Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
- Вот ты объясни. На Земле 8 миллиардов людей. Как вообще Бог может успевать одновременно обрабатывать такое большое количество молитв? - Хороший вопрос, спроси у Гугла.
Одесский дворик. - Циля, почему ты сушишь своё нижнее бельё в квартире, а не на улице? - Понимаешь, Абрам таки категорически запретил мне заниматься наглядной агитацией...
В салоне самолета, который уже набрал высоту, пассажирка заметила, что лампочки индивидуального освещения замигали, и обратила на это внимание стюардессы. - Я займусь этой проблемой, - ответила та. Вскоре свет погас совсем. Очевидно, стюардесса просто выключила его. Пассажир, сидящий через проход и ставший невольным свидетелем этих событий, произнес: - Об одном прошу, никаких вопросов о двигателях!..
Уважаемые жильцы! Приносим вам свои извинения за трещину, образовавшуюся в фундаменте домов № 7, корпус 1, и № 7, корпус 2 (ранее - дом №7). Администрация РЭУ-1.
Сергей Прокофьев поступил в Петербургскую консерваторию в 13 лет, в 1904 году. Получилось довольно эффектно: перед ним вступительный экзамен сдавал бородатый солидный мужчина, принёсший на суд комиссии только один романс, и то без аккомпанемента, и тут в зал входит худенький вундеркинд, согнувшийся под тяжестью двух солидных папок... Четыре оперы, симфония, две сонаты и несколько фортепианных пьес. "Вот это мне нравится!" - воскликнул председатель комиссии Николай Андреевич Римский-Корсаков. Однако учить Прокофьева нравилось немногим. С первых дней в консерватории он проявлял не только свою феноменальную одарённость, но и неуступчивость, независимость, дерзость. Класс композиции вёл Анатолий Константинович Лядов. Обычно спокойный и сдержанный, Лядов слушал учебные пьесы Прокофьева с гримасой как от зубной боли. Юный гений не мог удержаться от "новаций", раздражавших мэтра. - Я не понимаю, зачем вы у меня учитесь?! - возмущался Анатолий Константинович. - Поезжайте к Рихарду Штраусу! Поезжайте к Дебюсси!, - говорил Лядов тоном, каким посылают подальше. Казалось, классик Лядов никогда не поймёт новатора Прокофьева, но своим друзьям Анатолий Константинович признавался: - Сергей Прокофьев... Я обязан его научить! И так, только так, чтобы он сформировал свой собственный неповторимый стиль, свою неповторимую технику...
Рабинович попал в колонию общего режима. Начальник колонии - человек доброжелательный, спрашивает, чем он хотел бы заниматься: изготавливать мебель, шить домашние тапочки или, может быть, клеить пакеты? Рабинович долго размышляет, потом говорит: - Я хотел бы торговать всем этим...
Подавляющее большинство людей никогда не скажет в лицо, что ты толстый, однако, когда ты ощутимо сбрасываешь вес, каждый считает своим долгом сказать, каким жиробасом ты был.
Страшно ревнивая жена мужу: - Сейчас же покажи это письмо. По почерку на конверте видно, что оно от женщины. Да и потом, чего это ты так побледнел, читая его? - Возьми, дорогая, это счёт из твоего Института красоты...
Экскурсовод при посещении туристами пещеры: - Эта пещера возникла благодаря одному шотландцу, который пожаловался своим родственникам, что случайно обронил в лисью нору монету...
Моня и Ицик эмигрировали в Париж. Французского ни один из них не знает. Приходят они первый раз в ресторан. На всех столах стоят маленькие стеклянные баночки, в них какая-то жёлто-коричневая масса. Должно быть, это что-то очень дорогое, потому что посетители берут эту массу крохотными порциями. Моня и Ицик ломают голову, что бы это могло быть. (Горчица у евреев Восточной Европы была почти неизвестна, вместо неё употребляли смесь тёртого хрена со свёклой). Они решают попробовать, что это за жёлтая дорогая вещь. Как только официант отвернулся, Ицик зачерпнул горчицу столовой ложкой и быстро отправил в рот. Из глаз у него брызнули слёзы, лицо побагровело. - Что с тобой? - удивляется Моня. - Ах, ты знаешь, - отвечает Ицик, - я сейчас вспомнил, что в прошлом году утонул мой брат Додик. - Сочувствую! А как эта жёлтая штука? Вкусно? - Очень. Тогда Моня тоже набирает ложку горчицы, суёт её в рот - и тоже начинает плакать. - А ты чего плачешь? - спрашивает его Ицик. - Я плачу оттого, - отвечает Моня, - что в прошлом году ты не утонул вместе с Додиком.
Отец, крепко наказав сына, спрашивает: - Ну, ты понял, за что тебе попало? - Видишь, какой ты, - отвечает сын, - сначала врежешь, а потом у меня же спрашиваешь, за что!
Четыре женщины сидят в санатории за обеденным столом. - Эх! - вздохнула одна. - Ох! - откликнулась вторая. - М-да! - произнесла третья. Четвёртая резко поднялась: - Можно хоть в отпуске не обсуждать своих мужей?!
