчас она винтаж, а тогда, в самом начале девяностых, это просто космос был. Причём дальний. По городу всего несколько человек на таких ездили. Местный блаткомитет, в основном, да деловые. Поэтому Федя, хоть был парень из себя крепкий и рослый, но, как потом рассказывал, сам чуть все анализы со страху не сдал. Выходит, смотрит, у него только бампер вогнулся, на девятках они крепкие. Да и у "Вольво" тоже вроде ничего страшного. Фары целы, так трещины, да царапины. А за рулём тётка какая-то сидит в очках, глаза на него в ужасе таращит. Ну, Федя видит, тётка в прострации и начинает сходу излагать ей все те мантры, что тогда были приняты в приличном обществе: - Э, ты чё творишь? Да, ты, в натуре, знаешь на кого наехала? Ну, всё, ты по полной попала! И так далее по списку. Надо сказать, что сам Федя к криминалу никогда отношения не имел, просто время было такое дикое, приходилось соответствовать. Мало ли как потом повернётся. А ей пойди с виду разбери, стоит перед ней жлоб здоровенный, в спортивном костюме, да ещё лысый, как в ту пору все по моде и ходили.
Тётка в слёзы - ой, простите, ой, извините, всё решим, дайте только мужу позвоню... Выясняется, что они с мужем в Израиль эмигрируют. Муж-то уже туда уехал, а жена тут имущество осталась распихивать. Она на авторынок и ездила машину продавать. Тут сержант с поста к ним подошёл, она и ему заявляет, дескать, всё сами решим, сами разберёмся. Он только документы у обоих проверил и плечами пожал, дело ваше, нам проще. Ну, доехали они с Федей до телефона (да, да, сотовых не было) и звонит она супругу с докладом, так, мол, и так, любимый мой родной, но я в какого-то бандита въехала, сам из себя лысый, страшный, деньжищи с меня трясёт и что со мною будет дальше вообще непонятно. Тот, видно, тоже там струхнул под самую метёлку и жене недолго думая кричит, да ладно, предложи ему нашу машину за полцены, всё равно её продавать, и разбегайтесь поскорее, ты его не знаешь, и он тебя.
Вот такое нечаянное счастье Феде и привалило. Он свою "девятину" быстренько запродал, сколько-то у родителей занял и выкупил себе иномарку. И, вот, уже ездит на ней вовсю и сам себе завидует. А через пару дней снова едет на дачу и его на посту та же смена останавливает. Сержант давешний как его увидел, глаза от удивления выпучил, это как это так? Да, вот так, Федя объясняет, так получилось, моя теперь машина. Тот на пост к себе сходил, по рации пробил, всё нормально. Выходит, ладно, говорит Феде, поезжай. Хоть и вижу, что темнишь ты чего-то, но твоё счастье, все документы в порядке...
Длилось это самое Федино счастье ровно неделю. Спустя неделю просыпается утром – нет машины. Исчезла как Атлантида в мировом океане. Он в ступоре, конечно. Побежал скорее в милицию, об угоне заявлять. Там заявление приняли, машину в розыск объявили, жди, говорят. Неделя прошла – тишина. Федя уж и извёлся весь, как ему насоветовали обратиться, как тогда говорили, "к людям", что вопросы решать умеют. Он к ним, те к ворам съездили, «тему потёрли» и огласили ему - так, мол, и так, машина твоя ещё в городе, но даром, понятное дело, не отдадут. А по воровской цене вернут, это за полцены значит. Правда номера на движке уже перебили, но зато бампер подремонтировали и подкрасили. Начал Федя думу думать лютую. С одной стороны, если он снова её купит, то она ему уже за полную стоимость достанется, а с другой, как не крути, но платишь полцены и снова на "Вольво" ездишь. В общем, поматерил он ворюг различными жуткими словами, но, куда деваться? Денег, где мог подзанял, и машину свою обратно выкупил. С новыми уже, естественно, документами.
И, вот, едет Федя к себе на дачу на своей новой старой машине и опять на посту его тот же сержант встречает. Только всё уже по серьёзному - выйти из машины, руки на капот, попался, мазурик! Федя ему, да ты чего, сдурел что ли? А то, радостно отвечает сержант, что «Вольва» эта в угоне, ориентировка нам пришла. Я ж говорил, что дело тут нечисто! И начинает машину по номерам пробивать, а те, понятное дело, не совпадают. Он и машину всю проверил и документы все истёр, всё вроде в порядке. Стоит сержант, вспотел весь, смотрит на Федю и вообще уже ничего не понимает. То есть, конечно, понимает, что какая-то хрень происходит. Вроде и машина та же, и Федя тот же, а документы уже другие. Всё равно, говорит, я тебя жулика достану. Специально запрос в заграницу сделаю, но ты у меня поедешь за уральский камень.
Тут Федя несколько призадумался. Потом в ГАИ съездил, заявление своё на всякий случай забрал, а всё равно на душе неспокойно, мало ли что там с загранки ответят. Плюнул, в итоге, и поехал опять к «людям». Заплатил денюжку, забрали они машину на сутки и заново номера старые набили.
Снова едет Федя к себе на своей старой новой машине, а сержант его уже, высматривает. Тормозит и опять двадцать пять, сержант такой-то, предъявите документы. Федя ему свои старые документы подаёт – держи, пожалуйста. Тот, берёт, смотреть их начинает и тут же подпрыгивает, будто током его шарахнуло. То на Федю глядит, то в документы, опять ничего не понимает. Всю машину излазил, только что голову в выхлопуху не засунул. Два раза в будку бегал, куда-то звонил, с кем-то советовался. Потом приходит, отдаёт документы, а сам уже пятнами весь пошёл, как крабовая палочка. Слушай, говорит, будь человеком, скажи хоть тет на тет, что с этой машиной? Феде даже жалко его стало, но ведь всего не расскажешь. Не знаю, отвечает, машина как машина, всем нравится, ты один придираешься. Забрал документы и поехал себе дальше.
Так тогда и закончилась эта Федина автомобильная эпопея. С того дня ни разу тот сержант его не останавливал. И даже наоборот, потом, когда на дороге видел, отворачивался.
Итак, эта печальная и во многом даже трагическая история произошла в городе-герое Москве. Без всякого сомнения она могла бы произойти и в провинции, но именно оттуда в столицу и прибыла главная героиня. В столице она поселилась у тётки где-то глубоко на окраине, но там прокантовалась недолго, так как ей выпало то самое величайшее счастье, о котором только может мечтать женщина - она зацепила коренного москвича. Надо сказать, что для этого она имела все необходимые опции: большой рот, сиськи с голову, коровьи ресницы, длинные ногти и ещё более длинные ноги. В ответ на это её избранник имел кой-какие сбережения, машину и квартиру в весьма неплохом районе. В общем, Бог олушка послал. И хотя сам он был далеко не мачо-мачо, а обычный компьютерщик ботанического вида, но взвесив все обстоятельства она решила, что «это» её на данный момент вполне устраивает. Поэтому, познакомившись в одном из ночных клубов (и там же быстренько «обвенчавшись» в туалете), молодые люди начали жить вместе. В этой самой его квартире и неплохом районе.
Вроде и жизнь её таким образом наладилась, но примерно через полгода совместной жизни нашу героиню начал терзать бес благородный скуки тайной. Как всякая современная девушка она ходила в спортзал, ела в кафешках пареную клубнику с листиком рукколо, посещала различные салоны красоты, а всё же затосковала. Захотелось ей чего-нибудь этакого. Развеять девичью тоску вызвался её тренер по фитнесу по имени Иван, что являл собой великолепный образец тупого, но хорошо сложенного молодого человека, загорелого, гладко выбритого и имеющего бессознательную эротическую привычку почёсывать свои первичные признаки. Вот с ним наша героиня и снюхалась, а, говоря высоким слогом, доштырилась на адюльтер. Назначила день Икс и начала предвкушать незабываемую встречу. И всё бы оно ничего, но её компьютерный сожитель чего-то там заподозрил и, взломав её почту, обнаружил их, наполненную нежной лирикой, переписку.
О, боги, боги! Коварство жителей златоглавой и вправду не имеет границ. Ботаник не стал устраивать скандал и разборки, а подумав накатал перед днём встречи этому Ивану следующее послание: Дескать, Иван, тут такое дело. Я девушка продвинутая и классическую любовь считаю делом скушным и обыденным. Секс я предпочитаю жёсткий и беспощадный с элементами насилия и разнообразных извращений таких как (далее следовал целый список всего того, что она любит, чтобы с нею делали и как это всё лучше ему устроить). Даже если я буду сопротивляться, орать и вырываться то знай, что все эти крики и визги не более, чем элементы нашей эротической игры. Если ты готов к такому, то давай встретимся. Ты уж сам смотри.. И ещё одно. Мы с подругой (она блондинка с пятым номером и тренер по тантрическому сексу) давно мечтаем устроить то, что по-французски называется "дэ труа". То есть отдохнуть втроём с каким-нибудь раскованным и неутомимым мужчиной. А быть раскованным с ней просто необходимо, потому как в постели она вытворяет такое от чего бывает совестно даже шлюхам в далёком Амстердаме. Поэтому, Вань, если завтра проявишь себя со мной, получишь бонус…. Ответ не замедлил себя ждать. Ваня отреагировал быстро и кратко, как и подобает настоящему самцу. Без лишних расспросов он прислал только одно, но многообещающее слово: - Жду.
И, вот, наконец-то героиня, полная горячих надежд и томительных упований, прибыла на свидание. Взгляд у Ивана был немного странный, но она не придала этому никакого значения и поцеловав его в щёку прошла в ванную откуда, спустя некоторое время, вышла уже во всей своей пленительной красе. И, лишь, когда вместо романтической прелюдии, она вдруг получила пару увесистых затрещин, то поняла, что встреча пошла по какому-то новому, неведомому для неё сценарию. Иван же действовал строго по инструкции, полученной в письме и, невзирая на все её возражения, связал ей полотенцем руки и без промедления приступил ко всем описанным ею видам секса. Причём начал он их чётко по алфавиту. Протестовать, увы, было поздно, да и бесполезно с запиханными в рот её же кружевными трусиками. Оставалось только мычать и лить щедрые женские слёзы, который её партнёр счёл за свидетельства её наслаждения.
Я понимаю вас, господа. А точнее даже, дамы и господа. Всем нам сейчас хочется узнать подробности описываемого процесса. Все мы принадлежим к этому миру и всем похотям его. Но всё же происходившее является интимным делом героев, поэтому сразу перейду к тому моменту, когда, отстрелявшись несколько раз в различных вариациях, Иван развязал нашу героиню, и поинтересовался довольна ли осталась его пассия таким эффектом и когда они встретятся с её, так любящей всё французское, подругой. К его искреннему удивлению, дама, соскочив с кровати, только завизжала как ведьма на костре и обозвав его маниаком и наскоро одевшись, пулей вылетела из номера. Иван лишь пожал плечами, подивившись столь резкой смене её настроения.
Героине же после такого бурного свидания оставалось только поймать такси и направиться домой. Однако зализать дома душевные и прочие раны у неё не получилось. Когда она уже подъезжала, на телефон ей пришло сообщение от её компьютерщика, со скринами их с тренером переписки. А забежав в подъезд она обнаружила, что этот московский дьявол-ботаник уже поменял сердцевину замка и выставил за дверь все её нехитрые пожитки. На все её звонки и слёзные смс-ки он уже никак не реагировал и забрав свои вещи ей, в итоге, пришлось снова ехать к тётке.
Вот и конец этой пронзительной и грустной истории, в контексте которой остаётся дать всем читателям один-единственный совет: – Господа, старайтесь при знакомствах с дамами смотреть хотя бы чуть-чуть глубже манды. Иной раз лучше дрочить как Робинзон Крузо, чем жить под одной крышей с подобной шаболдой. Пусть даже с длинными ногтями и ещё более длинными ногами.